1. Напомним, что слово "педагогика" переводится с греческого как "детоводительство". Так называли слугу, который препровождал ученика к учителю (дидаскалу). Со временем это слово приобрело и новое значение - педагогикой стали называть искусство воспитания детей, а также науку о воспитании. Как область общественной деятельности педагогика порождена самой жизнью. Она возникла вместе с обществом и умрет, видимо, тоже вместе с ним. Именно через воспитание общество репродуцирует себя, то есть обеспечивает свое воспроизводство.

На протяжении всей истории развития человечества можно видеть не только разные личности педагогов, но и разные педагогические системы. Откуда же рождается та или иная педагогическая система? В каком отношении находится педагогика с общественным сознанием данного времени?

Если мы посмотрим на любое общество, то обнаружим некий комплекс доминирующих идей, систему ценностей, некую идеологию, через которую общество не только осознает само себя, но и формулирует свои императивы, то есть систему долженствования.

Она рождается из естественной потребности развития, так как любое общество стремится не только себя воспроизвести, а как бы дойти до совершенства в самом себе, преодолеть противоречия и пороки сегодняшнего дня. Эта-то система долженствования, а проще, правил - и закладывается в основу педагогики - этим правилам начинают учить детей. Таким образом, педагогика отражает не только нравы конкретного исторического общества, но и то, как общество хочет жить, как оно мыслит себя в будущем. Этим и обусловлено содержание образования в каждую конкретно-историческую эпоху.

Пример: общественным идеалом Древней Греции был всеобъемлющий принцип гармонии. И ценность человека невольно зависела от того, насколько он сам гармоничен, то есть разносторонне и целостно развит. Это и определяло педагогическую систему древних греков - установка делалась на гармоническое воспитание. Знакомый всем тезис "В здоровом теле - здоровый дух" невольно отразился и в педагогической системе Древней Греции. Духовное, сущностное начало вещей невольно оказывается здесь в подчинении у пленительной и совершенной материальной формы - греческая школа вся устремлена к воспитанию эстетического сознания, к идеалам "прекрасного" в разных областях жизни. По сути, только "прекрасное" и понимается как жизненно необходимое и достойное. Отсюда греческая школа стала школой искусств: гимнастикой она стремилась развить тела своих воспитанников, музыкой - их способность пластично двигаться. Даже изучение грамматики носило эстетический характер - это было постижение внутренней структуры языка, которая открывала дорогу риторике - столь любимому в Древней Греции искусству говорить.

Проходит некоторое время, и школа принципиально меняет свой характер. Средние века привели с собой новую жизнь. Проповедь христианства перевернула представления человечества о ценностях. В общественном сознании возникают новые идеалы, которые ложатся в основу новой педагогики. Рождается христианская школа, в которой основное внимание уделяется вопросам духовного воспитания. Музыка и гимнастика исчезают безследно, но вот что примечательно, в Александрийской христианской школе и риторика не преподается, а, наоборот, считается вредной наукой, порождающей в воспитанниках соблазнительные навыки пустословия и празднословия. Все внимание теперь сосредоточено на внутреннем развитии личности, на воспитании души и укреплении духа.

Проходит еще некоторое время, и новая историческая эпоха заявляет о себе новыми общественными устремлениями. Эпоха "Возрождения" воскрешает интерес к эстетическим идеалам древности и силится сопрячь их чувственность с духовным багажом христианства. В общественном сознании вновь появляется внимание к личности человека, точнее - к его эгоистическим, индивидуальным духовным и душевным переживаниям.

По прошествию несколько веков, эпоха "Просвещения" выводит на арену общественной жизни новых кумиров: естественные и точные науки, - рождается новое мышление, мышление естествоиспытателя.

Школа отражает каждый период истории человечества. Мало того, в одно и то же историческое время противоборствующие общественные и духовные тенденции обычно порождают каждая свою школу. Мы здесь говорим не только о содержании образования, но и о формах и методах самого школьного дела.

Идеалы школы не являются ее собственным порождением - они укоренены в обществе.

Таким образом, можно дать следующее определение педагогике: педагогика - это непрерывный общественный процесс воспитания детей, текущий в глубине любого общества, который своим содержанием и формой точно отражает основной комплекс идей, бытующих в обществе, способы организации жизни конкретно-исторической эпохи и ее основные общественные тенденции и противоречия.

2. Педагогику как общественное явление принято условно делить на несколько областей. Прежде всего - это воспитание и обучение. Они представляют собой диалектическое единство, но вместе с тем можно вычленить круг специальных интересов каждой.

Воспитание - это процесс ориентации детей в культурно- социальном пространстве общества, вырабатывание у них определенных отношений к тем или иным общественным явлениям и понятиям, установление иерархической системы ценностей. Воспитание по своим методам есть глубинное проникновение в личность ребенка, формирование его мiровоззрения. Оно способно охватывать не только ум человека, но и проникать в его чувства, направлять волю. Именно на основании чувств и воли, подкрепленных ясным видением и пониманием действительности, возникает у человека возможность активного поведения в обществе, адекватного своему мiровоззрению.

Великие педагоги считали, что процесс воспитания является базовым основанием любой педагогики.

"Несомненно, что воспитание ребенка может происходить помимо всякой преднамеренной теории и независимо от того, обращено ли на это внимание, - пишет Н.И. Пирогов в своей статье "Образование и воспитание". - Не учивши дитя, можно вырастить круглого невежду; но если его не воспитывать, то оно воспитается собственными средствами... От образования некоторого взгляда на вещи - правильного или неправильного, - от образования нравственного кодекса вы его не убережете" [1]. Таким образом, мы на педагогику "обречены", мы не можем устраниться, этим мы предали бы саму жизнь. "Человек есть существо самое кроткое и самое божественное, если он будет укрощен настоящим воспитанием, - говорит Платон в книге "О законах", - если же его не воспитывать или давать ему ложное воспитание, то он будет самым диким животным из всех, кого производит земля"[2].

В педагогической литературе можно встретить несколько синонимов слова "воспитание". Это - образование, формирование и даже просвещение. Во всех случаях речь идет об участии в духовно-нравственном становлении личности. "Образовать человека, существо самое непостоянное и самое сложное из всех, есть искусство из искусств" (Святой Григорий Назианзин).

Перейдем ко второй составляющей педагогики - к обучению. Обучение есть целенаправленный процесс передачи технологического, научного и художественного опыта подрастающему поколению. В результате обучения дети получают систему научных знаний, фактов, овладевают практическими навыками жизнедеятельности. Умение читать и считать, умение мыслить и сопоставлять, умение решать различные задачи - вот что является одним из итогов правильного обучения. Но, пожалуй, самый главный навык, который должен быть привит человеку в детстве - это умение учиться, то есть желание приобретать новые и новые полезные знания и навыки. "Правильно обучать юношество - это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречений, мнений, - пишет выдающийся педагог Ян Амос Коменский в своей "Великой дидактике", - а это значит: раскрывать способность понимать вещи, чтобы именно из этой способности, точно из живого источника, потекли ручейки"[3].

Любая профессиональная деятельность опирается на реальное умение человека, на его способность к тем или иным операциям. Отсюда иногда обучению отводят первенствующую роль в педагогике. С этим трудно согласиться, так как любая деятельность включает в себя анализ и понимание проблемы, умение и возможность ее разрешить, и, может быть, самое главное - желание приложить свои усилия к ее решению. Можно научить "правильно" анализировать ситуацию и выработать нужные технологические навыки, но желание участвовать в деле и воля к труду могут быть развиты только в процессе длительного системного воспитания. Может быть, поэтому замечательный педагог XIX столетия А.С. Симанович писала в своей книге "Практические заметки об индивидуальном и общественном воспитании маленьких детей": "Обучение - одно из вспомогательных средств воспитания. Посредством обучения, начиная с раннего возраста, приобретаются элементарные знания, развиваются умственные способности и нравственные силы" [4]. К этому близка была и позиция немецкого педагога Фридриха Фребеля, который первый провозгласил тезис: воспитание - в процессе обучения, связав тем самым цель и средства педагогики в одно целостное действие.

Итак, функция педагогики - воспитывать и обучать. Но реализуется она только при одном условии - условии развития. Развитие - общий закон жизни. Развивается все: общество, искусство, производство, развивается ребенок, его тело, его сознание; но развивается и болезнь, и преступные наклонности. Развитие - движение от зерна к растению, цветку и плоду, от замысла к воплощению. Развитие жизни остановить нельзя, так же, как нельзя остановить время. Но педагогу недостаточно эмпирически чувствовать факт развития, ему нужно осмыслить его философски, духовно. "Сущность развития - в направленном изменении систем от менее упорядоченного к более упорядоченному состоянию, в росте их организации" [5]. Так определяет развитие современная психология. Причем мы нигде не встретим в жизни автономной системы: всегда одна система будет заключена в другой, а вместе они будут живой частью третьей и так далее.

Таким образом, развитие есть само течение жизни, сам ее процесс. Оказаться вне развития значило бы оказаться вне жизни. Поэтому для педагогики развитие - это та операционная среда, которая и дает наставнику возможность действовать, то есть стихийное развитие личности делать целенаправленным. "Процессы развития делают научение возможным, но само научение не является причиной развития, - пишет замечательный английский психолог Томас Бауэр. - Способность к научению первоначально определяется врожденными механизмами, которые могут угасать, если их не упражнять" [6]. Таким образом, постепенно вырисовываются и поле деятельности, и социально-психологические функции педагогики.

Педагогика берет на себя функцию целенаправленного развития личности.

"Со всем сложнейшим мiром окружающей действительности ребенок входит в безконечное число отношений, - пишет А. С. Макаренко в "Книге для родителей", - каждое из которых неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом самого ребенка. Весь этот "хаос" не поддается как будто никакому учету, тем не менее, он создает в каждый момент определенные изменения в личности ребенка. Направить это развитие и руководить им - вот задача воспитания" [7].

Мы очертили круг проблем, общий для любых педагогических систем, ибо в структурном отношении они все обусловлены едиными законами. По-настоящему различным является, как мы уже пытались показать, содержание образования. Оно полностью определяется идеалами, господствующими в обществе или в определенной социальной группе. Предмет наших интересов - христианская педагогика, православное воспитание, развитие и обучение детей. Попытаемся осмыслить эти понятия, согласуя достижения современной психологии и педагогики с учением и жизнью Православной Церкви.

3. Отличие христианской педагогики от любой другой педагогической системы заключается в том, что она готовит человека не только для полноценного земного существования, но, прежде всего - для жизни будущего века. С христианством началась новая, третья онтологическая эпоха (1-я - хаос, 2-я - космос, 3-я - Церковь). Христианство не просто комплекс неких идей, овладевших умами, а новая жизнь, новый человек, свидетельствующий о своих новых ощущениях, чувствах и мыслях.

Церковь - это именно собрание новых людей, делящихся друг с другом своим духовным опытом. Митрополит Антоний (Храповицкий), величайший пастырь и педагог ХХ столетия, называет Церковь "собранием человеческих совестей" [8]. Новые люди обрели и новое призвание: по словам апостола Павла, - все мы призваны к святости. В христианстве жизнь человека обретает особый смысл и значение.

Отсюда и христианская педагогика опирается не на какую бы то ни было философскую идею, а на само бытие Церкви как нового богоданного союза человека и Бога. Основанием ее стало, с одной стороны, христианское учение, а с другой - духовный опыт Церкви, то есть многообразные человеческие пути к святости. Из всего этого и вытекает, что:

• Содержание православной христианской педагогики – это, прежде всего, введение детей в жизнь Церкви, приобретение навыков общественной и личной духовной жизни.

• Кроме того, это воспитание христианского мiровоззрения, осмысление мiра, жизни, человека и его деятельности в свете Божественного Откровения.

• И, наконец, это подготовка детей к общественному христианскому служению, развитие их дарований, воспитание христианских чувств и воли.

Таким образом, христианская школа отличается от других прежде всего тем, что не может не ставить задачу организации христианской жизни детей, в которой они приобретают новый опыт общения: общения в любви. Этот фактор является, пожалуй, самым значительным и вместе с тем не поддается никакому рациональному регулированию. На первом месте стоит в христианской педагогике воспитание. Но и воспитание здесь не есть вырабатывание определенных норм поведения и стереотипов отношения, а живая духовная реакция на происходящее. В христианской педагогике мы не имеем жесткого свода нормативов и примеров, под которые нужно подогнать ребенка, жизнь каждого ценна именно своим личным путем и личным трудом, на это педагог и должен ориентироваться.

Святой Древней Церкви Климент Александрийский (II век), один из первых руководителей древнехристианской школы в Александрии, в своей книге "Педагог" говорит о трех этапах христианского образования: увещании, воспитании и научении [9]. Они осуществляются не одновременно, а строго последовательно: сначала призывание к вере, указание на то, что уже в нашей жизни человек может обрести мiр, свидетельствующий о Царствии Небесном. Затем период воспитания, когда идет реальное приучение себя к жизни по заповедям, тренировка воли и облагораживание чувств. И только после этого следует научение высоким истинам Откровения, которые содержатся в Священном Писании.

На протяжении всех трех этапов истинным Педагогом, считает Св. Климент Александрийский, является Господь Иисус Христос, - Спаситель. О любом человеке именно Он совершает личное попечение, лично ведет его к спасению. Такая точка зрения не единична в Древней Церкви, скорее наоборот: вся история Церкви свидетельствует о Промысле Божием, который реализуется в личных судьбах людей. Если мы примем эту общецерковную точку зрения, нам станет понятной и роль христианского педагога в деле воспитания личности. Мы - не самостоятельные возделыватели детских душ, а соработники Бога, ассистенты, помощники Первого Педагога, слова Которого мы должны улавливать, и незримые действия Которого расшифровывать. И основу христианской педагогики тогда можно представить как тончайшее вслушивание в Промысел Божий, в слова Божественной Педагогики.

Но само вслушивание и созерцание - это большой труд. Можно сказать, что христианская педагогика - это не система тех или иных правил, а, прежде всего, вопрошающий христианский педагог. Педагог, который стоит рядом с ребенком и помогает ему среди общего шума жизни различать слова Божии.

Христианский педагог всегда находится на перекрестке трех тайн:

• личностные особенности развития ребенка, его психологическая индивидуальность;

• промысел Божий о ребенке, о его духовном пути;

• чувство времени, как разворачивающееся в человеческой истории Божественное Домостроительство.

Наше Христианское время принципиально отличается от Ветхозаветного. Если в книге "Второзаконие" содержится очень подробный перечень законов, которые необходимо выполнять, и разъяснений к ним, то в христианстве мы, прежде всего, сталкиваемся с законом любви. Высшими заповедями становятся, по словам Спасителя, заповеди: "Любите Бога и любите ближнего", "Душу свою положи за други своя", "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Как это можно воплотить в жизнь и как этому научить?! - может вырваться вопрос. Тем не менее, именно эти заповеди являют нам конечную цель и задачу христианского воспитания. Правда, задача эта осуществляется не только школой, но школой совместно с Церковью. По сути, христианская педагогика - это введение в Церковь, она готовит ребенка к духовной жизни, но сама не должна претендовать на духовное руководство.

Соработничество имеет две болезни: пассивность и своеволие. Досадно много в Церкви пассивных педагогов. Они оправдываются обычно словами: "Что я могу своими малыми силами?! Господь Сам все как надо устроит, не надо ничего делать, давайте подождем, жили же наши предки с Богом без всякой педагогики и т.д." Такие спекулятивные рассуждения обычно опираются на ложное смирение, которое на самом деле хуже гордыни. Они свидетельствуют не о вслушивании в слово Божие и не о любви к ребенку, а о душевной холодности, которая предвещена в конце времен как великое оскудение благодати...

Да, соработник - это не законодатель и не начальник. Быть "прозрачным", чтобы не заслонять Бога, не становиться проповедником самого себя, и вместе с тем быть действенным, чтобы суметь выполнять волю Божию, - вот к чему должен стремиться христианский педагог. Боязнь же принять решение и возложить на свои плечи груз ответственности часто оборачивается простым дезертирством и предательством ребенка.

С другой стороны, не менее страшно и своеволие педагога, тем более, если это своеволие распространяется не только на руководство внешним поведением ребенка, но претендует вторгнуться в его святая святых - в душу. Христианская педагогика именно потому, что она в союзе с Церковью, должна четко знать свое место, то есть круг своих полномочий. Школьные занятия нельзя наделять никакой мистикой, никаким ритуализмом. Любая школа, прежде всего, должна быть подчинена законам детства, духовный опыт педагога не должен довлеть над детьми.

Уместно здесь привести концепцию христианской педагогики, изложенную профессором Свято-Владимiрской семинарии в Нью-Йорке Констанцией Тарасар [10]. Она рассматривает христианскую педагогику в трех формах ее бытия: школа, богослужение и дом. На это практически, и сориентированы догматика, литургика и нравственное богословие. Но в ее системе они рассматриваются не как школьные предметы, а как три различные области христианской жизни, в которых нужно научиться жить ребенку. В каждой из них - свои педагогические методы. И христианская педагогика должна охватывать все эти области, только тогда она выполнит свою задачу, то есть даст ребенку точные знания (школа), научит его со всей полнотой души молиться (участие в богослужении) и сохранять христианские идеалы в жизни, в реальном общении людей (нравственность). Такая позиция, на наш взгляд, на сегодняшний день кажется наиболее целостной и соответствующей христианским идеалам.

На что же опирается христианская педагогика как на свою незыблемую идейную основу? - На то, что составляет основу и Православного богословия, и богослужебной практики Церкви, и домашнего благочестия:

• на Священное Писание,

• на жизненную силу Таинств Церкви,

• на Священное Предание.

Но педагогу нужно всегда помнить, что кроме Священного Предания Церкви есть и предания исторические, "предания старины глубокой". В жизни они тесно переплетены, и педагогу нужно научиться их различать, чтобы не впасть в догматизацию исторических, этнических или культурных особенностей бытия Церкви.

Например: установления о храме. Моисею было дано точное указание, каким должно быть место, где Бог будет говорить с человеком. Первым походным, переносным храмом стала скиния собрания. Через три века в Палестине воздвигается Иерусалимский храм - он был единственным. А в наше время в России много православных храмов. Они сильно отличаются друг от друга по архитектурным особенностям, по убранству интерьера и т.д. Но во всех храмах есть и неизменные части: крест над маковкой (если это не домовой храм), алтарь, престол, богослужебные книги и священные сосуды. Можно ли говорить о едином образе православного храма? По-видимому, нет. Во всяком случае, внешний образ - разный, внутреннее же содержание и назначение - едины. Православный педагог должен всегда стремиться обнаружить этот незыблемый "центр" в Предании Церкви, священное содержание любого образа. Формы же бытия этого священного содержания могут быть различны (например, в период недавних гонений на Церковь священнодействия часто совершались в домовых храмах тайно, о привычных внешних признаках православного храма не могло быть и речи, похожая ситуация часто сохраняется и в наше время; православному педагогу нужно помнить и уметь объяснить, что православный храм не там, где "маковка с крестом", а там – где хранится в чистоте Истина Христова и совершается Таинство – прим. Ред.).

И потому учить детей нужно, прежде всего, содержанию, а не форме. Это применимо ко всем областям знаний и человеческого опыта, но особенное значение это имеет для правильного развития и становления духовной жизни ребенка: научение внешним формам благочестия никогда не приводит к правдивости и духовной глубине. Формальные знания опасны тем, что при определенном количестве они начинают восприниматься как сущностные. Пожалуй, это главная опасность православной педагогики, ее постоянное искушение.

Нужно различать священное и историческое, священное и талантливое, священное и то, что нам нравится. Нельзя не вспомнить здесь слова прот. Георгия Флоровского: "Два соблазна зачаровывают русскую душу. Соблазн священного быта, это соблазн Древней Руси, соблазн старообрядчества... И соблазн пиэтического утешения, очарование душевного уюта" [11]. В полной мере эти соблазны искушают православную школу: стремление воспитать у детей чистую правильную веру часто оборачивается воспитанием обрядоверия.

Ведь что такое обрядоверие? Это пристрастие к той или иной форме обряда. Оно плохо, прежде всего, тем, что это именно пристрастие, что человек перестает чувствовать "центр" Священного, а большее внимание обращает на форму.

Есть и духовный ущерб в обрядоверии: человек страшится остаться в поиске, в неведении, ему легче иметь пример для подражания и алгоритм действия, это дает определенную "опору", ему начинает казаться, что он знает, как жить и что делать.

Но христианство нам никаких внешних образов (без внутреннего духовного осмысления – прим. Ред.) для подражания и алгоритмов поведения дать не может. Утренние и вечерние молитвы - это молитвенные вопрошания, стояние в трепете и ожидании от Бога живых словес, просвещающих и указующих нам каждодневный путь нашей жизни: "Да будет воля Твоя!"

Чем больше мы углубляемся в живой опыт Церкви, тем яснее становится, что содержанием христианской педагогики являются не столько знания и мiровоззренческие установки, сколько сам метод преподавания, метод уже вводящий, приучающий детей к вопрошанию как форме бытия. Православный педагог должен понимать, что христианин - крепость, в которой правит Христос, а не он сам. Мы не властители самих себя, а потому и дети, ученики - не наши подчиненные.

Сопоставим две вещи: педагогику и проповедь. Проповедь - это, прежде всего, слово веры, которое может стать началом движения человека к истинной жизни. Педагогика - это само движение, совместное движение учителя и ученика в пространстве диалога: слово веры должно непременно соединиться здесь с делом веры. Даже проповедь апостола Павла в ареопаге - необыкновенный образец ораторского искусства - была услышана только несколькими людьми, а после его слов о воскресении мертвых часть людей вообще перестала слушать, и только некоторые подошли к нему.

Для педагогики более подходит неразделенный образ Марфы и Марии - деятельного и созерцательного христианства: внимаем слову и... действуем по слову. Это первая заповедь христианского педагога, этому же учим и детей. Если мы педагогику сведем к проповеди, что часто и происходит в наших школах, то мы оставим ребенка в одиночестве, один на один с падшим и враждебным мiром.

В большую жизнь, которая детей ожидает, входит не только жизнь Церкви, но и жизнь общества, которое их окружает дома, в школе, на улице. Христианский педагог не может учить детей жить отдельно от жизни мiра. Нужно ориентировать ребенка на жизнь глубоко самостоятельную и полную. Кто-то выберет монашеский путь, кто-то будет в мiру врачом, строителем, художником, кто-то придет на клирос петь. Педагоги не должны воспитывать только клирошан, они должны, прежде всего, воспитывать христиан, которые будут трудиться на ниве Божией.

Отсюда и проблема развития ребенка решается в христианской педагогике так же, как и в школах с иным мiровоззрением: таланты надо развивать - это дары, которые Господь послал людям. Но, в отличие от нехристианских систем, в православной христианской педагогике само развитие должно быть целомудренным, не развращающим, а, наоборот, собирающим воедино все силы души человека. Такое развитие личности по-настоящему и возможно только, когда мы осознаем себя образом и подобием Божиим. Только тогда человек получает как бы истинную систему координат и может ориентироваться в жизни. Мiр начинает восприниматься им не как общественно-бытовое поприще приложения своих сил и талантов, а как школа Вечной жизни, как начало пути к себе, к своему истинному "я". Знания о Церкви ребенку дать не трудно, важно начать вместе с ним его духовный путь, то есть труды строительства себя по образу и подобию Божию.

Теперь нам может быть понятен кризис схоластической системы христианской педагогики, которая стремилась, прежде всего, наполнить ребенка христианскими знаниями. Знания не определяют жизнь ребенка. По сути, кризис схоластики - это кризис обучения, не связанного с воспитанием. Как видим, в христианской педагогике этот вопрос стоит острее, чем в других школах.

Духовное знание, не подкрепленное личным опытом, не проведенное в жизнь - способно больше соблазнить, чем развить.

Живые формы педагогики рождались в самой Церкви на протяжении многих веков, но всегда они встречались с почти демоническим противостоянием схоластики, которая является соблазном для каждого нового поколения учителей.

Хорошую профилактическую помощь может оказать нам сама история христианской педагогики. Даже при беглом взгляде, видна борьба косного, но комфортного для учителя способа обучения как вещания, как декларирования прописных истин, и педагогических поисков новых форм организации педагогического процесса.

Замечателен вклад в христианскую педагогику Николая Дмитриевича Ушинского. Его "Педагогическая антропология", в которой разбираются глубочайшие проблемы формирования личности ребенка, поистине должна стать настольной книгой православного учителя. Важны также работы Н.И. Пирогова, горячо радеющего о целостном воспитании. Ни с чем не сравним необыкновенный опыт Сачинского, который создал свою сельскую школу-общину.

Но, к сожалению, таких примеров мало. А ведь преподавание Закона Божиего в гимназиях, реальных училищах и школах дореволюционной России было обязательным - стало быть, преподавателей (педагогов) Закона Божиего было очень много. Почему же история страны и история литературы сохранили так много отрицательных примеров? Можно ли посчитать это тенденциозной ошибкой? Вряд ли. Повсеместное господство схоластики в духовной школе не давало возможности родиться православной педагогике как живой системе духовного воспитания детей. Педагогический опыт святого о. Иоанна Кронштадтского [12] с его пылким стремлением пробудить в ребенке любовь к Богу, для конца XIX - начала XX века был, скорее, исключением, чем правилом. Кроме того, он практически неповторим, так как держится на необыкновенной духовной силе личности святого.

Массовое же учительство в области Закона Божиего было ориентировано на начетничество, то есть на заучивание Священных истин вне какой бы то ни было связи с духовной жизнью самого ребенка [13].

Поэтому разрыв в традиции, который исторически образовался в православной педагогике России, может быть, не следует слишком драматизировать: теперь мы можем лучше рассмотреть, что в христианской школе дореволюционной России было вызвано требованиями времени, что - человеческими слабостями и страстями, а что поистине являло собой педагогическое открытие и честное служение христианина.

Традицию в христианской педагогике мы должны понимать не как повторение и воспроизведение старых, привычных форм учебного процесса, а как единение с Истиной, как рождение новых форм и методов образования, во времени соответствующих священному содержанию жизни Церкви. Таким образом, само собой уточняется и понятие развития в христианской педагогике.

Развитие - это поиск и обретение ребенком новых форм интеллектуального, эмоционального и духовного бытия в традиции и Предании Церкви.

Язык Церкви христианским педагогом должен быть правильно услышан и переведен на язык времени, надо сопрячь детскую душу, еще не знающую саму себя, с той живой жизнью, которой живет не только весь приход, но и вся Церковь. Но чтобы это стало возможным, прежде всего - нужно посмотреть на детей: каковы же сегодняшние дети и как на них отразилось время? Педагог должен быть мужественным, он должен посмотреть: кто к нему пришел, и что он может сделать для этого человека. Детоводительство, коим является педагогика, в большей мере, чем любое другое служение, зависит от того, кого мы собрались вести.

Пример: на занятия в воскресную школу пришли две девочки 13 лет. Очень скоро оказалось, что у них нет не только представления о девстве и целомудрии, но и о ценности человека как целостного существа. Круг интересов - мальчики, деньги, интимные отношения, школа, поскольку там они встречаются с мальчиками, и... все! Мамы этих девочек родили их в одиночестве в возрасте 16-17 лет. Материнство их было чисто номинальным. Фактически эти девочки не только духовно безпризорны, они безпризорны и как дети, и как девочки. У одной была бабушка, у другой - нет. Фактически их воспитывала улица. Чудо само по себе уже то, что эти девочки пришли в храм, но они не могут и сами сказать - зачем? Они все заполнены чувственностью и ничем более, интеллект не развит, даже эмоциональная сфера подавлена грубостью физиологических инстинктов.

Что с ними сделать? Как установить контакт, и на какой почве? У них свой язык и своя, уже сложившаяся система ценностей. Она так не согласуется с привычными ценностями христианства, что возникает желание отмежеваться от этих заблудших овец. Вот это-то отмежевание и является главным трудноискоренимым наследием нашего идеологического прошлого. Оно через века аукается с инквизиторской схоластикой и в современной православной школе сеет семена "ревностного благочестия", а не служения ближнему. Служение требует сближения. Безличная проповедь христианства невозможна, это подмена любви "законом", то есть возврат к дохристианскому прошлому. Тем более, невозможна безличная христианская педагогика.

Но как же быть с этими девочками? - Искать в их системе координат неполноту и несоответствие с реальной жизнью и на их языке пытаться указать на эти противоречия. Возникнут вопросы. Попытаться найти новые, ранее неизвестные связи в жизни, то есть раздвинуть горизонт. Опять возникнут вопросы - и так шаг за шагом по лестнице вверх из тьмы себя к свету, к Богу. Но, правда, это возможно только в том случае, когда вы не чувствуете собственного превосходства, не совершаете "акции спасения", а просто рассказываете о своем счастье жизни в Церкви - просто делитесь радостью Благой вести.

Учить - не уча! - вот высшая форма воспитания.

Для определенного возраста она одна-единственная.

Поэтому я хочу предложить всем учительское домашнее задание: посмотрите на сегодняшнего ребенка любого возраста, начиная с 6 лет, и запишите все, что вы увидите. Нельзя наблюдать за своим ребенком или за ребенком, с которым вы играете. Вы должны оставаться нейтральным в момент наблюдения и не входить в контакт. Это непременное условие наблюдения. Кроме того, есть несколько ограничений в этом упражнении.

1) Нельзя употреблять местоимение "я". Не нужно писать, что вы подумали и почувствовали, нужно пытаться смотреть на ребенка, а не на себя. Но не придумывать его чувства, а записывать то, что вы точно видели.

2) Нельзя ребенка оценивать, нужно просто показать, что и как он делает.

3) Нельзя никого ни с кем сравнивать, сравнение - завуалированная форма нашей оценки. К тому же каждый человек - необыкновенная индивидуальность, сотворенная Богом, нужно стараться его видеть таким, какой он есть.

Это задание поможет нам приблизиться к ребенку, понять его жизнь и его ценности. Ведь часто нам только кажется, что мы видим детей, на самом деле мы, в основном, видим, слышим и чувствуем самих себя. И педагогика наша становится в таком случае служением себе, а не служением ребенку.

Попытаемся сместить центр нашего внимания на ребенка - это начало нашего диалога с ним.

Ссылки:

1. Пирогов Н.И. Избр. пед. соч. - М., Педагогика, 1985. С. 174.

2. Платон. О законах. Кн. 6.

3. Коменский Я.А. Великая дидактика. С. 355.

4. Симанович А.С. Практические заметки об индивидуальном и общественном воспитании маленьких детей. 1874.

5. Чуприкова Н.И. Психология умственного развития: принцип дифференциации. - М., Столетие, 1997. С. 7.

6. Бауэр Т. Психическое развитие младенца. - М., Прогресс, 1979. С. 24-25.

7. Макаренко А.С. Книга для родителей. - М., 1934. С. 4.

8. Митрополит Антоний (Храповицкий). Чтения по пастырскому богословию. Белград, 1935. С. 12.

9. Климент Александрийский. Педагог. - М., 1996. С. 29.

10. Тарасар Констанция. Концепция христианского образования. В кн. Рождественские чтения. 1998. - М., Просветитель. С. 342.

11. Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Paris, YMCA-PRESS, 1981. С. 502.

12. Педагогическая деятельность о. Иоанна Кронштадтского. В кн. Опыт православной педагогики. - М., Молодая гвардия, 1993. С. 95- 105.

13. Свящ. Е. Сосунцов. Библиографический обзор учебников по Закону Божию. СПб, 1915. С. 18. Духовная школа. М., 1906 и др.