ПИСЬМО ВТОРОЕ

27- XII-1922 г. св. апостола, первомученика и архидиакона Стефана

Дорогие друзья мои!

Вы пишете, что первое письмо мое, в ответ на ваш запрос о "Живой Церкви", принесло пользу тем, что про­лила свет не только на явление, именуемое "Живой Цер­ковью", но, что, по вашим словам, еще важнее, на сущест­во единой истинной Церкви, от которой отпала "Церковь живая". И вы просите, чтобы я почаще делился с вами своими мыслями по "вопросам веры и Церкви".

Я очень утешен вашим сообщением о добром успехе моего письма - и охотно иду навстречу вашему общему желанию, но только полагаю, что мне можно быть впредь менее многоглаголивым - и писать письма покороче, лишь намечая ряд известных мыслей, а не развивая их подробно. Думаю, что ваша дружеская семья сумеет общи­ми силами сделать нужные выводы из общих положений, которыми я предполагаю ограничиться в своих письмах. Эта относительная лаконичность облегчит меня и будет, надеюсь, полезна вам, понуждая вас к более или менее са­мостоятельной коллективной работе. К тому же, в случае надобности, я постараюсь указывать вам те книжки и ста­тьи, в которых вы можете находить восполнение и разви­тие того, что буду намечать я в своих письмах.

Вы говорите, что вам хотелось бы услышать от меня нечто в раскрытие той мысли о существе Церкви, которая является заключением моего предыдущего письма. Сог­ласно только что высказанному мною намерению, я отве­чу вам рядом связанных между собою общих положений, которые да послужат предметом ваших дружеских собесе­дований.

"Христианство есть великая тайна", - сказал преп. Макарий Великий (Египетский). Тайна и Церковь нераз­рывно связаны с христианством, ибо христианства нет без Церкви.

По собственному опыту и еще более по наблюдению "ад другими знаю, как трудно сразу принять и усвоить мысль о неразъединимости христианства и Церкви, но после многих переживаний и дум я давно убедился до пос­ледней наглядности, до невозможности мыслить иначе, в указанной неразрывности Христова благовестия и Церкви.

Теперь мне представляется странной, противоестественной, нелепой противоположная мысль, столь широко, однако, распространенная в современном "христианском" человечестве. Я не буду останавливаться на этом вопросе, а рекомендую вам прочесть очень дельную брошюру архи­мандрита Илариона, так и озаглавленную "Христианства нет без Церкви".

Итак, Церковь - тайна и вместе - таинство: тай­на — для естественного ума, своими силами пытающегося проникнуть в существо Церкви, таинство — для души, си­лою Божией приобщившейся вечной жизни, сокрытой в Церкви и составляющей существо Ее.

Церковь - тайна, ибо, с одной стороны, она не отвле­ченное понятие, подлежащее рациональному определе­нию, с другой - не внешнее учреждение, не общество, не организация, которые можно было бы точно описать или указать перстом.

Церковь не имеет точных, адекватных самоопределе­ний, кроме иррационального, таинственного определения Апостольского: "Тело Христово". Все другие многоразлич­ные определения частичны и условны и не охватывают сущности Церкви. Некоторые учителя церковные пользу­ются одновременно разными, более близкими и более да­лекими от существа Церкви, образами, чтобы приблизить понятие Церкви к нашему разуму- Так, у великого тайнозрителя св. Германа, патриарха Константинопольского (из­вестного своей ревностной борьбой с ересями мопофелитской и иконоборческой), мы находим следующее много­ценное изображение Церкви, которое советую прочесть со вниманием и вникнуть в него:

"Церковь есть храм Божий, место священное, дом мо­литвы, собрание народа, тело Христа, имя Его, невеста Христа, призывающая людей к покаянию и молитве, очи­щенная водою святого крещения, окропленная честною Его кровию, облеченная в брачную одежду и запечатлен­ная миром Святого Духа, по слову пророческому: "миро излияное имя Твое" и "в воню мира Твоего течем" (Песн. 1,2-3); ибо Он - яко миро, текущее со главы на бра­ду, браду Аароню, сходящее на ометы одежды его. Иначе: Церковь есть земное небо, в котором живет и пребывает пренебесный Бог. Она служит напоминанием распятия, и погребения, и воскресения Христова, и прославлена более Моисеевой скинии свидения она предображена в Патриархах, основана на Апостолах, — в ней-то истинное очистилище и Святое Святых, - она предвозвещена Пророка­ми, благоукрашена Иерархами, освящена Мучениками и утверждается престолом своим на их святых остан­ках. — Иначе: Церковь есть Божественный дом, — где со­вершается таинственное, животворящее жертвоприноше­ние, - где есть и внутреннейшее святилище, и священный вертеп, и гробница, и душепитательная, животворящая трапеза, - где <найдешь> перлы Божественных догма­тов, коим учил Господь учеников Своих".

Легко заметить, что св. Герман говорит здесь одновре­менно о церкви-храме, о церкви-собрании, о Церкви - те­ле Христа, о Церкви - Имени Христовом, в силу их внут­ренней мистической связи.

Из этого прочитанного отрывка вы видите, как трудно, чтобы не Сказать — невозможно, естественному разуму проникнуть за завесу церковную. Тайна Церкви зрится только духовными очами.

Для некоторого уяснения существа Церкви считаю не лишним воспользоваться рассуждениями об этом предме­те А. С. Хомякова. Рассуждение это не претендует на дог­матическое достоинство, по оно приближает нас к учению апостольскому и приоткрывает смысл последнего. "Цер­ковь, - говорит Алексей Степанович, - есть ... единство Божией благодати, живущей во множестве разумных тво­рений, покоряющихся благодати.

Подводя нас к определению Церкви, данному ап. Пав­лом, указанное определение Хомякова подтверждает раньше, и в этом письме, и, кажется, в предыдущем, выс­казанную мною мысль, что Церковь, в существе своем, не есть видимое общество, собрание, организация, как обыч­но думает подавляющее большинство "верующих". Мы по­тому и говорим, что веруем в Церковь, что Она - тайна и непостижима для плотского ума, а открывается оку веры.

Исповедуя свою веру в самое себя в Никейском симво­ле ("верую во едину святую, соборную и апостольскую Церковь"), Церковь "показывает, — читаем у А. С. Хомяко­ва, - что знание об ее существовании есть... дар благодати, Даруемой свыше и доступной только вере, а не разуму. Ибо какая бы мне была нужда сказать верую, когда бы я знал?Вера не есть ли "обличение невидимых" (Евр. 11, 1) Церковь же видимая не есть видимое общество Христиан, но Дух Божий и благодать таинств", живущих в этом обществе. Посему и видимая Церковь видима только верующему, ибо для неверующего таинство есть только обряд, и церковь только общество. Верующий, хотя глазами тела и разума видит Церковь только в ее внешних проявлениях, но сознает ее духом в таинствах, и в молит­ве, и в богоугодных делах. Посему он не смешивает ее с обществом, носящим имя христиан, ибо не всякий гово­рящий "Господи, Господи" действительно принадлежит роду избранному и семени Авраамову".

Итак, следует различать Церковь-Организм от Церкви-организации: не всякий, входящий в последнюю, причастен первой, не псе члены церковной организации ("общес­тва, носящего имя христиан" - по Хомякову) суть члены организма — Тела Христова, Которое вбирает в себя, втя­гивает таинственным способом лишь "избранных" (Мф. 22,14), "предуставлснных к вечной жизни" (Деян. 13,48). Основу, стержень, костяк этого Организма-Цер­кви составляют духовно-совершенные. Эту мысль ясно выражает знаменитый отец Церкви, священномученик Ш-го века, Мефодий - епископ Патарский. Вот что находим, между прочим, в одном глубокомысленном его рас­суждении о созидании Тела Христова (привожу из этого рассуждения лишь несколько строк): "Совершеннейшие по степени преуспеяния составля­ют как бы одно лицо и тело Церкви. И подлинно лучшие и яснее усвоившие истину, как избавившиеся от плотских похотей чрез совершенное очищение и веру, делаются Церковью и помощницею Христа, как бы девою, по сло­вам Апостола, соединяясь с Ним и уневещиваясь Ему, чтобы, приняв чистое и плодотворное семя учения, с пользою содействовать проповеди для спасения других

Что касается немощных - "новопачальных" , то они а церкви-организации приуготовляются, так сказать, к пере­ходу (таинственному, незримому) в Церковь-Организм, в Церковь — Тело Христово, чему содействуют усовершившиеся и укоренившиеся в Теле Христовом.

"Несовершенные и еще начинающие спасительное учение, — продолжает свою мысль св. Мефодий, - возрас­тают и образуются, как бы в материнском чреве, от более совершенных, пока они, достигнув зрелости-возрождения, приобретут величие и красоту добродетели, и потом по преуспеянии сами, сделавшись Церковью, будут содейст­вовать рождению и воспитанию других детей... осуществ­ляя волю Слова".

Итак, мера святости определяет силу связи христианина с Телом Христовым. Эта мысль богомудрого священномученика, которая есть, конечно, и мысль святой Церкви, ясно выражается в молитве, читаемой иереем над кающимся, после исповеди: "Подаждь ему образ покая­ния, прощение грехов и отпущение... Примири и соедини его Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе на­шем".

Не ясно ли, что Церковь мыслит человека, обременен­ного грехами, как бы оторвавшимся от нес или, по край­ней мере, ослабившим свой союз с нею, находящимся как бы в чине оглашенных, о которых Церковь за литургией и молится теми же словами, какими иерей о кающемся.

Исповедь, очищая от грехов, облегчая груз греховный, снова подтягивает христианина к Церкви, восстановляет нарушенную беззакониями связь с Нею. В полноте совер­шается это восстановление в следующем за исповедью ве­личайшем таинстве Тела и Крови Христовых, разумеется, если таинство приято достойно, т. е. "со страхом Божиим, верою и любовию". Здесь мы подходим к заключительно­му пункту нашей беседы, которым я и закончу свое слиш­ком разросшееся письмо.

Все таинства освящают человека, освящают его и свя­тейшее Имя Божие, благоговейно призываемое, и живот­ворящий Крест, с верою лобызаемый и возлагаемый. Но особенную силу освящения, обожения человека имеет во­истину страшное, святейшее таинство Евхаристии, делаю­щее человека подлинно "причастником Божеского естест­ва" (2 Пет. 1,4). Это таинство составляет, если так можно выразиться, сердцевину Церкви. Оно есть "средоточие мистической жизни Церкви", "таинственный центр единс­тва церковного". Вот что говорит о взаимоотношении св. Тайн с Церковью благоговейный и глубокий религиоз­ный мыслитель, можно сказать - учитель Церкви, Нико­лай Кавасила (XIV в.).

"... Церковь указуется Тайнами <...> как сердцем указуются члены, как корнем дерева - отрасли и, как сказал Господь, как виноградною лозою - ветви: ибо здесь не одинаковость только имени, и не сходство подобия, но тождество дела, так как Тайны суть Тело и Кровь Христа. Для Церкви Христовой они - истинная пища и питие; и, причащаясь их, она не превращает их в человеческое те­ло, как какую-нибудь другую пищу, но сама превращается в них, потому что лучшее пересиливает худшее. Так и же­лезо, сообщившись с огнем, само становится огнем, а не огонь делает железом. И как в раскаленном железе мы обыкновенно видим не железо, но огонь, от того, что свой­ства железа совершенно закрываются огнем; так, если бы кто мог увидеть и Церковь Христову в том самом виде, как она соединена со Христом и участвует в плоти Его, то уви­дел бы ее не чем другим, как только Телом Господним. По этой-то причине Павел пишет: "вы есте тело Христово и уди отчасти" (1 Кор. 12, 27). Не для того, чтобы означить попечения Христа о нас. Его пестунство и руководство, и наше Ему подчинение. Его Павел назвал Главою, а нас - телом, подобно тому, как и мы, выражаясь усилен­но, называем родных или друзей сынами: но для выраже­ния именно того, что говорил, именно — что верные чрез сию Кровь уже живут жизнию во Христе, истинно соедине­ны с тою Главою и облечены сим Телом. Посему нет ни­чего неестественного в том, что здесь Тайнами означается Церковь".

Углубитесь вниманием в этот небольшой отрывок, друзья мои, и сообща осмыслите его содержание, вдумав­шись в каждое слово. Сопоставьте его с приведенными выше словами св. Патриарха Германа и уясните себе связь между Церковью - Телом Христа и церковью-хра­мом, в котором совершается величайшее таинство Тела и Крови Господних, вообще благоговейно продумайте все написанное, от святых Апостолов и Отцов приятое, и мо­литвенно воздохните о писавшем, очень нуждающемся в ваших молитвах.

В следующем письме, если Господь благословит, во­зобновится беседа о Церкви, так как предмет этот, по своей глубине и неизмеримому значению, заслуживает ис­ключительного внимания. Но будем помнить, что проник­новение в тайну Церкви дается, как сказано, не рефлекти­рующему знанию, а уму, просвещенному верою, и потому возопиим из глубины сердца:

"Воспеваю благодать Твою, Владычице, молю Тя, ум мой облагодати". Аминь.

Покров Богоматери да будет над всеми нами.

Любящий вас брат о Господе...