Фигура Михаила Поздеева — весьма неоднозначная — связывается современной историографией с историей ИПЦ, хотя по документам эта связь прослеживается только с 1944 года. Если говорить о церковном подполье, то в нем Михаил Поздеев действовал еще в 1939-40 годах, но в рамках Московской патриархии — тайно отправляя богослужения и проводя церковные таинства. До этого он был связан с церковной средой действующих православных храмов.

Следственные дела, заведенные на него — а под следствием он оказывался многократно, — позволяют не только отследить его биографию и эволюцию религиозной принадлежности, но и сделать любопытные наблюдения за менталитетом, культурным уровнем, социальным статусом и повседневной жизнью той церковной среды, которая вынуждена была меняться под влиянием условий существования верующих в атеистическом государстве.

Удмуртский мальчик, родившийся в 1887 году и выросший в селе Дебесы — большом транспортном узле на сибирском тракте, — с детства вращался в пестрой толпе, проходившей по этой дороге. В Дебесах было и арестантское отделение, и несколько увеселительных заведений, одно из которых содержала его бабушка. Окружение сформировало особое психологическое чутье, а некоторые актерские задатки позволили ему легко вписываться в ту культурную среду, в которой волею судеб он оказывался.

Не имея ни семьи, ни собственности, он жил одним днем. При всей легкомысленности характера Михаил Поздеев тяготел к Церкви. Еще в молодости он служил псаломщиком, потом ходил паломником по монастырям. А впоследствии, по завещанию бабушки, ушел послушником в Белогорский Николаевский монастырь. Пробыл там он недолго, по его показаниям (они противоречивые) можно говорить и о двух, и о пяти годах. Подвизался там в качестве певчего и чернорабочего.

Живал и в других монастырях - например, в свияжской Макарьевской пустыни - как послушник. В монастырях он не остался, хотя опыт проживания оказался полезным — он хорошо знал церковное богослужение, да и странствовать далее стал в монашеском облачении. Как "иеромонах" проводил богослужения и религиозные беседы в деревнях. Собирал пожертвования якобы на старцев из Белогорских пещер. Так продолжалось до и после 1917 года. Образ этот был довольно достоверен — с подобными самозванными сборщиками пожертвований активно боролся Синод еще в конце XIX – начале XX веков, что говорит о распространенности этого явления. После 1917 года, в условиях закрытия монастырей и ухода монашествующих в отделенные места, версия о белогорских старцах в пещерах смотрелась вполне убедительно. Имел ли он монашеский постриг и иеромонашеский сан - остается недоказуемым и весьма сомнительным.

Фонд Белогорского монастыря не сохранился. Сейчас есть искусственно созданный фонд документов Белогорского монастыря, собранный уже впоследствии. Документов, относившихся к периоду, когда в монастыре, вероятно, пребывал Поздеев, очень немного. Имя Поздеева там не встречается ни разу. Это первый факт в пользу сомнений в подлинности его сана.

Второй — сам его возраст. Если следовать хронологии событий, изложенных Поздеевым в допросах, то в Белогорском монастыре он был с 1903 по 1908 гг. Напомним, что он родился в 1887 году. А принимать монашеский постриг и иеромонашеский сан в таком молодом возрасте было запрещено действующим законодательством того времени.

Также вызывает сомнения сам срок его пребывания в монастыре. Согласно документам, средний срок послушничества в мужских монастырях того времени составлял 5-7 лет, а Михаил прожил в них значительно меньше — он упоминал сроки в 2-5 лет. То есть вызывает большое сомнение его сан.

Поздеев в подтверждение своего иеромонашества показывал священнический крест и фотографию в облачении, но о месте, времени и обстоятельствах принятия сана не рассказывал.

Образ странствующего монаха был востребован, особенно после 1917 года, поскольку действующих церквей становилось все меньше, а потребность в богослужении и церковных таинствах была. Но задерживаться на одном месте долго он не мог — слабости Поздеева к спиртному и гомосексуализму быстро вызывали негативное отношение.

Особенно уверенно он чувствовал себя в монашеской среде. Появлялся на богослужениях в еще действующих храмах, стоял всю службу, клал поклоны, истово крестился. По окончании богослужения его обычно приглашали на чаепитие, где он вел беседы о своих странствиях, о белогорских страцах. Обычно ему подавали милостыню, подсказывали еще какие-то адреса, куда он мог бы сходить, чтобы тоже попросить милостыню.

Он очень хорошо вписывался в эту среду — чувствовал ожидания собеседников и очень умело подыгрывал им. В 1925 году в Свердловске, в разговоре с монахинями екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря, он узнал, что недалеко живут некоторые представители Дома Романовых. Он отправился на поиски "княжны Мани" — как ее называл там. И оказался, таким образом, среди лиц, которые верили в спасение царской семьи.

В той среде уже бытовали свои "княжна Маня, княжна Ольга, Николай II, царевич Алексей", поэтому странник по имени Михаил, который проявлял большой интерес к этим "спасшимся" членам Дома Романовых, легко был узнан как "великий князь Михаил".

Политические надежды на реставрацию старого строя при активном неприятии советской реальности, таинственность обстоятельств гибели царской семьи на Урале (а разговоры эти шли на Урале), мистический настрой сознания создавали атмосферу легковерия в спасение членов Дома Романовых.

Когда в 1925 году в Михаиле Поздееве и его молодом спутнике Александре Фалалееве на станции Грязновская близ Каменска старушка Мария Николаевна (фамилию по документам установить не удалось) узнала великого князя Михаила и наследника Алексея, то они, по словам Поздеева на допросе, сначала "отпирались", но новая роль оказалась столько неожиданной и привлекательной, что скоро Михаил благодушно сказал: "Будь по-вашему!"

Семья Марии Николаевны была очень религиозна. До и после революции глава семейства Потап ездил по окрестным деревням с картинами Иерусалима и вел беседы о святых местах — вероятно, раньше он был членом Императорского палестинского общества. Дочь Марии и Потапа была монахиней.

Дальше легенда о высоком происхождении шла уже впереди Поздеева. Потап и Мария активно распространяли ее среди своих знакомых. Его возили с места на место, кормили, обстирывали, подавали милостыню. И Поздеев быстро осознал выгоды этой легенды.

В селе Куликовском священник Иаков Кашин предложил ему сняться в великокняжеском наряде и сделать карточки с Александром III и императрицей Марией, с Николаем II и императрицей Александрой. Поздеев согласился. Карточки предполагалось распространять среди верующих, доверявших о. Иакову. Так имидж великого князя стал поддерживать и авторитетный среди местных жителей священник.

Но высокое происхождение надо было подтвердить какой-то инаковостью. Михаил Поздеев начинает активно играть роль князя и сообщает, что знает 12 языков. В уральской глубинке кто мог это проверить? Однако все-таки проверка состоялась. Местный священник Петр Ившин заговорил с ним на удмуртском языке — родном языке Михаила Поздеева. И это ему дало возможность блеснуть "знанием других языков". И это было сочтено достаточной проверкой его высокого статуса.

Далее великий князь должен был сформулировать какую-то политическую программу. В той среде, в которой оказался Михаил Поздеев, версия о том, что он заключил договор с иностранными державами, и они его уже в 1927 г. возведут на трон, оказалась вполне убедительной.

Наивный монархизм крестьянско-монашеской среды тех лет получал реальную возможность воплощения — помощь "представителю" Дома Романовых. Карьеру великого князя прервал арест и заключение с 1927 по 1935 гг.

Отбыв срок, Михаил Поздеев переехал в другой регион — в Московскую и Рязанскую области. Он снова пришел в знакомую церковную среду, в которой было много монахинь разогнанных обителей. Изменившуюся ситуацию он учел. Монастыри к тому времени были совершенно закрыты — да и регион был совершенно другой. Поэтому на "белогорских старцев" вряд ли там стали бы подавать. Зато множество священников на тот момент уже находилось в заключении, а оставшиеся на свободе верующие им искренне сочувствовали и желали помочь.

И Михаил Поздеев предстает посланцем Местоблюстителя патриаршего престола Митрополита Петра (Крутицкого), якобы отправившего его собирать средства для репрессированного духовенства. По ситуации он использует и другую легенду — что он посланец Николая II. Когда в нем узнавали великого князя Михаила, то Поздеев не возражал и против этой версии.

Характерно, что и на этот раз верующие оказались весьма легковерными — Поздеев озвучивал их тайные надежды на возможные изменения политического строя путем реставрации монархии. А от них требовалось лишь оказать помощь этому страннику. Поздеев позаботился и о материальном доказательстве своего высокого статуса — снялся в военной форме, чтобы при случае подтвердить статус великого князя.

Поздеев сам активно распространяет легенду о своем высоком происхождении. Большая самоуверенность, вероятно, объясняется тем, что Поздеев сотрудничает с НКВД и даже сдает туда часть средств, собранных под этой легендой. В данный период он выступает как откровенный осведомитель.

К чему он призывает верующих? Цитата из его показаний: "Советская власть сейчас особенно жестоко расправляется с православными верующими и духовенством. Но это последнее наше испытание. Советскую власть скоро свергнут, и мы будем жить по-старому. Я еще надеюсь снова послужить в монастыре", - говорил он верующим у церкви в деревни Мизинцево".

Развернуть свою деятельность на свободе ему не особо удается — губят легкомыслие и тяга к спиртному, под влиянием которых он саморазоблачает свою связь с органами НКВД. Уже в 1936 году он снова получает срок и выходит на свободу только в 1939 г. Еще в заключении он узнает о том, сколь сложно стало устроиться на свободе духовенству. И выйдя из тюрьмы, сталкивается с этим. Он переходит из села в село, из города в город, но нигде не может пристроиться у церкви. А это наиболее знакомая ему среда. Теперь он предстает в образе не только иеромонаха, но и схимника, выбирая себе имя Серафим.

На Орловщине, в селе Лепешкино, местный священник Димитрий, спросив его имя и услышав "Серафим", узнал в нем Смоленского епископа Серафима (Остроумова). Поздеев, находившийся в тяжелых материальных условиях, был рад, что его натолкнули на мысль назвать себя Остроумовым. Так родилась новая легенда. Вскоре Поздеев понял, что в нынешних условиях — когда в застенках оказалось много представителей епископата — версии его архиерейского сана легко верят.

Черниговская монахиня Анастасия, которая беспокоилась о судьбе арестованного епископа Черниговского Стефана (Проценко), просила его не стесняться и не скрывать своего сана. А главное, предложила отправиться с ней на Украину. Для Поздеева это был хоть какой-то шанс найти средства к существованию.

Оказавшись в Киеве и Чернигове, он довольно быстро уловил главные чаяния — открыть храмы. И вскоре творчески развил легенду о своем архиерейском сане: его вот-вот назначат экзархом Украины, осталось только в Москву съездить за поставлением.

Характерно, что и эта легенда была ему подсказана церковной средой. Беседуя с монахинями в Киеве, он узнал о том, что на Байковом кладбище нужен священник. Монахини предположили, что ему могут "и на кафедру" разрешить в Киев, "а то у нас на всей Украине нет епископа".

Уверенности Поздееву придает и то, что его "узнал" как архиепископа Смоленского Серафима архиепископ Димитрий (Абашидзе), живший в Киеве схимником. Архиепископ Димитрий и реальный архиепископ Серафим (Остроумов) были участниками Собора 1917-1918 годов и с тех пор, вероятно, не встречались.

Архиепископу Димитрию во время встречи с Поздеевым было уже за 70. И он, вероятно, поддался молве об архиепископском сане Серафима, однако, и узнавая его, отметил: "Вы здорово изменились". Это узнавание, как ничто другое, укрепило авторитет Поздеева и придало ему уверенность в утверждении о скором назначении экзархом.

Как ни старалось следствие, выявить какие-то антисоветские разговоры Поздеева и его окружения не удавалось в этот период. Если не считать разговоров о предсказании старцами наступления в 1946 году новой эпохи, когда начнут снова процветать храмы, будет новая земля и новое небо.

Главные мечты верующих были связаны с открытием храмов. Да и мечты эти были очень скромными: Владимирский собор в Киеве и хотя бы одна церковь в Чернигове. В этой новой ситуации и меняется легенда Поздеева. Архиерей мог обещать открытие храмов — никак не иеромонах. Актуальна уже была не мечта о смене политического строя, а самосохранение религиозной организации и возможность исполнения верующими своих потребностей.

Сам Поздеев, балансируя между открыто действующими церквями и расширяющимся церковным подпольем, действующим в рамках Московской патриархии, объективно оказался вытесненным именно в это подполье. Карьеру без пяти минут экзарха остановил новый арест и срок до 1944 года. Отсидев, он вновь отправляется к привычную среду — к монахиням. На этот раз в поселок Луговской Джамбульской области Казахстана. Он служит у них на частной квартире, оказавшись объективно уже в церковном подполье. Кто были эти монахини и каких взглядов придерживались — данных нет.

В декабре 1944 года он отправляется дальше — в Чкаловскую область — это территория Оренбуржья, по-прежнему ориентируясь на монашескую среду, как следует из его показаний. Зная о том, что абсолютное большинство монахов и монахинь не признают легально действующую РПЦ МП, а составляют особую группу верующих — так называемую ИПЦ, по прибытии на станцию Соль-Илецк он спросил у торговок на станции, где здесь можно найти монаха или монашку. Впоследствии он не просто ориентировался на монашествующих, а именно на сторонников ИПЦ.

Поздеев уверенно представляется архиепископом Серафимом (Остроумовым), и, входя в уже сложившиеся группы сторонников ИПЦ в окрестных селах, берет на себя роль духовного наставника. Два-три раза в неделю он проводит богослужения, где призывает верующих в действующие храмы РПЦ МП не ходить. На политические темы практически не высказывается, хотя молчаливо одобряет те позиции, которые заявляются другими лидерами этих групп. Теперь он эпизодически упоминает старые легенды, например, о белогорских старцах. Кстати, они у него не старились — как в 1925-27 годах старцу Макарию из Белогорских пещер было 112 лет, так и в 1945 году он остается в таком же возрасте.

В Бузулуке он застает уже сложившийся тандем самозванных Романовых — там были свой "Николай II" и "наследник Алексий", которые тоже не торопятся поддержать версию о нем, как о "князе Михаиле". И он вынужден считаться с таким положением.

Для доказательства своего сана он сфабриковал в 1945 году свою фотографию совместно с Патриархом Тихоном. Появился и новый элемент в легенде: Поздеев рассказывал, что к нему явилась Матерь Божия и обещала его поддерживать в укреплении истинно-православной веры.

Уход в ИПЦ позволил Михаилу Поздееву довольно долго оставаться на свободе — до 1951 года, что вряд ли было бы возможным, попытайся он остаться при каком-нибудь храме Московской патриархии. С его биографией, в которой было пять арестов и сроков, он не мог получить место при храме легально. А нелегально жить становилось все труднее в условиях контроля со стороны государства над РПЦ. Так что решительный приказ с его стороны верующим не ходить в действующие храмы вполне соответствовал его стремлению к самосохранению.

С другой стороны, больше находясь в лагерях, чем на свободе, в последние десятилетия, он не имел на воле никаких контактов, чему в большой степени способствовало его поведение под следствием, когда он подставлял своих "подельников".

Выходя из заключения, Поздеев стремился вернуться в привычную ему среду, только в другой регион. Привычная для него среда — это среда монашествующих и церковного актива еще дореволюционного периода, которая с годами не только убывала, но и идеологически менялась.

После нового ареста в 1951 году, он в 1952-м получил самый большой свой срок — 25 лет, однако политические перемены, связанные со смертью Сталина, существенно сократили этот строк. И в 1956 году он вернулся в Бузулук, где еще были его почитатели.

Впервые он из лагерей вернулся в места былого проживания. Объяснить это просто — он был уже стар и болен. Однако он тут же встретился с недоверием ряда истинно-православных христиан Бузулука.

О последних годах жизни Михаила Поздеева сведений немного. И все они нуждаются в проверке. Михаил нищенствовал, побирался в центре Бузулука. Часто его видели пьяным и плачущим. Сохранившие ему верность верили в его святость и вслушивались в каждое его слово, почитая его поведение как юродство. Возможно, просто на новом витке судьбы проявились прежние пороки Михаила Поздеева.

Он по-прежнему считал себя архиепископом Серафимом, проявлял особое почтение к царской семье. О каких-либо прямых его антисоветских высказываниях его почитатели не говорят. Умер Михаил Поздеев 16 мая 1971 года. Но образ его оказался востребован и после смерти. Всю жизнь Поздеев домысливал свою легендарную биографию, но более чем за архиепископа себя не выдавал.

Зато после смерти в видениях блаженного Иоанна Береславского он уже "патриарх Соловецкий", молитвами которого "спасся ГУЛАГ и спасется вся Россия". Конечно, в этом можно увидеть, прежде всего, своеобразный психический настрой самого Иоанна Береславского, но, учитывая количество изданных им писаний, и то, что его видениям верит определенный круг людей, это можно рассматривать как явление социальное.

Сама ирреальность и полный отрыв от исторической достоверности "богородичной" биографии Михаила Поздеева говорят о тоталитарном характере группы последователей Иоанна Береславского — чтобы верить в подлинность такой версии, не имеющей ничего общего с реальностью, надо абсолютно доверять своему лидеру. Приобретенный в видениях Иоанна масштаб личности Михаила Поздеева тоже объясним — это оправдание исключительной избранности его и его почитателей, что соответствует экзальтированности сознания участников тоталитарных групп. Сама же запутанность и противоречивость биографии Михаила Поздеева — это подходящая основа для того, чтобы придумывать ему любую другую, даже самую невероятную биографию.