Версия для печати

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Дорогие друзья мои!

Вы хотите, чтобы я высказал вам свои думы по пово­ду современных церковных событий, среди которых наиболее ярким и наиболее ощутимым (в разных смыслах) явлением представляется вам так называемая "Живая Церковь" с ее подразделениями. Из многого, что я думаю об этом предмете, я поделюсь с вами па этот раз лишь немногим. Но полагаю, что это немногое и спешно набро­санное будет касаться существа вопроса.

"Живая Церковь" - это растение, которое насаждено и взращено, конечно, не Отцом Господа нашего Иисуса Христа (Мф. 15,13), а имеет совсем иное происхождение. Это явствует как из истории ее возникновения, так и из принципов, которые полагаются в основании этой "церкви лукавнующих" ее служителями. Не говорю уже о слишком нашумевших "личных деяниях" многих их них.

Итак, прежде всего, первые вожди церковного движе­ния, именуемого "Живою Церковью", явились насильника­ми по отношению к главе Высшего Церковного Управле­ния — Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону, чего они и не скрывают на страницах своего жур­нала, причем иногда говорят об этом открыто, а иногда, по тактическим, очевидно, соображениям, рисуют дело иначе, пытаясь придать произведенному ими церковному перевороту обличье каноничности. Этим последним при­емом они воспользовались, между прочим, для того, что­бы опутать оказавшихся или близорукими, или малодуш­ными столичных благочинных, а через них - и других таких же "неверных" батюшек, "боязливых" (Откр.21,8) или криводушных.

Но для всякого, имеющего очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, ясно из ряда несомненных фактов, что названные "церковные" деятели являются узурпаторами церковной власти. Ни для кого из москвичей не тайна, что: 1) "живоцерковники" долгое время поминали за богослужением Святейшего Патриарха Тихона, этим самым признавая его законным верховным архипастырем рус­ской Церкви, и 2) что они признали не без ведома их и, главное, советской власти назначенного Патриархом сво­им заместителем митрополита Ярославского Агафангела, к которому два известных протоиерея-живоцерковника ездили в Ярославль, намереваясь, очевидно, прибрать к сво­им рукам престарелого митрополита . Но, убедившись, что он им в руки не дается и в ногу с ними идти не хочет, они устроили так, что патриарший заместитель не мог выехать из Ярославля в Москву, чтобы фактически возглав­лять собою законное Высшее Церковное Управление.

Об этой непредвиденной невозможности вступить в отправление своих новых обязанностей, возложенных на него Патриархом, митрополит Агафангел упоминает в своем превосходном, и по содержанию и по форме, посла­нии, обращенном к архипастырям, пастырям и мирянам русской православной Церкви . В этом же послании он объявляет узурпаторами архиереев и иереев, самочинно ставших у кормила правления.

Итак, с точки зрения, которой держались сначала са­ми "живоцерковники", ясно, что они - не законная цер­ковная власть, а беззаконное сборище, воровски, чтобы не сказать разбойнически, захватившее эту власть. В самом деле, если они признавали и Святейшего Патриарха Тихо­на, и его временного заместителя митрополита Агафангела властью законною, то отсюда следует, что пока закон­ный собор не осудил этих последних и не низложил их, они остаются единственными законными представителя­ми Высшего Церковного Управления, и имя Святейшего Патриарха Тихона должно быть по-прежнему возносимо в Божественном тайнодействии, а распоряжения его за­местителя, митрополита Агафангела, должны быть обяза­тельными для всех, кто не порвал с православною русской Церковью и не выпал из православного канонического русла. И поэтому, если митрополит Агафангел в своем послании отвергает так называемое ВЦУ, то отсюда с не­сомненностью следует, что каноническое русло идет мимо этой самочинной власти. И, следовательно, пресловутому ВЦУ с живоцерковниками остается: или смиренно отойти в сторону и, покаявшись в страшном грехе церковного разделения (без покаяния не смываемом, по словам св. Иоанна Златоуста, даже кровью мученичества), приз­нать единую законную церковную власть, или, гордо от­вергнув самый принцип каноничности, встать открыто на революционный путь.

Раздирающие ризу Христову, очевидно, предпочита­ют второй исход, о чем свидетельствуют и писания, и дея­ния этих "нравственных (и не только нравственных) бра­тоубийц, отделивших себя "от единства веры", и по всей справедливости заслуживших извержения из священного сана. В самом деле, не говоря о многом другом, творимом сими злыми и лукавыми делателями (о чем отчасти было упомянуто раньше), они постановили прекратить помино­вение Святейшего Патриарха на церковных службах, а 14-ое и 15-ое правила св. Константинопольского Двукрат­ного собора гласят следующее:

14-ое правило: "Аще который Епископ, поставляя предлогом вину своего Митрополита, прежде соборнаго разсмотрения, отступит от общения с ним, и не будет возносити имя его, по обычаю, в Божественном тайнодейст­вии: о таковом святый Собор определил: да будет низло­жен, аще токмо обличен будет, яко отступил от своего Митрополита, и сотворил раскол. Ибо каждый должен ведати свою меру: и ниже пресвитер да пренебрегает своего Епископа, ниже Епископ своего Митрополита".

15-ое правило: "Что определено о пресвитерах и Епис­копах и Митрополитах, то самое, и наипаче, приличеству­ет Патриархам. Посему, аще который пресвитер, или Епископ, или Митрополит, дерзнет отступити от общения с своим Патриархом, и не будет возносити имя его, по оп­ределенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но, прежде Соборнаго оглашения и совершеннаго осуждения его, учинит раскол: таковому святый Со­бор определил быти совершенно чужду всякаго священст­ва, аше токмо обличен будет в сем беззаконии*.

Об этой канонической стороне дела достаточно, пола­гаю, ясной не только для зрячих, но и для подслеповатых, лишь бы они окончательно не смежали очей своих, я больше говорить не буду. "Sapiеntisat", a "insapienti" сколь­ко ни говори, он в толк не возьмет...

Теперь мне хочется сказать о другом, что вовсе не так ясно и для многих почитаемых и почитающих себя впол­не зрячими. Мне хочется указать на связь рассматривае­мого нами печального явления с почвой, на которой оно могло возникнуть и возникло. Ведь об "оживлении Церк­ви" говорилось очень давно. Толки об этом оживлении идут не первый год, даже не первое десятилетие. Уже дав­но нашими богоискателями, вроде Мережковского и "иже с ним", подхвачено было словцо, неосторожно брошенное, кажется, Достоевским, что наша Церковь в парали­че. Затем, а может быть, и одновременно, эта мысль о параличности Церкви пошла гулять в духовной литературе.

За толками начались практические попытки выведе­ния Церкви из параличного состояния. Взялись за основ­ную церковную ячейку - приход. Вопрос об оживлении Церкви свелся, главным образом, к оживлению прихода. Наряду с придумыванием "живительного" приходского ус­тава началось в разных местах практическое "оживление" приходских ячеек. И какими только средствами и путями не пытались достигнуть этого оживления!

Очень давно, задолго до войны 1914 г., показывали один из пригородных приходов Петербургской епархии, как пример того, как может быть произведено возрожде­ние приходской жизни. Любознательного посетителя, при­ехавшего в какой-нибудь праздник в этот приход, приво­дили в приходскую потребительскую лавку, в приходское ссудно-сберегательное товарищество, на приходский фельд­шерский пункт, в приходскую богадельню. Народу оказы­валось везде немало, и жизнь приходская представала пред взором посетителя кипучей, многообразной, поисти­не "возрожденной". Только когда приезжий заходил в при­ходской храм, там было не очень многолюдно и довольно мертвенно.

Был, рассказывают, в Московской епархии и такой сельский приход, где оживление приходской жизни нача­лось с приобретения приходского племенного бычка. Ко­нечно, все эти приходско-оживительные акты имели свои варианты и дополнения. Так, к числу оживительных средств нужно отнести широко распространенные во мно­гих городах, особенно в столицах, богослужения с теат­ральными новшествами, концертными номерами при бо­гослужении с артистами или без оных, бьющие на эффект проповеди, часто довольно истерического характера. Сло­вом — всякого рода отсебятина, которая должна сделать богослужение интересным и заманчивым. Люди серьезно думали, что, устраивая приходское хозяйство, богадельню, или создавая богослужебную бутафорию, они вдыхают подлинную евангельскую жизнь в омертвелый приход, а через приход и в "параличную Церковь".

Жутко становится, когда вдумаешься в эти факты, в эти взгляды... Но это были лишь цветочки по сравнению с теми ягодками, которые произросли на той же почве в последнее время. Тогда скромно обновляли малые при­ходские ячейки, теперь пытаются, по тому же "духовному" принципу, оживить сразу все тело церковное; тогда созда­вали крохотные хозяйственные учреждения в приходе, в роде потребительских лавок, теперь ставится колоссаль­ная задача социализирования, на "христианских" началах, всей нации, даже всего человечества. Тогда "реформа" про­изводилась смирно и скромно нравственными и финансо­выми силами прихода, теперь программа обновления че­ловечества проводится дерзновенно (чтобы не ска­зать - дерзко) при посредстве насилий, тюрем, ссылок и крупных субсидий (употребляемых, правда, очень часто на служение Бахусу).

Но общее, что сближает тогдашних мелких воэродителей церковноприходской жизни и теперешних мировых реформаторов, это - полное непонимание существа хрис­тианства, существа Церкви, и вытекающая из этого непо­нимания подмена христианского пути жизни иным, о ко­тором можно сказать: "ин путь мняйся благий, а конец его во дно адово". Впрочем, это страшное слово едва ли вполне приложимо к прежним наивным радетелям цер­ковноприходского возрождения, но к теперешним строи­телям церковной жизни оно идет целиком, ибо путь их есть несомненно путь антихристианский, в конечном сче­те - антихристов.

Не знаю, читали ли вы в №№ 8 и 9 журнала "Живая Церковь" статью свящ. Семенова "Русская Церковь и со­циальная революция"? советую прочесть. Вы увидите, ку­да идут и куда ведут поборники "Живой Церкви". В сущ­ности, им христианство и не нужно. Они не знают его, да и знать не хотят.

Христианство, эта великая тайна Боговоплощения, искупления и обожения человека и твари - только помеха на пути достижения выдвигаемого ими социалистическо­го идеала с его исключительно посюсторонними, земны­ми и приземистыми целями и задачами. Все это было бы не так страшно, если бы эти новые строители тайн, не Божиих, а антихристовых, не уходили корнями в ту почву, которой питаются, как вы увидите из указанной аналогии настоящего с прошлым, и их многочисленные quasi-бла-гонамеренные противники, остановившиеся лишь на пол­пути в своей возродительной работе.

Здесь наблюдается приблизительно то же явление, что и в политической области. Живоцерковники - это церковные большевики, а их противники и предшествен­ники указанного типа - церковные эсеры. Те и другие из одного теста и так же естественно ополчаются друг против друга, как и политические большевики против таких же эсеров. Но ничто по существу не мешает тем и другим осоюзиться между собою, так как расхождение между ними вовсе не принципиальное. Мы и наблюдаем это трога­тельное осоюжение или, попросту говоря, переход, иногда добровольный, а иногда и вынужденный**, но вовсе не про­тивоестественный, эсерствующих батюшек и архиереев к живоцерковникам, т. е. церковным большевикам.

Не знаю, понятна ли для вас моя мысль? Думаю, впрочем, что она уяснится, когда я скажу несколько слов в раскрытие того положительного пути Христова, который был, несомненно, забыт церковными эсерами и теперь от­крыто отвергнут церковными большевиками.

Прежде всего, те и другие относятся к Церкви, как к учреждению человеческому, почему в их лексиконе высту­пает на нервом плане термин "оживление Церкви". Они полагают, что явствует из их писаний и из их деяний, что нужна лишь энергия человеческая, с одной стороны, и ряд внешних перемен в организации церковной - с другой, чтобы "парализованное" тело Церкви ожило и начало пра­вильно функционировать. Источник оживления церков­ного в них - деятелях церковных. Требуется умелый под­бор энергичных деятелей, чтобы оживить, окрылить и пустить в ход омертвевшую организацию, именуемую Церковью. Эта точка зрения обща, повторяю, и живоцер­ковникам, и большинству, скажем так, староцерковников. Ни те, ни другие не подозревают, в какие дебри религиоз­ного заблуждения они забрели, куда отходят сами и куда отводят других малосмысленных от истинного, подлинно­го благовестия Христова.

Чтобы говорить со смыслом об оживлении прихода или вообще церковного общества (отнюдь не Церкви, ко­торая есть сама источник приснотекущей жизни), нужно сначала дать себе ясный ответ на вопрос: "Что такое жизнь в христианском смысле"?

Подлинная жизнь есть жизнь вечная, а она в Господе Иисусе Христе, или, иначе, Сам Господь, Сын Божий, во святом Евангелии именуемый Вечной Жизнью. Отсю­да - оживление церковное есть оживление в Господе Иисусе Христе, есть более или менее глубокое вхождение в вечную жизнь - Христа Сына Божия, или принятие Ее внутрь себя. В этом приобщении вечной жизни, или, гово­ря словами св. ап. Петра, в этом "причастии Божеского ес­тества", иначе - в обожении человека и заключается ос­новная цель жизни христианской. Пока не осознана эта основная цель жизни мистической христианина, пока она не воспринята в душу, до тех пор все в религиозной и цер­ковной жизни будет неясно, спорно, путано, неверно, фальшиво, бессмысленно, бесцельно и нецелесообразно, Ибо не будут стремиться к достижению определенной, Бо­гом указанной цели, а станут сочинять разные неизбежно бесцельные преобразовательные проекты, развлекаться эстетически или строить социальные утопии, - словом, изобретать разные суррогаты христианства. И чтобы оце­нить точно и правильно достоинство всех возродительных и оживительных начинаний, необходимо иметь пред гла­зами указанную выше неотложную цель жизни христиа­нина, о которой учат нас и Слово Божие (см. особенно Евангелие св. an- Иоанна, Деяния, послания св. ап. Иоан­на, Павла, Петра), и свв. отцы - (см. преп. Симеона Ново­го Богослова, преп. Макария Великого, св. Максима Испо­ведника и др.), и богослужебные чинопоследования (см. службы Рождества Христова, Благовещения, воскресные каноны, правило ко св. причащению и др.).

А так как эта вечная жизнь, приятие которой здесь, на земле, составляет "край желаний" христианина и прямую заповедь Божию, содержится в Церкви — Теле Христо­вом, Христом возглавляемом. Св. Духом исполняемом, то ясно, что нужно говорить не об оживлении Церкви (ибо эта мысль нелепа, если под Церковью разуметь то, что о ней сейчас сказано), а о приобщении себя Церкви как ор­ганизму вечной жизни, и прежде всего, конечно, при пос­редстве святых и освящающих душу и тело таинств и дру­гих богодейственных*** символов, дарованных для нашего спасения и хранения Церковью, каковы святейшее Имя Божие и животворящий крест.

Вот куда должно быть устремлено все внимание ис­тинного ученика Христова, сознательно и твердо исповедующего веру апостольскую, веру отеческую, веру правос­лавную, яже вселенную утверди . Всякая другая вера, вся­кий другой путь, всякая другая цель не суть Христовы, а, следовательно, ведут не ко Владыке Христу и Его вечному царству, а в какую-то другую страну, под чье-то иное вла­дычество. Под чье - нетрудно догадаться...

Пока умолкаю. На днях, может быть, еще напишу вам о предмете, соприкосновенном теме настоящего письма. Простите некоторую несвязность в писании. Пишу спеш­но. Прошу молитв ваших, мои дорогие. Храпи вас Гос­подь Иисус Христос - Прибежище наше.

Любящий вас брат о Господе. 

День св. Амвросия Медиоланского

Р. S. А правда ли, что у вас. в Москве, в некоторых хра­мах поминают ВЦУ? Это определенный, конечно, разрыв с единой, истинной Церковью. Неужели и эту "мерзость пред Господом" оправдывают именитые московские про­тоиереи, как оправдывали они недавно малодушное по­миновение за церковными службами лжепретендента на Московскую кафедру епископа Леонида? Всячески осте­регайтесь таких отступников и в общение с ними не вхо­дите, памятуя строгое слово апостола любви: 2 Иоан­на l, 9-11.

24 февраля / 9 марта 1924 года.

* Эти прещения во всей ни строгости относятся, конечно, к инициа­торам беззакония и к тем, кто доброхотно последовал за ними. Менее н в ином виновны те, кои из страха пред насильниками прекратили поми­новение Патриарха на церковных службах, сохраняя, однако? внутреннее духовное единение с ним, как с законным- архипастырем русской Церкви. 

** Не всегда угрозами и насилием, а часто подкупом при посредст­ве камилавок, митр и других побрякушек, на которые так падко наше безыдейное в своем большинстве духовенство.

*** Я подчеркиваю слово "богодейственный", чтобы вы не подумали, что я употребляю слово символ в современном, обще интеллигентском и семинарском условном значении, в каковом прилагай его, между про­чим, и к таинствам. Нет, слово "символ" понимается здесь в смысле бе­зусловном, в каком употребляли этот термин знаменитейшие церковные писатели И святые отцы, как например, Дионисий Ареопагит, св. Мак­сим Исповедник и др. Принимая его в безусловном, онтологическом зна­чении, они и именовали таинства символами.