Версия для печати

Посвящается блаженной памяти Митр. Антония (Храповицкого)

Глава 3. Человек, его естество и грехопадение (продолжение)

В. Прошлый раз вы были правы. Что-то оказалось неверным в моем религиозном поиске. Я делал нечто доброе, но тем лишь надмевался. Притом совершенно не замечал этого надмения, пока не встречал человека, способного к гораздо высшему нравственному напряжению, который больше моего перенес и перестрадал ради добра. Зачастую такой человек не обнаруживал никакого религиозного мотива в своем поведении. Он был добрее меня по естеству, как говорили мы прошлый раз. Значит ли это, что любые наши нравственные усилия слишком искусственны, а потому безсмысленны? Ведь если они удаются, то приводят к надмению, если не удаются – то к унынию. Далеко не все религии видят в нравственных усилиях нечто важное само по себе и не сводят религиозных действий к нравственному совершенству. Может быть, не в нравственных усилиях дело?

О. После такого вашего признания наступает время для беседы о Евангелии всерьез. Но сначала давайте подытожим сказанное о грехопадении человека и внутренних последствиях этого события.

В. Весь итог этот я вижу пока в расслабленности своей души и безцельности религиозно-нравственных усилий, если на них не последует Божественного ответа и помощи.

О. Совершенно верно. Чтение православных подвижников-аскетов даст вам еще много пищи для подобных размышлений и научит внимательному рассмотрению своей души, как со стороны естества, так и произволения. Постараемся вкратце пояснить ваше душевное состояние, как вы его теперь сами видите.

Человеческое естество находится в состоянии падения. Грех овладел и духом, и душою, и телом человека, нарушив и то соотношение между ними, которое было установлено при сотворении. Над духом взяли верх душевные, а то и телесные, плотские стремления и потребности. По этому признаку Апостол и выводит разницу между душевными и духовными людьми в тех словах, что мы обсуждали ранее. После падения "естественный" человек не способен к хождению по духу. Религиозные чувства и понятия у нас извратились до полной неузнаваемости. Без Божиего Откровения и без правильного религиозного научения "естественный" человек не способен составить сколько-нибудь верного представления о Божестве, не говоря уже о духовном общении с Ним. Да и сами религиозные порывы у нас редки, мелки и поверхностны.

Очень вяло и слабо говорит в "естественном" человеке и совесть. Гораздо больше для нас значат чисто человеческие правила поведения (хотя и сии последние могут вести свое происхождение от Божиих заповедей). Но непосредственно голосом совести руководимся мы крайне редко. Так же редко руководит нами и страх посмертных воздаяний, усиливающийся у некоторых людей лишь ближе к смертному порогу.

Ослаблены наши мысли. Достаточно сказать, что человек не в силах управлять своими мыслями. Ненужные, вредные, пустые и злые помыслы непрестанно посещают наш ум, и мы не способны бываем подолгу останавливаться на рассуждении необходимом.

Еще менее способны мы контролировать свои чувства и эмоции. Множество греховных сочувствий против воли пленяют наше сердце. Добрые же чувства нам тягостны или даже вовсе недоступны. Например, нам очень трудно пожалеть страждущего, но не слишком близкого нам человека. Мы, так сказать, лишь умом своим соглашаемся, что ему тяжело, но это, конечно же, не есть подлинное сочувствие, требуемое от нас заповедью Божией. Нам трудно быть отзывчивыми на впечатления поистине добрые, хотя бы на эстетические впечатления. Созерцать подлинную красоту - это труд. Мы же здесь ищем легкости, сладости и развлечения.

Если же говорить о наших желаниях и действиях, то здесь картина еще более мрачная. Ради добра мы не хотим или боимся понести даже незначительные трудности, преодолеть самые малые препятствия. Опять же, нам проще и удобнее следовать человеческому мнению. За всякое малое, содеянное нами добро сторицею воздает нам наше собственное тщеславие, так что, по выражению Иисуса Христа мы уже получаем награду свою, и наше добро не попадает в вечное измерение. Вы, вероятно, наблюдали это все на себе?

В. Действительно, наблюдал очень многое. Но, начав сосредоточенно следить за своими мыслями, чувствами и поступками, я все же видел какие-то добрые сдвиги.

О. Вряд ли смогли вы контролировать свои мысли и чувства все по отдельности, да и надоело вам вскоре такое занятие, не так ли?

В. Действительно, постоянно поступать, взяв себя в руки, не удается.

О. Это объясняется еще и тем, что наше падшее естество очень мало способно к богообщению, зато вполне открыто к влиянию духов злобы. Даже если человек не вступает с ними в сознательное общение, они имеют свободный доступ к нашей душе, привнося в нее постоянно и неусыпно вредные помыслы, злые чувства и желания. Не складывалось ли у вас самого такое впечатление по мере ваших попыток нравственного самоконтроля?

В. Приходится признать и это. Но главным явилось, пожалуй, то, с чего я начал. Это нравственное самонаблюдение утомило меня своей безполезностью и безцельностью. В глубине души я понимаю, что напрягаться нужно, но цели этого реально не ощущаю. Кажется, что результат не оправдывает приносимых затрат. Пусть мы сделаем нечто доброе для кого-то на земле. Но очень скоро последствия этого нашего добра сами собою улетучатся. Мы подали кусок хлеба, он съеден – что же осталось? Не обесценивает ли само время наших добрых дел? Не стирает ли их полностью наша смерть?

О. Это верное суждение доказывает лишь одно: за сами по себе добрые дела мы перед Богом не оправдаемся. Но не чувствуете ли вы сами, что плоды греха и добродетели все- таки не должны пропадать вместе со своими прямыми физическими последствиями?

В. Они не совсем пропадают, ведь некоторые большие дела великих людей все-таки остаются на земле для будущих поколений. Но неужели это все? Я хотел бы найти вечное измерение добродетели и смысл ее, но пока не вижу.

О. Вот, самый главный плод нашего падения - утрата четко видимого и глубоко ощущаемого смысла жизни. Вообще-то, мы чувствуем, что нужно жить и исполнять заповеди Божии для некоего счастья на земле и в некоей загробной жизни. Но надобно иметь об этом более ясное представление, а главное - опыт ощущения в своей душе зачатка того самого вечного блаженства. Без Христа этого получить невозможно.

В. Пока я не очень понимаю, о чем идет речь. Может быть, стоит более внимательно изучить Евангелие и учение Иисуса Христа?

О. Несомненно так, но этого будет недостаточно. Нужен опыт личного прикосновения к благам небесным, приносимым Христом.

В. Если требутся какое-то неизвестное мне практическое знание, то пока говорить о нем мне трудно. Но сказав о благах и блаженстве, вы, вероятно, имеете в виду нравственное успокоение и радость в своей совести. Должен ли человек иметь внутреннее удовлетворение от стремления жить по заповедям Божиим? Или это удовлетворение противозаконно и является по сути своей просто тщеславием? Если же оно не противоборствует Господу, то в чем оно должно выражаться?

О. Я имел в виду иное... Что же касается нравственного удовлетворения, то здесь видится какая-то роковая двойственность, которую ощущаете, вероятно, и вы. С одной стороны, человеку врожденно стремление к благу. Высшее благо - Сам Бог, общение с Ним должно делать человека счастливым, блаженным. С другой стороны, в нашей земной реальности счастье это очень плотно переплетается с самолюбием, тем самым которое совесть наша осуждает. Быть вместе и нравственным, и счастливым, кажется, невозможно. Есть правила счастливой жизни, есть правила благочестивой жизни. Призванные быть тождественными между собою, они, тем не менее, находятся в странном противоречии и даже во взаимной несовместимости. Согласны ли вы с этим?

В. Вероятно, да, но поясните это подробнее.

О. Голос чистой совести побуждает нас подвизаться за добро, велит считать лишь то дело добрым, за которое мы перетерпели скорби. Иногда совесть успокаивает нас, когда нам тяжело, не только физически, но и душевно. Вот в этом и парадокс: душа смятена скорбью как раз в тот самый момент, когда совесть ее одобряет. Так бывает в жизни. Так было и у праведного Иова, когда он благословлял Господа посреди своих тяжких бед и напастей, когда одновременно скорбел душою о своих бедствиях, о погибших детях и о поддавшейся ропоту жене, а духом и чистою совестью своею благодушествовал. Радость здесь или скорбь? Судите сами.

Но если ту же мысль выразить с отрицательной стороны, то получится гораздо понятнее. Совесть и Бог не хвалят нас за то доброе дело, которое совершено нами без скорби, труда и борьбы. Они оценивают такое дело, как нечто должное. И в этот момент в нашей душе трубит в рог только наше тщеславие.

Такова печальная реальность нашей нравственной природы. А объясняется она нашим грехопадением, тем сочувствием греху, которое прочно живет в нашей душе. Каждая сторона нашей души поражена грехом. Святые Отцы говорят, что как бы второй греховный человек вошел и срастворился с каждым из нас. Совершить истинно добрый поступок означает причинить тяжкую боль этому нашему греховному человеку. Вот в чем все дело. Наши самость и животолюбие настроены против добра и даваться оно должно нам только с борьбой. Потому человеку для укрепления в добре нужна помощь и поддержка свыше. Человек должен привыкнуть к раскрытому здесь нравственному закону. Этого он не может сделать иначе, как только с помощью Иисуса Христа и Его евангельского закона. По сути дела все Евангелие и отражает этот глубокий нравственный парадокс, это противоречие между душевной скорбью и радостью, соприсутствующими друг другу во всяком нравственном поступке.

В. С учетом всего вами сказанного, я постараюсь еще раз внимательно прочитать Евангелие, и тогда мы продолжим эту тему. А пока поставлю вам еще один возникший у меня вопрос о таком всесилии зла, которое мы наблюдаем. Предположим, что зло происходит от греха, от недолжного пользования богоданной свободой со стороны некоторых ангелов и людей. Но все же почему наша природа оказывается столь восприимчивой к злу? Нет ли здесь какого-то творческого изъяна в самом ее создании? Отчего мы не только рождаемся обреченными на вечный огонь, но даже и при нежелании нашем туда идти, оказываемся неспособными стать добрыми, в смысле: соответствующими Божиим требованиям к нам? Нет ли здесь излишней Божией строгости к Его поползнувшимся созданиям?

О. Я понимаю вашу скорбь. Да, таков нравственный порядок в нашей природе. Мы принимаем его или ропщем на него в зависимости от того, насколько высоко мы ценим предназначение человека. На самом деле, Бог поставил человеку весьма высокие и важные цели, а для достижения их очень многое благоволил ему дать. Быть образом Божиим, отражать совершенства Самого Творца, начальствовать над всею видимою тварью, соединять в самом себе мир видимый и невидимый -–разве этого мало? Ни одна другая Божя тварь, даже Ангелы, не имеют столь высокого назначения. Естественно, что человек обречен на страдание (а значит и на ропот), если он этой задаче, поставленной ему Творцом, не соответствует. Но ведь не соответствуем мы этому по своей воле, по своей вине.

Возьмите, к примеру, пьяницу. Можете его понять, можете пожалеть сколько угодно, можете помочь ему, чем пожелаете. Но на самом деле только одна беда существует для него - его пагубная страсть. Сколько его ни жалей, и сколько ему ни помогай, но он должен стать трезвенником. Иначе человека из него не выйдет – даже в чисто житейском смысле этого выражения. Не выйдет из него хорошего работника, на которого можно было бы всегда положиться, что он не соврет, не украдет, не подведет. Не выйдет из него доброго семьянина, на которого можно было бы положиться, что он никогда не изменит жене, что всегда будет заботиться о детях. Без трезвости всего этого нечего и ждать.

Так и каждый из нас опьянен греховной отравой. Состоит она в разрушении богообщения, в нашей неспособности стремиться к вечному и небесному. Не исцелив этого духовного порока, ни один человек не сможет соответствовать своему назначению. Мы созданы для Неба и вечности - и даже если мы просто порядочные люди, но этому назначению не соответствуем, то наказываемся за это от Господа - собственным своим грехом.

В. Значит, все дело в том, что у Бога к нам великие требования и соответствующей силы наказания и казни. Во всем Он дал нам свободу, позабыл только спросить, согласны ли мы на такое великое свое предназначние или можем без него обойтись и быть кем-то поменьше и поскромнее. И что это за такое великое предназначение?

О. На ваше богохульное замечание можно ответить лишь одно: это право Творца. Дать нам более низкое назначение и соответственно лишить множества благ - да разве это не вызвало бы еще более грубого ропота на Создателя! Тварь нужно же создать как-то? Притом до того, как она начнет себя сознавать. Всякая свободная и разумная тварь способна как-то оценить себя и при любом своем устройстве в принципе может посчитать это свое устроение неправильным и начать обвинять Творца. Логически здесь тупиковый путь.

В. Но получилось так, что мы страдаем не только от своих грехов и друг от друга, но и от бедствий этого самого, якобы подчиненного нам мира. Мир же этот живет по законам клыка и дубины, а человек при этом подлежит нареканию за то, что не может жить по иному закону?

О. Закон джунглей появился вследствие падения человека. Всякое зло в вещественном мире, самая смерть живых организмов - суть прямые следствия человеческого греха. Обратите внимание, что, изгоняя прародителей из рая, Бог проклинает не их лично, а самую землю, из которой они созданы: проклята земля за тебя (Быт. 3, 17). Это и означает некоторое нарушение законов живой природы, по сравнению с первозданными. Помните, в самом начале мы говорили о мировой гармонии в природе, и видели, что порядка в ней намного больше, нежели разрушения и хаоса. Тогда еще подчеркивалось, что доброе и злое начала в природе не равносильны между собою и явное предпочтение принадлежит добру. Зло же в видимом мире привнесено царем этого мира - неустоявшим в добре человеком. Пал человек - и тленным стал весь мир.

В. Если так, то это тем более стало мешать человеку жить достойно, ведь пришлось постоянно думать о хлебе насущном, постоянно отвоевывать себе место под солнцем. Когда уж тут заниматься духовными предметами и помышлять о небесном!

О. Напротив, если бы человек остался со своим грехом, в растленном своем уме и чувстве, посреди нетленного мира, то зло стало бы безсмертным в нем и безконечно возрастающим. Эту цель объясняет Сам Бог при изгнании Адама: и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт. 3, 22). Сатана после падения не превращен в плотоносца, не облечен в смертную плоть, живущую в тленном мире - и, смотрите, он ведь и вовсе не способен к покаянию. Человек же, встречая в себе самом и вокруг себя множество скорбей, множество памятников своему греху и преслушанию, получает, соответственно, столько же поводов к покаянию и смирению перед Богом, столько же поводов к умиленной молитве. Не видя вокруг себя всего этого, человек и вовсе утратил бы всякое религиозное чувство.

В. И вы можете подтвердить такую догадку словами Писания или какими-то примерами истории?

О. Посмотрите на историю человечества допотопного. Если вы знакомы с данными научной апологетики, то знаете, что допотопные люди, действительно, жили сотни лет (в прямом соответствии со словами Писания), а условия на земле были весьма располагающими к такому долголетию. И вот смотрите, как быстро эти люди становятся совершенно безрелигиозными, чисто плотскими. Потоп приходит при жизни того поколения, деды которого еще могли лично видеть Адама. Не знать о Боге и о рае, утраченном через грех, такие люди не могли. И однакоже они совершенно не имеют никакой нужды вспоминать о Творце и молиться Ему. Так избаловала их многолетняя, сравнительно спокойная жизнь, еще больше, чем современный комфорт балует нынешних людей. Бог свидетельствует о таких людях: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть (Быт. 6, 3). Обратите внимание, что обличая допотопных людей во всех грехах, Бог не ставит им в вину идолопоклонства - того греха, который станет главным грехом для людей послепотопных. Допотопные люди - абсолютные безбожники, ничего духовного не способные понять и принять. Послепотопные люди - все религиозные, пусть даже большинство из них забыли Истинного Бога. Чем объясняется такая перемена? Утяжелением условий жизни и уменьшением ее продолжительности. Для того и изрекает здесь Господь сокращение лет послепотопному человеку почти в десять раз, для того и создает суровые условия на земле, чтобы усилить человеческую религиозность. Пусть будут дни их сто двадцать лет (Быт. 6, 3). Пусть такие люди чаще болеют, видят болезни, страдания и смерть себе подобных. Пусть тяжелее станет им добывать хлеб насущный. Тогда они хотя бы станут понимать, что такое молитва к Богу. И научные данные подтверждают, что, действительно, послепотопные условия на земле стали гораздо тяжелее, чем были прежде.

Вот вам лучшее подтверждение того, что Бог поступает с людьми милостиво, когда наводит на них временные скорби на земле, даже когда сокращает их жизнь.

В. Но справедливо ли поступает Господь, когда наказывает несогрешивших, безсловесных тварей? Хорошо ли, когда Он сам разрушает ту великолепную красоту природы, которую Сам же создал?

О. Справедливость Божия здесь не нарушается, потому что и такое действие Божие вполне соответствует и Его всемогуществу, и Его премудрому замыслу. Замысел был в том, чтобы вся природа управлялась человеком и служила ему. С этой целью природа и создана. В воле человека оставалось служить Своему Творцу и чрез то всю тварь привести к тому же служению, чтобы она во всей полноте отражала Божии совершенства. Отказавшись от этого пути, человек вступил в разлад и с подчиненной ему тварью. Весь материальный мир стал тленным и смертным.

Повторю еще раз это важнейшее положение нашей веры. Материя, вещество, плоть сами в себе не несут какого-либо злого начала, но они все несут на себе отпечаток человеческого греха. Грехопадение человека - это космическая катастрофа, это повреждение законов всего сотворенного мира. Потому спасение и восстановление человека станет спасением и всей прочей твари. Об этом так учит Апостол Павел: тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете (закону тления и смерти) не добровольно, но по воле покорившего ее (имеется в виду, конечно, согрешивший человек) в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. (Дети Божии - это спасенное и восстановленное во Христе человечество). Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 20-22).

Теперь-то видите вы, каково это высокое предназначение человека, его царственное достоинство над всем сотворенным материальным миром? Что же делать с человеком, который перестанет соответствовать высоте своего назначения? Его просто невозможно избавить от страдания иначе, как только особым Божиим действием и непременно с его собственного желания и согласия. Но это даже не все. У Бога была еще одна цель, с которою Он создал человека. Но об этом пока умолчим. Постарайтесь вместить хотя бы и это сказанное.

В. Да, признаться, верится трудно, что человек с помощью своих грехов и добродетелей управляет всей громадой природных явлений и процессов.

О. Логически здесь нет ничего сложного. Маленьким выключателем вы можете включить или выключить мощные двигатели или нагреватели. Что-то похожее получается и здесь. Конечно, горами движет Господь, а не человек, Бог потрясает землею, наводит потоп и вновь отводит его воды, - но все это Он делает не иначе, как глядя на нравственное состояние человека. Наука показывает нам физические причины, даже механизм того же потопа или извержения вулкана. Но среди этих причин всегда есть нечто, до конца непонятное: почему именно тогда-то, и так-то происходили эти события, эти катастрофы. На эти вопросы в любом случае мы можем дать лишь религиозный ответ. Христиане говорят: так соделал любящий нас Бог и Творец для нашей пользы. Неверующие говорят: так сделал наш бог, даже имя его напишут с большой буквы: Его Величество, слепой, глухой, бездушный Случай. Тот и другой ответ равно не научны, равно религиозны.

Имея сами возможность оценить нравственное состояние людей в некоторые моменты их истории, мы видим соответствие Божиих наказаний и милостей этому состоянию. Конечно, это лишь приблизительная оценка, но она дает нам возможность все-таки веровать в Божественное Вседержительство, управляемое нравственным состоянием человека.

В. По сути дела это и есть решение проблемы зла, откуда оно взялось и что оно представляет из себя. Так ли надо понимать?

О. Да, если иметь в виду то, что мы привыкли называть злом в видимом, вещественном мире. Зло нравственное для нас так и остается тайной. Бунт разумной твари против Творца настолько безсмыслен сам по себе и самоубийствен, что разумом не охватить его причины. Это нужно помнить, чтобы о причинах такого греха не допытываться, ибо это не безвредно для души.

Итак, мы вкратце осмотрели христианское учение о назначении человека в сотворенном мире и о его греховном состоянии. Основою этого учения служит Библейское Откровение, но множество частностей и деталей - суть итоги многолетних наблюдений множества христианских подвижников над своей душой. Подчеркнем лишь то, что двигаться дальше и говорить о Евангелии Иисуса Христа не имело бы смысла, если у нас не будет внутреннего душевного согласия с такой именно оценкою человека, его назначения и его греховности.