В неделю Блудного сына
Святитель Феофан Затворник, Вышенский

Святитель Феофан Затворник, Вышенский

 

В НЕДЕЛЮ БЛУДНОГО СЫНА

 

Обратив внимание на начало истории блуд­ного, с изумлением видишь, какою малостию началось ниспадение юного, не­опытного сына, и в какой ров пагубы низвело. Первое желание обставлено такою благовидностию, что ничего худого и пагубного, кажется, от него и ожидать было нельзя. И отец будто не видел беды; верно, и сын не предполагал кон­чить так, как кончилось. Хорошо, что наконец благодать Божия взыскала погибшего. А то, пробедствовав здесь в горькой доле, и на тот свет перешел бы он не на радость, а на понесение праведного воздаяния за жизнь, худо проведенную и не исправленную покаянием.

Вот так-то совершается и всякое грехопаде­ние и всякого человека, ниспадение из доброго состояния в состояние худое, смятенное, страст­ное. Начинается всегда с малости, и малости благовидной: враг знает, что грех в настоящем своем виде отвратителен, потому прямо и не вле­чет в него, а начинает издали, всегда почти при­крывая первые свои приражения видом добра. Потом уже, мало-помалу, всевает нечистоту по­мышлений и жар желаний, колебля крепость противящейся ему воли и расслабляя опоры ее, пока не образует скрытного в сердце склонения на грех, после которого уже только случай — и грех делом готов. А там грех за грехом и — повторение горькой участи блудного в падении! Сие содержа в мысли, конечно, каждый из нас сам собою наложит на себя обязанность стро­го исполнять заповедь Апостола: трезвитеся и бодрствуйте! Смотрите в себя и окрест себя и замечайте обходы и покушения врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты.

Первая уловка врага есть возмущение помыс­лов. Обычно он вначале всевает один только помысл, так, однако ж, чтоб он коснулся сердца и засел в нем. Как только успеет он в этом, тот­час около сего ничтожного, будто и не всегда худого, помысла собирает целый облак побоч­ных помыслов и затуманивает, таким образом, чистую дотоле и светлую атмосферу души. Этим приготовляет себе враг место и пространство для действия, и скоро начинает действовать в сем ту­мане, уязвляя душу страстными приражениями, которые рану за раною оставляют в душе. Эти раночки потом со всех сторон облегчают душу и сливаются наконец в один болезненный струп страстного греховного настроения. Тут то же бывает, как если б кто во тьме тонким острием иглы получал уязвления на теле: одно, другое, третье и так далее по всему телу. Каждое уязвление причиняет боль и оставляет язву, из которой образуется нагноение и струп, а там, струп за стру­пом, и все тело станет как одна язва и один струп. Так замечайте: в добром состоянии мысли не мятутся, и тут врагу действовать нельзя, за­тем первое у него дело - возмутить помыслы. Возмущает же он их посредством одного, кото­рого избирает коноводом, судя по характеру и занятиям человека. Как только успеет он заса­дить такой помысл в сердце, тотчас поднимается буря помышлений; внутренний мир и тишина исчезают. Тут-то подседает враг к сердцу и на­чинает понемногу возбуждать в нем страстные движения. Это уже второй шаг! Вот и смотри! Заметишь это - остановись, не иди дальше, ибо что дальше - уже очень худо. Смятение по­мышлений, может быть, и не успеешь заметить, потому что мы бываем поневоле многим заняты; но движение страсти - как не заметить, особен­но когда еще цело намерение не поддаваться ей. Если и это для кого затруднительно, укажу бо­лее осязательный признак. Замечай: коль скоро, вследствие увлечения одним помыслом, а потом смятения многими, произойдет охлаждение серд­ца, знай, что в сердце пошли уже уязвления и струпы, хотя они не совсем еще заметны. Ох­лаждение сердца к богоугождению есть боль­шая половина пути к падению, а иные говорят, что оно есть верное падение.

После сего сами видите, в чем с нашей сторо­ны дело: не допускай первого увлекательного помысла до сердца и не сочетавайся с ним. Отвергнешь первый помысл - разоришь все коз­ни врага и пресечешь ему всякую возможность действовать на тебя и искушать тебя. Отсюда вот какой закон спасения: пришел искусительный  помысл - прогони его; опять пришел - опять прогони; пришел другой и третий - и эти гони. Так всякий искусительный помысл гони и отвергай с гневом и досадою на него. И будешь совершенно свободен от падений. Враг все бу­дет искушать, будет злиться на тебя, но, если не перестанешь так действовать, ничего он не сделает тебе. Напротив, если поддаешься первому влечению его, уж он сумеет свернуть тебе голо­ву. Праматерь наша, если б сразу отогнала змия-искусителя, не пала бы. А то - завела с ним речь... дальше и дальше... запуталась в сети вра­га и пала. Таково же и всякое падение!

Рассказывают об одном великом подвижни­ке из древних. Жил он в пустыне, один, и до такого дошел совершенства, что Ангел в пищу ему приносил каждый вечер по одному белому хлебу. Враг всеял ему помысл, будто он так уже совершенен, что ему нечего бояться падений, и потому слишком строго смотреть за собою. Не поостерегся старец и позволил своему сердцу сочетаться с сим помыслом. Но как только со­четался, начали волноваться его помыслы, на­чали лезть в голову разные воспоминания лиц, вещей и дел людских; на первый день не так много, потому что он еще отгонял их, - доста­точно, однако ж, для того, чтоб омрачить душу его. Отчего, став вечером на молитву, он совер­шил ее уже не с таким миром и не с таким уст­ремлением сердца к Богу, как прежде. Хоть за это хлеб на трапезе своей нашел он уже не бе­лый, а черный и черствый и был поражен тем, вкусил, однако ж, не доискиваясь причины, и в обычное время лег спать. Тут-то враг налег на него всею тяжестью своего мрака. Шум от мыс­лей в голове был, как шум от колес мельничных; и движения в теле были, какие и не по­мнит он, когда случались. И вставал, и ходил, и сидел - ничего не помогало. Так промаялся це­лую ночь. На другой день душа как разбитая; молитвенное правило совершено неохотно и без усердия; к богомыслию не было расположения; Небо и Небесное закрылись в сознании; мiрские же помыслы неотвязно теснились в голове и вызывали разные движения и сочувствия сердца. Старец сам не понимал, что с ним делалось, и оставался все в том же положении до вечера. Зато вечером нашел он на столе уже не хлеб, а иссохшие куски черного хлеба. Ужаснулся, воздохнул, но таким же смущенным лег в постель. Ночь сия была еще мрачнее первой; и день по­том - еще смятеннее и расстроеннее. Правило молитвенное совершалось кое-как, без всякого внимания; мысли были заняты совсем не тем, что читал язык. На трапезе нашел он уже только крохи, перемешанные с сором и пылью. Затем ночь - еще ужаснее и смятеннее первых. Кон­чилось тем, что старец оставил пустыню и устремился в мiр.

Видите, какою малостью началось и до чего дошло! Господь не допустил сего старца до ко­нечного падения, и устроил ему вразумление, раскаяние и возвращение на прежнее место, как и возвращение блудного сына к отцу. Но этим себя никто из падающих не обнадеживай, а на одно смотри, как зачинались их падения, и сие зачало предотвратить попекись. Их, как и мно­гих других, возвратил Господь опять на добрый путь; а тебя, может быть, предаст в руки падения твоего, не по гневу, а по невозможности посо­бить тебе, потому что крепко разобьешься. А это ведь - увы и горе, - каких не дай Господи ис­пытать никому. Все сие я веду к тому, чтоб внушить вам, что с греховными помыслами, могущими привесть ко греху, как бы ни были они на первый раз не­значительны, лучше не иметь никакого соглаше­ния, а сразу отражать их и прогонять; и если уже мало-мало успели они опутать, - поспешить разорвать союз с ними без жаления.

Уж куда нам пускаться в это море. Праматерь чистая была, а враг тотчас сбил ее с пути; и старец какой был совершенный, а враг в три дня совсем разбил его. Отчего это? Оттого, что не поостереглись на первом шагу. Прогони они врага в первом его приражении, ничего бы не было из того, что они испытали. Так всегда было и будет. Так и между нами бывает. Не увлекайся благовид­ностями и не слушай врага. Заповеди знаешь? Их и держись и ими измеряй шаги свои; все же другое прочь гони, и безопасен будешь от паде­ний. Кто призирает на заповеди, не постыдится. И юнейшиий исправляет путь свой, когда хранит их. Кто в сердце своем скроет словеса запове­дей, тот не согрешит. Пусть князи  тьмы замыш­ляют ему пагубу, он не боится, ибо погрузился во свидения и оправдания Божии. Кто запове­ди взыщет, тот ходит в широте: не запутаешь его. Пусть искушения приражаются, но он вспомнит о свидениях и возвратит ноги свои на пути правые. Он готов встретить их и не смущается, ибо навык хранить заповеди. Узы грешных помышлений легко разрывает он, потому что никогда не забывает Закона Божия. Нападки гордых врагов умножаются, он же всем сердцем лежит только к заповедям Божиим. Иногда и сердце его усыряется как млеко, но он отрезв­ляет его поучением в Законе Господни. Враги поджидают, как бы погубить его, а он заповедию умудряется перехитрить их. Пусть много стужающих ему, но как он неправду возненавидел, закон же возлюбил, то мир мног осеняет его и нет соблазна ему.

Так в начале предложил я вам слово Апос­тола: трезвитеся и бодрствуйте! Теперь же, в конце, если кто спросит: «Как же быть, когда смущает враг?»,- прибавлю: светильник ногам и свет стезям  вашим да будет Закон Божий, и никакие смущения не повредят вам. Аминь.

31 января 1865 года

 

 


© Catacomb.org.ua