Версия для печати

ГЛАВА 5. ВОЗДЕРЖАНИЕ ТЕЛА, ДУШИ И ЧУВСТВ

1. Воздержание. Эпикурейство и манихейство.

Мы уже сказали о том, что основа исправления нашего и перехода от жизни плотской и мiрской к жизни христианской и духовной есть всестороннее воздержание.

Слава Богу, если дух наш обратился к Нему. Теперь духу следует навести в душе и теле надлежащий порядок. Удаление от мiрского образа жизни и оцерковление быта позволяет такой порядок установить.

Наше тело, наши мысли, чувства и желания - это не мусорная свалка, куда можно кидать любые впечатления подряд. Должен быть строгий разбор: что можно, а чего нельзя позволить своему телу, какие потребности его удовлетворить, а каким похотениям отказать. То же касается и ума, и сердца, и воли. В известной мере в нашей собственной власти остается решать, какие мысли, чувства, желания допустимы в душе, а какие нет, каким впечатлениям можно открывать вход в душу, а каким нельзя. Все это и называется воздержанием.

Какую-то часть своих мыслей, чувств и желаний христианин не без труда и не без боя отбирает у мiра и страстей его и посвящает Богу. Это необходимое и похвальное дело. Представь, что ты пришел в грязную, заваленную всяким хламом и мусором квартиру, которая должна стать твоим жилищем. Ты наведешь порядок, очистишь место для кухни, стола и кровати, очистишь место (притом одно из лучших) и для икон. Можно будет после этого признать жилище пригодным. - Вот и теперь дух твой, или даже Сам Христос, подходит к твоей душе в час обращения и находит такой же беспорядок в своем будущем жилище. Произволение наше доброе, засучив рукава, берется за работу.

Воздержание - одно из главных средств к очищению души, хотя, конечно, не единственное. Лучше сказать, это режим и диета души, на фоне которых только и мыслимо применение иных лекарственных препаратов для ее излечения от страстей. Отпустить этот режим на произвол его похотений - страсти тотчас же пленят и опутают душу. Таким резвым коням, как наши душа и тело, нужен крепкий повод и хороший кнут.

С другой стороны, наша цель не в том, чтобы вовсе убить или уморить тело, ум, чувства и волю, а в том, чтобы уморить живущие в них страсти, чтобы все телесные и душевные силы выстроить в их естественном порядке, поскольку ныне они состоят в порядке противоетественном, греховном.

Здесь есть две крайности. Одна из них - жизнь по всем прихотям души и тела, ради земных удовольствий, именуемая эпикурейством, по имени языческого философа, проповедавшего такой образ жизни. Мы уже поняли, что это путь к погибели.

Но есть и другой путь, для современного человека менее распространенный, но не менее опасный. Это путь манихейский (по имени его основателя). Манихеи учили, что материя есть зло само по себе и тело наше есть источник греха. Начав с суровой попытки умерщвления тела бдением, постом и самоистязанием, они кончали самым отвратительным противоестественным развратом.

Святые же Отцы учат: мы не плотоубийцы, а страстоубийцы. Не убиваем тело (потому что не оно само по себе источник греха), а отсекая его греховные страсти, покоряем его духу. То же самое относится и к душе.

Современные последователи манихеев из так наз. "тоталитарных сект" жестокими изнурениями тела и психическими воздействиями добиваются, если не уморения тела, то отключения у человека воли, а затем сердца и ума. Иными словами замаривают не тело, а какую-то часть души. Такое изуверство, конечно же, ничего общего с Православием не имеет.

Мы никоим образом не должны стремиться к убиению ума, чувств и воли. Не отсечь, а правильно воспитать и во славу Божию направить - вот что должно нам сделать и с научным знанием, и с эстетическими потребностями, и с иными чувствами, и с желаниями своими. И это обязан сделать каждый христианин. Первый шаг к этому - воздержание души, подобное воздержанию тела.

Отметим при этом, что кроме обязательного для всякого христианина, есть некие дополнительные самоограничения, относящиеся к жизни монашеской, не только телесные, но и душевные. Монашество - это гвардия Христова. Многие вещи, вполне допустимые для простых христиан (как говорят, мiрян, но не в смысле сынов мiра сего, ибо мiряне - чада Церкви, а не мiра) - уже не допустимы для монашествующих.

Мы здесь рассчитываем на читателя-христианина, не выбравшего еще пути иноческого. Если он выберет этот путь, то вот и наставники ему - св.Отцы, писавшие для монахов. Мы же здесь постараемся дойти до той точки, которая у этих Отцов принималась за начальную. Кто наши советы осуществит в своей жизни, того они, признавая за христианина, именовали бы новоначальным. Современная жизнь показывает, что до этого отеческого начала или "нуля" нынешнему человеку предстоит еще значительный путь.

2. Воздержание тела.

Когда речь заходит о телесных потребностях применительно к современному христианскому юношеству, не избравшему еще ни семейного, ни иноческого пути, то, сказав об отречении от мiрской суеты, нам мало что остается добавить.

Церковный быт, в противоположность мiрскому, здесь самое важное. Конечно, он включает в себя посты, конечно, он исключает блудные грехи и предполагает девство до брака или совершенное девство в монашестве. Что требуется от тела сверх того? - Пока ничего особенного, кроме как держать такой режим неукоснительно.

Пост называют основанием добродетелей. Это первое серьезное ограничение, которому подчиняет себя всякий встающий на иноческий путь. Пока же довольно того, чтобы просто соблюдать установленные Церковью посты и постные дни и поститься с радостью, а не с тайным огорчением. Очень желательно не иметь привязанности к скоромной и всякой изысканной, вкусной пище, чтобы при возможности, (когда близкие не видят) появлялось желание попоститься денек-другой сверх календаря, ради большей легкости духа, ради лучшего расположения к молитве. И конечно, любовь к посту следует тщательно скрывать от посторонних глаз.

За трапезой не худо бы вспомнить, что кому-то сегодня кушать нечего, и что голодают люди не только в Африке. Такое воспоминание нужно не только для воспитания милосердия, но и для борьбы с чревоугодием: чтобы стыдно стало бы объедаться.

Кроме поста любому христианскому подвижнику необходимо и трудолюбие, нетерпимость к собственной праздности, а для приобретения его - постоянная борьба с леностью и режим дня. Чревоугодие и лень друг другу помогают, равно как и пост водит дружбу с бодростью. Без этих двух тесно связанных и непрерывных деланий - поста и труда - тело смирить практически невозможно, да и просто для здоровья то и другое необходимо.

Следует разумно ограничить и сон, и требования тела к теплу. Не станем здесь подробно говорить о таких вещах, как щегольство и бесстыдство в одежде, надеясь, что уклоняющимся от обычаев мiра это уже не требуется.

Во всех этих деланиях мы имеем примеры св. пустынников, питавшихся корешками и сухариками, спавших на голой земле по 2-3 часа, носивших зимой и летом одну одежду. Редко кто из мiрян берется им подражать, но это и не нужно. Цель монашествующих в отношении своего тела - стеснить его до предела, даже в ущерб здоровью. Цель же всякого простого христианина - отсечь телесные излишества, чтобы оно давало возможность осуществлять человеку свое служение: церковное, гражданское и семейное.

Все монашеские телесные подвиги не совершаются по самочинию, а всегда лишь под строгим контролем опытного духовного наставника и желательно среди таких же подвизающихся братий. В мiру такая степень контроля неосуществима, да и не нужна, поэтому здесь не следует раньше времени браться за свойственное инокам, особенно за телесное подвижничество в отрыве от душевного и духовного. Но усердие и постоянство в телесном самоограничении по общим правилам Церкви необходимы каждому.

Вот вкратце и все наставление о телесной аскетике. Нам еще предстоит вернуться к сказанному, когда речь пойдет о плотских страстях, особенно о блудной страсти и связанных с нею проблемах. Следует помнить, что большинство вопросов, касающихся телесного режима христианина, носят частный характер и должны выясняться с духовником.

Поставив тело в должный режим, следует ограничить деятельность одного из самых важных его членов - языка. Корни всех грехов нашего языка следует искать не в теле, а в душе. Различные страсти берут его своим орудием, и против них-то и надобно вооружаться. Здесь же скажем лишь о том, что язык должно прикусывать всегда, ограничивая его не только в дурном, но и в добром слове. Даже через непредосудительную, но обильную беседу можно растерять все доброе, что созревает в душе. Таким образом, воздержание языка есть такая же неотъемлимая часть христианского режима, как и пост.

Сложнее и разнообразнее аскетика души.

3. Хранение ума.

Ум наш, как и желудок, с одной стороны, требует свойственной ему пищи, с другой, занимается ее обработкой - "переваривает". Пища ума - информация об окружающем мiре. Собирает ее ум при помощи внешних чувств, а хранит при помощи своих внешних или низших сил: воображения и памяти.

Не смущайся таким "материалистичным" сравнением. Информация - вещь сугубо идеальная, как и ум, и память, и душа. Она идеальна, даже если записана не в голове, а в компьютере. Она не есть свойство мозга или дискеты и к нервным клеткам имеют лишь некое косвенное отношение, как и к микросхемам.

Более глубокая деятельность ума - собственно мыслительная или рассудочная, сопоставляющая и упорядочивающая содержимое памяти. Наконец есть и высшая часть ума, граничащая с духом и именуемая разумом. Это способность разуметь вещи не исходя из операций рассудка с памятью, не из низших чувственных впечатлений, а как бы непосредственно проникая в суть идей всякой вещи. Всякое открытие в науке, всякое творческое изобретение - дело именно этой высшей части ума, проявляющей способность к интуиции. Впрочем, большой вопрос: от Бога или от лукавого приходят подобные откровения разума в каждом конкретном случае. Но практически всегда они суть откровения низшего порядка по сравнению с духовными.

В целом память с воображением, рассудок и разум соотносятся между собою, как рабочий, инженер и ученый.

У каждого человека свои умственные способности. Есть люди малорассудительные, ум которых в основном ограничивается памятью, причем память у них может быть сильно развитою. Есть люди рассудительные, склонные к анализу, сопоставлению, к построению логических цепочек от причин к следствиям. Встречаются и такие, кто обладают хорошей интуицией, мыслят оригинально, творчески. Таковы по сути все ученые, которым удалось внести свой вклад в науку. Зачастую они страдают неким недостатком памяти или забывчивостью, рассеянностью, свойствами, о которых сложены забавные истории.

Человек сам не в силах изменить преимущественное развитие своих умственных способностей: памятливое на рассудочное или разумное и обратно. Но в нашей воле направить рассудочные способности - какие уж Бог дал - во славу Его. Для этого нужно, чтобы Он и стал Царем в нашей голове, а это дело нашего произволения, называемое хранением ума.

Память и воображение должно беречь от излишних и особенно от греховных впечатлений, по возможности питая впечатлениями полезными и добрыми. Рассудок следует беречь от излишнего к нему доверия, от соблазна жить по логическим схемам и собственным планам, тем более от соблазна измерять весь мiр этими схемами и планами. Наконец, разум следует беречь от откровений "слева" и от превозношения своими "прозрениями" и "открытиями".

В те еще не очень далекие времена, когда не было не только телевидения, но и кино, когда информация и впечатления черпались лишь в личном общении, свт. Феофан так писал о хранении чувств:

"Не позволяйте без разбора все видеть, все слышать и всего касаться. Чувства наши похожи на окна или двери, а более на черпало. Кто отворяет окна и впускает дурной воздух, худо делает. Кто отворяет двери и позволяет входить в свое жилье всякой скотине, не может быть свободен от укора. Но что бы вы сказали о том, кто, взяв черпало, - чашку или кружку - ходил бы по грязным и нечистым лужам, черпал в них и себя тем обдавал? Бестолковее этого что можно придумать? Но не это ли самое делает тот, кто останавливается с любопытством пред нехорошим и слушает недобрые речи?" 

("Что есть духовная жизнь", LXI)

Ах, какие образы для сравнения представил бы наш духовный наставник теперь, когда лицезрение "нехорошего и недобрые речи" льются на души не как грязь из кружки, или даже из ведра, а прямо-таки, как из пожарной кишки!

Итак, первое и важнейшее дело: ограничить приток внешней информации, исключить впечатления суетные и злые. Первый наш враг в этом деле - тот синеглазый диавол, который стоит на почетном месте чуть не в каждом доме и отравляет духовную атмосферу в стране, как химический комбинат или лесной пожар. Даже если бы содержание телепрограмм было бы вполне удовлетворительно с христианской точки зрения, и тогда пользоваться им можно было бы лишь крайне ограниченно. Телевизор отучает человека думать. (О его влиянии на чувства мы еще скажем ниже). Живое общение с человеком и даже просто чтение книги гораздо лучше для передачи и усвоения той же информации, чем телевидение. При разговоре или чтении ум принуждается работать активно, при просмотре передачи в ее стиле и темпе ум подчиняется условиям вещателя, как бы отдается в его волю.

А какова эта воля у нынешних вещателей, мы уже знаем. Они лгут нам постоянно, подают факты искаженно или однобоко со своими толкованиями и оценками. Некоторые телезрители это понимают, поначалу раздражаются, отделяя информацию от оценок и тем самым впустую растрачивая силу ума. Потом у многих из них складывается в целом телевизионное мiровоззрение. В лучшем случае, даже если человек нисколько не верит телелжецам, от обилия информации, совершенно пустой и никчемной, притом запоминающейся в зрительных образах, ум его станет рассеяным и блуждающим.

Если ты будешь постоянно выполнять только одно физическое упражнение, например, приседать, то, конечно, физическому развитию это пользы не даст. Телевизор же в отношении ума создает постоянную никчемную нагрузку на воображение и память - естественно, за счет рассудочной и разумной деятельности.

Христианской душе вредит и всякая прочая мiрская, суетная информация, подаваемая и через газеты, и через устные разговоры. Газеты менее вредны, чем телевидение, если, конечно, уметь их просматривать, выбирая не забавное, а действительно важное. Впрочем, лучше всего газет вовсе не читать, даже более-менее приличных, полагаясь на то, что важные новости в церковной среде распространяются и так, сами собою. Авось, найдется рядом единомысленный человек, который в нужный момент даст тебе прочесть в газете чтото нужное.

Конечно, при этом мы говорим лишь о прессе приличной, которую еще редко где увидишь и нужно знать, где ее достать. Большинство же издаваемой в стране печатной макулатуры просто в руки брать нельзя. Порнография, гороскопы и кроссворды, рекламы и программы, сплетни и сенсации - все это, безусловно, яд для души, но думается, что после обращения христианину это само собою понятно.

Хранение чувств - одно из самых главных аскетических деланий современного христианина. И особенно это относится к рекламе. Она напоминает собою последний комок грязи, который безбожный мiр бросает прямо в глаза человеку, уже отвернувшемуся от телевизора и прессы. Телевизор можно (и нужно) выкинуть, газету можно не купить, но пройти по улице города и не заметить реклам ныне практически невозможно. И все же от нас требуется трезвиться и не засматриваться, сознательно отводить глаза от этого греховного калейдоскопа. Насколько проще спасаться от него в деревне, да только надолго ли?

Заградившись от потока информации греховной и суетной и постоянно трезвясь в этом отношении, следует научиться пресекать и собственные мечтания ума, блудные гуляния воображения под ручку с рассудком. Вот что говорит об этом св.ап.Иаков: "теперь послушайте вы, говорящие: "сегодня или завтра отправимся в такой-то город, и проживем там один год, и будем торговать и получать прибыль",- вы, которые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь наша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий. Вместо того, чтобы говорить: если угодно будет Господу и живы будем, то сделаем то или другое." (Иак.4 13-15). Апостол не против каких-то планов и преднамерений, если они постоянно имеют в виду дела Промысла Божия, и тем ограничивают сами себя, но он против самонадеянных далеких планов и мечтательных построений рассудка.

Кроме мечтаний ума есть еще мечтания сердца, не связанные с конкретными планами и рассудочными построениями, о них мы скажем отдельно. Пока же разоблачим одно ходячее выражение: мечтать не вредно. Еще как вредно! Не вредно только для тех, кто полагает, будто добро и зло имеют только материальное проявление. Мечтание погружает человека в ложь и в пустоту - разве этого мало? Главный мечтатель, рождающий и наши мечтания - сам сатана. И в юношеском возрасте он этим парением помыслов искушает нас постоянно и весьма успешно, даже на молитве. Мечты всегда рушатся, и чем дальше они взвились от нас и улетели, тем труднее будет при их крушении.

Вообще мы обычно живем в каком-то нереальном мысленном пространстве. Вполне понимали земную жизнь лишь те святые, кто стяжали постоянную память о смерти, непрерывную молитву и глубокое смирение, почитающее все добрые свои качества за ничто. Мы же, взирая к Богу лишь время от времени холодным помыслом, находимся не в действительном, а в мнимом познании жизни.

Хорошей иллюстрацией того, как можно от ощущения реальной жизни убежать в мiр мечтаний, служит игра, особенно интеллектуальная, особенно азартная, и еще особеннее - компьюторная. Чем глубже в игру, тем дальше от реальности, даже от "полу-реальной" земной реальности. Самый что ни на есть нехимический наркотик: полная зависимость, бесчувствие, рабство демонам. Суеверие или, скорее, лживое самооправдание слышится в словах: игра развивает ум. Она развивает мечтательность и комбинации среди мечтаний, а ум она не развивает, а пленяет и убивает!

Чтобы бороться с помыслами и мечтаниями эффективно, нужен не мiрской образ жизни, это дело монахов. Но научиться замечать мечтание и одергивать свою залетевшую мысль под силу и нам.

Ограничить мечтания и загрузить ум чем-то полезным помогает вам в значительной мере проходимое вами обучение. В целом учебные программы сбалансированы в смысле нагрузки на память и рассудочную деятельность. Однако при этом разум остается практически празден и задействуется лишь у немногих, хотя пищи для него школьное образование предоставляет достаточно. Это вызвано тем, что нынешняя школа насаждает механистическое, материалистическое мiровоззрение, она представляет творение Божие в виде большой заводной игрушки, механизм которой человеку уже ясен в основном, за исключением лишь каких-то деталей, которые также планируется вскоре постигнуть чисто рассудочной деятельностью. Никаких чудес ни в прошлом, ни в будущем, никаких промыслительных действий Творца не допускается.

Такой подход в целом постепенно лишает человека разума. Ученые, сделавшие в науке нечто серьезное, смогли это сделать, лишь преодолевши такой механистический взгляд на природу. Рассудком и памятью можно наделить даже компьютер, но разума у него не будет и законов бытия он не поймет.

В нынешнее время вполне в наших силах дать работу своему разуму и возвести его к Разуму Высшему. Лишь тогда можно было бы считать себя существами разумными. Неверующий ни в какую целесообразность мiроустройства не есть человек разумный, он человек в лучшем случае рассудочный.

Для того, чтобы начать развивать свой разум, время учебы самое подходящее. Только требуется самостоятельное изучение апологетики. Пусть христианская апологетика пройдет параллельно со всеми областями знания, которые рассматриваются в школе. Составители школьных учебников аккуратно "упаковали" данные и естественных, и исторических, и иных гуманитарных наук в свое материалистическое пустословие, чтобы изгнать из них все свидетельства о Боге-Творце. Апологетика разворачивает эту блестящую конфетную обертку примитивности и показывает нам мiр Божий таким, каков он есть на самом деле.

На наш взгляд, даже если человек не склонен ни к рассудочной, ни к разумной деятельности, а потому вообще не интересуется никакими науками, то начатки знаний по апологетике ему необходимы в ту же меру, в какую ему приходится изучать науки по школьной программе, дабы к знаниям его не прилипли безбожные теории и учения, выдаваемые за факты науки, и чтобы он не смотрел на природу, как на отлаженные часы.

Если же наш читатель склонен к рассуждению и не лишен интуиции, если природа представляет для него интерес, то научная апологетика ему просто жизненно необходима. Ум человека всегда инстинктивно во всех своих знаниях стремится навести порядок, привести свои знания в систему, найти во множестве усвоенных сведений некие центры единства. Такой "инстинкт разума" есть не что иное, как естественное стремление ума знать своего Творца, правда, сильно помраченное в нынешнем нашем падшем состоянии. Тяга ума к Богу в апологетике реализуется полностью - в отношении, разумеется, только всех чувственных, внешних знаний, собранных человечеством. Здесь же открывается широкое поле и для творческой научной мысли, сбросившей оковы материалистического мракобесия.

Следующая страница (2/2)