Версия для печати

Эта мысль ясно высказана и в 1-м правиле Св. Василия Великого, утвержденном VI и VII Всел. Соборами. Он пишет там о кафарах, что хотя «начало отступления произошло через раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Св. Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство. Ибо первые отступившие получили посвящение от Отцев и, через возложение рук их, имели дарование духовное. Но отторженные, соделавшись мiрянами, не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благодати Св. Духа, от которой сами отпали». Св. Отец замечает, что поэтому таких людей «древние повелевали вновь очищати истинным церковным крещением». Несмотря на такое принципиальное положение, Св. Василий все-таки признает возможным этих людей принимать в Церковь без нового крещения, по соображениям пастырского снисхождения и духовной целесообразности.

Отсюда видно, что снисходительная практика в отношении приема еретиков вовсе не является признанием, что они через свое крещение уже получили дар присоединения к Церкви. Они сподобляются стать членами таинственного тела Христова другим чином, без повторения над ними троекратного погружения. Это хорошо объясняет Хомяков в третьем письме к Пальмеру. «Все таинства, — пишет он, — окончательно могут совершаться лишь в недрах Православной Церкви. В какой форме они совершаются — это дело второстепенное. Примирением (с Церковью) таинство возобновляется или довершается в силу примирения; несовершенный еретический обряд получает полноту и совершенство православного таинства» (т. II, стр. 345). Объяснение Хомякова и первое правило Св. Василия Великого получают подтверждение в Кормчей Книге, в «ответах правильных Тимофея святейшего Архиепископа Александрийского» (гл. 60).

Святость Церкви

Святость Церкви определяется уже тем, что она есть тело Христово и хранительница Божией благодати, освящающей всех членов ее. В этом смысле, как освященные благодатью, христиане в Новом Завете называются святыми. Т. о., мы читаем в Деяниях Св. Апостолов, что Св. Петр «пришел к святым, живущим в Лиде» (9, 32; ср. 9, 13; 26, 10; I Петра 2, 9 и. т. д.) Святость для христиан есть норма, а их личная греховность есть отклонение каждого из них от этой нормы. Христиане — это люди не совершенные, но находящиеся на пути нравственного совершенства, грехи членов Церкви — это их грехи, но никак не грехи Церкви. Ап. Павел пишет: «Христос возлюбил Церковь и предал себя за нее, чтобы освятить ее, очистить банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славной Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5, 25–27).

Когда делалась попытка истолковать святость Церкви как святость ее членов, живущих на земле, это кончалось расколом, ибо самое сознание человека, что он член общества уже святых, подразумевает с его стороны гордость. Святыми в смысле победителей греха можно назвать только тех, кто уже совершил свой жизненный путь и вступил в селения праведных.

Это свойство святости Церкви живо представлено в древнем творении раннего христианства под названием «Пастырь» Ермы.

Ерме в видении показана была строящаяся башня. Строилась она из блестящих квадратных камней. Они были гладкие и так прикладывались один к другому, что незаметно было их соединение. Другие камни, не столь совершенные, означающие людей грешных, не клались в башню, откладывались в сторону, а некоторые рассекались и отбрасывались далеко от башни. В здание клались только совершенные камни.

Ерма спросил старицу, которая его сопровождала: «А кто те камни, которые были откладываемы и полагались возле башни?» Она ответила: «Это те, которые согрешили и желают покаяться: потому они брошены невдалеке от башни, что будут годны в здание, если покаются, будут тверды в вере, если покаются теперь, пока строится башня. Когда строение окончится, то они уже не будут иметь места, но будут отвержены, будут только лежать около башни» (III, 5,5). Т. о., указывается, что покаяние человеку невозможно только по окончании его земного бытия. В другом месте «Пастыря» говорится о проверке уже положенных камней, причем не все они оказались совершенными. Господин трижды ударял их тростью. Некоторые камни тогда делались черными, как сажа, некоторые шероховатыми или с трещинами, некоторые неровными и не подходили к прочим камням, иные покрылись многими пятнами. Господин приказал вынести эти камни и положить возле башни, очистить их, а потом положить в нее те, которые можно приладить к прочим. Многие камни оказались исправленными и, когда их положили в башню, то она оказалась сделанною как бы из одного камня (6, 1–5; 7, 1–2, 4-5). Т. о., безпорочное состояние всех членов Церкви символически мыслится только в будущем веке, когда в составе ее не останется делающих беззакония и народ Божий будет чистым. Вместе с тем, видение свидетельствует о возможности покаяния. Земная часть Церкви представляется как общество людей совершенствующихся, отвергаются только упорствующие сыны беззакония.

Это учение Пастыря Ермы не менялось в дальнейшей жизни Церкви, но дополнялось в связи со схизмами новатиан и ересью монтанистов, когда возник спор о т. н. "власти ключей епископа", т. е. когда они стали оспаривать возможность прощения падших. В творениях первых трех веков христианства окончательно был опровергнут их гордый ригоризм. Как пишет В. Троицкий: «В Церкви люди только стремятся к святости; она руководит их покаянными подвигами в случае их падений; она же по суду епископа очищает их от грехов властью, данной Господом св. апостолам и после них преемственно сохраняющейся в иерархии» (Очерки из ист. догм. о Церкви, стр. 445).

Соборность

Кто же призван быть чадом Церкви? От начала Христианства было установлено, что это призвание обращено ко всем народам. Но как эти чада могут судить о том, насколько то или иное учение подлинно выражает голос Церкви?

Запад дал два ответа на этот вопрос. Рим объявил, что истинной является только то, что возвещается в этом качестве Римским епископом, т. е. Папой. Это учение достигло кульминации в Ватиканском догмате 1870 г. Протестантизм, напротив, не признает безспорных истин, предоставляя решение о них каждому христианину по его усмотрению. Православная Церковь отвечает на это учением о себе как соборной и апостольской.

За последние десятилетия, не без влияния протестантизма, революции 1917 г. и обновленчества, мысль некоторых наших православных христиан была уведена в сторону от правильного понятия о Церкви как соборной. Забывая, что подлинный язык Символа Веры есть не славянский и тем более не русский, а греческий, внимание обращали на происхождение прилагательного "соборная" от слова "собор". Понимая же это слово в русском смысле собрания, глубокое богословское значение греческого слова "кафолическая" перевели на узкий, почти административный смысл коллективного и часто даже демократического управления. Во имя соборности в таком смысле, якобы исповедуемой в Символе, мы неоднократно слышали призывы к демократическому умалению епископской власти.

Духовной основой такого уклонения мысли от догмата к администрации в большой мере является подмена понятий служения в Церкви понятием прав.

Тут опять полезно вернуться к нашей вере в Церковь как Тело Христово. Говоря о разных видах служения в Церкви, Апостол Павел пишет: «Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос» (I Кор. 12, 12). Апостол учит о том, что в Церкви, как в теле, у каждого члена ее свои функции: «Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Но Бог расположил члены каждый в составе тела как Ему было угодно» (I Кор. 12, 15–18). Апостол заключает: «И вы тело Христово, а порознь члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых апостолами, во-вторых пророками, в-третьих учителями» (I Кор. 12, 27- 32).

Эти слова Ап. Павла положены в основу 64 пр. VI Всел. Собора, согласно которому «не подобает мiрянину пред народом произносити слово, или учити, и тако брати на себя учительское достоинство, но повиноваться преданному от Господа чину, отверзати ухо приявшим благодать учительского слова, и от них поучатися Божественному».

Но вернемся к терминологии, которая помогает правильному пониманию определения Церкви как соборной. Пространный катехизис ставит вопрос так: «Почему Церковь называется соборною или, что то же, кафолическою, или вселенскою?» И дает ответ: «Потому что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времен и народов». Т. о., о приложении термина "соборная" к Церкви в смысле коллективного управления, в котором демократически участвовали бы мiряне, в Катехизисе нет ни слова. Не найдем мы и ни одного канона, который упоминал бы такое участие.

Глубокое объяснение этому термину в символе дано Хомяковым. Его почти дословно приводит о. Аквилонов (Церковь, стр. 155–156). Хомяков начинает с исключения тех понятий, которые слишком ограничивали бы значение слова "соборная". Первоучителям славян — переводчикам — не приходило бы на мысль ограничить значение этого слова географически как вселенскую, или этнически как приемлющую все нации. Добавлю от себя: еще менее они могли иметь в виду какую-либо демократическую мысль как совершенно чуждую греческому оригиналу. «Они, — пишет Хомяков, — остановились на слове соборный. Собор выражает идею собрания не только в смысле проявленного видимого соединения многих в каком-либо месте, но и в более общем смысле всегдашней возможности такого соединения, иными словами, выражает идею единства во множестве. ...Церковь кафолическая есть Церковь по всему или по единству всех» (т. II, стр. 312)

Практически это означает, что когда мы хотим выразить учение Церкви, то ищем его не в предании какой-либо одной поместной Церкви, или тем менее, в господствующем в данный момент мнении большинства, а в учении, искони существовавшем во всей Церкви. По известной формуле Викентия Леринского, православным признается в Церкви то учение, которое содержалось в ней всегда, всеми и повсюду. Таков был метод определения церковного учения на Вселенских Соборах.

Предыдущая страница (1/5) - Следующая страница (3/5)