Протоиерей Георгий Эдельштейн

 К СВОБОДЕ ПРИЗВАНЫ ВЫ, БРАТИЯ

 (Гал. 5:13)

Вся история Православной Российской Церкви ХХ века – одна тотально закрытая и запрещенная тема. Даже лучших исследователей читаешь с опаской: того и жди, что в бочку меда автором намеренно влита ложка дегтя. А то и дохлая крыса на дне лежит. 

Быть может потому, что история оболгана, православный народ остаётся слеп и глух к подвигу Новомучеников и Исповедников, молятся лишь тем, кто понёс свой крест в чужих землях 1800 лет назад. За последние 90 лет подлинно чтимой и любимой святой стала одна Матронушка Московская. Остальные две-три тысячи – «так себе святые», их почитают те, кто за письменным столом.

Благочестивые сказочки об убогой слепенькой матушке и о мудром товарище Сталине, который за советом к ней лично приезжал, наводнили всю Россию. Издательский Отдел Московской Патриархии, боюсь, постесняется сообщить общий тираж книг о Матронушке. Люди в панике бежали из Москвы кто как мог, уехал на Волгу Местоблюститель митрополит Сергий, уехали лидеры обновленцев, но прозорливица твёрдо сказала товарищу Сталину, что уезжать не надо, немцы в Москву не войдут. И он не уехал.

Матронушка стала первоклассным бизнесом, вроде сочинской олимпиады. Какой-то шустрый собрат мой успел икону в храме повесить: во всю доску – батька усатый, в стороночке, на топчанчике убогонькая сидит. У нас в школе такая же картина висела – «Утро нашей Родины» (Сталинская премия первой степени). Только вместо слепенькой – гусеничный трактор ЧТЗ. Тоже маленький.

Я был студентом Московской духовной семинарии с 1980 по 1984 год. За все годы ни один преподаватель не обмолвился ни словом об истории нашей Церкви в ХХ веке. Табу. Потом была объявлена эпоха свободы и гласности, Церковь заговорила собственным голосом, и в 1994 году профессор Московской духовной академии протоиерей Владислав Цыпин опубликовал книгу, которая вот уже 17 лет остаётся учебником для наших духовных семинарий. Я назвал бы её православным изводом «Краткого курса истории ВКП(б)».

Предисловие к учебнику («Слово к читателю») написал Патриарх Алексий II, следовательно – критика неуместна. Его Святейшество говорит в предисловии:

«Впервые выходит в свет долгожданный курс Истории Русской Церкви, вводящий читателя в недоступную до сих пор область церковного прошлого, пережитого нашей Церковью и Отечеством в минувший 70-летний период. […]

Надеюсь, что в настоящем курсе Истории Русской Церкви каждый читатель, студент или исследователь, откроет для себя большой и ценный материал, который позволит ему полнее и глубже осознать и уяснить проявление в нашей отечественной истории путей спасительного Божественного Промысла»[1].

Весьма сомнительные утверждения начинаются с первой страницы: эпоха революционного террора «началась с Екатеринбургской трагедии, с расстрела Государя Императора Николая Александровича и его семьи 17 июля 1918 года»[2]. Подобная историософия годится лишь для царебожников.

Во-первых, Николай II отрёкся от престола, называть его после отречения Государем Императором не совсем корректно.

Во-вторых, что, несомненно, более важно, эпоха большевистского террора началась не 17 июля, а с первых же дней захвата власти. Разнузданные шайки строителей прекрасного нового мира насиловали, грабили, мучили, убивали во всех городах и весях. Их общий «символ веры» и ныне гласит:

А если гром великий грянет

над сворой псов и палачей,

для нас всё так же солнце станет

сиять огнём своих лучей[3].

Уже в январе 1918 г., за полгода до убийства Николая II, Святейший Патриарх Тихон обратился с Посланием ко всем верным чадам Православной Российской Церкви:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. […]

Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: “Измите злаго от вас самех” (1 Кор. 5,13)»[4].

Вскоре Послание было принято как документ Поместного Собора, под ним стоят подписи в том числе и всех отцов-основателей катакомбной Церкви.

Православная Российская Церковь оказалась на краю бездны, Ей стало грозить полное физическое уничтожение не в тот год, когда Л. Троцкий и Е. Тучков противопоставили «белогвардейской», «тихоновской» Церкви группу своих революционных «красных» попов, «живую церковь», не в год «великого перелома» и «ликвидации кулачества как класса», и не в расстрельный 1937 год, а в те дни января 1918 г., когда «народ-богоносец» уже не желал слышать голос своих архипастырей.

Будущее нашей Церкви созидается сегодня. Будущее Церкви зависит от того, насколько мы сейчас осмеливаемся говорить правду о Её истории, Её жизни, Её детях – мучениках, исповедниках, предателях и врагах.

Мы очень любим сказочки о «возрождении» Русской Православной Церкви, кажется, ни один автор без них не обошёлся. Какой-то историк насчитал пять возрождений в ХХ веке, другой – семь. О возрождениях одинаково охотно повествуют и профессора духовных академий, и светские историки. Если термин «возрождение» кажется недостаточно ярким, используют «воскресение». Патриарх Алексий II в том же предисловии к учебнику В. Цыпина писал:

«Русская Православная Церковь торжествовала своё воскресение в 1945 году. Созванный в храме Воскресения Христова, что в Сокольниках, в Москве, Поместный Церковный Собор 1945 года определил основные положения и устои церковной жизни»[5].

В сентябре 1943 г. Сталин позвал в Кремль трёх митрополитов и «имел с ними беседу» – возрождение. Через год и пять месяцев одного из них назначил Патриархом – воскресение. Сталин умер, в стране семибоярщина, члены Политбюро, словно собаки за мозговую кость, грызутся за власть, а Церковь, пользуясь моментом, возрождается.

«По мнению Т.А. Чумаченко, “Русская Православная Церковь в 1955-1957 гг. вновь пережила, пусть и не в полной мере, ренессанс”, подобный тому, что пришёлся на середину 1940-х»[6].

Профессор М.В. Шкаровский насчитал четыре возрождения: в начале 40-х (приём у Сталина), в середине 50-х (междуцарствие, «оттепель»), в конце 80-х (новый Генсек, М.С. Горбачёв, затеял перестройку и принял постоянных членов Синода в Кремле). Ну, и на оккупированной фашистами территории, конечно.

Логика несокрушимая. Русская Православная Церковь возрождается только в Кремле и расцветает от улыбок Генсеков.

Приняли новый (более чем посредственный) Устав 1945 г. (не отменив несравненно лучший Устав 1917 г.) – воскресение. Побеседовали с М. Горбачёвым и К. Харчевым, получили Высочайшее Соизволение открыть поруганные комуняками храмы – возрождение.

Когда две тысячи лет назад в Израиле строили новые синагоги (изредка даже офицеры оккупационной армии), когда книжники умножали число свитков Торы, когда фарисеи украшали золотом и драгоценными камнями Храм в Иерусалиме, никто из евангелистов или мужей апостольских не заметил никакого возрождения. И Сын Человеческий не заметил, хотя в Храме бывал и свитки читал. Ибо не с камней и не с папируса начинается возрождение. За много десятилетий мы ни разу не услышали от наших архипастырей то единственное слово, с принятия и осознания которого может начаться возрождение души человеческой, а, следовательно, и Церкви. Это слово – ключевое в проповеди Предтечи, с этого слова начал Свою проповедь Спаситель, с него началась проповедь апостолов.

Однажды в 1990 г. историк Д.В. Поспеловский, сам того не желая, подвёл краткий итог всем возрождениям (уже отгремели литавры помпезного 1000-летия Крещения Руси):

«В последнее десятилетие, когда покойный Патриарх Пимен был уже не у дел, Церковью управляли его именем временщики, окружавшие Патриарха, а временщиками в значительной степени управляла небезызвестная “контора”, нередко посредством шантажа»[7].

«Личность, возглавлявшая Церковь, Патриарх Пимен, была по своей бездеятельности, серости и безвольности вполне под стать личности, возглавлявшей государство и партию. Да и коррупция, окружавшая Пимена, была под стать брежневской»[8].

Правда, профессор тут же спохватился и заверил читателей «Вестника РХД», что с избранием Святейшего (на сей раз Алексия II) произойдёт чудо: всё кардинально переменится («Патриарх мне сам честное слово дал», – любил повторять в начале 90-х Дмитрий Владимирович).

Впрочем, нет смысла повторять сказанное. О нашем многолетнем споре с Д.В. Поспеловским и другими членами редколлегии «Вестника РХД» речь уже шла (см. в ЖЖ «О чиже, который мал, и о дятле, любителе истины»)[9].

Прошёл двадцать один год. Теперь у нас новый Святейший Патриарх, его зовут Кирилл. Как писал Н.А. Некрасов, «Старого отпели, новый слёзы вытер…» etc.

Все наши «ренессансы» – просто этапы закабаления Московской Патриархии коммунистическим государством, ступеньки вверх по лестнице, ведущей вниз. Первым таким «возрождением» и «оздоровлением» была «Декларация о радостях» митрополита Сергия и его Синода. За спиной Заместителя Патриаршего Местоблюстителя всю жизнь торчали рожки Е. Тучкова. Одним из первых на это обратил внимание профессор протоиерей Василий Верюжский. Исходным возражением против «Декларации» у него было:

«1. Отказаться от намечающегося курса порабощения Церкви государству в той форме, какую Вы найдёте более подходящей, но которая делала бы ясным для верующих таковой Ваш отказ. […]

8. Отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о страдальцах за Церковь Христову и возношении молений за гражданскую власть, так как таковое распоряжение при современных условиях государственной и общественной жизни является не чем иным, как издевательством над религиозным сознанием верующих»[10].

В октябре 1927 г. архиепископ Иларион (Троицкий) писал:

«Имя митрополита Сергия произносится всеми как имя действительного кормчего Русской Церкви, но увы! – имя это является фальшивой монетой, так как фактически распорядителем судеб Русской Церкви и Её епископов, как гонимых, так и протежируемых, т.е. милуемых и поставляемых на кафедры (последнее особенно печально!) является нынешний обер-прокурор “Православной Русской Церкви” Евгений Александрович Тучков. (Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее – орудием чудовищного замысла – осоюзить Христа с Велиаром)»[11].

Некоторые авторы датируют возникновение катакомбной Церкви 1927 годом и объясняют Её появление тем, что Церковь потеряла свободу, государство воинствующих безбожников стало назначать, перемещать, удалять с кафедр епископов, а митрополит Сергий и его Синод лишь подписывали решения государственной власти[12].

Архиепископ Илларион писал в том же письме:

«При исполняющем обязанности Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии имеется Синод (правда, большей частью “подмоченных”, т.е. весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и прочной ориентацией на безбожное ГПУ, да и не этим одним)»[13].

Мудрый старец Сергий безошибочно определил главную ошибку обновленцев: ни в коем случае нельзя нарушать decorum, нужно быть красным попом, созидать Советскую Православную Церковь, но под личиной нерушимого древлеправославного благочестия.

Так и повелось во все последующие десятилетия: все сергианские епископы – законные православные иерархи, сохраняющие апостольскую преемственность. Но чем выше положение на административной лестнице, тем более «подмоченный», следовательно, тем легче управляемый.

«Митрополиты всея Совдепии» менялись – Тучков, Карпов, Куроедов – система взаимоотношений оставалась, принципиально, неизменной.

Многочисленные попытки российских и зарубежных оппонентов митрополита Сергия объявить его еретиком всегда были беспочвенными. Сущность сергианства наиболее точно определил архиепископ Иларион:

«Уместным считаю сообщить Вам следующее. Недели 2-3 тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинные (в кавычках) слова одной небезызвестной “блаженной”, сказанные ею на запрос о митрополите Сергии, причём вопрошавший, по-видимому, указывал, что митрополит Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. “Что ж, что не еретик! – возразила блаженная. – Он хуже еретика: он поклонился антихристу, и, если не покается, участь его в геенне вместе с сатанистами”»[14].

По сей день антирелигиозная политика Советского государства изучается только с одной – «внешней» – стороны. Так, как изучает её официальный историограф Московской Патриархии профессор протоиерей В. Цыпин.

В последние годы историки получили доступ к части закрытых архивов, но общая картина нисколько не изменилась: государство убивало священнослужителей, разрушало храмы, подавляло экономически, издавало драконовские законы и инструкции. А руководство Московской Патриархии изо всех сил сопротивлялось. К сожалению, силы были неравные. Это, как и вся история Русской Православной Церкви ХХ века – мифологема, сергианская ложь.

Ныне здравствующий Патриарх Кирилл дал в 2009 г. интервью газете «Комсомольская правда»:

«Положение Церкви сделалось при Хрущёве настолько удручающим, что некоторые священники, в частности мой отец, сравнивали этот период с временами сталинского гонения и говорили: “При Сталине было проще, тогда ставили к стенке или отправляли в лагеря. И всем всё было ясно: вот друг, вот враг”.

А здесь всё делалось куда более изощрённо, мерзко, Церковь начали подрывать изнутри. Государство решило, что священники не имеют права нести административную и финансовую ответственность. Всё было передано в руки мирян – старост, которые назначались местными властями. Все деньги Церкви и вся административная власть её находились в руках этих старост»[15].

Патриарх забыл пояснить, что означают слова его отца, протоиерея Михаила Гундяева: «Церковь начали подрывать изнутри, невозможно понять, где друг, а где враг».

В Смоленском храме Петербурга, где служил о. Михаил, восьмым священником был Павел Дарманский, духовное чадо Евграфа Дулумана. Евграф первым публично «порвал с религией», похулил Имя Божие. Очень скоро его примеру последовал Дарманский.

Вчера был собратом, стояли у одного Св. Престола, причащались из одной Чаши, сегодня – Иуда. Здесь о. Михаилу всё ясно и понятно. Кампания отречения от религии и Церкви ренегатов-священников успеха не имела и была скоро прекращена. Самый сильный удар по Церкви за все годы хрущёвских гонений нанесли (совершенно сознательно и злонамеренно) отнюдь не отлучённые от Церкви Е. Дулуман, П. Дарманский или профессор А. Осипов, а епископы Московской Патриархии, собравшиеся в Троице-Сергиевой Лавре 18 июля 1961 года. Именно Синод и Преосвященные Отцы Собора действовали, как выражается Патриарх Кирилл, «извращённо и мерзко».

С докладом о необходимости нанести сокрушительный удар по Церкви выступил архиепископ Тульский Пимен, будущий Патриарх.

Именно в годы хрущёвских гонений КГБ осуществил наиболее эффективный способ «подрыва Церкви изнутри»: были рукоположены во епископы и быстро продвинуты вверх по иерархической лестнице ключевые фигуры будущих десятилетий Пимен (Извеков), Патриарх с 1971 по 1990 гг., Алексий (Ридигер), Патриарх с 1990 по 2009 гг., Никодим (Ротов), председатель ОВЦС, самый молодой член Синода (с 1961 г.), митрополит Ленинградский и Новгородский. Именно этих трёх иерархов исповедник Борис Талантов называл главными врагами Церкви:

«Первые иерархи Церкви: митрополит Пимен, митрополит Никодим и преосвященный Алексий являются сообщниками в нечестии».

И церковные, и секулярные исследователи намеренно фальсифицируют историю Русской Православной Церкви второй половины ХХ века. Профессор М.В. Шкаровский пишет:

«Всего в 1961-1964 гг. было осуждено по религиозным мотивам 1234 человека. С одной стороны, репрессии помогали удерживать под контролем значительную часть духовенства Московской Патриархии, подавлять особенно активные проявления церковного сопротивления. С другой – загоняли религиозную жизнь в подполье, были непосредственной причиной значительного роста рядов катакомбного движения. […] Реакция Московской Патриархии на гонения, как правило, была очень активной»[16].

В действительности картина была прямо противоположной: инакомыслящих в Церкви преследовало руководство Московской Патриархии, а не атеистическое государство.

Священный Синод обманом удалил с кафедры несомненно самого мужественного иерарха исповедника Ермогена (Голубева). До конца дней своих он проживал в Жировицком монастыре. Синод не допускал архиепископа ни на соборы, ни на архиерейские совещания. Управляющий делами Московской Патриархии митрополит Алексий специальными телеграммами категорически запрещал всем епископам любые формы общения с Ермогеном.

Священники Николай Эшлиман и Глеб Якунин были запрещены в священнослужении их правящим архиереем, никак не государством. Даже о. Владислав Цыпин готов пристыдить профессора М.В. Шкаровского, дальше идти некуда:

«Решительное отличие хрущёвских гонений от тех, которые обрушились на Церковь в 20-е и 30-е годы, заключалось, однако, в том, что они прошли без кровопролития и почти без арестов. Под суд было отдано, правда, несколько священнослужителей, которые обвинялись, как правило, в финансовых преступлениях, чаще всего связанных с неуплатой или недоплатой налогов»[17].

Как примирить двух профессоров? Один, безусловно, «сознательно ошибается» (как говорят дипломаты) и вводит в заблуждение читателей: 1234 – никак не «несколько». Дело в том, что М.В. Шкаровский написал книгу о Русской Православной Церкви, а доказывает активность Московской Патриархии цифрами о баптистах, пятидесятниках, адвентистах. Такие приёмы называются «ловкость рук».

Для доказательства недоказуемого М.В. Шкаровский (строгий архивист, ведущий научный сотрудник Государственного архива!) придумал, что епископ Иркутский Вениамин в 1961 г. был посажен в тюрьму и через два года там, несчастный, скончался[18].

Готов засвидетельствовать, что через 3 года после «смерти» архиепископ Вениамин подписал составленную архиепископом Ермогеном петицию против решений Собора 1961 г. В 1971 г. мне посчастливилось почти час беседовать с «почившим» на квартире А.В. Ведерникова в Москве, его привёл о. Андрей Сергеенко. Отец Андрей был крайне удручён всем, что видел и слышал на Соборе и почти всё время молчал. По терминологии М.В. Шкаровского, он был «диссидентом».

В 1990 г., защищая новоизбранного Патриарха Алексия от обвинения, что он был «заурядным стукачём», Д.В. Поспеловский убеждал меня, что все без исключения архиереи Московской Патриархии – стукачи, все регулярно писали доносы. В этом легко убедиться, если поработать в архиве Совета по делам религий. Доносов – тысячи. Но почему-то ничего кроме «Гласности» № 13 за 23 года гласности в печати не появилось. Табу.

Ещё одна наглухо закрытая и запретная тема – жизнь матушек после ареста и расстрела батюшек. В 1978-1979 гг. я работал архивариусом в Тульском и Саратовском епархиальных управлениях. В архивах изредка попадались письма вдов репрессированных священнослужителей. К сожалению, ни одна из них к лику святых пока не причислена. Просто потому, что батюшек убивало государство, а матушек и детей – всё те же сергианцы, высокопоставленные функционеры Московской Патриархии.

Начиная с середины 40-х годов функционеры жили в невообразимой для советского человека роскоши, ездили в правительственных ЗИСах и ЗИМах, а дети Новомученников и Исповедников умирали от голода. Почти все письма об одном и том же:

«У меня 5 (6) детей, на всех – один старенький полушубок и одна пара валенок. Все сидят на печи, но дров мало. До лебеды и сныти ещё ждать долго, а есть нечего. Жмых кончается, буряки и картошку, оставшиеся под снегом, выкапывать запрещают и бьют детишек нагайками и палками…»

Патриархия рассматривала только подлинники документов, копии выбрасывали и не отвечали даже. На обороте каждого документа ставили штамп, повторно не принимали. Если кто-то был осуждён по статье 58-й (любой пункт), ответ стандартный: «Занимался контрреволюционной деятельностью, ни пенсии, ни иной формы помощи не полагается».

Патриархийным вдовам неимоверно трудно, а каково катакомбным андреевским, иосифлянским, даниловским? Кто о них написал, кто их слёзы сохранил?

В 80-90-е годы прошлого века самым распространённым журналистским штампом была фраза «70 лет Вавилонского плена». Это очередная мифологема: нельзя смешивать в одну кучу первые 35 лет и вторые. Патриарх Алексий I уже в 40-е годы отдыхал на сталинской даче и ездил кортежем на правительственных ЗИСах к минеральным источникам. Тогда же о. Николай Колчицкий получил такую же новенькую машину для Патриарха в Москве. Не сомневаюсь, что 99 % граждан СССР со всех ног бросились бы бежать в такой «плен».

В том же интервью «Комсомольской правде» в 2009 г. Патриарх Кирилл жалуется, что старосты сдавали церковные деньги в Фонд мира. Но он опять «забыл» пояснить профанам, что все наши архиереи были зампредами или, на худой конец, членами областных отделений Фонда. Архиереи грабили приходы и получали за грабёж грамоты и медали Фонда. Я уже несколько раз писал об этом[19]. Если когда-то будут опубликованы цифры, надеюсь, храмы, где я служил, окажутся на одном из последних мест в епархии по сборам в Фонд мира.

Заканчивая, хочу сказать о самом главном. Все Новомученики и Исповедники требовали сохранять внутреннюю свободу и достоинство Церкви. Церковь должна в любых условиях оставаться соборной не только по имени, но и по существу. Мы чтим Новомучеников (к сожалению, далеко не всех) устами своими, но заветы их – всех без исключения – от митрополита Кирилла (Смирнова) до архиепископа Ермогена (Голубева) – намеренно отвергнуты и преданы забвению. Уже 25 лет Московская Патриархия номинально свободна, но решения и определения Поместного Собора 1917-18 гг. влияют на жизнь Русской Православной Церкви сегодня не более, чем законы Хаммурапи. Нам мила структура Совдепии. Во главе – Генсек, при нём – «митрополитбюро» – «мы тут с товарищами посоветовались и решили». Любой епископ перед Синодом – ноль, вчера в Воронеже, сегодня в Астане, завтра в Перми или на покое, без объяснения причин. Зато в своей епархии любой епископ – Владыка, баскак.

Маленькая иллюстрация из недавнего прошлого. В начале декабря 2009 г. умер Патриарх Алексий II. Костромская епархия выбирала делегатов на Поместный Собор. Выборы проходили на ежегодном собрании духовенства. Каждую епархию представляли четыре человека. Первого делегата не избирал никто: правящий архиерей представлял епархию по должности. Правда, архиепископ Ермоген утверждал, что любой епископ является представителем епархии на Соборе лишь в том случае, если он избран данной епархией, а не назначен кем-то. В случае назначения он представляет только того, кем был назначен. Один представитель от мирян, один – от монашествующих, один – от духовенства.

Мирян на нашем собрании, естественно, не было ни одного, за них мы избрали из предложенного епископом списка (4 кандидата) молодого человека, который неотлучно пребывает при епископе. Епископ Александр привёз его из Вятки, когда Синод назначил епископа на Костромскую кафедру. Несколько лет он был просто Олегом, потом епископ Александр посадил его в очень просторный кабинет и на двери появилась красивая табличка «Олег Николаевич Овчинников. Секретарь Епархиального управления». В 2010 г. Синод переместил епископа в Казахстан, владыка забрал молодого человека с собой.

Делегата от монашествующих тоже избирали мы, священники, и тоже из небольшого списка, оглашённого епископом. Большинство монашествующих на собрании не присутствовали. От нас, духовенства, мы избрали молодого священника о. Андрея Казарина, он был то ли замом, то ли помощником Олега Николаевича, сидел в прихожей кабинета своего шефа и вежливого спрашивал приходящих: «Вы к Олегу Николаевичу по какому вопросу? Присядьте, пожалуйста». На работу о. Андрей всегда приходил на час раньше шефа.

Однажды понадобилось мне подписать у Олега Николаевича какую-то бумажку. О. Андрей вежливо попросил посидеть до 11 ч., раньше не приедет.

«Позвони ему, отец, скажи – уже 4 человека ждут, два священника, все в епархии давно работают». О. Андрей побледнел и ответил почему-то шёпотом: «Олег Николаевич не благословляет беспокоить его. Присядьте».

Так мы соборне избирали Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.

Епархиальное собрание 2009 г. и выборы четырёх делегатов на Поместный Собор, мне кажется, лучшая иллюстрация сергианской свободы, сергианской соборности, сергианской правды и сергианского достоинства Церкви.

Чтобы узнать вкус морской воды, нет нужды выпивать весь океан, довольно одной кружки, сиречь Костромской епархии.

[1] Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви 1917-1990. Учебник для православных духовных семинарий. Московская Патриархия, Издательский дом «Хроника», 1994. С. 5, 8.

[2] Там же, С. 5.

[3] «Интернационал».

[4] Послание Святейшего Патриарха Тихона об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти 1917-1943. Сборник в двух частях. Сост. М.Е. Губонин. М., Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, 1994. С. 83.

[5] Там же, С. 7.

[6] Филиппов Б.А. Очерки по истории России. ХХ век. Учебное пособие. М., ПСТГУ, 2009. С. 465.

[7] Вестник РХД. № 159, С. 212.

[8] Там же, С 214.

[9] Эдельштейн Георгий, протоиерей. О чиже, который мал, и о дятле, любителе истины. Полемика с Дмитрием Поспеловским. Режим доступа: http://karabanovo.prihod.ru/bibliocat/view/id/17211.

[10] Из обращения протоиерей Василия Верюжкского к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергию от имени части ленинградского духовенства и мирян. Минувшее. Исторический альманах. № 15. М., Спб., Atheneum: Феникс.

[11] Письмо архиепископа Иллариона (Троицкого) к Н.Н. по поводу Декларации митрополита Сергия (Страгородского) от 16(29) июля 1927 г. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти 1917-1943. Сборник в двух частях. Сост. М.Е. Губонин. М., Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, 1994. С. 525.

[12] См. также § 8 обращения прот. В. Верюжского.

[13] Письмо архиепископа Иллариона (Троицкого)… С. 525.

[14] Там же, С. 528-529.

[15] Цитируется по: «Неизвестный» Патриарх Кирилл. М., Даниловский благовестник, 2009. С. 30.

[16] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. М., Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории. 1999. С. 396.

[17] Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви 1917-1990. Учебник для православных духовных семинарий. Московская Патриархия, Издательский дом «Хроника», 1994. С. 161.

[18] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. М., Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории. 1999. С. 375.

[19] Эдельштейн Георгий, протоиерей. Записки сельского священника. М., РГГУ, 2005. См. статьи «На приходе».