Меню
Главная страница
О задачах издания
Хроника церковной жизни
Проповеди, статьи
История Церкви
О Катакомбной Церкви
Православное богословие
Православное богослужение
Православная педагогика
Православие и наука
Православная культура, литература
Истинное Православие и апостасия
Истинное Православие и сергианство
Истинное Православие и экуменизм
Апостасия РПЦЗ
Расколы, секты
Жития подвижников благочестия
Православная миссия
Пастырское училище
Фотогалерея
Проповеди-аудио

Поиск


Подписка

Подписаться
Отписаться

Наш баннер

Получить код

Ссылки
Леснинский монастырь

Свято-Успенский приход

Severo-amerikanskaya eparhiya

Pravoslavnoe bogosluzhenie

Serbskaya IPC

Manastir Noviy Steynik


ГОГОЛЬ КАК ПРОРОК ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ. К 200-летию Николая Васильевича Гоголя

Инокиня Татиана (Спектор),
доктор филологических наук,
Леснинский монастырь Пресвятой Богородицы, Франция

 

Гоголь Николай Василиевич

К 200-летию Николая Васильевича Гоголя

 

 

Гоголь как пророк православной культуры

 

Если нас спросят о Гоголе, что мы ответим? С детских лет помнится что-то невероятно смешное: усатые дядьки в сапогах прячутся в мешки из-под угля - Вечера на хуторе близ Диканьки, бурая свинья выбегает  из зала суда с важным документом во рту - Миргород; «А поворотись-ко, сын, экой ты смешной какой!» - Тарас Бульба; уморительный Хлестаков переживает самые забавные приключения в глухой провинции - Ревизор. Правда, «критика помещичьего быта» в Мёртвых душах - это уже не особенно смешно, а скорее скучно.

Смеялись, читая Гоголя, как известно, наборщики первой книжки Вечеров в 1831 году, но в только в XX веке стал ощутим масштаб его комического гения. Авторитетом Михаила Бахтина за творчеством Гоголя закреплён титул «самого значительного смехового явления литературы нового времени» (1975: 485). В энциклопедиях русской литературы для иностранных читателей Гоголь так и назван «величайшим комическим писателем России» (Fanger: Terras 174) и «великим сатириком русской литературы» (Milne: Jones, Miller 86). Комическим автором и сатириком Гоголя считали уже его современники, равно как и «критика помещичьего быта» - изобретение вовсе не советское, как может показаться, а современное писателю: родоначальником реалистического, или «гражданственного» направления в русской литературе назвали Гоголя прогрессивные критики Виссарион Белинский и Николай Чернышевский, противопоставляя его Пушкину как представителю «искусства для искусства».

Согласимся мы с теми, кто называет Гоголя сатириком и «гражданственным» автором? Пока советский муляжный мир не рассыпался вместе со всеми его намалёванными представлениями и фанерными запретами, - соглашались. Но постсоветская действительность, при всех своих недостатках, имеет и некоторые достоинства: перегородки пали, и нам сделались доступными многие запретные сведения, в том числе, и о Гоголе.

Cтало, например, известно мнение критиков Серебряного века, прямо противоположное «прогрессивному»: создателем русской реалистической прозы и предшественником Толстого и Тургенева они считают Пушкина, а Гоголю отводят роль творца фантастического гротескного мира, в чём ему последовали Белый, Сологуб и другие символисты (а в наше время  легион авторов - от Набокова до Пелевина). Кроме того, Дмитрий Мережковский, Николай Бердяев и Георгий Мейер глубоко изучили диаволиаду Гоголя. Наконец, появились и сведения о Гоголе как православном писателе, которые мы получаем из книг Константина Мочульского, о. Василия Зеньковского и о. Георгия Флоровского, изданных в Париже, а также из работ Игоря Виноградова, Владимира Воропаева, Ивана Есаулова и других православных авторов нынешней России.

Пророчества Гоголя

Если в XIX веке Гоголя мог оценить только русский читатель, а западному его проза казалась «исключительно русской» (Паскаль 26), фольклорной и архаичной, то в XX веке стало ясно, что Гоголь, наоборот, решал общечеловеческие проблемы и был смелым новатором, значительно опередившим своё время в области художественного творчества:

Гоголь, как художник, предвосхитил новейшие аналитические течения в искусстве, обнаружившиеся  в связи с кризисом искусства. Он предваряет искусство А. Белого и Пикассо. В нём уже были те восприятия действительности, которые привели  к кубизму (Бердяев 1918: 9).

Бердяев писал это, когда кризис искусства только начал проявляться, но настоящее признание художественные открытия Гоголя нашли с развитием более поздних течений - от Шагала до Дали. В литературе открытиями Гоголя широко пользовались, помимо уже названных авторов, Достоевский, Гончаров, Тургенев, Писемский, Островский, Салтыков, Чехов, Ремизов, Замятин, Олеша, Хармс, Зощенко, Платонов, Булгаков, Кафка, Беккетт, Ионеско, Камю, Синявский, Соколов, Аксёнов, Маканин, Сорокин… Во второй половине XX столетия, когда абсурдизм занял ведущие позиции в искусстве, Гоголь стал понятен всем и известен повсюду.

Масштаб гоголевского гения осознавали даже большевики, поставившие в 1927 году на новой могиле писателя (тело было перенесено ими из Данилова монастыря в Новодевичий) мраморный бюст на чёрном пьедестале с надписью: «Великому русскому художнику слова Н.В. Гоголю от правительства Советского Союза». Смысл же гоголевского слова советскому правительству не был доступен - иначе не было бы ни памятника, ни самой памяти о писателе. Смысл этот состоит в пророчестве о путях России: в разоблачении демонической сущности революции и вводимой ею безбожной «демократической» «интернациональной» власти, а также в провозглашении принципов русской жизни, ненавистных большевикам: православие, самодержавие, народность (правда, вместо уваровских Гоголь использует свои термины: Церковь, Царь, Россия).

Гений писателя проник в самые тайники современной ему русской духовной жизни и обнаружил там огромную тёмную яму, кишащую бесами. Гоголь понял опасность, перед которой оказалась Россия в XIX веке, и посвятил весь свой талант и всю свою жизнь предотвращению этой опасности, но не предотвратил. Русская история развивалась с тех пор так, что апостасийные предсказания Гоголя сбылись в масштабе, превышающем всякое воображение, и потому он более всего известен как пророк апостасии (См.: Гоголь как пророк апостасии на www. monasterelesna.org/). Однако же он не только возвещал беды и катастрофы, к которым «несётся» Россия и всё человечество, но давал и твёрдую надежду на благоприятный исход, который возможен, если люди осознают опасность и примут меры. Так что разочарование тех, кто ждал от Гоголя «положительной программы» во втором томе Мертвых душ и не дождался, беспочвенно: эта программа представлена в книге Выбранные места из переписки с друзьями (1847), где писатель выступает как пророк православной культуры.

Программа православной перестройки культуры

Обнаружил и объяснил положительный смысл гоголевских пророчеств о. Василий Зеньковский: Гоголь первый начал тему, развитие которой продолжается в русской мысли, в русской душе до наших дней, - и эта тема … обращена к идее создания православной культуры… В этом отношении Гоголь остаётся вождём и пророком для нас всех (1929: 63). Гоголь зовёт к перестройке всей культуры в духе Православия и является поистине пророком «православной культуры» (1948: 187). Гоголь был пророком православной культуры…, то есть переработки проблем культуры в свете Православия, его учения о свободе, о соборности (1961:20).

В 1930-е годы об этом же писали Константин Мочульский и о. Георгий Флоровский:

В призыве к церковной жизни Гоголь … ставил перед русской литературой проблему религиозного оправдания культуры (Мочульский 43).

Религиозная проблематика культуры … с особенной остротой чувствуется у Гоголя… От Гоголя идут новые пути, и не в литературе только… Есть что-то пророческое в его творчестве (Флоровский 1937: 260).

Основной принцип гоголевской программы состоит в том, что само понятие культуры отрывается от внутренней связи с её западной формой:

У Гоголя … впервые выступает мысль, … что путь России по существу иной, чем путь Запада, так как дух Православия иной, чем дух западного христианства (Зеньковский 1948: 187).

Другое важное новшевство Гоголя состоит в том, что он не отвергает светскую культуру (как это было в XV-XVI веках), а ставит вопрос о её христианском преображении:

Это было видение того «нового порядка вещей … в котором Православие раскроется для всего мира во всём свете вселенского царственного значения» . Гоголь … считается с тем, что ныне человечество «не в силах прямо встретиться со Христом», и в пробуждении душ к этой встрече … видит церковное служение искусства (Зеньковский 1948: 188). 

Программа  Гоголя по православной перестройке культуры, изложенная в книге Выбранные места из переписки с друзьями (1847), была отвергнута русским образованным обществом XIX века. Возмущение «передовой» части общества высказал «неистовый Виссарион» в знаменитом Письме Белинского Гоголю от 15 июля 1847 года, но и многие друзья писателя выступили с непримиримой и резкой критикой книги.

Мнение русской церковной общественности высказал свят. Игнатий (Брянчанинов) в своём Письме по поводу Выбранных мест из переписки с друзьями Н.В. Гоголя. Книгу святителю, который был  в то время настоятелем петербургской Троице-Сергиевой пустыни, показала Мария Балабина, в прошлом ученица Гоголя, и она же передала его отзыв издателю книги Петру Плетнёву. В частности, в Письме сказано:

Виден человек, обратившийся к Богу с горячностию сердца. Но для религии этого мало. Чтоб она была истинным светом для человека собственно и чтобы она издавала из него неподдельный свет для ближних его, необходимо нужна в нём определительность, и определительность сия заключается в точном познании Истины … Она /книга/ издаёт из себя свет и тьму. Религиозные понятия его неопределённы… Книга Гоголя не может быть принята целиком за чистые глаголы Истины. Тут смешение; тут между многими правильными мыслями много неправильных (Свят. Игнатий. Т.4: 510-511).

Со свят. Игнатием согласились в русской церковной среде почти все, в том числе преп. Макарий Оптинский и другие оптинцы. Среди немногих церковных деятелей, безоговорочно принявших книгу, был архимандрит Феодор (Бухарев), чья статья Три письма  к Н.В. Гоголю в 1848 году была опубликована в 1861 году.   

Православная программа: Церковь

Хотя православная программа Гоголя осталась непонятой большинством его современников, у него были и единомышленники, тоже стремившиеся к свободному сближению культурного сознания с Церковью. Центральные положения гоголевской православной программы - свободное обращение ко Христу, целостность религиозной культуры, церковное служение искусства, перестройка всей жизни в духе Православной Церкви - получили теоретическое осмысление и развитие в трудах «старших славянофилов», в первую очередь, Алексея Хомякова и Ивана Киреевского.

Говоря об идеологии Гоголя и старших славянофилов, важно иметь в виду новизну их позиции: не к политическому и бытовому возвращению в прошлое они призывают, но к духовному, не к восстановлению общественных форм и быта допетровской Руси, но к возвращению секуляризованной культуры в Церковь, к построению новой современной культуры на высших началах православной истины. Почему Гоголь и славянофилы занялись вопросом противопоставления секуляризованной и церковной культуры? 

Дело в том, что в 1820-40-е годы религиозные устремления русской интеллектуальной элиты были направлены куда угодно, только не к Православию: просвещённая элита русского общества потеряла отеческую веру ещё в XVIII веке, когда отрыву русских людей от Церкви способствовала секуляризация, охватившая все области жизни высшего общества. Благодаря реформаторской деятельности Петра Великого, процесс распада целостной церковности всей русской жизни и создания «светской», или «мiрской» культуры, начавшийся уже в конце XV века, стал продвигаться с поразительной быстротой. Отрываясь от традиционного церковного уклада, русские люди отрывались и от духовной почвы; принимая новый стиль жизни по западным образцам, русские чистосердечно принимали и новые мiровоззрения. Несмотря на различия между проникавшими тогда в Россию течениями: вольнодумством, вольтерианством, скептицизмом, просветительством, гуманизмом, масонством и т.д., - все они имели общий корень: секуляризация мысли и бытия. Не все эти движения непременно высмеивали русскую религиозную «старину», не все богохульствовали и кощунствовали, хотя были и такие, но все уводили прочь от Церкви. Между Церковью и жизнью высших слоёв русского общества образовалась пропасть.   

«Русская душа воспитывалась в стихии немецкого идеализма», - говорит о 1820-40-х годах Флоровский (1937: 240). Православие в то время считалось «мужицкой верой», что узнаём, например, из воспоминаний Александра Кошелева, друга «архивной юности» Ивана Киреевского, крупнейшего русского православного философа XIX века. Вот что пишет Кошелев о настроениях философского кружка Общество любомудров, к которому он и Киреевский принадлежали в 1823-1825 годы:

Тут господствовала немецкая философия… Начала, на которых должны быть основаны всякие человеческие знания, составляли преимущественный предмет наших бесед. Христианское учение казалось нам пригодным только для народных масс, а не для нас, философов. Мы особенно высоко ценили Спинозу и считали его творения много выше Евангелия и других священных писаний (Цит. по Зеньковский 1948: 142).

В статье Несколько слов о нашей церкви и духовенстве (Из письма к гр. А.П. Т…му) книги Выьранные места… Гоголь говорит:

Церковь наша есть жизнь. … Мы трупы, а не Церковь наша… Мы…. всё время шли мимо нашей Церкви и едва знаем её даже и теперь. Владеем сокровищем, которому цены нет, и не только не заботимся о том, чтобы это почувствовать, но не знаем даже, где положили его (Т. 6: 33).

«Мы» - это образованная часть русского общества 1820-40-х годов, которая в поисках духовности обращалась тогда к немецкой философии, католическому социализму и другим западным течениям, потому что не доверяла «мужицкой» отеческой вере. Секуляризация быта, общественной и идейной жизн, собственно реформаторские действия Петра Великого: устранение патриаршества и другие нововведения «Духовного регламента», созданного Петром совместно с Феофаном Прокоповичем вполне в духе Реформации Лютера, - выветрили в XVIII веке из русской Церкви «мистическое чувство церковности», по выражению о. Георгия Флоровского (1937: 84). Сама русская Церковь сумела сохранить «мистическую», то есть благодатную суть, но образованное общество забыло о благодати и видело в Церкви только общественное учреждение.

Гоголь как раз и старался возродить у русской интеллигенции «мистическое чувство Церкви», то есть отношение к ней не как к общественной организации, а как к духовному организму, обнимающем в живом единстве видимую и невидимую сторону. Вот как раскрывает эту мысль Алексей Хомяков:

Даже на земле Церковь живёт не земной человеческой жизнью, но жизнью божественной и благодатной… живёт не под законом рабства, но под законом свободы… Церковь - не авторитет, а истина… Крайне несправедливо думать, что Церковь требует принуждённого единства или принуждённого послушания, - напротив, она гнушается того и другого: в делах веры принуждённое единство есть ложь, а принуждённое послушание есть смерть (Цит. по Зеньковский 1948: 196).

На призыв Гоголя «жизнью нашей мы должны защищать нашу Церковь, которая вся есть жизнь; благоуханием душ наших должны мы возвестить её истину», русская интеллигенция не откликнулась и к Церкви не вернулась, а наоборот, пошла за декабристами и Герценом, что привело к известным результатам, то есть к 1917 году (Т.6: 34).

Большевицкая революция 1917 года и её последствия произвели переворот в умах русской интеллигенции: возврат к православной вере пережили как изгнанные большевиками за границу, так и оставшиеся внутри страны русские интеллигенты. В 1920-е годы русская эмиграция в Европе пережила религиозное возрождение: принципы и пути культурного творчества в духе православия, предложенные в своё время Гоголем, обсуждали и развивали многие русские философы и богословы в эмиграции, как «правые», так и «левые» (Степун 1928, 1955; Федотов 1918, 1928; Флоровский 1928; Иван Ильин 1934, 1948-1954; архим. Константин 1963 и др.). В СССР религиозное возрождение наступило позже, в 1980-е.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) вспоминает о религиозной весне русской эмиграции 20-х годов едва ли не в тех же словах, какими в своё время Гоголь излагал свою православную программу:

Стали происходить в это время во Франции, а после и в других странах Европы съезды священнослужителей, профессоров, молодёжи, где читались доклады, создавались кружки, шли горячие обсуждения вопросов, связанных с верой и новыми. более глубокими оценками прежних ценностей… Это было благодатное время. Всё шло под знаком оцерковления жизни и мира. …Епископы, профессора, священники, студенты, юноши, девушки соединялись во имя Божие. Выходили сборники, журналы, созывались собрания. Темой всего была Церковь: «Церковь и Культура», «Церковь и Наука», «Церковь и Государство», «Церковь и Семья». Взыскивалось оцерковление всей культуры. … Церковь являлась и становилась центром всего, центром бытия (1965: 360-361)  

Советские же интеллигенты, возвращаясь в Церковь в 1980-е, непосредственно обращались к Гоголю. В поддержку своего тезиса о личной ответственности каждого за своё спасение и о бескомпромиссном стоянии в истине как единственном способе «войти в Церковь нашу и вместе с ней выстоять в Богом данной нам предельной ситуации» самиздатовский автор Феликс Светов в одном из номеров журнала Надежда приводит уже знакомую нам цитату из Выбранных мест:

Они говорят, что Церковь наша безжиненна. - Они сказали ложь, потому что Церковь наша - жизнь. … Мы трупы, а не Церковь наша, и по нас они назвали нашу Церковь трупом.

Как видим, сбываются не только негативные, но и позитивные пророчества Гоголя. Дальше речь пойдёт ещё об одном из сбывшихся «положительных» предвидений.

Гоголь-монархист

Гоголевская программа зиждется на принципах, соответствующих знаменитой триаде Сергея Уварова: православие, самодержавие, народность, - только термины другие: Церковь, Царь, Россия. О роли Церкви в гоголевской программе перестройки культуры мы немного сказали, теперь поговорим о следующем принципе программы: Царь.

Сегодня ни один русский человек не усомнится в том, что политические взгляды Гоголя были вполне консервативными, но в советском гоголеведении нужно было соблюдать «идеологически верную линию», то есть говорить о «гражданственных» и «демократических» настроениях писателя. Но настолько очевидны факты, предоставленные текстами Гоголя, что уже и в советское время были исследователи, которые далеко отклонялись от «партийной линии». Юрий Лотман, например, категорически возражает против мнения о том, что «идеальной республике Сечи Гоголь сообщает … сурово-беспощадное законодательство …Монтескье …меч закона, справедливый и равный, но суровый, перед которым вслед за Робеспьером  благоговели декабристы, который воспевал некогда Радищев» (Гуковский 1959: 149). Лотман пишет:

Достаточно поставить вопрос: был ли Гоголь сторонником парламентского порядка или даже других, наиболее демократических из любых политически реальных форм республиканизма, чтобы ответить отрицательно. Ни в одном из своих произведений Гоголь не высказывался в пользу каких-либо конкретных политических реформ русской жизни (1962: 574).

Через сорок лет после Лотмана те же мысли высказывает Игорь Виноградов:

На протяжении всей своей жизни Гоголь скептически относился к мысли о возможности исправить мир с помощью … «внешних» ревизий - от полицейского государственного надзора до революционной «чистки». Его отношение к … радикальной политической деятельности … было всегда отрицательным: помимо её бесплодности, писатель видел в этом прямую угрозу русской государственности (Виноградов 2001: 44).

Политические симпатии писателя были не на стороне декабристов, как принято было считать в советское время, а на стороне самодержавия, что Лотман и Виноградов доказывают, ссылаясь на  художественные произведения Гоголя:

В идеальном правлении Сечи Гоголю импонировала не только демократическая процедура избрания кошевого, но и самодержавная полнота его власти во время военных действий  (Лотман 1962: 574).

Писатель был убеждён, что подлинные свободы (свободы и «демократии» и «республики») достижимы лишь при полном и неограниченном православном самодержавии. Уже в Страшной мести Гоголь высказывал эту мысль устами пана Данила: «…Было золотое время!… Старый гетьман сидел на вороном коне, блестела в руке  булава .. Стал говорить гетьман - и всё стало как вкопанное. … Порядку нет в Украйне: полковники и есаулы грызутся, как собаки, между собою. Нет старшой головы над всеми. Шляхетство наше всё переменило на польский обычай, переняло лукавство… продало душу, принявши унию»  (Виноградов 2001: 47-48).

Православная программа Гоголя: Царь

Но дело не только в политических взглядах Гоголя. Помимо того, что в православной монархии он видел спасительный оплот русской государственности, помимо того, что он усматривал в русском самодержавии надёжный принцип противостояния натиску «прогрессивной» материалистической западной цивилизации, Гоголь попросту любил самодержавие и любил Царя. По его мнению, и Царь тоже обязательно и непременно любит  народ, а в высшем значении, в идеальном смысле, монарх «неминуемо должен наконец сделаться весь одна любовь». Почему так? Да потому, что «таким образом станет видно всем, почему Государь есть образ Божий» (Т.6: 43).  

«Образ Божий» - вот куда устремляет Гоголь свой взор, рисуя идеальный образ православного монарха в статье О лиризме русских поэтов (Письмо к В.А. Ж…му). Гоголь приступает к созданию этого образа, сравнивая западное представление о монархе с русским православным:  

В Европе не приходило никому в ум определять высшее значение монарха. Государственные люди, законоискусники и правоведцы смотрели на одну его сторону, именно, как на высшего чиновника в государстве, поставленного от людей… Высшее значение власти монарха прозрели у нас поэты, а не законоведцы, услышали с трепетом волю Бога создать её в России в её законном виде; оттого и звуки их становятся библейскими всякий раз, как только излетает из них слово царь (Т.6: 43-44).

Следующий этап в размышлениях Гоголя о православном монархе - противопоставление ветхозаветных и новозаветных принципов власти. Для того, чтобы в этом убедиться, сравним две редакции статьи.

В окончательной редакции:

Поэты наши прозревали значение высшее монарха, слыша, что он неминуемо должен наконец сделаться весь одна любовь, и таким образом станет видно всем, почему Государь есть образ Божий, как это признаёт, покуда чутьём, вся земля наша …Всё полюбивши в своём государстве, до единого человека всякого сословия и званья, и обративши всё, что ни есть в нём, как бы в собственное тело своё, возболев духом о всех, скорбя, рыдая, молясь и день и ночь о страждущем народе своём, государь приобретёт тот всемогущий голос любви, который один только может быть доступен разболевшемуся человечеству…Там только исцелится вполне народ, где постигнет монарх высшее значение своё - быть образом Того на земле, Который Сам есть любовь (Т. 6:43 ).

В первоначальной редакции было:

Как только почувствует он, что должен показать в себе людям образ Бога, всё станет ему ясно и его отношения к подданным вдруг объяснятся. В образцы себе он уже не изберёт ни Наполеона, ни Фридриха, ни Петра, ни Екатерину, ни Людовиков и ни одного из тех государей, которым придаёт мир названье Великого и которым определено было, вследствие лбстоятельств и времени, сверх должности государя сыграть роль полководца, преобразователя, нововводителя, словом, показать с блеском одну какую-нибудь в себе сторону… Но возьмёт в образец своих действий действия Самого Бога, которые так слышны в истории всего человечества и которые ещё видней в истории того народа, который Бог отделил затем именно, чтобы царствовать в нём Самому и показать царям, как царствовать. … Как умел возлюбить Свой народ пуще всех других народов! … Как неохотно подымал карающий бич Свой! Как даже и тогда, когда вопли нечестия и грехов достигали самих небес, не спешил наказаньем, но умел сказать: «Дай сойду Сам на землю и рассмотрю, точно ли так велика неправда!» /Быт. 18, 20-21/ И Кто же это говорит? Всезнающий и Всепровидящий… Как и самые казни насылал Он не затем. чтобы уничтожить человека, которого не трудно уничтожить, но чтобы спасти его… Как. зная неподкупность ничем не одолимой правды Своей, употреблял Он всё для того, чтобы не подпал под неё бессильный и немощный человек: засылал от Себя пророков. которые, исполнившись любви к своим братьям и нашедши язык им доступный, образумили бы их… Всё сказал Бог, как нужно действовать в отношении к людям тому, кто захочет показать им Его образ в себе. А чтобы показать в то же время царю, как он должен относительно Его Самого, Творца всех видимых и невидимых, Он оставил им образцы в помазанных Им же царях Давиде и Соломоне… (Т.6:436-437)

Сравнивая первоначальную редакцию гоголевской православной программы царской власти с  окончательной редакцией, обнаруживаем, что различия касаются понятий Ветхого и Нового Заветов. Образцами для подражания царям Гоголь поначалу избрал ветхозаветных правителей Давида и Соломона. В терминах Ветхого Завета описаны в первоначальной редакции основные принципы и способы осуществления царской власти. Иные термины и иные принципы царской власти обнаруживаем в окончательной редакции: возболев духом, скорбя, рыдая и молясь.В новой редакции Гоголь сосредоточился на евангельской теме любовь и на евангельском различении закона и милости, или закона и благодати.

Именно на евангельском противопоставлении закона и милости построено следующее рассуждение:

Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха… «Зачем нужно, - говорил он, - чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самого закона? Затем, что закон - дерево; в законе слышит человек что-то жёсткое и небратское. С одним буквальным исполненьем закона далеко не уйдёшь; нарушить же или не исполнить его никто из нас не должен; для этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая только может явиться в полномощной власти» (Т. 6:40)   

Заканчивается рассуждение собственно евангельским выводом: «Государство без  полномощного монарха» , то есть без милости, умягчающей закон, «- автомат… мертвечина».

Гоголь прекрасно понимал, насколько важно движение от Ветхого Завета к Новому в его размышлениях о православном будущем России. Посылая 4 октября 1846 года Плетнёву, издателю Выбранных мест …, заключительную тетрадь рукописи, Гоголь просил непременно заменить первую редакцию второй:

Нужно выбросить всё то место, где говорится о значении монарха, в каком оно должно явиться в мире. Это не будет понято и примется в другом смысле. … Теперь выбросить нужно её непременно, хотя бы статья была и напечатана, и на место её вставить то, что написано на последней странице тетради (Виноградов, Воропаев: Гоголь Т.6:433).

Пророчество Гоголя о Царе

«Вообразив» православного монарха, Гоголь переходит то ли к проповеди, то ли к пророчеству о путях России:

Страницы нашей истории слишком явно говорят о воле Промысла: да образуется в России эта власть в её полном и совершенном виде. Все события в нашем отечестве, начиная от порабощения татарского, видимо, клонятся к тому, чтобы собрать могущество в руки одного, дабы один был в силах произвесть этот знаменитый переворот всего в государстве, всё потрясти и, всех разбудивши, вооружить каждого из нас высшим взглядом на самого себя… осудить самого себя и воздвигнуть в себе самом ту же брань всему невежественному и тёмному, какую воздвигнул царь в своём государстве … мог бы также один, всех впереди, с светильником в руке, устремить, как одну душу, весь народ свой к тому верховному свету, к какому просится Россия (Т. 6:44) 

Что это? Это описание святости как монаршего долга. Но мы знаем монарха, который этот долг исполнил. К нашему изумлению, Гоголь здесь не только проповедует, но и пророчествует. Воплотилось самое, казалось бы, нелепое из «выбранных мест» - мечтание о православном царе. Но такой именно святой Государь, каким «вообразил» его Гоголь, и правил Россией с 1894 по 1917 годы. Приведём только некоторые свидетельства. 

Святитель Иоанн Шанхайский:

Его внутренний духовно-нравственный облик был так прекрасен, что даже большевики, желая его опорочить, могут упрекнуть его только в одном - в набожности. Доподлинно известно, что он всегда начинал и заканчивал свой день молитвою. В великие церковные празднества он всегда приобщался, причём иногда смешивался с народом, как это было при открытии мощей преподобного Серафима. Он был образец целомудрия и глава образцовой семьи, воспитывал своих детей в готовности служить русскому народу и строго подготовляя их к предстоящему труду и подвигу. Он был глубоко внимателен к нуждам своих подданных и хотел ясно и близко себе представить их труд и служение. Всем известен случай, когда он один прошёл много вёрст в полном солдатском снаряжении, чтобы ближе понять условия солдатской службы (359-360). 

Восприяв не ветхозаветное возлияние елея на главу, а благодатную «Печать дара Духа Святаго» в таинстве миропомазания, Император Николай II был до конца жизни верен своему высокому званию и сознавал свою ответственность перед Богом. Император Николай II в каждом поступке отдавал отчёт перед своей совестью, вечно «ходил перед Господом Богом». «Благочестивейший» во дни своего земного благополучия не по имени только, а и самим делом, он во дни испытаний проявил терпение, подобное терпению праведного Иова (370).

Самое необходимое и существенное, по мнению Гоголя, царское качество - любовь Царя к народу и любовь народа к нему - тоже отмечено в воспоминаниях об Императоре Николае II.

Святитель Иоанн Шанхайский:

Государь Николай Александрович воплотил в себе лучшие черты  Царей, которых знал, любил и почитал русский народ (358). …Если Пётр I сказал: «А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, жила бы Россия», - то Государь Николай Александрович постине … исполнил это (360).  

Святость истинно православного Царя - не субъективное мечтание монархиста, а реальный факт: царская семья канонизирована Церковью (РПЦЗ в 1981).  

Гоголь пишет о династии Романовых:

Ни один царский дом не начинался так необыкновенно, как начинался дом Романовых. Его начало было уже подвиг любви. Последний и низший подданный в государстве принёс и положил свою жизнь для того, чтобы дать нам царя, и сею чистою жертвою связал уже неразрывно государя с подданным. Любовь вошла в нашу кровь, и завязалось у нас всех кровное родство с царём… Как явно тоже оказывается воля Бога - избрать для этого фамилию Романовых, а не другую! Как непостижимо это возведение на престол никому не известного отрока! (Т. 6: 44)

Как сходны и как различны судьбы первого и последнего из Романовых! Через триста лет - тот же подвиг любви и та же чистая жертва, но не последнего и низшего, а первого и высшего, который отдал в жертву ради спасения народа вместе с собой и самое дорогое, что имел: свою семью и в ней - всем известного в России отрока.

Неразрывная, по мнению Гоголя, кровная связь Государя с подданными, казалось, была разорвана в 1918. Но была ли действительно разорвана эта связь? Нет. Мученическая смерть не разлучила его с православным народом. Царь-мученик и теперь с нами в той самой Церкви, которая «живёт не земной человеческой жизнью, но жизнью божественной и благодатной… живёт не под законом рабства, но под законом свободы… Церковь - не авторитет, а истина…»

Помните призыв Гоголя: «Жизнью нашей мы должны защищать нашу Церковь, которая вся есть жизнь; благоуханием душ наших должны мы возвестить её истину»? Монарх-Помазанник Божий ответил на этот призыв. Его кровь, пролитая за Россию, за народ, за Церковь, - благоуханная жертва, возвещающая Истину. Чем мы ответим?

В заключение приведу часть богословского определения понятия пророк

Бывает, что Бог почти не даёт пророкам надежды на успех их миссии (Ис. 6.9; Иер. 1.19; 7.27; Иез. 3.6). … Признание приходит только впоследствии. Пророческое слово во всяком случае превосходит свои непосредственные результаты, ибо его действие - эсхатологического порядка: оно относится к нам (1 Петр 1.10) (Леон-Дюфур 1092).

 

Инокиня Татиана (Спектор),

доктор филологических наук,

Леснинский монастырь Пресвятой Богородицы, Франция

 

Использованная литература:

Бахтин, Михаил М. «Рабле и Гоголь: Искусство слова и народная смеховая культура».  Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература. 1975, 484-495

Бердяев, Николай А. Духи русской революции. 1918. Paris: YMCA-PRESS. 1947

Виноградов, Игорь А. «Гоголь и Надежда Николаевна Шереметева». В кн: Переписка Н.В. Гоголя  с Н.Н. Шереметевой. Под ред. И.А. Виноградова, В.А. Воропаева. М.: ИМЛИ РАН, Наследие. 2001: 3-57

Гоголь, Николай В. Собр. соч. В  9 т. Сост. В.А. Воропаев и И. А. Виноградов. М.: Русская  книга. 1994

Зеньковский, Василий В., прот., проф. Русские мыслители и Европа. 1929. 2-е изд. Париж: YMCA-PRESS. 1955

Он же. История русской философии. В 2 т. Париж: YMCA PRESS. 1948. Том I

Он же. Н.В. Гоголь. 1961. Reprint. М.: РИФШСлово. 1997

Свят. Игнатий (Брянчанинов). «Письмо по поводу Выбранных мест из переписки с друзьями Н.В. Гоголя». Полн. собр. творений свят. Игнатия Брянчанинова. В 7 т. М.:                 Паломник. 2001. Т.4: 510-511

Ильин, Иван А. «О России. Три речи. 1926-1933». 1934. Собр.соч. В 10 т. Сост. Ю.Т. Лисица.  М.: Русская книга. 1996. Т. 6. Кн. 2: 7-34

Он же. «Сущность и своеобразие русской культуры. Три размышления». 1942. Там же: 373-513

Он же. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948-1954 годов. В 2 т. Сост. И.Н. Смирнов. М.: Рарог. 1992  

Свят. Иоанн Шанхайский. «Памяти мучеников. Слово, произнесённое перед богослужением об упокоении душ Государя Николая II и с ним убиенных». Святитель русского                 Зарубежья вселенский чудотворец Иоанн. Сост. Андрей Леднёв и Евгений Лукьянов. М.: Православный паломник. 1998: 357-364

Архиеп. Иоанн (Шаховской). Книга свидетельств. Нью-Йорк: ICQUS. 1965

Архим. Константин (Зайцев). «Памяти Гоголя». Православная Русь  №675 (10) 1959: 1-3

Он же. Памяти последнего царя. 1943. Holy Trinity Monastery, Jordanville, N.Y. 1968

Концевич, Иван М. Оптина Пустынь и ея время. Jordanville: Holy Trinity Monastery. 1970

Леон-Дюфур, Ксавье, ред. Словарь библейского богословия. (Пер. Vocabulaire de théologie  biblique. Paris: Editions du CERF. 1970) Bruxelles: Жизнь с Богом. 1990

Лотман, Юрий М.«Истоки толстовского направления в русской литературе 1830-х годов». 1962. В кн.: О русской литературе. Статьи и исследования (1958-1993). СПб, 1997: 548-593

Мейер, Георгий А. «Трудный путь. Место Гоголя в метафизике русской литературы». 1952. В   кн.: Сборник литературных статей. Frankfurt Main: Посев. 1968: 211-41

Мережковский, Дмитрий С. Гоголь. Творчество, жизнь и религия. СПб. 1909

Мочульский, Константин В. «Духовный путь Гоголя». 1934. Гоголь. Соловьёв. Достоевский.  М.:  Республика. 1995, 7-60

Паскаль, Пьер, проф. «Гоголь во Франции». Вестник РСХД (Париж) II (1952): 23-27

Розанов, Василий В. «Предисловие ко второму изданию Легенды о Великом инвизиторе Ф.М.  Достоевского». 1901. Собр. соч. Под ред. А.Н. Николюкина. М.: Республика. 1996, 8-10

Нюстрем, Эрик. Библейский энциклопедический словарь. 1868. Toronto: World Christian  Ministries. 1985

Степун, Феодор А. «Мысли о России». Современные записки (Париж) XXXV (1928): 364-402

Он же. «Несколько мыслей по поводу международного съезда историков в Майнце». Вестник РСХД (Париж-Нью-Йорк) II(1955): 31-35

Федотов, Георгий П. «Лицо России». 1918. Вестник РСХД (Париж-Нью-Йорк) IV(1964) - I  (1965): 77-83

Он же. «Национальное и вселенское». 1928. Там же: 86-91

Флоровский, Георгий В., прот. «Евразийский соблазн». Современные записки (Париж) XXXIV   (1928): 312-346

Он же. Пути русского богословия. 1937. Париж: YMCA-PRESS. 1983

Fanger, Donald L. «Gogol». Handbook of Russian Literature. Ed. Terrras, Victor. New Haven and  London: Yale UP. 1995, 174-177

Milne, Lesley. « Satire ». The Cambridge Companion to the Classic Russian Novel. Ed. Malcolm V. Jones and Robin Feuer Miller. Cambridge: Cambridge UP. 1998, 86-103    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 


Дополнительно по данному разделу:
Принцип подобия в древнерусской музыкальной культуре и агиографии
О мастерах и Маргаритах
Житие Сергия Радонежского и литературные традиции Православного Востока: особенности преемственности
ЛЕВИАФАН: обзор отзывов на фильм Звягинцева. Часть вторая: Воронка
Роль парадокса в Житии Св. Сергия Радонежского, написанном Епифанием Премудрым
Поэтика повторов у Епифания Премудрого (на материале Жития Сергия Радонежского)
Нравственные императивы древнерусского летописца
«ВЕРНОСТЬ»: проповедь в стихах
Николай Гоголь и святитель Николай
РУССКИЙ КРЕСТ. Поэма


Назад | Начало | Наверх
Главная страница | О задачах издания | Хроника церковной жизни | Проповеди, статьи | История Церкви | О Катакомбной Церкви | Православное богословие | Православное богослужение | Православная педагогика | Православие и наука | Православная культура, литература | Истинное Православие и апостасия | Истинное Православие и сергианство | Истинное Православие и экуменизм | Апостасия РПЦЗ | Расколы, секты | Жития подвижников благочестия | Православная миссия | Пастырское училище | Фотогалерея | Проповеди-аудио

Хроника церковной жизни 
СЕРГИАНСТВО В ДЕЙСТВИИ: В РПСЦ установили литургическое прошение о воинстве неосоветской РФ, «о еже на враги победы и одолении»

К 70-летию провозглашения Сталиным митр. Сергия (Страгородского) первым советским патриархом в МП пытаются «догматизировать» сергианство

Официальное заявление Сербской ИПЦ по поводу нападения на храм СИПЦ под Белградом и избиения иеромонаха Максима

Нападение на храм Сербской Истинно-Православной Церкви и избиение священника СИПЦ

Детский Рождественский спектакль в Леснинском монастыре

Редакция журнала «Вѣра и Жизнь» провела международную конференцию «Исихазм в истории и культуре Православного Востока: к 290-летию старца Паисия Величковского»

ВИДЕО: Проповеди Преосвященного Епископа Стефана Трентонского и Северо-Американского

Все сообщения >>>

О Катакомбной Церкви 
Богоборництво і гоніння на Істинно-Православну (катакомбну) Церкву на Чернігівщині

Памяти катакомбного исповедника Георгия Степановича Чеснокова (1928-2012 гг.)

Катакомбная инокиня Ксения Л.

Церковь Катакомбная на земле Российской

«ТРЕТЬЯ СИЛА» В СОВРЕМЕННОМ ПРАВОСЛАВИИ РУССКОЙ ТРАДИЦИИ. Современная наука начинает замечать ИПЦ, хотя и не выработала общепринятой классификации этой Церкви

Катакомбные Отцы-исповедники об отношении к власти и к советским паспортам

ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНЫЕ ОБЩИНЫ В КИЕВЕ в 1930-х годах

Все сообщения >>>


Адрес редакции: E-mail: catacomb@catacomb.org.ua
«Церковные Ведомости» - вне-юрисдикционное православное духовно-просветительское издание, являющееся авторским интернет-проектом. Мнения авторов публикаций могут не совпадать с точкой зрения редакции. Одной из задач издания является освещение различных мнений о современной церковной жизни, существующих среди духовенства и паствы Истинно-Православной Христиан. Редакция оставляет за собой право редактировать или сокращать публикуемые материалы. При перепечатке ссылка на «Церковные Ведомости» обязательна. 

Rambler's Top100 Находится в каталоге Апорт Рейтинг@Mail.ru Каталог BigMax.ru