Версия для печати

Отмежевываясь от митр. Сергия (Страгородского) и его деяний, мы не отмежевываемся от нашего законного Первосвятителя митр. Петра (Полянского) и когда-нибудь да име­ющего собраться Собора оставшихся верных православных святителей. Да не поставит нам тогда в вину этот желанный Собор, единый наш православный судия, нашего дерзно­вения.

Пусть он судит нас не как презрителей священных ка­нонов святоотеческих, а только лишь как боязливых за их нарушение

Если бы мы даже и заблуждались, то заблуждались че­стно, ревнуя о чистоте Православия в наше лукавое время, и если бы мы оказались виновными, то пусть окажемся и особо заслуживающими снисхождения, а не отвержения. Итак, если бы нас оставили даже все пастыри, да не оставит нас Небесный Пастырь, по неложному Своему обещанию пребывать в Церкви Своей до скончания веков". (Подч. везде нами — Л. Р.).

Московский протоиерей Валентин Свенцицкий (впослед­ствии признавший "каноничность" митр. Сергия) писал митр. Сергию 30. 12. 1927/12. 1. 1928 г.:

"Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благосло­вения Димитрия (Любимова) епископа Гдовского, я поры­ваю каноническое и молитвенное общение с Вами и органи­зовавшимся при Вас совещанием епископов, незаконно присвоившим себе наименование — "Патриаршего Синода", а также со всеми, находящимися с Вами в каноническом общении и не считаю Вас более Заместителем Местоблю­стителя Патриаршего Престола на следующих основаниях:

Декларация Ваша от 16/29 июля и все, что общеизве­стно о Вашем управлении Церковью со времени издания Декларации, с несомненностью устанавливает, что Вы ста­вите Церковь в ту же зависимость от гражданской власти, в которую хотели поставить ее два первых "обновления", — вопреки свв. канонам Церкви и декретам самой власти граж­данской.

И "Живая Церковь", захватившая власть Патриарха, и Григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, — все вы делаете одно об­щее, антицерковное обновленческое дело, причем Вы явля­етесь создателем самой опасной его формы, так как, отка­зываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более, чем нару­шение отдельных канонов!

Я не создаю нового раскола и не нарушаю единства Церкви, а ухожу и увожу свою паству из тонкой обновлен­ческой ловушки: "Да не утратим по малу неприметно той свободы, которую даровал нам кровию Своею Господь наш Иисус Христос освободитель всех человеков" (из 8-го пра­вила 3-го Вселенского Собора). ("Да не вкрадывается под видом священнодействия надмен­ность власти мирския и да не утратим по малу..." и т. д. — Л. Р.).

Оставаясь верным и послушным сыном Единой Святой Православной Церкви, я признаю Местоблюстителя Патри­аршего Престола митрополита Петра (Полянского), при­знаю и тех епископов, которые, не присваивая себе самочин­но общецерковной власти, уже порвали с Вами каноничес­кую связь, по их свидетельству: "впредь до суда совершен­ного Собора местности", т. е. с участием всех Православ­ных епископов, или до открытого и полного покаяния перед Святой Церковью самого митрополита". (Сергия — Л. Р.). (Подч. везде нами — Л. Р.).

Опасным уклонением в борьбе с митр. Сергием было допускавшееся одним из ведущих иосифлянских епископов — еп. Димитрием (Любимовым) — обвинение сергианского духовенства в безблагодатности. Такая позиция была, по существу, тем же грехом против церковного братолюбия, который насаждал митр. Сергий, и давала повод последне­му для решительной и беспощадной, получающей при этом видимость нравственного и канонического оправдания, рас­правы с наиболее активными деятелями оппозиции и ком­прометации всего движения в целом.

Против этих крайностей направлено проникнутое бла­годатным духом церковного братолюбия письмо авторитет­ного петроградского священника (из ссылки) — "духовного старца" о. Всеволода по поводу последних церковных со­бытий:

"...Знаю, что у вас произошли великие церковные не­доумения и нестроения. У вас произошло разделение на две части. Одни стоят за митр. Сергия (Страгородского) и за Синод, другие — против.

Беспристрастно судя, и те и другие неправы. Митр. Сер­гий (Страгородский) и его Синод выпустили воззвание, в котором смешивают церковное дело с политикой и совер­шают перемещение епископов помимо воли последних, из­дают распоряжения, которые по совести не могут испол­нять многие православные, и превышают свои церковные права — права лишь Заместителя Патриаршего Местоблю­стителя.

Все это вредные для Церкви мероприятия. Они состав­ляют частное каноническое преступление митр. Сергия (Страгородского) и иже с ним. Но не таковы еще эти пре­ступления, чтобы можно было объявлять митр. Сергия (Страгородского) безблагодатным и требовать немедленного разрыва молитвенного с ним общения. Правы те, которые выставляют против митр. Сергия (Страгородского) обви­нения; но глубокая, ничем не оправдываемая ошибка их заключается в том, что они порвали общение с ним и даже объявляют его еретиком, а всех находящихся в общении с ним безблагодатными. Думаю, что они за это будут отвечать пред Господом. Есть, следовательно, неправда у одних, есть она и у других. Взаимные прещения одной и другой стороны не имеют поэтому никакой силы, потому что при этих прещениях ни та, ни другая сторона не опирается на Истину Православия.

Лишь то запрещение влечет за собою лишение благо­дати, которое согласно с волей Божией. Если же этого согласия нет, то не только благодать не отымается и не посы­лается, но сама церковная жизнь показывает, что все такие действия Церковью не принимаются, хотя бы и совершали великие Вселенские Соборы и самые Православные Пат­риархи и Синоды (подч. нами — Л. Р.).

Таковы действия той и другой власти у нас. Обе не имеют догматической и канонической основы в своих прещениях друг на друга. И вы можете свободно ходить в те и другие храмы, моля Господа, чтобы Он дал каноническую правильность в отношениях между православными и уми­рил бы Церковь Свою.

Нельзя ходить только к явным раскольникам: обнов­ленцам, григорианам и украинцам. Этих последних бойтесь: они — безблагодатны..."

12/25 янв. 1928 г. митр. Сергий со своим Синодом по обвинению в расколе снова предают церковному суду уже ранее запрещенных в священнослужении епископов Ди­митрия (Любимова) и Сергия (Дружинина) и требуют от ленинградских викариев, иосифлян — еп. Григория (Лебе­дева) и Серафима (Протопопова), — немедленно ввести по­миновение имени Заместителя.

Однако церковное движение против митр. Сергия только начиналось.

13/26 января об отделении от митр. Сергия заявила груп­па духовенства г. Серпухова во главе с еп. Алексием (Готовцевым). Вскоре после этого с искренним и скорбным уве­щанием обращается к митр. Сергию прежде глубоко чтив­ший его арх. Угличский Серафим (Самойлович).

"Ваше Высокопреосвященство!

Более чем полугодовой срок, протекший со дня издания Вами Декларации 16/29 мая 1927 г., показал, что все надеж­ды Ваши "на мирное устроение наших церковных дел", на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок — напрасны, а Ваша уверенность в воз­можности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона совершенно несбыточна и никогда не может при на­стоящих условиях перейти в действительность.

Наоборот, факты чуть ли не ежедневно свидетельст­вуют, что еще труднее стало жить православно верующим людям. Но особенно тяжело, прямо мучительно им сознавать, что Вы, так мудро и твердо державший знамя Пра­вославия в первый период своего заместительства, теперь свернули с прямого пути и пошли по дороге компромиссов, противных Истине. Вы повергли нас в область страшных нравственных мучений, а сами себя сделали первым из та­ковых мучеников, ибо должны страдать и за себя и за нас.

Раньше мы страдали и терпели молча, зная, что мы страдаем за Истину и что с нами несокрушимая никакими страданиями сила Божия, которая нас укрепляла и вооду­шевляла надеждою, что в срок, ведомый единому Богу, Истина Православия победит, ибо ей неложно обещана и, когда нужно, будет подана всесильная помощь Божия.

Своей Декларацией и основанной на ней политикой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже ли­шаемся этой надежды, ибо уводите нас от служения Исти­не, а лжи Бог не помогает.

Мы — лояльные граждане СССР, покорно исполняем все веления советской власти, никогда не собирались и не собираемся бунтовать против нее, но хотим быть чест­ными и правдивыми членами и Церкви Христовой на земле и не "перекрашиваться в советские цвета", потому что знаем, что это бесполезно и этому люди серьезные и прав­дивые не поверят.

Пока еще не совсем поздно, пока еще не совсем за­хлестнула Вас эта страшная пучина, готовая бесславно и уже навеки поглотить Вас, соберите свои, еще недавно могучие, умственные и нравственные силы, встаньте во весь свой духовный рост, издайте другую декларацию во исправление первой (или хотя бы подобно той, проект которой Вы рассылали в первый период своего Замести­тельства), разрубите благодатным порывом духа цепи, Вас сковавшие, и выйдите на святую свободу!

За Вас будут молить Бога все истинные сыны Церкви, на Вашу сторону сейчас же встанут все добрые пастыри и мужественные Архипастыри, Вас духовно облобызают все многочисленные страдальцы, этот голос свидетелей чи­стой Истины, удаленные от своих паств и собратий, за Вас будет сама непобедимая Истина!

Она укажет Вам дальнейший путь, она охранит и за­щитит Вас.

Дорогой Владыко, я представляю, как Вы должны страдать! Почему же Вы, испытывая эти страдания сами, не желаете облегчить их тем, которые в свое время дове­рились Вам.

С какою радостию я передавал Вам свои права Заме­стительства, веря, что Ваша мудрость и опытность будут содействовать Вам в управлении Церковью.

Что же случилось? Неужели это роковое бесповоротно?

Неужели у Вас не найдется мужества сознаться в своем заблуждении, в своей роковой ошибке издания Вами Декларации от 16/29 июля 1927 года?

Вы писали мне и искренне верили, что избранный Вами путь принесет мир Церкви. А что же Вы видите и слышите теперь?

Страшный стон несется со всех концов России.

Вы обещали вырывать по 2, по 3 страдальца и возвра­щать их к обществу верных, а смотрите, как много появи­лось новых страдальцев, которых страдания еще более усугубляются сознанием того, что эти страдания явились следствием Вашей новой церковной политики.

Неужели эти стоны страдальцев с берегов Оби и Ени­сея, из далеких островов Белого моря, из пустыни Закаспийска и с горных хребтов Туркестана не доносятся до Вашего сердца? Как же Вы могли в своей Декларации наложить на них и на многих клеймо противников нынеш­него гражданского строя, когда они и мы по самой духов­ной природе своей всегда были чужды политике, строго, до самопожертвования охраняя чистоту Православия!

Мне ли, юнейшему сравнительно с Вами, писать эти строки, мне ли поучать многоопытного и многоученого Святителя Церкви Российской, но голос моей совести по­нуждает снова и снова тревожить Ваше широкое и доброе сердце.

Проявите мужество, сознайтесь в своей роковой ошиб­ке, и если невозможно Вам издать новую декларацию, то, ради блага и мира церковного, передайте свои права За­местителя другому. Я имею право писать эти строки и делать Вам это предложение, ибо меня теперь многие укоряют, что я поспешно и безоговорочно передал Вам Заместительские права.

Испытавши на себе трудность этого управления, я верю, что Вы не раз проливали в тиши своей келий горькие слезы, испытывая страшное томление духа, — и мы жалеем Вас, мы плачем с Вами. И если идут отделения епархий и приходов от Вас и Вашего "Синода", то это набат, страшный набат истомленных и верующих сердец, который мог бы достичь до Вашего сердца, зажечь его пламенем самопожертвования и готовности положить душу свою за други своя..."

Наконец, 24.1/6.2 1928 г. прозвучал голос уже не толь­ко истомленного православного сердца и целомудренной церковной совести, но голос соборной мудрости и пастыр­ского авторитета. В своем обращении к митр. Сергию архиереи Ярославского церковного округа во главе со ста­рейшим русским иерархом, одним из ближайших сподвиж­ников Патриарха Тихона, митрополитом Агафангелом, пи­сали :

"Хотя ни церковные каноны, ни практика Кафоли­ческой Церкви Православной, ни постановления Всерос­сийского Церковного Собора 1917-18 гг. далеко не оправ­дывают Вашего стояния у кормила высшего управления нашею отечественною Церковью, мы, нижеподписавшиеся епископы Ярославской церковной области, ради блага и мира церковного считали долгом своей совести быть в единении с Вами и в иерархическом подчинении".

Показав далее крушение своих надежд на то, что митр. Сергий будет опираться на соборную поддержку епископата и отметив неканоничность Синода при митр. Сергии, составители послания дают духовную оценку поли­тической ориентации митр. Сергия:

"По Вашей программе начало духовное и Божествен­ное в домостроительстве церковном всецело подчиняется началу мирскому и земному; во главу угла полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и хри­стианского благочестия, а никому и ничему не нужное угод­ничество "внешним", не оставляющее места для важного условия устроения внутренней церковной жизни по заве­там Христа и Евангелия — свободы, дарованной Церкви Её Небесным Основателем и присущей самой природе Её (Церкви)".

Отказ от свободы внешней, утверждало послание, сопровождается "добровольным отказом" "от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни цер­ковного общества, которые даны ему самою же гражданскою властью (избрание общинами верующих духовных себе руководителей)".

"На место возвышенной Христом внутрицерковной свободы, — продолжали ярославские иерархи свое обли­чение, — Вами широко применяется административный произвол, от которого много терпела Церковь и раньше (здесь и выше подчеркнуто нами — Л. Р.).

По личному своему усмотрению Вы практикуете бес­цельное и неоправдываемое перемещение епископов, часто вопреки желанию их самих и их паствы, назначение вика­риев без ведома епархиальных архиереев, запрещение не­угодных Вам епископов в священнослужении и т. п."

Ввиду всех этих нарушений канонов Православной Церкви и постановлений Поместного Собора 1917-18 гг. Ярославские архиереи приходят к выводу:

"Мы... отныне отделяемся от Вас и отказываемся при­знавать за Вами и за Вашим "Синодом" право на высшее управление Церковью. При этом добавляем, что мы остаем­ся со всеми верными и послушными чадами Единой, Свя­той, Соборной и Апостольской Церкви, неизменно пребы­ваем в иерархическом подчинении Местоблюстителю Пат­риаршего Престола Высокопреосвященному Петру (Полян­скому), митрополиту Крутицкому, и через него сохраняем каноническое и молитвенное общение со всеми Восточны­ми Православными Церквами. Оставаясь незыблемо на та­ком твердом основании, мы будем управлять Ярославской Церковной областью и руководить своими паствами в деле угождения Богу и душевного спасения самостоятельно — в строгом согласии с Словом Божиим, общецерковными канонами и правилами, с постановлениями 1-го Всероссий­ского Собора 1917-18 гг. и неотмененными распоряжения­ми церковной власти предсоборного периода, а также — с распоряжениями Святейшего Патриарха Тихона, его Си­нода и Совета.

Настоящее решение наше остается в силе впредь: или до сознания Вами неправильности Ваших руководящих действий и мероприятий и открытого раскаяния в Ваших заблуждениях, или до возвращения к власти Высокопрео­священного Петра (Полянского)".

Кроме митр. Агафангела, послание подписали Углич­ский арх. Серафим (Самойлович), арх. Варлаам (Ряшенцев), бывш. Пермский, врем. управ. Любимским викариатством, Ростовский еп. Евгений (Кобранов), а также митр. Иосиф (Петровых), проживавший в то время в Ростове.

Хотя в этом послании уже ставятся под сомнение права митр. Сергия на управление Церковью, однако аргумента­ция по этому важнейшему вопросу по существу отсутст­вует. Эта невыясненность канонической позиции и была од­ной из причин, которая заставила митр. Агафангела в вопро­се об этих правах отступить под натиском митр. Сергия.

Сильной стороной послания является провозглашение внутрицерковной свободы и достоинства епископа, с опорой на Соборные постановления и Указ 7/20 ноября 1920 г., и в этом вопросе митр. Агафангел оказался непреклонен.

Митр. Сергий, зная уже по опыту братолюбие и миро­любие митр. Агафангела, зная о том, насколько чужды ему какие-либо мотивы личного порядка, использует эти качест­ва митр. Агафангела для спасения своего пошатнувшегося положения.

"Не нахожу достаточно сильных слов, — пишет он в письме к митр. Агафангелу от 28.1/10.2.1928 г., — чтобы умо­лить Вас сохранить общение с Нами, потерпев еще немного нашим немощам, пока не выяснится, куда мы хотим вести церковный корабль: к сравнительно ли сносному сущест­вованию в данных условиях, или к гибели; стремимся ли мы к утверждению веры или жертвуем ею ради личного благополучия. Разорвать общение всегда можно, если будут к тому несомненные основания, но разрывать общение и разламывать Тело Церковное по причинам воображаемым и еще только ожидаемым и предполагаемым, подумайте, какой это рискованный и ответственный шаг и к каким последствиям это может повести для Церкви и для самого учи­няющего".

По поводу этого послания митр. Сергия необходимо заметить следующее: 1) митр. Сергия упрекают не в личных немощах, а в навязывании этих немощей всей Церкви; 2) никто не утверждал, что митр. Сергий хочет гибели Церкви, утверждали, что он ее фактически ведет к гибели, т. е. оши­бается в своих единоличных решениях, пренебрегая собор­ным суждением Самой Церкви; позволить ему эксперимен­тировать с судьбами Церкви — было недопустимо, ибо когда "выяснится" — будет уже поздно; 3) никто не высказывал ни малейшего подозрения, что он стремится к "личному благополучию"; 4) выдвигались причины не "воображае­мые", а уже имевшие место — незаконный Синод, админи­стративный произвол, единоличное перемещение епископов, подчинение Церкви мирским властям; 5) нельзя согласить­ся с представлением, что единство Тела Церковного дер­жится на канцелярии митр. Сергия; неисполнение админи­стративных распоряжений, противоречащих церковной со­вести епископа, никак не означает "разламывания Церков­ного Тела".

Но митр. Сергий настойчиво переводит вопрос из об­ласти принципиальной в область "личных счетов": "Мы с Вами, — писал он митр. Агафангелу, — подошли уже к той черте, у которой все земные ценности, все земные счеты (как оскорбительно это подозрение в соперничестве по отноше­нию к митр. Агафангелу и как это выдает самого митр. Сер­гия! — Л. Р.) теряют свою абсолютную значимость, и оста­ется только одно: дать добрый ответ на судище Христовом. Во имя этого нашего общего упования и во имя блага Святой Церкви, прошу Вас и молю, не переходите на сторону наших врагов, которых у нашего дела и без того много. Останьтесь с нами и своим авторитетным именем и своим мудрым со­ветом поддержите наши усилия над устроением церковных дел и тем остановите и начинания других, стремящихся к разделению... Что касается меня, то я всегда готов передать Вам полномочия, лишь только будут у меня в руках доста­точные к тому основания..."

Эту "готовность" митр. Сергий убедительно "продемон­стрировал" в 1926 г., когда митр. Агафангел имел более чем "достаточные" основания для вступления в обязанности Ме­стоблюстителя, — митр. Сергий угрожал не только митр. Агафангела, но и митр. Петра подвергнуть прещениям!

И на этот раз "братскую мольбу" о помощи, обращен­ную к митр. Агафангелу, митр. Сергий "подкрепляет" аргу­ментами другого рода.

29. 3/11. 4. митр. Сергий и его Синод принимают поста­новление: предать суду епископов, запретить в священнослужении и уволить на покой митр. Иосифа (Петровых), еп. Иерофея (Афоника), еп. Евгения (Кобранова), арх. Серафи­ма (Самойловича), арх. Варлаама (Ряшенцева). О митр. Агафангеле постановлено, что, хотя он своими "раздорническими" действиями заслужил все эти прещения, но, с учетом его "прежних заслуг перед Церковью" и "болез­ненного состояния", ему дается месячный срок на покая­ние, после чего он подлежит запрещению в священнослужении...

Предыдущая страница (2/4) - Следующая страница (4/4)