Леснинский Свято-Богородицкий монастырь – место легендарное. Взять хотя бы тот факт, что сегодня это одна из немногих обителей русской традиции, где не прерывалась монашеская жизнь. Если говорить о женских монастырях, то таких всего четыре: два в Святой Земле, Пюхтицкий и Леснинский. О монастыре и жизни в нем "Порталу-Credo.Ru" рассказывает игуменья Макрина (Холмова)

О монастырской жизни

"Портал-Credo.Ru": Вы приехали в монастырь, который тогда еще располагался в пригороде Парижа Фурке. Если сравнивать Лесну тогда и сегодня, много ли изменилось?

Игуменья  Макрина:  И да, и нет. Тогда служился, и сегодня полностью служится круг суточных служб. В монастыре, со времен бомбежек Белграда во время II Мировой войны, была одна особенность: не полностью читались кафизмы, что сохранялось и некоторое время после войны. Пожалуй, это единственное отличие в богослужениях от сегодняшних дней, когда мы полностью вычитываем кафизмы. Точно так же, как и тогда, сегодня каждая сестра имеет послушание и плюс к нему – дежурство по кухне. От дежурства по кухне освобождались старшие по возрасту сестры, кому было тяжело:  не дежурила благочинная – мать Магдалина (Граббе), иконописица мать Флавиана (Воробьева) тоже не дежурила. У нее очень болело колено, и она занималась только иконами. Тогда было много общих послушаний. У нас были три-четыре козочки, куры, пчелы.Так вот, для козочек нужно было сено раздобыть. Коз нужно было кормить, косить траву, сушить сено, выхаживать козлят. Потом чистили козлятник своими силами. Своего поля у нас не было, но некоторые соседи разрешали косить у них. Сушили и возили сено вручную. На двухколесной тележечке без всякого мотора. Потом, весной, разбрасывали навоз на огород. Сосед-француз к нам приезжал и вспахивал его на тракторе. Огород большой обрабатывали. Еще ездили в лес за землей.

Точно так же нужно было заготовлять дрова. Там был государственный лес. Недалеко. Километр до него, наверное, был, может быть и побольше, полтора. Ходили туда и собирали сухостой на дрова. Потому что кухня требовала дров. И вообще центрального отопления не было, топили печи. Раньше было труднее физически, нагрузки были больше. Общими послушаниями руководила монахина Магдалина.

- Сколько тогда в монастыре было сестер?

- Я поступила в 1957 году. Прошло уже 7 лет, как монастырь был во Франции. Точно больше 40 монахинь было. Наверное, 42. Большинство монахинь были старенькими, еще теми, кто приехал из России после Гражданской войны. Была одна послушница молодая, которая из Парижа поступила, моего возраста, хотя ей давали на три года постарше меня. Мать Ангелина поступила где-то в 1952 году, тоже из Парижа. Две Анны, которым было 38-40 лет. А все остальные были старенькие. Мать Васса тоже поступила уже во Франции, это вдова следователя по особо важным делам Соколова, который расследовал убийство Царской семьи в Екатеринбурге в 1918 году. И мать Наталья. Была матушка Надежда, у нее муж священник был, о. Константин Соловьев. Эти двоим не было еще 60-ти. А остальным сестрам было 60-70-80, все были старенькие. Еще была жива мать Капитолина, которая из Лесны уехала в 1914 году. Она как-то повредила ноги и долго ходила на костылях.

- В те годы монастырь жил как частная монашеская община или он уже был неким духовным центром для РПЦЗ, где служили архиереи, приезжали паломники?

- Он сразу был зарегистрирован как монастырь ("монашеская ассоциация"), всегда приезжали паломники. В основном, из Парижа. И много нам помогали.

- Да, люди уже забыли, что жизнь городов 50 лет назад была совсем другой, чем сегодня. Без холодильников, горячей воды, батарей отопления.

- Да, у нас тоже в Фурке всего этого не было. Дом был устремлен в вышину, три этажа, чердак четвертый. Были очень высокие потолки.

- Когда в монастыре отказались от козочек, курочек?

- Когда переехали в Провемон. Кур продолжали держать. Пасека была большая, до 12 ульев. Потом сестер стало немного, и от кур пришлось отказаться. Первые годы жизни в Провемоне были очень снежными, и ходить несколько раз в день в дальний конец сада по снегу и гололеду пожилым монахиням было тяжело. Пчельником раньше занималась я, а потом, когда стала игуменьей, передать послушание оказалось некому. Одни не могли физически, другие пчел боялись.

- А храм там был домовый? Маленький?

- Да, домовый. На первом этаже. Вообще в этом здании была французская семинария, поэтому комнаты были очень большие. Дортуары для мальчиков. И была у них капелла внизу. Она так немного была наотлет, алтарь выступал из дома, и на крыше даже крестик был. Окна с арками, как в церкви. Ее католики долго нам не отдавали. Хотя почти там не служили, а держали статуи. Потом вдруг ее отдали, сказали, вот, вы можете здесь служить. В Фурке после каждой литургии молебен служили перед иконой. Это было заведено еще с Белграда, с войны. Тогда люди из-за бомбежек и прочего часто опаздывали на литургию и хотя бы попадали на молебен.

- Наверное, после II Ватиканского собора?

- Может быть. Я уже не помню когда мы туда перешли и оборудовали церковь. А в старом помещении сделали большую швейную.

- Шили для своих нужд?

- В первые годы, как я пришла, монахиня Васса, которая была настоящей хорошей портнихой еще до поступления в монастырь, шила церковные и священнические облачения и брала заказы у швейного ателье, где раньше работала. Шила платья, чтобы заработать для монастыря. После она оставила такое послушание, шили для себя и церкви.

- Какие-нибудь напевы, мелодии, традиции клиросные сохранились со старых времен, еще с западнорусской Лесны? Или со времен Хопова в Сербии?

- Мелодии нет. Ушли со старыми регентами.

- Получается, что в 1957 году в монастыре пели по-другому?

- Не совсем. Гласы остались. Никаких подобных не было, пение на подобны мы завели позднее, в Провемоне. Вещи пели весьма сложные, потому что хор был большой. Пели и Бортнянского, и Архангельского, "Милость мира" сложные, еще Виноградова. Постепенно мы от сложностей отошли.

- А кто любил "сложное" пение? Игуменьи или архиереи?

- Не знаю (смеется). Так было заведено, хотя часто хору это было даже не под силу. Правда, были тогда еще голоса сопрано, и третий бас был. Сама матушка Феодора басом пела. Была мать Анатолия бас, еще мать Манефа, она скончалась в Фурке. Хор был человек 15-16.

- Вы же тоже стали регентом?

- Первые годы я в огороде много работала, хотя меня сразу и на клирос матушка поставила, потому что я пела. Было у нас три регентши. Первая – старшая, которая все праздники регентовала и имела очередь на неделе: день или два. И еще две монахини только свою очередь на неделе имели. Мне матушка сказала: ты приходи каждый день, ты молодая, все мелодии наши выучи и помогай на клиросе.

Самостоятельно регентовать я начала уже в Фурке. Самая старенькая регентша скончалась - и поставили меня. Я еще не умела задавать тон, и матушка сказала: "Будешь начинать без тона. Я – сопрано, и еще две-три сестры. Помню, владыка Антоний (Бартошевич) еще замечание сделал: "Как это сестра Мавра (имя до мантии. Л. А.) начинает без тона! Надо ее научить". Отец Вениамин Жуков, еще был просто Вениамин Николаевич, к нам приезжал, давал мне уроки и научил петь правильно. Когда переехали в Провемон, уже и старшая регентша петь перестала, и назначили меня.

- Как Вы проходили ступени возрастания в монашестве? Что давали делать, читать или, наоборот, не давали?

- В первую очередь, не разрешали без благословения выходить за ворота. Не разрешали опаздывать или не приходить на службы. Как-то я говорю: матушка, можно в праздник, когда много гостей и нет общей молитвы, не приходить в трапезную на ужин? Матушка Феодора говорит: "Нет, не полагается, это правило". – "Но ведь там так много народу!" – "Людей не нужно бояться".

Нас включали во все послушания, и их ритм надо было исполнять. Вставать на полунощницу, посещать правила…

Дополнительное келейное правило сразу давали. И по четкам, и поклоны. Духовник о. Никандр (Беляев) говорил: "Если ты не можешь в келье прочитать полную кафизму, то хотя бы одну "Славу" надо прочитать". Несколько поклонов. Вначале мне как-то матушка Феодора дала келейное правило по четкам, поклоны, совсем немного. О. Никандр спрашивает: "Тебе матушка дала правило молитвенное?" Я говорю: "Да". – "Сколько поклонов?" Я когда сказала, он: "Ха, ха, ха! Это что ж такое? Пожалуйста, вот тебе  50 поклончиков: 30 – Спасителю, 10 – Богородице и 10 – ангелу хранителю". И Евангелие читать, если не главу, то зачало. Апостола так же. Каждый день понемножку.

- Часто сестры приходили советоваться к матушке, духовнику?

- У нас не было так, чтобы обязательно каждый день советоваться. Кто хотел, мог придти к матушке и поговорить. Мне матушка сразу сказала: "Если у тебя какие вопросы духовные или житейские, то можешь всегда приходить. Если я занята, то всегда можешь подойти к благочинной или матери Магдалине".

- У монахинь все равно остается свободное время от послушаний и правил. Что им благословляется читать в кельях? Какая литература? Как сложилась монастырская библиотека?

- Они могут читать то, что хотят. Понятно, что когда приходит в монастырь та, кто вообще ничего не читала, то ей дают минимум: авву Дорофея, жития святых, патерики, Потом предлагают читать Добротолюбие, Иоанна Лествичника, Игнатия Брянчанинова. Я помню, как после пострига мать Магдалина (Ноздрина), гостиничная сестра, говорит владыке Иоанну: вот сестру Мавру постригли, а задания ей книжного не дали. Что ей читать? А святитель ответил: "Прежде всего пусть читает жития святых".

Публицистику или художественную литературу в больших количествах у нас не рекомендуется читать сестрам, да у них и времени, наверное, на это нет.

Книги в библиотеку, в основном, жертвовали наши паломники. Что-то покупалось, особенно церковные издания, те, что печатались в Джорданвилле

О служивших и служащих

- Расскажите о священниках, которые служили в обители. Вы же застали еще валаамцев тех, что ушли с острова после введения нового стиля в Финляндской церкви?

- Я уже упоминала отца Никандра. Он уже в Провемоне скончался, после матушки Феодоры. Отец Тимолай еще был. Он уже был полностью глухой и не служил, когда я пришла в монастырь. Скончался года через три-четыре после того, как я пришла. Говорят, что он продолжал служить, уже начав глохнуть, и ему делали знаки, когда хор переставал петь. Иногда собъется и отвечает невпопад. Отец Никандр многие годы сам служил каждый день и был нашим духовником.

- Сколько было священников в монастыре?

- Чаще всего один-два. При о. Никандре у нас был еще один священник о. Димитрий, потом он ушел.

- А священники к монастырю сами "прибивались" или их архиерей назначал?

- Я не знаю точно, так как не входила в число старших сестер и не имела отношения к управлению монастырем. Думаю, что матушка Феодора просила владыку, и он назначал священника. Когда о. Никандр остался один, матушка просила уже у вл. Филарета дать в монастырь постоянного священника. Владыка Филарет постоянно приезжал погостить и летом жил здесь целый месяц. Он сказал: У меня есть в Германии, в Гамбурге, священник, он подчиняется непосредственно мне, а не епархии, я его к вам назначу". Так к нам приехал о. Арсений (Кондратенко). Отцу Никандру было уже 90 лет.

Отец Арсений тоже был богатырь и служил ежедневно. Он был иеромонахом, потом владыка Филарет вызвал его в Синод и поставил архимандритом. Батюшка не только каждый день служил, но еще и постоянно трудился физически. Косил траву в саду, за домом, на лужайке. С паломниками лес чистил.

Когда игуменьей стала матушка Афанасия, она что-то не поладила с о. Арсением, и он уехал в Синод. Тогда назначили духовником о. Вениамина Жукова. Он приезжал служить из Парижа.

- Получается, что в монастыре всегда было один-два священника. А три стало только в последнее время.

- Да. Бывало, кончено, что приезжали батюшки послужить.

- А владыка Серафим (Дулгов) даже поселился в Лесне?

- После кончины владыки Антония он стал управляющим Западно-Европейской епархией. Сперва он даже именовался Западно-Европейским и Леснинским, но потом решили заменить титул на Брюссельский, так как архиереи никогда не назывались по имени женского монастыря. В Женеве он жить не хотел, только в Лесне. Даже всю канцелярию епархии сюда перевез. Построил здесь домик, где сейчас живет наш священник о. Евфимий.

- Расскажите про игумений, с которыми Вам довелось жить в обители. Вы стараетесь себя вести так же, как они, или иначе?

- В каких-то вопросах, конечно, да.

- Благожелательная, сердечная атмосфера в монастыре, дух внутренней свободы, что особенно бросается в глаза гражданам постсоветской России, они откуда? Из той, старой России? От истинного русского монашества, дух которого сохраняли сестры Лесны? Или это дух Европы и эмиграции?

- Думаю, это еще старорусское. То, что было с самого начала монастыря. Я уже приводила слова игуменьи Феодоры: людей не нужно бояться, к ним нужно относиться с любовью. Так же и матушка Магдалина вела себя полностью в таком же духе. При матушках Феодоре и Магдалине, завтрак и ужин были общие, жития святых не читались, и во время ужина или завтрака гости могли побеседовать. А вот матушка Афанасия несколько отделила сестер от паломников, отменила общий завтрак. Общий ужин отменили не так давно, он часто задерживался, и сестрам было очень тяжело. А мы завели чтение на ужине.

Приглашать гостей на чай и кофе в воскресение после обеда было заведено матушкой Феодорой. У нас тогда не было никакого магазинчика, в притворе стоял шкафчик с иконами, крестиками. Занималась чаепитиеми монахиня Магдалина (Ноздрина), и владыка Антоний прозвал их "магдалами". Она была духовным чадом катакомбного священника Серафима Загоровского.

- Называть гостиничных сестер именем Магдалина это тоже традиция?

- Нет (улыбается). Просто так вышло. Та монахиня Магдалина была пострижена не в нашем монастыре, а еще в России. Она к нам пришла только в Фурке. А игуменья Магдалина была пострижена у нас, еще в Хопово. Матушка Магдалина принимала в монастырь нашу сегодняшнюю мать Магдалину, тогда она была сестра Наталья, и очень любила ее. Поэтому мы ее нарекли в память игуменьи, а вышло так, что она и гостиничной тоже стала.

Матушка Феодора уставала и сама на чаепития не ходила, а посылала на них мать Магдалину (Граббе) и мать Флавиану-иконописицу. Они вдвоем всегда занимались гостями до бесконечности. То есть, хоть до 17 часов, когда начиналась вечерня.

- Какие работы матери Флавианы остались в монастыре?

- Иконостас "большого" храма, запрестольная икона в алтаре и некоторые другие.

- Когда монастырь начал играть административную роль, как место проведения заседания Архиерейских Соборов, Синодов, разных съездов?

- У нас проводились певческие съезды. Соборы стали проводиться только при митрополите Виталии в 90-е годы. Наверное, после появления приходов в России, чтобы быть ближе к ним. Весной 1993 года у нас проходил Архиерейский Собор, а в сентябре меня поставили игуменьей.

- Как становятся игуменьей?

- Тогда архиепископ Антоний был уже смертельно болен. А матушка Афанасия три года просила ее заменить из-за немощи, она тоже была больна раком. Но владыка все говорил: "Терпи". И когда владыка решил сменить игуменью, он советовался только с ней. Они решили, что нужно ставить меня, так как я из тех монахинь, которые пришли при матушке Феодоре и знаю традиции Лесны. Сам он приехать в монастырь уже не мог. Сначала думал вызвать меня в Женеву, но потом поручил возвести меня в игуменьи владыке Марку Германскому.

О чудесах и святых

- Когда Вы пришли в монастырь, епархиальным архиереем был владыка Иоанн Шанхайский?

- Еще да. В 60-м году он меня постригал в рясофор. В Сан-Франциско он уехал в 1962-63-м, не раньше. Владыка Антоний (Бартошевич) стал архиереем. Он звался Брюссельский и Женевский и Версальский. Владыка Антоний часто к нам приезжал, даже когда уже был архиепископом в Женеве. Он был родной племянник матушки Феодоры (кн. Львовой), сын сестры и еще ее крестник.

- Правда ли, что вы были келейницей у матушки Феодоры?

- Нет. Когда она или матушка Магдалена были больными, мы все по очереди за ними ухаживали. Келейницей у матушки Феодоры была монахиня Анатолия.

- Вы были свидетельницей проявлений юродства святителя Иоанна?

- Мы очень любили, когда он к нам приезжал. Было всегда праздничное настроение, хотя он как бы нарушал ритм монастырской жизни.

- Нарушал?

- Да. Начинал службу позднее, чем обычно. Потом, закончит литургию - и в алтаре остается. Мы его ждем, ждем. Он все не выходит, не выходит. Уже обед приносят (а кухня была внизу, на "полэтаже"), суп наверху остывает, а наша Катя, которая тогда еще и послушницей не была, идет в храм и зовет его: "Влыдыка! Мы голодаем! Что ж вы не идете!". Он выходит, шутит: "Голодаете? Хорошо, я напишу воззвание, что Леснинский монастырь голодает". Он задерживал обед, все хотел дотянуть как можно позднее, до 9 часа по-церковному, т.е. до часу, до двух. Он обычно раньше не ел.

Юродство? Я бы не сказала. Иногда ходил в сандалиях без носок, на босу ногу. У него ведь были просто раны на ногах, вены открытые. Матушка Феодора говорила: "Владыка, это надо лечить". Он же не ложился никогда на постель. Всегда спал или в кресле или перед иконами: поклон земной положит и вот так поспит немножко на полу. И вот матушка говорила ему: "Властию моею властью игуменьи, я вам приказываю, чтобы вы легли в постель и полежали, потому что открыта рана". Она вызывала нашу докторшу, чтобы она ее осмотрела и стала лечить, а то он вот так с ранами и ходил. Поэтому куда там носок одеть, когда все это болит.

- Владыка Иоанн какую музыку любил? Он высказывал предпочтения?

- Нет, не высказывал. Как поют, так и хорошо.

- Расскажите про владыку Филарета. Он сюда приезжал отдыхать или работать в Европе?

- Нет, никаких заседаний он не проводил, приезжал отдыхать от синодальных дел. Целыми днями сидел на пруду и ловил рыбу: "Доктор мне сказал, что закинуть поплавок и сидеть, фиксируя на нем взгляд, это самый хороший отдых".

- Хорошо у него рыба ловилась?

- Да, ловилась. Рыбу на кухню приносил.

- Он служил архиерейским чином?

- По праздникам, да. А на буднях иногда служил иерейским чином. Даже мантии не надевал. Выходил как простой священник. Он по-простому относился к чину службы. Даже владыка Серафим (Дуглов) больше любил торжественность. Чтобы были прислужники, рипиды, держали служебник, посох. А владыка Филарет никогда с рипидами не служил. Были бы дикирий, трикирий - и хорошо.

Зато он устраивал очень много бесед для сестер. Владыка Филарет хорошо знал Писание.

- Правда ли, что владыка Филарет любил сложные партесные песнопения?

- Да. Он же сам был композитор. Многие вещи написал. В синодальном храме постоянно пелись его произведения. Например, "Ангел вопияше", "Покаяния отверзи ми двери", "Милость мира". Я слышала только некоторые из них. Очень красивые. Отец Никита Чакиров, его протодиакон привозил нам кассеты с записями музыки и даже ноты.

На пианино владыка любил играть. Тогда у нас еще было пианино.

- А вы были свидетельницей чудес от Леснинской иконы? Ведется ли их летопись?

- Сейчас никто не следит за чудесами, и записок о них не ведется. До революции за этим следили. Много чудес было в первое время после основания монастыря и в начале эмиграции. Кое-что помню и я.

Приезжала к нам Мария Константиновна Лопухина, наша паломница из Парижа, дальняя родственника матушки Магдалины (Граббе). Ее племянник был женат на американке, и жили они заграницей. У них 10 лет не было детей. Мария Константиновна предложила им съездить в монастырь и помолиться перед иконой. Они приехали, молились Богородице и через год у нее родился мальчик, хотя доктора говорили, что это невозможно. Назвали его Кирилл. Это было на рубеже 60-70-х годов.

- Украшения на иконе хранятся еще с дореволюционных времен?

- Насколько я помню, они всегда были. Хотя есть и кое-что новое. Например, драгоценную брошь своей матери пожертвовал о. Димитрий, перед отъездом из монастыря. Он не говорил нам о чуде, только повторял: "Она чудотворная"! Браслет подарила семья Морей, они еще в Фурке приезжали. Муж Павел Львович, француз из очень верующей католической семьи, женился на украинке. У них появилось двое детей, которые по настоянию семьи мужа были крещены в католичестве. Мать очень горевала и постоянно приезжала молиться в монастырь, чтобы дети перешли в Православие. Дети с радостью стали православными, а отец, после долгих колебаний, отказался. Как-то Великим Постом дети горячо молились за папу, особенно дочь Людмила, а было ей лет 8-9, со слезами просила перед иконой, чтобы папа тоже стал православным. И перед Пасхой он объявил, что согласен перейти в Православие. Тогда католиков не крестили, просто миропомазывали. В тот день все так ликовали и семья подарила браслет на ризу Богородицы.

В 70-х годах дочь одной прихожанки сильно обгорела и была на грани смерти. Она много молилась и плакала у иконы - и девочка чудом выжила. Вообще про исцеления от болезней после молебнов перед иконой наши прихожане очень часто говорят.

- Правда ли, что сама Богородица благословила сестер обосноваться здесь, в Провемоне?

- Да, сестры два года искали замены дому в Фурке. приехали сестры, мать Магдалина и мать Анна, смотреть здание в деревне Гамаш и оно им не понравилось. И кто-то им сказал, что здесь совсем недалеко продается шато. Поезжайте прямо, мимо статуи Богородицы и попадете туда. Предложение было неожиданным и они, проезжая мимо статуи помолились: Пресвятая Богородица, помоги нам! Перекрестились и приехали сюда, в Провемон. Поместье было симпатичное, большое и совсем недорогое. Тогда, как по благословению Богородицы, и решили его купить.

Еще владыка Иоанн, когда уезжал в Сан-Франциско, сказал матушке: "Благословляю вас искать что-то свое для монастыря". Матушка Феодора ему отвечает: "Владыка, у нас недостаточно денег для большой покупки". Еще она боялась, что мы совершим сделку, а потом не сможем выплатить остаток. Отвечает: "Ничего, мы сделаем воззвание в Америке, Канаде, Австралии о сборе на монастырь, чтобы люди послали вам денег для покупки". Так и получилось. Поместье в Провемоне покупалось на деньги всего зарубежья.

- В монастыре большие синодики? Я посмотрел синодик, по которому поминают монастырские священники сегодня - и видно, что традиция, заложенная еще матушкой Екатериной, сохраняется. Поминаются славянофилы: Хомяков, Аксаков, которых она почитала, Леонтьев, Пушкин, Гоголь, Достоевский и т.д.

- Есть тетрадки, еще со времен о. Арсения, по которым до сих пор поминают людей. Сохранились также старые синодики, со времен жизни в Югославии.

В монастыре было не принято брать вклады на "вечное" поминание. Когда нас просят об этом, мы отказываем. Я говорю: как можно брать на "вечное"? А если мы деньги возьмем, а поминать не сможем? Умрем все или монастырь прекратится? Мы брали раньше поминание на год, а когда у нас начались нестроения, связанные с расколом РПЦЗ, я сказал брать поминание только на полгода.

- Я вернусь к первому вопросу. Мы так много говорили. История прошла перед глазами. Все-таки дух Лесны остался прежним?

- Думаю, что да. Дух Лесны остался прежним.

Беседовал протоиерей Алексий Лебедев