Версия для печати

Посвящается блаженной памяти Митр. Антония (Храповицкого)

Глава 11. О церковном предании.

В. Прошлый раз мы упоминали о том, что Духом Святым было дано ученикам Христовым все необходимое знание для основания и установления Церкви. Что представляет из себя Христова Церковь и каково в ней действие Духа Святаго?

О. Если какое бы то ни было человеческое собрание или сообщество пожелает совместно жить и трудиться ради каких-то целей, в особенности, если это собрание пожелает простираться во времени не на одно поколение, в нем непременно должна сложиться какая-то своя традиция, свое предание. Мы можем это видеть на примере любого народа или племени, любой политической партии, любой секты, просуществовавшей хотя бы несколько десятилетий. Повсюду в таких собраниях почитаются свои основатели, повсюду установлены какие-то взгляды на жизнь и правила поведения, повсюду заведены какие-то cвои обычаи и даже своеобразный язык.

Подобно тому и Церковь, являясь со своей видимой стороны именно собранием людей, притом существующим на протяжении многих поколений, не может обойтись без своего предания. И важнейшее положение нашей православной веры состоит в том, что предание Церкви не есть набор человеческих измышлений, но что оно есть подлинное откровение Святаго Духа – в отличие от преданий сект и политических партий. Так утверждает наш Символ веры, говоря: верую во едину святую соборную и апостольскую Церковь. Нужно только научиться понимать, принимать и хранить это церковное предание, отличая его от примышлений человеческих. Так просто звучит это на словах, но за этими словами стоит чрезвычайно много.

В. Почему бы не заменить такое расплывчатое понятие, как предание Церкви, более ясным и емким: Божественное Откровение. Пусть бы все необходимое нам для устроения Церкви было бы сказано непосредственно Богом и записано раз навсегда где-нибудь…

О. … На каменных скрижалях, например, в ковчеге Завета?

В. Ну да, как-то так.

О. Для того-то и был изначально дан людям этот опыт богописанного закона, для того и были эти скрижали и этот ковчег, чтобы потом все верующие могли бы убедиться, что на самом деле это не выход из положения, что скрижали не могут заменить собою предания. Пришед на землю спустя тысячу с лишним лет после Моисеева откровения, Христос обличает иудейских старейшин за многочисленные самоизмышленные ими предания, которые во многом уже противоречат самим заповедям Божиим (см. напр. Мтф. 15, 1-9).

Регламентировать человеческую жизнь (и даже только ее религиозную сторону) до последних мелочей невозможно. Все жизненные ситуации заранее предусмотреть нельзя. Одни подобного рода инструкции могут вступать в противоречие с другими, когда их накапливается слишком много. Главное понимание правил поведения дает человеку голос его совести, но при этом совести, обученной различению добра и зла. Обилие же регламентных предписаний дает простор как раз человеку безсовестному, который путем хитросплетений из множества всяких правил, ища свою выгоду, стремится нарушать заповеди Божии по их сути и духу. Таким образом, слишком развитое письменное предание грозит выхолащиванием всей сути религиозной жизни. Наглядный пример этому дает иудейство, которое оказалось неспособным принять Мессию, заподозрив его в пренебрежении некоторыми мелкими предписаниями, относящимися к субботнему покою. Конечно, иудейские вожди возненавидели Иисуса Христа по другим, более глубоким причинам, но множество простых людей, воспитанных в иудейской религиозной мелочности вполне удовлетворились таким разъяснением своих раввинов: не от Бога этот Человек, потому что не хранит субботы (Ин. 9, 16). В этом неприятии иудеями Христа важную роль сыграла привычка к чрезвычайно распухшему преданию.

В. Значит нужно тогда руководствоваться всегда непосредственным внушением Святого Духа? А предание тогда Церкви вовсе не нужно и даже вредно?

О. Это другая крайность. Люди на земле – существа грешные, а потому к постоянному непосредственному водительству от Духа Святого не способны. Если же они возомнят о себе, будто Дух Святый действительно руководит всяким их шагом, то несомненно попадут под водительство духов тьмы, как это и случается со многими сектантами харизматического толка. Кроме того, это нисколько не является средством избежания чрезвычайной регламентированности предания. Оно несомненно будет накапливаться у любых якобы духоносцев, причем канонизированы могут быть самые дикие и безумные идеи.

В. Как же найти золотую середину?

О. Человекам ее найти и вовсе невозможно. Она найдена именно Духом Святым и дана Церкви, воинствующей на земле. В это именно мы и верим, когда говорим о вере в Церковь.

Богооткровенность Предания Церкви мы понимаем следующим образом. Пророки Ветхого Завета, начиная с Авраама и Моисея, пророчествовали не иначе, как по Божественному внушению. Это мы исповедуем в Символе веры, читая: верую в Духа Святаго Господа Животворящего,.. глаголавшего пророки. Тем не менее, писанный закон Моисеев и его приложения не могли даровать человеку спасения, того обращения от плотской, греховной жизни, к духовной и благодатной, которое даровал нам Христос. С пришествием же Христовым исполнились слова древнего пророчества: вот наступают дни, говорит Господь, когда я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата и говорить: "познайте Господа", ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более (Иер.31, 31-35).

Новый Завет заключен с христианами на крови Христовой. Новый богописанный закон дан в день Пятидесятницы, когда началось предсказанное пророком начертание этого закона на сердцах людей. Бог переменил скрижали для записи Своих заповедей и обетований: отложив каменные, взял для этой цели внутренние скрижали сердца. Мы уже говорили о том, что поначалу вся проповедь, все церковные установления, все богослужение совершалось Апостолами по внушению от Духа Святаго. Это действие Духа было нарочито явным и открытым (огненные языки, говорение на неизвестных языках, пророчество), чтобы и всем слушающим проповедь стало ясно, что Апостолы излагают не чьи-либо человеческие мнения. Это апостольское учение составило основу церковного предания. Но на этом действие Духа в Церкви не закончилось.

В. В ком же и как оно продолжалось?

О. Оно совершалось во многих христианах, по мере стяжания ими Духа Святаго. По внушению Духа возникло все дошедшее до нас учение Апостолов, часть которого впоследствии святые Отцы Церкви выделили в особое собрание книг, именуемое с тех пор Новым Заветом. Новый Завет, таким образом, является составной частью Предания Церкви, и рассматривается как наиболее важная вероучительная часть этого Предания.

В. То есть Новый Завет нельзя в полном смысле именовать Откровением Божиим?

О. Сам Иисус Христос в Свое Евангелие не записал Своею рукою ни строчки. В этом смысле Евангелие нельзя сравнить с Моисеевыми скрижалями. Новозаветное Откровение богочеловечно. Апостолы изрекли его, будучи подлинно исполнены Святым Духом, но это не значит, что каждое слово их писаний непосредственно продиктовано Богом, а они использовались бы только в качестве писцов. Иначе как объяснить мелкие разночтения у четырех Евангелистов? В большей мере на писцов Божиих похожи ветхозаветные пророки, как говорит о себе Псалмопевец: язык мой – трость книжника скорописца (Пс. 44, 2). До страданий Христовых Дух Святый не мог сойти ни на кого из людей в такой мере, как после Пятидесятницы, потому тогдашние откровения более таинственны и роль ветхозаветных пророков, как посредников Откровения, значительно ниже, по сравнению с Апостолами. Апостолы уже не пишут: так говорит Господь, - это постоянно встречающееся присловие пророческих книг. Зато ими сказано о пророках Нового Завета: и духи пророческие послушны пророкам (1 Кор. 14, 32). Это и означает, что в новозаветном откровении участвует и сам человек, исполненный Святаго Духа.

Букве, записанной перстом Божиим в каменной скрижали, люди станут покланяться, как таковой. Духа, глаголавшего в Апостолах и в святых Отцах, христиане должны стяжать сами. Апостолы и Отцы помогают всем верным исполниться Того Самого Духа, Которым исполнены их Писания.

В. Иными словами, в Евангелие внесены и чисто человеческие мысли и слова, а потому оно не есть Божественное Откровение в полном смысле?

О. Посмотрите, разве Евангелие не есть воспоминание учеников Христовых о земных днях своего Божественного Учителя? Разве открыто нам в Евангелии нечто такое из этой жизни, чего люди не могли бы наблюдать? Только Евангелист Иоанн в начале своего благовестия говорит о Божественном Слове такие глаголы, которые мог разуметь непосредственным Откровением. Здесь мы видим его богодухновенное истолкование евангельских событий. Как бы вывод Апостола: Иисус Христос есть истинный Сын Божий, Слово Божие, равный Отцу, а иначе невозможно объяснить те события, которым я, Иоанн, был подлинным очевидцем и участником. Все остальное, что содержится в Евангелии, есть по сути правдивое и никаким пророческим авторитетом не приукрашенное свидетельство людей о подлинно происшедших событиях, в которых они сами принимали участие: о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами и что осязали руки наши, о Слове жизни… (1 Ин.1, 1) И в этом неотразимая сила Евангелия. На нее указывает и св. Апостол Петр: мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с Небес мы слышали, будучи с Ним на святой горе (2 Пет. 1, 16-18). Свидетельство о Богочеловеке должно быть богочеловеческим. О человечестве Его пусть свидетельствуют люди, общавшиеся с ним лицом к лицу и пусть говорят только то, что могли видеть, как обыкновенные люди, как и любые другие на их месте. О Божестве же Его пусть свидетельствуют по самим делам и словам Его, исходя из которых, пусть истолкуют – в Духе Святом – Кто есть сей Сын Божий. Именно это Апостолы ставили себе целью донести до нас, как легко видно из приведенных слов святого Петра.

В. Хорошо, пусть так, но для чего нам важно именно под таким углом зрения смотреть на Евангелие и весь Новый Завет?

О. Это дает нам возможность разуметь правильное соотношение между Священным Писанием и Преданием Церкви, что в свою очередь позволит избежать той опасности, в которую впали протестанты, объявив Писание словом Божиим, а Предание Церкви – измышлением человеческим. На самом деле Священное Писание Нового Завета есть органическая часть церковного Предания, а потому вне его ни мыслиться, ни тем более толковаться не может. Как Писание Нового Завета есть слово богочеловечное, высказанное не непосредственно Богом, а святыми человеками, движимыми Духом Святым, - так и все прочее Предание Церкви, сохраненное веками, имеет ту же природу – это богодухновенное слово святых человеков, богочеловечное слово.

Бог заговорил с человеком, став Сам Богочеловеком, и с тех пор Его Откровение стало богочеловечным.

В. Какие еще есть тому доказательства?

О. Прежде всего, это относится к общеизвестной истории создания новозаветного канона – то есть собрания тех книг и документов, которые теперь именуются Новым Заветом. Очевидно, что в первом веке этот канон только создавался и окончательно сложиться еще не мог. Тем не менее, нам известно достаточное количество фрагментов рукописей первого века, содержащих отрывки Евангелий и апостольских посланий. Оказывается, что в Новый завет внесены далеко не все писания Апостолов, когда-либо вышедшие из под их руки, а с другой стороны Церковью тогда же, то есть с самого начала, отринуты евангелия подложные, или, как их теперь принято называть, апокрифические (так. наз. евангелия от Петра, от Магдалины, от Никодима, от Фомы и др.) Сии последние писания передают с некоторыми своими переложениями канву евангельских событий, но освещают их с искажениями. С самого начала эти подложные евангелия получили хождение в гностических и других еретических сектах, с которыми Церковь, начиная с апостольских времен, вступила в тяжелую духовную борьбу за души христиан. С родоначальниками первых таких сект, упоминаемыми в Книге Деяний Апостольских: Симоном-волхвом, Елимой-волхвом, пришлось вести борьбу уже самим Апостолам. Потому неудивительно, что Церковь, хранившая учение Апостолов неповрежденным, отринула апокрифические евангелия, не взирая на их достаточную многочисленность (их значительно больше четырех) и значительную древность, и признала подлинными лишь четыре, принимаемых и ныне.

В. Кто же, интересно, вершил такой суд над духоносными Писаниями?

О. Самое интересное, что мы не можем теперь прямо ответить на этот вопрос. Были ли то сами двенадцать Апостолов или (что вероятнее) их ученики, до конца не ясно. Но важно, что такое решение о выборе священных книг и неприятии подложных было в Церкви одновременным и практически повсеместным. В различных христианских общинах, разбросанных по всему свету, очень скоро было принято, какие именно книги считать подлинными апостольскими писаниями, а какие таковыми не считать.

Кроме того, несомненно, что святым Апостолам принадлежат еще по меньшей мере два документа, почитаемых в Православной Церкви, но не включенных в новозаветный канон. Это так называемое "Дидахэ", или "Учение двенадцати Апостолов" и "Апостольские правила", положившие начало и основание всем церковным канонам. Эти богодухновенные писания написаны скорее всего теми же авторами, что и Новый Завет (или по крайней мере их непосредственными учениками, точно передавшими мысли Апостолов); внушены они тем же Духом, и мы просто не имеем права ими пренебрегать, как якобы не относящимися к Священному Писанию.

Еще более удивительным является тот факт, что такое выделение книг Нового Завета было совершенно одинаковым и повсеместным. В Древней Церкви, похоже, даже не возникло спора по поводу того, не посчитать ли скажем, какое-либо апокрифическое евангелие подлинным, а какое-либо апостольское послание подложным. Как бы вы могли объяснить это?

В. В другом контексте я бы мог еще предположить общее равнодушие к подлинности первоисточников, но здесь такое вряд ли можно допускать…

О. Безусловно. Отцы первых веков вели горячие споры со всевозможными еретиками и раскольниками, с иудеями и язычниками и предполагать в них равнодушие к документам, в которых излагаются первоосновы христианской веры, было бы просто безумием. Значит, что же остается признать?

В. Только одно: то был Божий суд, произнесенный повсюду единогласно человеческими устами.

О. Совершенно верно. Дух Святый установил в Церкви единомыслие. И суд Церкви об основе своего предания выразил не иное что, как волю Божию. Вот это и есть основание нашей веры в богодухновенность Церковного Предания. Заметьте, не кто-то, вооружившись Новым Заветом, как неким кодексом законов, судил по нему Церковное Предание (так желали бы представить дело протестанты), но наоборот, само это Предание выдвинуло Новый Завет из себя, как некую неотъемлемую органическую часть. Суд Святаго Духа произнесен устами Церкви, а не выведен на основании каких-либо письменных источников высшего авторитета.

В. Получается, что авторитет Церкви выше Писания?

О. Не выше, но согласен и совпадает с ним. Иными словами понимать Священное Писание можно только по общему суждению о нем Церкви.

Апостол Павел учит: братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим (2 Фес. 2, 15). Здесь прямо говорится, что существует предание не только письменное, но и устное, а подразумевается, что ограничить Предание Церкви каким-то письменным кодексом едва ли вообще возможно.

Раскрывая ту же мысль свидетельствует и догмат 7 Вселенского Собора: храним не нововводно все писанием или без писания установленные для нас церковные предания.

В. Прекрасно. Но теперь самое трудное: понять, как конкретно судит Церковь? Что следует признать ее учением? Много в ней учителей, если вдруг они начнут противоречить друг другу, то кого нам слушать? Как понять, что через таких-то людей говорит Святый Дух, а через других – дух-обольститель?

О. Вы правы, в этом-то и состоит вся проблема. Но здесь есть также общепризнанные критерии суждения.

В. Какие же?

О. Главный из них – тот с которого мы и начали, говоря о выборе новозаветного канона. Все согласно на протяжении веков одни и те же книги принимали, а прочие столь же согласно отвергали. В этом согласии мы с вами увидели действие Святаго Духа. Вот и первый, главнейший принцип: в Церковном Предании истинно лишь то, во что веровали все, всегда и повсюду (т.наз. принцип святителя Викентия Лирийского). Иногда этот принцип может четко проявиться в соборном волеизъявлении Церкви. Если авторитетное собрание церковных учителей единодушно высказывает на соборе свое суждение по спорному догматическому или какому-то иному церковному вопросу и церковный народ принимает такое решение, то явно, что оно так же согласно с волею Духа Святаго, как и решения Апостольского собора, описанного в 15 главе Книги Деяний Апостольских. Таковы были Вселенские Соборы, признаваемые не только православными, но и некоторыми отпавшими от Православия. Но, правда сказать, далеко не все конкретные соборы, известные из истории Церкви, могли правильно выразить ее волю, ее исповедание и учение.

В. Позвольте, раз в Церкви существуют разделения на конфессии, то имеются и важнейшие вопросы, которые не попадают под это определение. Не все, не всегда и не повсюду понимают одинаково весьма существенные положения веры. Может быть, этот принцип позволяет лишь отграничить тот круг людей, которых еще можно с какими-то оговорками именовать христианами?

О. Да, приблилизительно так. Но принцип св.Викентия дает возможность ориентироваться здесь точнее. Если в вероучение и предание вводится некое новшество, доселе совершенно неведомое всей соборной Церкви и противоречащее Преданию ее, то Церковь устами св. Викентия заявляет: нет, так у нас не верили все, всегда и повсюду, значит, мы не должны принимать такое введение, оно ложно.

В. Если любое новшество нужно так отвергать, то все Предание Церкви должно было бы ограничиться непосредственным учением Апостолов…

О. …Что означало бы, будто Святый Дух в Церкви уже не глаголет и не действует, не так ли?

В. Так что же получается: и нового сказать нельзя, и вообще ничего не говорить – тоже неправильно? Что же все-таки согласно с волею Духа? Что, иными словами, должно входить в состав Предания Церкви?

О. Это проверяется временем. Святые Отцы, растолковавшие и Новый Завет и Апостольские правила учили согласно с Апостольским учением. Они лишь раскрывали в наиболее понятных словах то учение, которое Церковь уже содержала, может быть, не в явно выраженном виде. Время проверяло правильность любых толкований. Церковь принимала добрые учения, видя их жизненность, видя их подлинную богодухновенность. Далеко не всегда и не все святые учители Церкви могли дожить до того дня, когда и вся церковная полнота могла уразуметь их праведность и согласие их учения с апостольским благовестием.

Иногда истины веры утверждались особыми Божественными знамениями. Известно, что св. Василий Великий в споре с арианами за храм предложил им поочередно молиться перед его запертыми дверями и арианам, и православным, а храм отдать тому, перед кем сами собою раскроются двери. Пред святителем с его клиром и народом двери открылись сами собою.

Приводимое нами выше Халкидонское вероопределение было подвергнуто подобному же испытанию на знамение Божие. Хартию с этим исповеданием, а равно и монофизитское вероопределение отцы Халкидонского Собора положили в раку с мощами св. великомученицы Евфимии, закрыли, запечатали и усердно молились в храме при мощах святой. Когда же затем раку вновь открыли, то еретическое исповедание оказалось под ногами святой, а православное исповедание мученица своею рукою вручила патриарху Анатолию.

Ап. Петр учит: никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым. (2 Пет. 1, 20-21). В этих словах дается на все времена запрет на внесение самопроизвольных толкований не только Свящ. Писания, но и в целом всего вероучения.

В. Кто же тогда имеет право его толковать?

О. Обычно учителями Церкви, правильно толковавшими Писание и создававшими Предание Церкви, были христиане высокой духовной жизни. Но поначалу и их мнения не имели для современников всеобщего авторитета. Лишь со временем Церковь принимала их слова, проверяя духовным опытом, и тогда становилось понятным, что высказанное некогда в Писании Духом Тем же Духом и истолковано у этих Отцов. Так соблюдалось только что приведенное требование св. Апостола Петра.

Но, конечно, полностью невозможно разрешить вашего недоумения. Все-таки четкого общего критерия здесь нет, как то есть различить до самых тонкостей: это – от Духа Святаго, а то – от человеческих смышлений. Всю свою прежнюю историю Церковь занималась тем, что отбрасывала грубые ошибки и еретические лжесплетения, в борьбе с ними все больше раскрывая хранимую, до тех пор еще неосознанно, истину. По крайней мере, века должны пройти, чтобы проверить всякое серьезное суждение, претендующее на вхождение в Предание Церкви. Мы верим в то, что Дух Святый Свою Церковь не оставляет, Бог промышляет о ней и не даст ей, во всей ее полноте где-то заблудиться и погибнуть по неведению.

И не требуйте полной и жесткой определенности. Церковь, хранимая Духом, обладает истиной, но если эту истину можно было бы до самой тонкости выразить человеческим словом, так чтобы и вопросов не могло возникнуть на богословские темы, то оказалось бы, что эта истина ограниченна. А разве может ограниченное суждение о Неограниченном Боге быть истинным? Это значило бы найти число, которым измеряется безконечность. Потому богословские вопросы, мнения, обобщения различного духовного опыта, богословские споры никогда не прекратятся в Церкви, пока она живет на земле.

В. Таким образом, познание богословия становится похожим на обычную мирскую науку?

О. Во внешних науках не определено очень многое. В ней возможны революции, возможен пересмотр прежде безоговорочно принимавшихся положений. В богословии такого быть не может. Прежде разрешенные вопросы не подвергаются обсуждениям. Есть откровенные истины – и они, конечно же, самые главные, которые Церковью познаны окончательно и в словах выверены с максимальной ясностью. Постигнуть их лучше ограниченный человек уже не способен. Имеются в виду прежде всего вопросы христологии и тройческого богословия. Пересмотр таких вопросов в Духе Святом уже невозможен, возможно только отрицание истины, сознательное ли или неосознанное. Но, конечно, время от времени возникают вопросы новые, ранее не раскрывавшиеся ни в Писании, ни у древних Отцов. И на эти вопросы нужно дать правильные ответы. До XIII века Церковь не ставила вопроса о различении Божественной сущности и энергии, и до начала ХХ века не спрашивала об онтологическом смысле имени Божия. От таких вопросов нельзя просто отмахнуться, они требуют решения, которое, возможно, вообще не под силу единичному уму. Время рассудит. Еще раз повторю: мы верим, что Господь хранит Свою Церковь и не попустит ей на все оставшееся время пребывать в заблуждении.

В. Все же смущает эта неопределенность. Значит в Церкви нет ощутимого критерия истины?

О. Посмотрите: попытка найти такой критерий приводила всегда в истории к грубейшим ошибкам, к явной лжи, просто к богоотступничеству.

Возьмем к примеру иудейство. Оно взяло за непогрешимый авторитет Тору – Моисеев закон. И что же? Удалось ли ему не прибавить ни слова к словам Моисея? Ничуть. Толкования, толкования на толкования, безконечные разбирательства в толкованиях при отказе от самого главного – от Христа, о Котором предсказывал Моисей и на каковые предсказания ссылался и Сам Спаситель. Никакой авторитет Писания не спас.

Возьмите латинство. Там высший авторитет – слово Римского Папы. Согласитесь, что это не может не привести к подмене Богочеловека человеком. Так оно и получилось. Современная официальная доктрина католичества утверждает, что Христос познается верующим через личность Папы в той же мере, как и через Евхаристию. Разве это не кощунственное заблуждение?

Посмотрите, как и протестанство пытается создать свой столь же жесткий критерий церковной истины. Выбрасывает все, оставляет только Библию. В наивности протестанты думают здесь уберечься от обрастания преданием. В действительности этого не получается. Придут свои толкователи и каждый все равно начнет создавать свою школу, грубо сказать: сочинять свой Талмуд. А поскольку принципиально толкований допускается сколько угодно, то отсюда такая раздробленность протестантских направлений, вплоть до полного исчезновения у них церковного чувства.

И везде одна и та же ошибка: попытка оковать человеческий дух и даже Божий Дух какими-то жесткими рамками, надеть раз навсегда жесткий панцирь на живое, растущее и стареющее тело. Предание же Православной Церкви в его правильном понимании облачает духовную жизнь христиан в сравнительно эластичную кожу, которая органично и преемственно развивается с ростом и старением всего церковного организма. Где нужно – жесткость, где нет такой необходимости – некоторая гибкость, но везде преемственность.

Вот вам на эту тему еще одна святоотеческая формула, удобная к запоминанию: в главном единство, во второстепенном – свобода, и во всем -любовь. Последнее и означает преемство. Любящий Господа любит и Церковь, любящий Церковь любит и ее Предание, любящий Предание не станет революционером, он будет возделывателем того, что любит.

В. Чувствуются во всем этом богословии какие-то неопределенные и неясные остатки. Всегда остается нечто нам непостижимое в принципе или же непостижимое только на даннм этапе.

О. Да, именно так и обстоит дело. Привыкайте к этой атмосфере "иррациональных остатков".

Общий итог можно подвести так. Для того, чтобы, уверовав во Христа, не потерять полученного и достигнуть желаемого, нужно пребывать в Церкви, а для этого нужно принимать, любить и ценить ее Предание. Сознательно отвергая Предание Церкви, невозможно прийти ко Христу и спастись. Но верно и обратное. Не получив первоначального познания Христа, не покаявшись в грехах, не обратившись ко Христу, как своему личному единственному Спасителю, невозможно правильно разуметь Предание Церкви, невозможно внутренне пребывать в Церкви, можно лишь внешне, обманчиво причислять себя к православным.

Помните слова пророка Иеремии, которые мы с вами обсуждали? Там говорится, что каждый будет знать Господа. Что это значит? В сущности Своей Бог вообще непостижим для тварей. В действиях (энергиях) Своих Он постижим всеми в очень разной мере. Но христиане, к тому времени, как они осмысленно и неложно начинают именовать себя сим именем, прежде получают некое особое внутреннее познание Христа. Теперь-то вам не нужно это пояснять, помните?

В. Да, конечно.

О. Так вот. Церковное Предание, Духом изреченное, сказано христианами для христиан. Если за него берутся люди внешние, не имеющие еще совсем никакого опыта Божественного посещения, еще не обратившиеся ко Христу, они будут понимать его ложно, или будут отыскивать в нем сплошные неразрешимые противоречия. Думаю, что такое напоминание нам с вами пригодится в будущем.