В чем заключается

превосходство единобожия

 над многобожием

Разрешить такой вопрос весьма важно для проповедников нашей веры магометанам и христианам инородцам, потому что магометанские лжеучители пользуются общепринятым учением о превосходстве единобожия, чтобы глумиться над нашим учением о Пресвятой Троице. Они сперва представляются, будто считают нас требожниками, но когда мы им объясним, что исповедуем Единого Бога, но Троичного в Лицах, то они отвечают так: «Если христианское учение об Едином Боге Троичном в Лицах выше учения о многих богах, то учение ислама о едином Боге в едином лице еще выше христианского, потому что у нас уже полное, совершенное единобожие, а у вас не полное».

Что отвечать им? Вот это я и желал бы разъяснить деятелям христианской миссии, а они пусть обдумают, как излагать эти соображения понятным языком для татар и прочих инородцев, крещеных и некрещеных.

Согласитесь с тем, что единобожие не потому лучше многобожия, чтобы единица была лучше всякого другого количества. Например, о человеке Господь сказал до его падения: «Не добро быти человеку одному, сотворим ему помощника» (Быт. 2, 18). Также и ангелов Бог создал многих, а не одного. Почему же, если ангелам и человекам лучше быть многим, а не одному, то все-таки Богу надо быть единому, а не многим богам? Вот магометане хулят евангельское учение о Боге Триедином, как будто бы нарушающее древнеиудейскую истину единобожия, но и иудейское единобожие ценило себя иначе, чем желали бы того магометане, оно не находило себе ущерба в том, что и людей называло иногда богами: «Вы боги и сыновья Всевышнего вси» (Пс. 81, 6).

Далее, магометане говорят, будто и Христос Спаситель никогда не говорил о Своем Божестве, будто учение о Триедином Боге ему чуждо, а измышлено позднейшими христианами: Сам же Господь наш учил будто бы такому же безусловному единобожию, как Магомет. Но на самом деле Иисус Христос не только о Триединстве Божием учил, но и о том, что люди будут причастниками Божества. Он повторял и приведенные слова 81-го псалма, и говорил ученикам Своим, что они сподобятся получить на небе 12 престолов и будут судить 12 колен израилевых. — «Вам же, пребывшим со Мною в напастях, — говорил Он, — Я завещаю Царство, как завещал Мне его Отец».- Расставаясь со Своими учениками в ночь предания, Господь молился, чтобы они, а также уверовавшие их ради в Него, соединились воедино с Богом Отцом и Сыном в будущей жизни: «Да и тии в Нас едино будут» (Ин. 27).

Итак, по слову Господню, святые принимают участие в Божественном управлении мiром и в суде над ним. Ту же мысль высказывает Спаситель в притче о потерянной драхме и о заблудшей овце, об обретении которой Бог радуется на небе вместе со святыми ангелами.

«Тем хуже для христианства, — пожалуй, скажут на это магометане; — раньше мы думали, что многобожие ввели у вас ученики Иисуса, а вы убеждаете нас в том, что оно не чуждо и Евангелия. Какая же разница между вашими ангелами или святыми людьми сравнительно с греческими или римскими второстепенными богами, которые тоже ведь все зависели от Юпитера и ему уступали?»

Этого вопроса мы только и ждем от них: он всего лучше облегчает для нас дальнейшее разъяснение.

— Есть большая разница, — ответим мы им: — и сущность ее даже не в том заключается, что Бог наш есть Творец и Вседержитель мiра ангельского и человеческого, а боги языческие имеют особое происхождение, не от Юпитера. Нет, противоположность христианского единобожия с многобожием языческим, а равно и с учением магометанским и новоиудейским в том заключается, что у нас и Три Лица Единого Божества, и прочие высшие существа, принимающие участие в нашей жизни, то есть святые ангелы и обоженные человеки, все исполнены единым духом, единым началом. Живя в Боге, святом и благом, они все одно мыслят, одного желают, одного и того же отвращаются. Если в лучшие времена церковной жизни у христиан, даже во время их земного пребывания, «было одно сердце и одна душа», как свидетельствует Книга Деяний, то можно ли сомневаться в исполнении молитвы Господа для жизни будущей: «Да будут совершени во едино; да будут едино, якоже и Мы едино есмы». Нечестие языческого многобожия в том и состояло, что все земные человеческие стремления, страсти и преступления имели в воображении язычников своих покровителей на небе, а главный бог, хотя и властвовал над последними, но тоже подвергался различным переменам в своей душе: то был праведен и милостив, то, напротив, мстителен, развратен, завистлив, лжив и коварен.

Вот почему для язычника добродетель никогда не может казаться безусловно обязательною, безусловно святою и превосходящею все земные блага. Правда, за отступление от нея одни боги его наказывают, но другие защищают; делая добро, человек угождает одному богу, но делая зло, бывает приятен другому, да и главный бог попускает и злым, своекорыстным желаниям своего любимца, лишь бы он ему угождал жертвоприношениями и другими внешними средствами.

Напротив того, христианин, хотя и призывает в молитве то единого Бога, в трех лицах познаваемого, то обращается к Отцу Небесному, или к Сыну Божию, то к Святому Духу, то молит о заступлении Пресвятую Богородицу, то ангелов и святых: но он знает, что об одном и том же только может он просить всех своих небесных покровителей, одному и тому же радуется и покровительствует Небо, на одно и то же гневается. «Отче, согреших на Небо и пред Тобою», — так взывает кающийся грешник по научению Христовой притчи.

Правда, есть и в мIре невидимом отступления и вражда падших ангелов против Бога и святых Его и борьба их против спасения людей: но тщетно стал бы грешник надеяться на покровительство демонов в своих злоумышлениях. Наша вера учит, что они связаны Божественным вседержительством, и если Бог попускает злым духам и злым людям развращать и соблазнять, то лишь для того, чтобы научить легкомысленных христиан тому, в какие тяжкие беды впадают они, допустив небрежение о своей душе. Погибает же каждый по своей злой воле. Но Господь не дозволяет демонам оказывать самостоятельное покровительство грешнику, ни брать его под свою защиту, а Сам руководит обстоятельствами жизни всех живых существ, так что без Его святой воли даже один волос не падет с головы человека, доброго ли, злого ли. Так вот в чем превосходство единобожия над многобожием. Где много богов, там много начал жизни, и добрых, и злых: хочет быть человек прелюбодеем — ему покровитель Венера; хочет быть разбойником — ему покровитель Марс; хочет, забыв добродетель, предаться одной наживе, — ему покровитель Меркурий. Где нет христианского единобожия, там не может быть и царственного положения в жизни единой добродетели — того, что «едино есть на потребу». Христианское учение о Боге Триедином, об ангелах и святых не ослабляет, а укрепляет царственное значение добродетели, потому что, по нашему учению, все ей сорадуется, и от нее не отступает все Небо, все высшие существа, проникнутые Божественной жизнью.

Так ли в вере новоиудейской и магометанской? Правда, они как будто бы в единого Бога веруют: «Един Бог, — говорят магометане, — и нет у него ни жены, ни ребенка”, — прибавляют они, надеясь тем укорить нас. «А если не един?» — скажем им мы. Что же это за единство, если по новоиудейскому учению божество в одни часы дня милостиво, в другие гневно; иногда оно спит, иногда забавляется с крокодилом, как с комнатною кошкою. Иногда оно так настроено, что проси чего хочешь — все получишь, а иногда — лучше не подступайся. А магометане далеко ли ушли от такого суеверия? Их божество тоже подчиняется судьбе, оно безсильно переменить ее решение, и потому несчастные “правоверные” могут только прославлять его мнимые совершенства, но не просить себе чего-либо: все уже решено заранее — кому быть добрым и кому злым, так что тщетны были бы все молитвы о благодатной помощи Божией для победы в них доброго начала над злым. Самая близость к их божеству, плененному судьбою, обусловливается не добродетелью и чистотой человека, а только покорностью и иными способами богоугождения. Магомет был прелюбодей, отбивал чужих жен, сам явно нарушал и даже изменял закон, данный ему якобы от Аллаха, и все это не помешало ему быть в глазах последнего выше всех святых пророков: Авраама, Иосифа, Моисея и даже безгрешного Иисуса, Который живым вознесся на небо, как веруют и магометане.

При всем том многоженный Магомет был настолько любезнее всех божеству, что для угождения его блудным страстям Аллах изменял в Коране свои постановления о числе жен, дозволенных пророку, да и вообще допускал так называемые “отмены” своих постановлений.

Какое же единство божества имеют новоиудеи и магометане? Лучше бы они почитали многих самостоятельных богов, но верных одному началу святости и добродетели, чем чтить единое божеское существо, но изменяющееся в своем настроении, в своем внутреннем содержании. Судите сами, разве при почитании такого пристрастного, непостоянного божества возможно для людей следование святой добродетели? Разве могут там являться люди, которые бы с неуклонным постоянством поборали бы в себе страсти; которые бы одной добродетели усваивали высшую ценность, когда того не может выполнить их бог, требующий больше раболепства, чем святости, и при том существенно различный в разное время? У них нет зараз многих богов, как у древних греков и римлян, но все-таки у них нет и единобожия, но переменный бог, как римский Юпитер, за которого нельзя было поручиться сегодня, что с ним сделается завтра.

Истинное единобожие есть только у христиан; только у них хранится такое учение о Боге, которое и в земную жизнь человека вносит единство служения одной добродетели, и в жизни будущей обещает друзьям Божиим соединение и единство с Божеством, когда все спасенные, согласно слову ап. Павла, станут единым новым человеком, в котором сотворят себе обитель Отец, Сын и Дух Святой — Единый Истинный Бог, «да вси едино будут», как сказал Христос Спаситель.