Версия для печати

Протоиерей Лев Лебедев (+1998) 

О МАСТЕРАХ И МАРГАРИТАХ

Для того, чтобы найти ведьму, настоящую, стопроцентную, не в переносном каком-нибудь смысле, а такую, о каких иногда повествуют дет­ские сказки, уже не нужно отправляться в глубь кошмарных болот, уто­пать там в трясине или продираться сквозь дебри дремучих лесов. Доста­точно выйти на улицу (иногда даже на свою лестничную площадку) или вклю­чить телевизор, например, во время программы «Взгляд», и вы увидите ведьм в большом количестве и широком ассортименте на любой вкус и потребность — от самой низменной до самой утонченной... Одни покажут вам, как выглядят болотные кикиморы и научат «тайне взгляда колдовского», другие научат, как извести соперника или соседа, приворожить или отворожить своего или чужого мужа (или жену), третьи точно предскажут судьбу, четвертые могут накормить вас супчиком, после которого вы отправитесь на тот свет, пятые «знают», как подключить вас «к миiровому разуму», шестые от­лично «знают», как затащить вас в постель и что с вами при этом делать, так чтобы вас туда уже тянуло, как магнитом.

Пусть читатель не подумает, что мы изволим шутить, прибегая к неким образным выражениям. Слово «ведьма» происходит от слова «ведать» (знать). Отсюда знахари и знахарки, ведуны и ве­дуньи, то есть ведьмы. Их знания, ведения — не обычного свойства, не такие, каким может и должен учиться любой человек, в ходе хозяйственной, ремесленной или бытовой жизни и деятельности. Знания ведунов и ведуний — особые, сокровенные. Почему же сокровенные, а не открытые? Потому, что имеют своим источни­ком «нечистые силы», от которых нормальный человек обычно в испуге шарахается. Общение с диаволом и демонами его — вот что требуется для получения таких ведений, знаний.

Страшновато? Это вам страшновато, а им — нисколько! По­смотрите на эстрадных и уличных ведьм. Прически торчащие, «кричащие», с выбритыми висками, полуобритые и совсем бритые головы, размалеванные рожицы, длинные «кровавые» ногти-когти и прочие атрибуты вампиров, вурдалаков, упырей и т. п. Впереди, как положено, Франция. Там уже в моде прически с рожками и рогами — козликовыми, козлиными, коровьими — а la преисподняя...

Скажете, это все «просто так»? Мода? Стремление уподобиться нечистой силе, чтобы сподобиться внимания и признания? Тогда поче­му же — именно «нечистой силе», а не чистой? Ведь всякий образ всегда таит в себе незримое, но реальное присутствие первообраза, то есть того, что он изображает. Это закон жизни, хорошо известный еще тем, кто создавал много тысяч лет назад на­скальные рисунки животных, на которых надо было охотиться. Так обитатели преисподней в наше самое цивилизованное время выпрыгнули, выскочили, выбежали из темных и глухих углов и являют себя открыто и широко на площадях и телеэкранах.

«Какая преисподняя! Какой диавол! Какие нечистые силы! — возмутится современный образованный умный читатель. — Ведь это­го же ничего нет!» Погодите, умный и образованный! Вот наве­дет на Вас Ваша теща или оставленная Вами дама порчу, будете му­читься болезнью, которую никакая медицина не определит, — тог­да узнаете, есть или нет. А чтобы в ожидании этого ценного опыта не терять даром времени, почитайте не какой-нибудь средневеко­вый «Молот ведьм», а самую современнейшую прессу и узнаете, что существует «церковь сатаны», всемiрное общество колдунов и ведьм, собирающихся на «конференции», «симпозиумы», «семина­ры», публикующих официальные «коммюнике», существует астро­логия, философская алхимия, оккультные «науки», вера в Шамбулу, великих «Махатм», в Кришну, в люцифера. И заняты во всем этом не какие-то неграмотные Олеси из Полесья, а современные, образованные, умные и очень даже ученые физики, химики, матема­тики, кибернетики, астрономы, философы, писатели, поэты, артисты, художники, ответственные политические деятели вплоть до тех, «кто принимает решения»... Узнаете также, что существует некое всемiрное братство масонов («каменщиков»), в тайниках своих имеющее поклонение люциферу-диаволу как «великому архитектору природы», как богу, и держащее ныне многие нити управления поли­тической и экономической жизнью планеты.

И если у Вашей жены (тещи, тайной дамы из продмага) в оби­ходе всего-то три-четыре рецепта из «черной магии», то там, в тайниках люциферианства — целые арсеналы тайных знаний и ведений, от «маленьких хитростей», вроде того, как вызвать у Вас инфаркт миокарда на расстоянии, одним мысленным прика­зом, до глобальных секретов того, как объединить все че­ловечество для постройки «Соломонова храма» или «Вавилонской башни», где Вам, в случае Вашего послушания, будет отведено местечко интеллектуальной шестеренки или даже целого робота. А вообще-то вряд ли Вам так повезет, потому что в этом всемiрном братстве «посвященных» всех нас, «непосвящен­ных», называют «профанами» и собираются нам страшно ото­мстить именно за то, что мы (то есть и Вы тоже) не принимали все­рьез ни их тайных знаний, ни диавола, от коего эти знания получе­ны.

А пока над Вами издеваются, показывая Вам рожки и ножки уличных и эстрадных ведьм: принимайте как хотите! Вы думае­те, «посвященные» сами питаются этими «рожками да ножками» куль­туры? Отнюдь нет! Они предпочитают слушать Гайдна, Моцарта, Чайковского, в худшем случае Шостаковича, но не ниже. И любу­ются они не «авангардом» и не «абстракционизмом», а старыми ма­стерами вроде Рембрандта или Дюрера. Тогда почему столько средств ими же вкладывается в «рок», в «поп», в «авангард»? Значит, дело не только в издевке, а кое в чем еще! С одной стороны, в сознании людей стараются разложить окружающую ре­альность на составные части, а с другой, — всех стараются приучить к образам преисподней и ее обитателей, сделать их зна­комыми, нормальными явлениями жизни и культуры, а кое-кого че­рез все это склонить и к любви ко всему преисподнему. Командуют процессами самые старшие «братья», носящие титулы «великих мастеров» и «мастеров» (и не напрасно: они действительно масте­ра своего дела!). А исполнителями могут быть самые разные люди. Бывают часто и мужчины, (например, беснующиеся рок-музыканты). Но чаще всего и прежде всего — женщины!

Почему — женщины? Если по слову основателя масонских по­стулатов современных естественных (и гуманитарных) наук Фрэнсиса Бэкона, «знание — сила», то «знание», помноженное на жен­щину, — это сила в десятой степени! Сила женщины огромна, это известно с глубочайшей древности. Женщины вдохновляли на вели­кое творчество и подвиги, женщины низлагали гениев и героев, из-за женщин происходили страшные войны, гибли народы, и ни­кто, как женщины могли содействовать установлению мира; перед женщиной заискивали грозные тираны, перед ней склонялись непре­клонные владыки могучих империй; то, чего не могли достигнуть во­оруженные до зубов военные полчища, могла достигнуть женщина одной лишь улыбкой или ласковым словом. Женщина губила, и женщина спасала от погибели. «Слабая» женщина... Так было в древности, так и теперь: может спасти, а может и погубить...

Все дело в том, что человек не сотворен монадой, единич­ным «я»; он замыслен и сотворен по образу и по подобию Триеди­ного Бога единым по природе и множественным в лицах (лично­стях), то есть как — «мы». Адам — Ева — сын — вот первич­ный треугольник человечества. Он динамичен, потому что у му­жа и жены могут быть еще дети. Но в каждом из них повторя­ется та же связь: муж — жена — ребенок.

Особое значение при этом имеет единство «мужа» (человека) и «жены» (женщины). «Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их, — говорил Христос, указывая на книгу Бытия, — по­сему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть» (Матф. 19, 4-5; Быт. 1, 27; 2, 24). На этом, в частности, основана не­расторжимость брака. Женщина сотворена для человека как «помощник по нему» не из земли или иной какой-либо стихии, но от самого же человека; она — «плоть от плоти» его и «кость от кос­тей» его (Быт. 2, 18, 22-23). Отсюда непреодолимое влечение че­ловека к «жене» (женщине) как к необходимейшему воспол­нению своей собственной природы. Единение в любви с женщиной может заменить только единение в любви с Богом, неизмеримо более глубокое. На таком единении с Богом основано монашест­во, почему оно и не приводит к психической неполноценности. Но монашество — не для всех, оно — удел особых людей, «могу­щих вместить» это состояние (Матф. 19, 11-12). Для большинства же женщина остается одним из нужнейших условий нормального су­ществования.

В этом — корень «силы» “слабой” женщины! Без мужа (или без Бога) она очень слабое существо, но с мужем (или с Богом) по отношению к мужу и через него — очень сильное.

Данной антиномичностью и воспользовался змий — диавол. Он подстерег Еву, когда она была одна, и соблазнил ее вкусить от «древа познания добра и зла» (заметьте — опять «знание»!). Адам же не смог затем устоять против «плоти и кости» своей и тоже вку­сил запрещенный плод. Так рухнул союз благодатного единения человека с Богом, так в душе человеческой появилось зло (грех), так прародители наши, а за ними и весь род человеческий, от них происшедший, оказались вместо вечной райской жизни в этом пространственно-временном бытии, в порабощении у сил и стихий природы и главное — в рабстве греху и диаволу.

Правда, Адам и Ева потом искренне покаялись и изведены Христом из области Ада. Но с момента грехопадения их, как по проторенной дорожке, соблазны греха приходят к человеку глав­ным образом через женщину.

В средние века это не раз давало основание иным слишком строгим богословам называть женщину вообще «сосудом диаво­ла». Но это неверно.

Есть (и были всегда) разные женщины. Не забудем, что Ева ис­кренне и глубоко покаялась. Поэтому часть женщин наследуют ее добрые качества любви к Богу и людям, а иная часть — слабые сто­роны склонности к соблазну темных сил. В одной и той же женщине происходит борьба между началами добра и зла. И любая жен­щина, в соответствии с Богоданным законом абсолютной свобо­ды человеческой воли, может выбирать в сердце своем то или другое. И в зависимости от того, что она избирает, женщина в этом мiре может стать или орудием спасения, приближаясь и этом служении к Богоматери, Деве Марии, или орудием погибели, приближаясь к состоянию ведьмы.

История мiра богата примерами как добрых, так и злых жен­щин.

Противоположный ряд женщин, кажется, ярче всего представ­лен Иродиадой и ее дочерью, мерзкой плясавицей, из-за которых принял мученическую смерть «больший из всех рожденных же­нами» — Иоанн Предтеча. Но и они, пожалуй, блекнут как носительницы зла перед иными современными ведьмами! Ибо одно дело — простое зло, а другое дело — сознательное общение с преиспод­ней.

Как оно достигается? А хотя бы вот так, как в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Кто из читателей этой книги не восхищался блестящей прозой автора! Кто не смеялся вместе с Бул­гаковым над незадачливыми совработниками, сов-обывателями, глупыми советскими атеистами! В ком не загорался особый ого­нек волнующего и отнюдь не юмористического интереса к личнос­тям диавола в образе мистера Воланда и демонов его свиты, к их «фокусам» и выходкам! Красиво описаны! Не бесы, а джентльмены, и даже больше того — благородные рыцари, как в конце выясняется. Хотя и ведут себя в человеческом мiре со всеми шутовскими повадками и ухватками, свойственными классиче­ским бесам.

В романе все, что относится к приключениям сатаны и его свиты в Москве, пронизано отличным юмором и сатирой. Но в целом, роман настолько серьезен, что у читателей быстро возни­кает убежденность в реальном существовании как нечистой, так и чистой силы, или сил «тьмы» и сил «света». Отсюда и ого­нек особо волнующего интереса. И вот уже, не успев оглянуться, читатель замечает, как все его симпатии на стороне нечистых сил тьмы... Так написано произведение. На такой результат и рас­считано.

В самом деле, не симпатизировать же тупым, похотливым, жуликоватым, подловатым глупцам — москвичам, выведен­ными в романе! Одного из них Воланд превращает в борова. Но и о всех остальных можно сказать то, что говорят обычно о самых низких и глупых людях, — свиньи. Правда, в романе не сказано, что «свиньями» люди становятся, поддаваясь особым со­блазнам тех самых бесов, которые над ними же потом и измываются. Автору важен другой эффект: к таким «свиньям» не может быть ни любви, ни жалости. Подобными же людьми вполне могли остаться и писатель-неудачник (Мастер) и его нео­жиданная любовница Маргарита Николаевна, влачащая скучные дни со скучным мужем, каким-то «ответственным работником», если бы не вмешательство в их жизнь сатаны и его приближенных! Мастеру сообщают некое сатанинское «откровение» на евангельскую тему, и он создает необыкновенный, блестящий роман. После этого он начинает носить черную шапочку (ермолку?) и на вопрос: «Вы — писатель?» загадочно отвечает: «Я — мастер!» Маргариту же по­буждают к деятельной «борьбе» за свою любовь, за Мастера, пре­вращая ее в ведьму. Жизнь обоих героев «преображается» так, что они уже не могут оставаться в мiре «свиней»; они умирают и отправляются вместе со своими вдохновителями в область ада. А это, оказывается, такая область, где «порядочным людям» угото­ваны не вечные муки (как учит Церковь), а некий «покой»: живо­писный домик, журчащий ручей, идеальные условия для творчества и размышлений и любимая женщина, приходящая по мере желания, но не живущая в домике, очевидно чтобы не докучать. И все это будет теперь длиться для героев вечно. Интересно, много ли ныне найдет­ся писателей (и вообще творческих людей) и таких их любовниц, которые не согласились бы с удовольствием на подобную загроб­ную жизнь?! Это же сущий рай! В частности потому, что — без Бога, Которому нужно было бы служить и в земной жизни, и в вечно­сти...

Мастер как-то не очень запоминается. Душевные страдания «творческого человека» — это не для всех. А вот его подруга Мар­гарита — один из самых волнующих образов романа! Чем была ее жизнь до знакомства с нечистой силой? Скукота! Обычные «земные» дела, заботы об обычном муже, тайная тоска по вели­кой, страстной любви, начинающееся старение... И стоило только со­блазниться предложением сатаны, только согласиться с ним, и вот тебе — золотая коробочка с волшебным кремом, который снимает все морщинки и несовершенства тела, делая его прекрас­ным, восхитительным, «умопомрачительным»; вот звание «ко­ролевы бала», вот и самый бал, и всеобщее поклонение твоей жен­ской красоте, и знакомства с людьми интереснейшими, незаурядными... А главное — знакомство с самим сатаной, от которого нель­зя ожидать никаких «мужских» поползновений и потому можно ря­дом с ним пребывать в совершенно голом виде. Однако, поче­му же в таком случае — именно в голом виде? Очевидно пото­му, что через безстыдство достигается особое, не плотское, а духов­ное совокупление с сатаной (говоря языком православной аскетики это – удовлетворение сладострастия – прим. ред. ЦВ). Это секс наивысшей степени (экстра­класса)! Кстати, «секс» в переводе — это «шесть». Поэтому не слу­чайно он ныне одно из действенных орудий подготовки людей к тому, чье имя закодировано числом 666, то есть, к антихристу, и не случайно такая большая роль отведена здесь женщинам — ведьмам. Прочие «льготы», предоставляемые ведьмам, это уже нечто побочное, второстепенное. Возможность перемещаться по воз­духу невидимо для людей, проникать в закрытые квартиры тех, ко­го ненавидишь, и устраивать там погромы... Пустячок, но приятно!

Самое же ценное — награда за ведьмачество. Возможность вечно пребывать в «свободной» (то есть не обремененной никаким «бы­том», никакими «детьми» и «обязанностями») «любви с любимым человеком»!

Это то, о чем только и может мечтать если не подавляющее, то все же большинство современных девиц и молодых женщин! М. Булгаков как бы заглянул в этот тайник женских душ и, заглянув, предложил: «Ну что вам зря пропадать! Вступайте в союз с нечистой силой, и она сделает вас истинно счастливыми!»

«Но ведьма должна творить зло» (такова специфика «про­фессии»), — попытается возразить очередная кандидатка. Булгаков своим романом отвечает: да, конечно. И Маргарита творит зло, но по отношению к кому? К «свиньям», которые того и заслуживают. Но даже и к ним она может быть снисходительной (как к «борову»). А уж к добрым людям (например, к невинному ре­бенку, которого сама же невольно напугала) и подавно! Правда, Мар­гарита губит с собой и своего любимого — Мастера: они оба должны умереть и отправиться в преисподнюю. Но какая же это в сущ­ности погибель, если в преисподней их ожидает вечный «покой» и вечная «любовь»!

У читательниц, таким образом, не должно остаться сомнений: сделаться избранницей диавола — это величайшее благо и захватыва­ющее наслаждение!

Впрочем, не только читательниц, но и читателей роман с большой художественной силой убеждает в том же: союз с диаволом гораздо привлекательней, чем союз с Богом, и «тьма» гораздо симпатичней, чем «свет». В романе представлены и образы «света». Прежде всего, это некий Иешуа Га-Ноцри, в котором читатель должен узнавать Иисуса Христа из Назарета. Но по­скольку православный человек ни за что не узнает в этом персонаже Христа (настолько он не соответствует действительности), то мы будем именовать его как в романе — Иешуа. Этого несчаст­ного, страдающего, похоже, действительно безвинно «за свои убеждения», казнит Понтийский Пилат по доносу Иуды, которого по­том почему-то приказывает убить. Несчастный Иешуа — жалкий страдалец, «обезсмысливающий» от не очень сильного удара пле­тью и потом боящийся побоев. Когда его прикрепляют к столбу (не ко Кресту), то по его слабому телу неприятного желтого цвета, в пахах и по лицу обильно ползают мухи и слепни, сосущие пот и кровь. Отталкивающее описание! Оно призвано вызвать в читателе чувство естественной тошнотворной брезгливости, омерзения. Что это? «Просто так», ради «художественности»? Да нет! Сравните описание обворожительного тела Маргариты, и станет очевидной преднамеренность художественных средств. Да, Иешуа, — невинный, да, он страдает за какие-то высокие истины, но он так жалок и неприятен. Да, Маргарита — ведьма, да, она в союзе с диаволом, но она так прекрасна!

В конце романа появляется еще один представитель «света» — апостол Матфей (Левий Матфей). Он вылезает из печной трубы (!) на крыше Румянцевского музея, чумазый от сажи. Воланд-сата­на разговаривает с ним снисходительно-иронически, насмешливо. Матфей же раздражается (слабоват по сравнению с Мессиром!).

Стоит ли любить таких носителей «света» и такой «свет»! Для наивного, неискушенного читателя не должно возникнуть и во­проса, конечно — нет, конечно, «тьма» и ее силы лучше, благород­ней, интересней... Так кто же здесь, во всей этой истории «Мастер», а кто «Марга­рита»! Подлинный «Мастер» здесь Михаил Афанасьевич Булгаков, а «Маргарита» — это Ваша душа, уважаемый читатель! Это она должна соблазниться (и, возможно, уже соблазнилась?) мистером Воландом, его «рыцарями», «тьмой», «адом»... Если так, то цель достигнута: Вы уже потенциально приобщены к высшим «зна­ниям», который дарует диавол «мастерам» — «каменщикам». А знания эти состоят в том, что в мiре не один Бог, а два, оба равноценны, равносильны. Один — Бог Священного Писания, дру­гой — тот, кого Писание и Церковь называет «змием», «диаволом», сатаной, падшим архангелом, люцифером. Но на самом деле он тоже «бог» и более того — он «великий архитектор при­роды», его царство — видимый мiр, материя и «преисподняя». Между этими двумя богами идет борьба. Если в первом периоде истории человечества возобладал Бог Писания, то во втором периоде, не без помощи братьев-масонов и некоего всемiрного «Иудейского царя», называемого Церковью антихристом, должен возобладать второй «бог» — люцифер, он же сатана. И пусть люди не пугают­ся: это церковники внушили им, что сатана и преисподняя нечто ужасное, страшное, античеловеческое; на самом деле это нечто прекрасное и благородное! Пусть люди не думают, что Бог Света и его Царствие Небесное — это нечто замечательное и доброе; на самом деле это нечто довольно жалкое и скучное! Подготовить лю­дей к такому именно перевернутому восприятию вещей и призваны «мастера» из писателей и из иных творческих профессий.

Идеология «двух богов» и создание различных «переверты­шей» (оборотней) на эту тему коренится в «еврейской Каббале» (не наш термин, — масонский), которую должен хорошо усвоить тот, «кто хочет стать мастером». Поэтому нет смысла далеко ходить за поисками философских истоков «Мастера и Маргариты», обнаруживая их в воззрениях альбигойцев, в средневековых театральных мистериях, в творчестве Г. Сковороды или англича­нина Джойса. Вполне достаточно обратить внимание на идеологию «каменщиков» с их «Каббалой», и все станет на свои места.

Кому же верить — Православной Церкви или масонской анти­церкви? У неискушенных людей такой вопрос вполне возможен, особенно после прочтения «Мастера и Маргариты». Призываем поверить М. Булгакову... У него в романе силы тьмы вынуждены подчиняться силам света! Определение вечной судьбы героев ис­ходит не от «блистательного» Воланда, а от «жалкого» Иешуа и передается через смешного Матфея, которые пребывают в неко­ем великом и подлинно всесильном Горнем мiре света. В этот свет, хотя и по воле воображения Мастера, но, в сущности, опять же по определению Иешуа, берется из «ада» несчастный «про­куратор Иудеи Понтий Пилат»! Значит, даже по Булгакову свет сильней тьмы!

Тогда, может быть, права Церковь, свидетельствующая, что во аде никакого вечного «покоя» нет, но вечные муки? Может быть, должен быть и Страшный Суд, где определенные люди ответят главным образом за то, почему они в своей земной жизни избра­ли сердцем тьму, а не свет, дьявольское, а не Божие? Почему чита­ли с большим удовольствием М. Булгакова, чем Евангелие? Тог­да, может быть, не стоит спешить превращаться в «мастеров» — ведунов и «маргарит»-ведьм?

Ей, дорогие читатели, не стоит! Диавол — не «бог»; он обма­нывает и здесь, как и во всем прочем, ибо он — «лжец и отец лжи» (Иоан. 8, 44).

Канун Святой Пасхи Христовой, 1989 г.
 г. Курск.