Версия для печати

От редакции сайта "Церковная Жизнь":

На протяжении многих лет на территории России и стран СНГ существует самозваная группа, именующая себя "катакомбниками" и "истинно-православными", но больше известная в народе как "секачи", по имени одного из своих основателей "схимитрополита" Геннадия (Секача) (ум. 1987). Историки же чаще всего именуют эту группу "серафимо-геннадиевской", так как основателем её является "архиепископ" Серафим (Поздеев) (ум. 1971), единолично рукоположивший священника Московской Патриархии Геннадия Секача во "епископа", положив тем самым начало новой деноминации. Мы не сомневаемся в исповедническом подвиге многих сомолитвенников Г. Секача, но отсутствие апостольской приемственности ставит эту группу в один ряд с другими самозваными объединениями.

После того, как в 1990 г. Русская Православная Церковь Заграницей приняла решение об учреждении епархий на территории СССР, серафимо-геннадиевские "архиереи" пожелали установить евхаристическое общение с РПЦЗ. После тщательного рассмотрения дела Архиерейский Синод РПЦЗ в своем постановлении № 4/77/133 от 2/15 августа 1990 г. заявил о невозможности признания действительности "архиерейских хиротоний" "иерархов" серафимо-геннадиевской группы Российской Катакомбной Церкви.

Что говорить о РПЦЗ, если даже в среде самих "секачевцев" сложилось неоднозначное отношение к Поздееву, ведь информация об этом человеке была столь противоречива, что никто точно не мог сказать, кто же он на самом деле.

Но прошли десятилетия безбожного режима, многое поменялось, и у специалистов-историков появилась возможность доступа к государственным архивам. Сегодня мы можем узнать, кем на самом деле был Михаил Поздеев, именующий себя "архиепископом Серафимом".

Представляем вашему вниманию выдержки из недавно вышедшей книги уральских историков Алексеева В.В. и Нечаевой М.Ю. «Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России XX века. Часть I» (Издание Уральского отделения Российской академии наук, Институт истории и археологии, Екатеринбург, 2000 г.).

___________________________________________________________________

Алексеев В. В., Нечаева М. Ю

«Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России XX века.

Часть I » (выдержки)

<...> Подборка материалов в первом выпуске по-своему уникальна. Она включает документы из 10 следственных дел, хранящихся в Государственном архиве административных органов Свердловской области, Центре документации новейшей истории Оренбургской области, Государственном архиве Российской Фе­дерации, Отделе специальной документации Управления архивного дела Администрации Алтайского края. УФСБ Челябинской области и Республики Татарстан. 7 из них объединены фигурой одного самозванца — "князя Михаила", и охватывают период 1927—1952 гг. Три других непосредственно связаны с данными материалами и доказывают историческую достоверность показаний этого лже князя о других самозванцах.

Настоящая книга содержит подробную информацию о шести самозванцах.

Деятельность этих самозванцев разворачивалась в основном на территории Урала (в Свердловской, Пермской. Курганской, Оренбургской областях) и сопредельных территориях (Татарии, Удмуртии), хотя порой простиралась вплоть до Московской области и Украины.

Кто же они, самозванцы? Каждый из них по-своему оригинален.

Сведения о "князе Михаиле" в Полномочное представитель­ство ОГПУ по Уралу поступили из агентурных источников. 28 июля 1927 г. он был объявлен в розыск. Несколько раз следственные органы нападали на его след, но он каждый раз усколь­зал. Наконец, утром 5 октября был схвачен в Кунгуре на рынке.

Уже на первом допросе в тот же день арестованный Михаил Поздеев много и с удовольствием рассказывал о себе. Рассказывал живо, в лицах, всячески стараясь угодить следователю. В его изложении все выглядело вполне невинно.

Крестьянский мальчик, родившийся в 1887 г. в с. Дебесы Вятской губернии, рано оставшийся сиротой, волей судьбы оказался сначала в притоне, который содержала его бабушка, где исполнял мелкие поручения клиентов, потом попробовал себя на поприще актера, цирюльника и монаха. Несколько месяцев служил в царской армии, откуда был отчислен по заключению врача. Вернулся на Урал, обосновался в Пономаревской волости Пермской губернии, где нанимался на сельскохозяйственные работы и время от времени гастролировал с передвижным театром — "цирком" по окрестным деревням. В событиях гражданской войны, развернувшейся на Урале, не особо задумываясь о ее идеологической стороне, руководствовался инстинктом самосохранения: оказавшись на территории, подвластной красным, всячески пытался оказаться полезным по мелочам, а потом уехал с ними. Когда ситуация стабилизировалась, вернулся обратно, в с. Посад Пономаревской волости. Снова стал помогать в сельско­хозяйственных работах хозяевам дома, в котором жил. Отличал­ся набожностью и считался монахом. Любил странствовать по церквям и монастырям. Дальность расстояний его не пугала. 

В этих странствиях-паломничествах он впервые примерил на себя роль самозванца. Легенда о том, что он монахом живет в "пещерах" в окрестностях Кунгура близ закрытого Белогорского монастыря, помогала получать от верующих подаяния. Одна­ко подавали лучше, когда он рассказывал о том, что собирает не для себя, а для "святых старцев", живущих в пещерах, особенно когда он говорил, что старцу Макарию — 112 лет и он прозорли­вец. Эта версия кормила Михаила Поздеева с 20-х гг. и вплоть до 1940 г. Посланец вымышленного старца действовал вполне убе­дительным образом: просил чаще всего что-либо из церковной утвари и священнических одеяний. Предметы церковного обихо­да пользовались спросом в деревнях: в то время трудно было до­стать мануфактуру, а уж тем более — шелк. Спарывать лишние детали с церковных облачении крестьянки научились без труда. Часть таких вещей М. Поздеев продавал, часть отдавал хозяевам дома в деревне Посад, где он жил, часть просто дарил окружаю­щим. Да и в странствованиях его лучше принимали как посланца "святого старца".

Общительный и болтливый по натуре, много повидавший в странствиях и усвоивший благочестивую манеру поведения за годы жизни в монастыре, к тому же наделенный актерскими способностями (иногда он представлялся и артистом "императорских театров", хотя вряд ли играл в театре солиднее кочую­щего балаганчика), он легко входил в доверие ко многим. Вра­щаясь в основном в среде верующих и монахов, он то там, то здесь сталкивался со смутными слухами о появившихся "князьях". То, что старательно скрывалось от властей, рассказывали ему, монаху, посланцу "святых старцев". Движимый любопытст­вом, он устремился на поиски "князей", что и привело его в Свердловск. Здесь ему дали координаты таинственной "княжны Мани", и он даже встретился с ней.

Добывая средства к существованию. М. Поздеев вскоре со­вершил поездку к новым знакомым — верующим и монахиням, живущим на территории Шадринского уезда. Вдоверительных беседах ему рассказывали о "царе Николае", который появляет­ся инкогнито и даже пьет чай с верующими, о княжнах Марии и Ольге, "которые точно — они". А вскоре в нем самом одна из старушек "узнала" князя Михаила — сцена, классическая для самозванчества. Спутника Михаила Поздеева Александра Фалалеева, которого тот выдавал за своего племянника, естественно "узнали" как "наследника Алексея". Ошарашенные таким пово­ротом, М. Поздеев и А. Фалалеев не слишком и отрицали это. От них первое время новые образы даже ничего не требовали, они и так предстали в облике благочестивых, нуждающихся, гонимых. Немного таинственности — и образ Романовых, скрываю­щихся с риском для жизни от советской власти, готов. В созна­нии простых крестьян того времени члены царской семьи, если бы они таинственным образом спастись и остались в России, должны были жить тайно, под чужими именами, не признаваясь в своем происхождении, разыскивая друг друга и скрываясь где-нибудь "в пещерах", а укрывать их должны были в первую оче­редь монахи и верующие. Официальная идеологическая форму­ла дореволюционной России "православие, самодержавие, на­родность" в новых условиях оказалась жива в народном созна­нии.

Далее молва шла впереди новоявленных "князей". Их возили из деревни в деревню, о них нашептывали, что "подлинно — они". Их фотографировали. Пока просто — М. Поздеева в мона­шеском наряде, а А. Фалалеева в белой рубашке. Но коммента­рии, с которыми распространялись эти фотографии, создавали им репутацию князей. И подавали "князьям" больше, чем по­сланцу "святого старца".

Впрочем, М. Поздеев пока предпочитал использовать старую опробованную легенду со старцем Макарием. Но любопытство толкало его на новые поиски Романовых.

Странствование по следам "Романовых" оказалось весьма многообещающим. В Нижегородском крае, в Рыбинске, у мона­хини Оринушки появлялся князь Михаил (не в исполнении Поз­деева) под именем Павла, а настоятельница знаменитого Дивеевского монастыря на царских дочерей собирала "возами". Лица из царской семьи появлялись и в Ардатовском женском монастыре, а в Понетаевском скиту жил некий "Андрей Иванович царского рода". Целая плеяда "Романовых" находилась в Арзамасском Николаевском женском монастыре: и "царица слепая", и "наследник Алексей", и "Вячеслав, сын Ксении Александровны", причем мальчики пребывали в женских костюмах и скрывались под женскими именами.

Щедра оказалась на "Романовых" и Ульяновская губерния, где были свои "царевич Алексей" и "княжна Татьяна" в нацио­нальных чувашских костюмах, а также некий "'Гриша ихнего же роду". Здесь и Михаила Поздеева "узнали" как Михаила Александровича Романова. "Ну, я не отрицал", — признался под след­ствием М. Поздеев. С тex пор он все увереннее исполнял роль ве­ликого князя. Если до этого его только "'узнавали", а он, напус­кая таинственность, не слишком противился такому узнаванию, то с момента его появления летом 1926 г. на Урале он уже сам представлялся "надежным людям" как "великий князь Михаил Романов".

"Надежными людьми" были священники, монахи и церков­ный актив. Среди них нашлось немало лиц, не только поддержи­вавших самозванческую легенду М. Поздеева, но и воодушевляв­ших и даже подстрекавших его в этом. Публика подсказывала актеру образ, всячески подыгрывая ему. Но и роль "великого князя" следовало развить. От него требовалось подтверждение "царского происхождения" и программа действий.

Двадцатый век — не семнадцатый-восемнадцатый. Если раньше требовались "царские знаки" на теле, то теперь доста­точно было убедительной фотографии. Групповой портрет хорошо известных всем жителям России лиц из царской семьи, на котором был бы узнаваем и самозванный член этой семьи, был наилучшим доказательством. Снимок можно было тиражиро­вать и распространять сколь угодно далеко. Фотоаппараты в то время имелись во многих деревнях.

В середине ноября 1926 г. в с.Куликово Шадринского округа М. Поздеев остановился на квартире у священника Иакова Ка­шина. В вечерней беседе он признался, что является "великим князем Михаилом". Далее оба участника беседы излагают ее суть по-разному, но результат оказался бесспорен: к утру был в основном готов костюм "великого князя", и по внушению свя­щенника Иакова две его прихожанки — монахини — до­делали княжеский костюм и сняли в нем М.Поздеева. Остальное, было делом техники: вырезав из дореволюционных снимков фи­гуры императора Николая II и его жены Александры Федоровны, а также портреты родителей императора Николая и его бра­та Михаила Романовых — Александра III и Марии Федоровны, поместить между ними фотографию М. Поздеева и переснять. Так М. Поздеев получил вещественное доказательство того, что он член императорской фамилии. Во время следствия главные действующие лица фотографирования М. Поздеев и И. Кашин яростно оспаривали, кто из них был инициатором этой съемки (к тому времени ни тот ни другой в герои уже не метили), однако версия М. Поздеева кажется более убедительной: инициатором фотосъемки был священник Иаков Кашин.

Десять дней спустя, на "Иванов день", в соседнем селе Троиц­ком созрел и план действий "великого князя Михаила". На со­брании церковного актива, после того, как "великий князь" еще раз дал "верный знак" своего высокого происхождения — заговорил на другом языке (вотском), одном из 12, которые он яко­бы знал, его рассказ о наличии соглашения иностранных держав относительно возведения его, Михаила, на императорский пре­стол в следующем 1928 г. прозвучал убедительно для окружаю­щих. Войдя в образ, "великий князь" готов был предоставить еще одно доказательство своей правдивости: в сопровождении монахини Марии Соловьевой он отправился в Свердловск на встречу с другими "членами императорской фамилии", которых он ожидал из "пещер". Свидание не состоялось, по версии М. Поздеева. из-за серии арестов.

Самое неожиданное в этой истории, весьма напоминающей блеф, то, что в июле и августе 1926 г. на Алтае действительно была проведена серия арестов по делу "наследника Алексея", которая в январе-феврале 1927 г. завершилась арестом еще не­скольких самозванцев в Смоленской и Тверской губерниях. Кстати, они знали об уральском "князе Михаиле".

Вероятно, именно известие об арестах изменило линию пове­дения уральского лжекнязя. Легенда о царском происхождении начинает пугать его. Он порывает отношения с чрезмерно ак­тивным отцом Иаковом Кашиным, развернувшим целую коммерческую операцию по добыванию средств для "великого кня­зя Михаила", и скрывается в деревне Посад Пономаревского сельсовета Пермской области, где его на протяжении ряда лет знали только как монаха. Но любопытство взяло верх, и через несколько месяцев он снова пускается в странствование. И сно­ва слышит о "князьях". Получив известие о том, что они долж­ны приехать в Екатеринбург, направляется туда. По пути, в Кунгуре, он и был арестован.

Под следствием М. Поздеев не замедлил рассказать все, что знал. Он всегда вел себя так в опасных ситуациях, и это неодно­кратно помогало ему избежать наихудшего исхода. М. Поздеев назвал всех лиц, причастных к его самозванчеству, которых смог вспомнить, поведал все слухи о самозванцах, даже рассказал о церковных ценностях, сокрытых в различных монастырях и церквях страны, о которых он узнал во время странствований. Пообещал быть верным "всей СССР" и явственно намекнул на свое согласие впредь доносить органам ОГПУ о подозрительных словах и действиях (еще раньше, и 1923 г., он был завербован как осведомитель Пермским окротделом ОГПУ, но связь с органами быстро прекратил). И получил за свою "антисоветскую агита­цию" 5 лет концлагерей, тогда как за аналогичное самозванчество "князья" в Барнауле, Смоленской и Тверской губерниях получили высшую меру наказания.

Именно благодаря такой манере поведения Поздеева под следствием историки получили весьма интересный материал, ри­сующий размах самозванчества в России того времени. Шестнад­цать самозванцев, о которых узнал в своих путешествиях М. Поз­деев, тщательно скрываемых в монастырях и отдаленных дерев­нях, были им раскрыты органам ОГПУ. Полномочное предста­вительство ОГПУ по Уралу вело розыск живущих на Урале своими силами, препоручив остальных самозванцев Нижегородско­му, Ульяновскому, Вятскому губернским отделам ОГПУ. Что касается уральских самозванцев, то информация о реальном су­ществовании лиц, выдающих себя за княжну Ольгу и княжну Марию (последняя — в двух исполнениях) подтвердилась аген­турными сведениями. Не удалось найти "царя Николая". Реаль­ным лицом оказался "царевич Алексей", приезжавший к "княж­не Марии" с Алтая. В Ульяновской губернии также подтверди­лись слухи о появлении "князей". Остальные сведения о само­званцах, сообщенные М. Поздеевым во время следствия, не были подтверждены указанными им свидетелями. Впрочем, следует отметить, что Вятский, Нижегородский и Ульяновский губотделы ОГПУ допрашивали только тех лиц, которые были указаны М. Поздеевым как свидетели, не расширив сферу поиска и не проявив инициативы в этом вопросе. Мы полагаем, что дальней­шие разыскания в этом направлении помогут выявить следст­венные дела на других самозванцев, указанных М. Поздеевым.

Отбыв срок наказания, в 1935 г. М. Поздеев появился в Московской и Рязанской областях. Вероятно, еще в концлагере он был снова завербован в секретные осведомители. Доставлял ли он ценную для "органов" информацию — сказать сложно, по­скольку агентурные дела рассекречиванию не подлежат. Однако сотрудничество с органами приносило ему пользу чисто бытово­го характера, неоднократно выручая из мелких неприятностей с милицией. Попытки органов безопасности использовать фигуры самозванцев в качестве своей агентуры имели место и с другими персонажами самозванчества в России XX в.

М. Поздеев продолжал выдавать себя за великого князи Ми­хаила и в 30-е гг., однако более актуальной для него оказалась снова роль посланца — то от "царя Николая", скрывающегося в лесах возле Троице - Сергиевой лавры, то от содержащегося в за­ключении местоблюстителя патриаршего престола Петра Крутицкого, якобы отправившего его собирать средства для репрес­сированного духовенства.

Причиной следующего ареста в сентябре 1935 г. послужило не столько это новое проявление самозванчества М. Поздеева, сколько разочарование в нем как в секретном осведомителе. Но ему удалось доказать, что никому из частных лиц он не поведал о своем сотрудничестве с органами госбезопасности. Да и неко­торые надежды на него как на осведомителя еще возлагались. Поэтому дело против него уже в ноябре 1935 г. было прекраще­но. Однако ненадолго, в апреле 1936 г. его опять арестовали. Были получены новые доказательства разглашения им сотруд­ничества с "органами" и самозванчества. На этот раз он был приговорен к 3 годам лишения свободы.

Выйдя из концлагеря, в 1939 г. он отправился на Украину. Вскоре М. Поздеев объявил себя архиепископом Смоленским и Орловским Серафимом Остроумовым, недавно вышедшим из заключения. Временами он вспоминал и о роли "князя Михаи­ла", однако основным для него стал образ архиепископа Сера­фима.

Возможно, выбор имени Серафима Остроумова говорит о том, что Михаил Поздеев был действительно осведомлен, хотя и в незначительной степени, о группе самозванных "князей", дейст­вовавших в Смоленской и Тверской губерниях в середине 20-х гг. и имевших тесные связи с религиозными кругами.

В качестве архиепископа Серафима Михаил Поздеев развил активную деятельность на Украине: крестил, постригал в мона­хи, проводил богослужения, Приобретя некоторую известность и сформировав круг приверженцев, он объявил о своем скором возведении в сан митрополита Киевского и экзарха Всея Украи­ны. Согласно материалам следственного дела 1940 г., он даже за­ходил по этому вопросу в Киевский горсовет, где не возражали против его кандидатуры при условии, что на это даст согласие Московская Патриархия. Этот сюжет снова наталкивает на мысль о продолжавшемся сотрудничестве Михаила Поздеева с органами НКВД.

Украинский период деятельности самозванного князя-архи­епископа закончился очередным арестом в июне 1940 г. и обви­нением в антисоветской агитации. На этот раз он был пригово­рен к 8 годам концлагерей, однако вышел из заключения до­срочно, в 1944 г., после чего отправился в Чкаловскую (Орен­бургскую) область. Религиозно-монархическое самозванчество снова стало для него основным источником существования и стилем жизни.

Теперь социальной средой его самозванчества стала "истин­но православная церковь". Поскольку это религиозное течение, сформировавшееся еще в середине 20-х гг., основывалось на не­признании открыто действующей православной церкви и на при­верженности патриарху Тихону, в целях подтверждения своего архиепископства тихоновского толка Михаил Поздеев в 1945 г. уже опробованным ранее способом изготовил фотографию, изо­бражающую его вместе с патриархом Тихоном. Хотя в целом сторонники "истинно православной церкви" отличались непри­знанием советской власти как власти антихриста, "архиепископ Серафим" воздерживался от прямых антисоветских высказыва­ний, сосредоточившись на организации домашней церкви и про­ведении богослужений. Прожив некоторое время у "истинно православных христиан" в г.Соль-Илецке и селе Козловке, где застал уже сложившиеся религиозные группы со своим руковод­ством, он и 1945 г. обосновался в г.Бузулуке, придав существо­вавшей там группе организационную целостность и взяв руко­водство ею на себя. Время от времени он посещал аналогичные группы в селе Кирсановке, на станции Тоцк и в селе Тоцке. В городах Соль-Илецке и Бузулуке он выдавал себя не только за ар­хиепископа, но и за великого князя Михаила. В посещаемых им селах Михаил Поздеев ограничивался ролью архиепископа, которая в это время стала для него основной.

Причиной нового ареста М. Поздеева в 1952 г. послужило бродяжничество и тунеядство, за что он и был осужден 10 марта 1952 г. народным судом г. Бузулука к двум годам заключения. Когда приговор был уже вынесен, а М. Поздеев отправлен в тюрьму, органы госбезопасности получили несколько доносов, обвиняющих его в антисоветской агитации. Авторами этих до­носов оказались некоторые члены бузулукской группы "истинно православных христиан", которые подали их, по-видимому, в си­лу личных мотивов (определенная конкуренция в руководстве группой), а также из стремления отвести от себя обвинения по политическим статьям. Началось новое следствие, закончивше­еся обвинением лжеархиепископа в антисоветской агитации. По данному делу М. Поздеев в возрасте 65 лет 5 июля того же года был приговорен к 25 годам лишения свободы в концлагере. Впоследствии приговор был пересмотрен и срок заключения снижен до 10 лет. Последнее известие о нем относится к 1955 г., когда он, находясь в Ангарском концлагере, подал прошение о пересмотре приговора. На наш запрос относительно его даль­нейшей судьбы Управление МВД по Иркутской области сооб­щило, что никакими данными о нем не располагает.

Так, вступив на поприще самозванчества в 20-е гг. в скром­ной роли посланца вымышленного "святого старца" Макария, превратившись в "великого князя Михаила" в 1925 - 1926 гг., по­быв "посланцем царя Николая Второго и митрополита Петра Крутицкого" в середине 30-х гг., почувствовав себя без пяти ми­нут митрополитом Киевским и экзархом Всея Украины в 1940 г.. Михаил Поздеев закончил свою самозванческую карьеру сек­тантским "архиепископом", не забыв при этом и давней роли "великого князя Михаила".<....>

Послесловие редакции: Конечно, деятельность лжеархиепископа не закончилась, как пишут авторы книги, в 1955 году. Выйдя из заключения по амнистии, Поздеев до самой смерти в 1971 году продолжал совершать "требы", "постригать" и "рукополагать" легковерных или своекорыстных людей. Даже перед смертью он остался верен своему актерскому "образу", имитируя за день до кончины "хиротонию" Г. Секача во "епископы".

В ближайшее время в качестве приложения будут размещены следственные дела Михаила Поздеева, опубликованные в первом и втором томе книги "Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России ХХ века" (Издание Уральского отделения Российской академии наук, Институт истории и археологии, Екатеринбург, 2000 г.). 

Источник: сайт "Церковная Жизнь"

http://ripc.info/index.php?option=com_content&task=view&id=140&Itemid=4

Дополнительно см.:

О происхождении неканонических групп “секачевцев”, “алфеевцев”, “федосеевцев”, “исаакиевцев”, “дегтярников” и пр.

http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=1402