Версия для печати

РАСПУТИН И ПРАВОСЛАВНАЯ АСКЕТИКА

Иеромонах Дионисий

Обращаясь к теме революции в России и к причинам падения Русской монархии не удается умолчать о роли Григория Распутина, тесно связанном с Царской Семьей. Именно Распутин стал знаковой фигурой того времени, точкой приложения анти- монархической революционной пропаганды. Более того, именно из-за Распутина отшатнулись от царского престола очень многие достойные люди: церковные иерархи, видные военачальники, активисты монархического движения, – и вокруг трона образовалась грозная пустота. Поэтому правильная оценка роли этой личности в нашей истории имеет важное значение для понимания причин революции, а также для собственной верной духовной ориентации.

Многие современные монархисты склонны рассматривать эту тему слишком упрощенно. Исходят из того, что коль скоро революционная пропаганда демонизировала личность Распутина и до крайности преувеличивала его влияние на государственные и церковные дела, то значит, нам нужно понимать все с точностью до наоборот. Знак «минус» поменять на «плюс», и все станет на свое место. При таком подходе сам Распутин выдается за великого святого, старца-благодетеля Царской Семьи, а все его критики автоматически зачисляются в либералы или прямо в масоны. Более умеренные авторы почитают Распутина просто благочестивым мужиком, простолюдином, не имевшим никакого особого влияния на государственные дела. Главное внимание при этом уделяется анти-монархической пропаганде, взявшей повод от Распутина.

Клевета на Царскую Семью в связи с Распутиным была, конечно, огромной по масштабам и весьма изощренной по методам ведения. Жертвами этой пропаганды стали десятки тысяч вполне благонамеренных людей. И, тем не менее, нужно помнить, что убедительною бывает только правдоподобная клевета, содержащая в себе какую-то немалую долю правды. Голая стопроцентная ложь такой убедительностью не обладает. Поэтому следует различать саму личность Распутина от шумихи вокруг его имени. Да, клеветы о нем сказано чересчур много. Мы не станем верить всем сплетням про его дикие оргии и блудные похождения. Но постараемся взглянуть на образ Распутина глубже, с точки зрения общепринятых понятий православной аскетики.

Авторитет Распутина в глазах Императрицы Александры Федоровны держался на его особых духовных дарованиях: чудотворении и прозорливости. Это стоит подчеркнуть прежде всего: Распутин сам выдавал себя отнюдь не просто за благочестивого мужика, каких на Руси были миллионы, а именно за святого, за носителя чрезвычайных духовных дарований. Напомним, что Царской Семье он внушал, что только он, старец Григорий способен облегчать болезнь Наследника, что его судьба неразрывно связана с судьбой всей Семьи («не будет меня – и вас не будет»). Именно как старец, он пренебрегал всеми увещаниями церковных иерархов оставить Царский двор и не бросать тень на Царскую Семью. Более того, когда епископ Ермоген Саратовский (будущий новомученик) после тщетных убеждений Распутина торжественно предал его анафеме, «старец» не только не смутился этим, но добился того, что этот епископ был уволен на покой и сослан в Жировицкий монастырь. И нельзя отрицать того, что этот «старец» все-таки вмешивался в церковное управление и добился назначений епископов из своих знакомых.

Итак, вполне естествен вопрос, насколько были оправданы такие его претензии на старчество.

Григорий появился при дворе, когда ему было 37 лет, он был женат. В молодости у него бывали грехи, замаливая которые, он ходил по святым местам, как паломник. Из всей церковной истории не известно, чтобы мiрянин, не монах, не прошедший искуса в послушании у подлинно духовного старца, мог иметь в таком молодом возрасте чрезвычайные благодатные дары прозорливости и исцелений. Для сравнения можно сослаться на истинных святых, почти современников Распутина, старцев Оптинских, стяжавших обильные дары Св. Духа. Девство, пост, строгое послушание в благоустроенной обители под руководством неложного духоносного руководителя, удаленность от мiрских соблазнов и при этом долгие годы борьбы со страстями, с помыслами, искушениями, годы скорбей – и лишь после всего этого особые духовные дары, подаваемые ради служения ближним и то далеко не всякому подвижнику.

Известны из истории Русской Церкви носители особых дарований духовных из чина юродивых Христа ради, например, такие, как бл. Ксения Петербургская, или Паша Саровская. Но и такие рабы Божии стяжали свои духовные дары долгими годами жестокого аскетического жития, через поношения от мiра сего, считавшего их безумными. Надо сказать, что уже в XIX веке подлинные юродивые Христа ради почти исчезли, зато размножились лже-юродивые, духовно прельщенные или самозванцы.

Определенное исключение из этого правила святости составлял св. Иоанн Кронштадтский, который формально не был монахом и не имел своим духовным руководителем старца. Поэтому он вызывал при жизни, особенно в начале своего подвига, настороженное и даже подозрительное отношение со стороны церковной иерархии, в том числе и такого высоко духовного человека, как свт. Феофан Затворник. Но о. Иоанн был девственником и проводил строго аскетическую жизнь в тайне. Кроме того, как подчеркивал Митрополит Антоний (Храповицкий), он служил Церкви как священник и проводил свою жизнь в строгом послушании церковным установлениям и церковной иерархии. Известно, что о. Иоанн безропотно переносил всякие несправедливости от Петербургского митрополита Исидора. Крест личного аскетизма, послушание Церкви и священнослужение Богу, редкий дар благодатного пастырства и любви к людям возвели этого особого избранника Божия к святости.

Послушание церковной иерархии было признаком всех наших истинных старцев, по крайней мере послушание во внешних делах, не затрагивающее личных убеждений человека. Известно, что старцы Оптинские спокойно терпели немало несправедливостей от местных Калужских архиереев. Один из последних старцев архим. Варсонофий безропотно подчинился неправедному запрещению быть духовником. Это было как раз в 1911 г., когда при Дворе уже действовал Распутин. Возможно ли себе представить, чтобы кто-то из этих истинных старцев так противился архиерею, что заставил бы себя анафематствовать, а затем не подчинился бы и анафеме, как сей Григорий? Очевидно, что нет. Самовольное житие Распутина привело его к такой дерзости, что он не только не внимал архиерею, но и вмешивался в ряд назначений на кафедры. Могла ли такая гордость привлечь благодать и притом чрезвычайную?

Все истинные святые гнушались славою мiра сего. Начиная с отца монахов преп. Антония Великого, который не принял приглашения благоверного царя Константина и не оставил своей любимой пустыни даже на краткое время, все подлинные носители Духа понимали опасность утратить среди мiра драгоценную благодать. Поэтому они всегда скрывали свои духовные сокровища, никогда не рекламировали их. Никто из святых не навязывался со своими услугами к сильным мiра сего, тем более к царям. Никто из них не дерзал говорить, что от его молитв зависит чья-то жизнь или здоровье. И здесь Распутин диаметрально отличается от всех святых, как Вселенской, так и Русской Церкви, особенно от своих подлинно святых современников. Известно, что он упивался своей популярностью, собирал вокруг себя поклонников и поклонниц, с удовольствием посещал великосветские салоны и банкеты, самодовольно учительствовал, хотя бы и говорил вполне тривиальные вещи. Величественно посылал разного ранга чиновникам известные распоряжения: «милай, дарагой, зделай». Хотя к этим историям много приплетено небылиц и преувеличений, претензии к Распутину остаются справедливыми: молодой мужик, мiрянин, попав в столицу, использует свою близость ко Двору, самовольно учительствует, старчествует, оказывает, кому хочет, покровительство, всячески демонстрирует свою значительность в обществе, свой вес при дворе. По крайней мере, никто из его нынешних поклонников не сможет доказать, будто он своей известностью тяготился – в этом случае он нашел бы возможность скрыться с человеческих глаз или хотя бы закрыть свою приемную. Очевидно, что такое тщеславие и привязанность к мiру несовместимы со святостью.

Все подвижники паче и прежде всего подвизались в хранении целомудрия, ибо только чистые сердцем Бога узрят. Блудное падение есть такой смертный грех, который совершенно несовместим с благодатными дарованиями. Блудящий не лишается только одного благодатного дара – возможности покаяния. Церковным выражением этого служат многолетние епитимии за блудные грехи. Поэтому все святые строго удалялись от общения с женским полом, от коротких знакомств с женщинами, даже благочестивыми. Например, М. Анастасий (Грибановский), будущий первоиерарх Зарубежной Церкви, всю жизнь избегал исповедывать женщин. Особенно это касалось высшего развращенного общества, где блуд не считался грехом. М. Антоний (Храповицкий) писал, что по подсчетам петербургских духовников перед революцией три четверти приходивших на исповедь признавались в плотских грехах. Сколько же было тех, кто на исповедь и вовсе не являлся? Вот вам и город двух революций. И в таком городе молодой мужчина 37-40 лет, причем ранее падавший в грехи, затем женатый, но оставивший жену в далекой Сибири, проводит с женщинами целые дни, то поучая их, то пируя с ними. Возможно ли при этом избежать блудного падения? Любой внимающий своей душе скажет, что нет, и любой духовник, имевший дело с женатыми людьми такого возраста это подтвердит. Сила духа подвижника явилась бы в том, что он, прежде всего, оставил бы соблазнительное общество, и никто из подлинных святых не пытался бороться со страстью при таких внешних условиях.

И действительно, мы имеем подтверждения, что падения у Распутина были, хотя и не в таких масштабах, как уверяла пропаганда. Во-первых, имеется свидетельство из журнала наблюдений за Распутиным петербургской полиции, которые приводятся в известном докладе прокурора Руднева, возглавлявшего комиссию Временного правительства по расследованию деятельности Распутина. В этом докладе Руднев опровергает многие клеветнические измышления относительно Царской Семьи, преувеличения относительно степени влияния Распутина на государственную политику, но при этом отмечает, что у Распутина были связи с сомнительными дамами. Во- вторых, о том же упоминает и товарищ обер-прокурора кн. Жевахов, которого в масонстве никак не заподозрить. Он подробно разбирает клеветническую кампанию против Царской Семьи, связанную с именем Распутина. Кн. Жевахов много общался с простонародьем, причем с верующими, а потому реально оценивает и Григория. По его словам, Распутин был сравнительно благочестивым паломником, пока не попал в высший свет. Оказавшись в совершенно непривычной для себя обстановке женского обожания, поклонения и вместе с тем соблазна и спаивания, он не устоял и пал. Он не мог не пасть, ибо такие циничные дельцы, как банкир Митька Рубинштейн, аферисты Манусевич-Мануйлов, кн. Андроников и другие тесно облепили его. Используя Григория в своих целях, они держали его под контролем, а для этого спаивали его и соблазняли.

Распутин должен был бы удалиться от Двора, как убеждали его многие благочестивые люди, чтобы не компрометировать собой Царской Семьи. Напомним, что именно так поступил благочестивый писатель Сергей Нилус, одно время близкий к Царской Семье. Когда в 1909 г. поднялся скандал, связанный с его грехом юности, он немедленно удалился от Двора, чтобы не бросать ни малейшей тени на почитаемого Государя.

И если бы Распутин был просто благочестивым мужиком, не устоявшим перед соблазнами или даже просто давшим повод к недоказанному обвинению, он непременно сделал бы то же самое. Но тут к месту вспомнить многочисленные свидетельства о его «великой магнетической силе» или «эротической энергии», о его неотразимом духовном влиянии. Какая-то подлинная основа должна была за всем этим стоять. Но тогда какого великого духа носителем мог быть такой человек, не блиставший ни смирением, ни трезвым целомудренным поведением?

Итак, «старец Григорий», невзирая ни на что, оставался в столице, живя двойной жизнью: перед Государыней играл роль старца, а сам опускался все глубже и глубже. Примечательно, что и смерть застала его в доме кн. Юсупова, куда его заманили заговорщики, сказав, что жена князя Ирина, известная красавица, ищет встречи с ним, Григорием. Напомним, что это было в Рождественском посту. Пойдет ли благочестивый мiрянин, не говорим уже старец, в посту на вечеринку с женщинами и выпивкой, то есть исполненную опасных соблазнов? Убийство Распутина заговорщиками подло и отвратительно и не имеет ни малейшего оправдания, но то верно, что эта смерть в обстановке соблазна, явилась закономерным завершением его греховного жизненного пути. Это не смерть подвижника благочестия, не смерть исповедника или мученика. В чем застану, в том и сужу, глаголет Господь.

Обвинения Распутина в хлыстовстве также имели под собою определенную почву. Если даже он не состоял членом хлыстовской секты, не выдавал себя за Христа и не участвовал в их отвратительных радениях со свальными грехами, тем не менее духовность его была ближе к сектантской, нежели к церковной. Наставник-мiрянин, претендующий на особые духовные дары и не признающий над собою церковной иерархии – вот и образчик кормчего хлыстовского «корабля-общины». В нецеломудренном и духовно неразборчивом петербургском обществе, где откровенный разврат сочетался с жаждою «духовных» ощущений, деятели хлыстовского типа периодически пользовались спросом. А спрос, как и положено, рождал предложения. Так было и в начале XIX века, когда хлысты открыто действовали в салоне Татариновой, так было и позже, в начале ХХ века.

Чисто по-хлыстовски понимал Распутин, например, покаяние, приводя хлыстовскую поговорку: не согрешишь – не покаешься. На практике из этого вытекало, что для того, чтобы каяться, нужно предварительно согрешить. Вместо православного учения о борьбе со страстями, о сугубой опасности повторных падений, Распутиным предлагалось довольно банальное «учение» о чередовании грехопадений и периодов раскаяния, основанное, вероятно, на личном опыте. Такой путь фактически узаконивает тяжкие падения и отводит человека от спасения.

Следующая страница (2/2)