Версия для печати

2 мая 1944 года Патриарх Сергий скончался. На основании его завещания митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий вступил в должность местоблюстителя патриаршего престола, о чем он уведомил Сталина письмом, в котором обещал ему свою покорность. В нем он также указывает принципы своей будущей деятельности: "Следование канонам с одной стороны, и неизменная верность родине и возглавляемому вами правительству нашему, с другой. Действуя в полном единении с Советом по Делам Русской Православной Церкви и вместе с учрежденным покойным Патриархом Священным Синодом, я буду гарантирован от ошибок и неверных шагов".

Из этого письма видно, что митрополит Алексий был заранее предназначен занять кафедру Московского Патриарха. Казалось бы, что местоблюстителю, который должен только подготовит скорые выборы Патриарха, нет надобности делать от себя лично такие заверения. Они имели смысл только со стороны лица, предуказанного для "избрания" на пост Патриарха, ставящего себе в пример для подражания покорность гражданской власти своего предшественника.

8/21 ноября состоялся собор, который должен был подготовить другой собор для избрания нового Патриарха. В порядке такой подготовки к выборам, участники собора имели встречу с председателем Совета по Делам Русской Православной Церкви Г. Карповым.

Карпов устроил прием для архиереев в помещения своего управления. На приеме он выразил удовлетворение наладившимися с Церковью отношениями. "Те явления, которые сейчас происходят в жизни Церкви, — говорил он, — не представляют чего-то случайного, неожиданного, не носят временный характер, не являются тактическим маневром, как пытаются это представить некоторые недоброжелатели, или, как это иногда выражается в обывательских рассуждениях" [101].

Советская власть, затем, щедро обеспечила все необходимое для созыва собора 1945 года с участием гостей в лице представителей Восточных Православных Церквей, который выбрал бы митрополита Алексия Патриархом. Этим осуществлялась пропаганда за границей о якобы свободе Церкви в СССР.

Митрополит Алексий был желательным для советской власти кандидатом в Патриархи. Во все предыдущие годы он показал свою "гибкость" и способность избегать с одной стороны прямой связи с обновленчеством, а с другой — опасного исповедничества. Он успешно маневрировал, чтобы оставаться в стороне при самом развитии обновленчества в Петрограде, поддавшись ему только в вопросе реабилитации Введенского, лишенного сана решением митрополита Вениамина. В качестве заменяющего его иерарха, но ссылаясь и на согласие обновленческого Высшего Церковного Управления, епископ Алексий писал, что имея "по преемству всю полноту власти замещаемого мною владыки митрополита, принимая во внимание все обстоятельства дела, признаю потерявшим силу постановление митрополита Вениамина о незаконных действиях прот. А. Введенского и прочих упомянутых в послании владыки митрополита лиц и в общении с Церковью восстановленным". Он, однако, долгое время пользовался тактикой отсрочек, оттяжек и полупризнаний в письменных переговорах с обновленцами, пока не нашел способа устраниться от управления Петроградской епархией и безопасно прожить около года в ссылке. В длинном списке архиереев, подвергшихся арестам, мы не находим имени епископа Алексия Симанского.

С 31 января по 2 февраля 1945 года состоялся собор для изменения Положения об управлении Российской Церкви и избрания Патриарха. Почетные гости на соборе были: Патриарх Александрийский Христофор, Антиохийский Александр III-й, Грузинский Каллистрат и представители разных Православных Церквей, были свидетелями невероятно быстрого производства: Принята в одном заседании нового Положения об управлении Российской Церковью и в следующем — выборов нового Патриарха.

В соборе участвовали 4 митрополита, 41 архиепископ и епископы и 126 представителей клира и мирян. В каком порядке выбирались эти представители и выбирались ли они или же назначались, мы не знаем.

По открытии собора, после молебна и слова митрополита Алексия, приветствовавшего почетных гостей, слово было предоставлено Карпову, как представителю правительства. Он довольно пространно говорил о патриотических заслугах Православной Церкви во время войны с Германией, о заслугах Патриарха Сергия и митрополита Алексия и, наконец, повторил сказанное им на соборе 1944 года об учреждении Совета по Делам Православной Церкви при правительстве Советского Союза и об его задачах. Он выслушал благодарственный ответ митрополита Алексия и покинул собрание. Последовали приветствия прибывших представителей иностранных Православных Церквей.

Вслед за этим митрополит-местоблюститель сделал доклад о патриотической работе Церкви во время войны и затем был оглашен проект нового Положения об управлении Русской Церковью в 48-ми параграфах, который был одобрен и принят почти без прений. Новое Положение вводилось так, как будто до того другого Положения не существовало.

В первом номере "Церковной жизни" за 1954 г. (официального органа Русской Православной Церкви Заграницей), была помещена статья профессора-диакона А. Колесникова со сжатым, но очень основательным разбором этого Положения.
Проф. Колесников, приступая к внешнему обзору нового Положения, замечает: "Очевидно, что изданием Положения, авторы имели в виду создать впечатление, что Русская Православная Церковь имеет свою "конституцию", свой собственный основной закон, а, следовательно, является самостоятельным свободным органом. Однако, изучение и анализ этой конституции как убедится читатель дальше, определенно говорит о том, что Положение представляет собою ничто иное, как наспех состоявшуюся сделку между советской властью и церковной иерархией".
Отец Колесников приводит ст. 7 нового Положения: "Патриарх для решения назревших важных церковных вопросов, созывает с разрешения правительства собор преосвященных архиереев".

Проф. Колесников по поводу этой статьи делает важное логическое заключение: "Нельзя не остановиться на том обстоятельстве, что в стране, где объявлено отделение Церкви от государства, собор епископов может быть созван только "с разрешения правительства". Замечательно при этом, что будучи включено в Положение, это уже есть не только фактическое, независящее от Церкви явление, но и явление узаконенное в определении в самой церковной власти. Вводя это ограничение в осуществление элементарного предписания священных канонов, церковная власть сама узаконивает ненормальное положение Церкви и свою зависимость даже в таком вопросе от гражданской власти, торжественно и формально признающей себя безбожной, — власти, принадлежащей к партии, которая ставить себе целью упразднение религии. Собор может быть нужен прежде всего в путях защиты Церкви от антирелигиозной власти, но сама Церковь заранее отказывается созывать его без согласия своего врага"...

Позднее, не менее строгой критике подвергли Положение 1945 г. архиепископ Гермоген и священники Г. Якунин и Н. Эшлиман. Мы вернемся к этому вопросу, говоря о соборе 1961 г., изменившему и Положение 1945 г.

А Казем-Бек так описывает выборы Патриарха: "После ряда резолюций, принятых собором по деловым вопросам, наступило время для важнейшего и торжественного акта — избрание Патриарха Московского и всея Руси. Член секретариата собора управляющий делами Московской Патриархии, протоиерей Николай Колчицкий, объявил: "На соборе епископов Русской Православной Церкви, состоявшемся в ноябре 1944 года, был принять порядок открытого голосования при избрании Патриарха Московского и всея Руси. В этом голосовании принимают участие все епископы Русской Православной Церкви. Каждый преосвященный имя избираемого называет от лица клира и паствы своей епархии, предварительно обсудив на месте со своим клиром и паствой кандидата в Патриарха. Голосование, по принятому порядку, начинается с младшего по хиротонии преосвященного"..

Вслед за этим сообщением, все члены собора в архиерейском сане облачились в мантии и пропели молитву "Днесь благодать Святого Духа нас собра". После сего началось голосование. Протоиерей Колчицкий обращался поочередно ко всем архиереям, начиная с младшего по хиротонии с вопросом: кого они с клиром и паствой избирают Патриархом Московским и всея Руси. Все архиереи отвечали: "Я, клир и паства вверенной мне епархии, избираем Патриархом Московским и всея Руси Высокопреосвященнейшего Алексия, Митрополита Ленинградского и Новгородского".
Вполне понятно, что при существующих в России условиях, не мог быть выдвинут никакой другой кандидат в Патриархи, но по-советски, в выборах намеченного лица, ничего не оставляется на случай нарушения единогласия. Во всяком случае, Карпов мог радоваться, что избран был Патриарх, в послушности которого он мог не сомневаться.

Избрание нового возглавителя Московской Патриархи вновь ставило перед христианским миром вопрос о том, является ли лицо, носящее ныне титул Патриарха Московского и всея Руси действительно главою Русской Православной Церкви или лицом, только претендующим на такое положение, на самом же деле канонически и юридически не имеющим соответствующих прав.

Нам могуг сказать, что мы напрасно ставим этот вопрос, поскольку выборы уже двух патриархов произошли в Москве в присутствии многих представителей других Православных Церквей, у них на глазах и, таким образом, сразу получили общее признание. Гражданская власть, со своей стороны, и допустила эти выборы и признала их, как бы придавая им этим юридическую силу.

О юридическом положении Московской Патриархии и ее возглавителе мы будем говорить под конец своего исследования, а пока начнем с выяснения вопроса о том, действительно ли присутствие на патриарших выборах представителей других автокефальных Церквей само по себе настолько авторитетно свидетельствует о законности этого избрания, что этим устраняется необходимость исследовать разные другие стороны этого акта.

До 1943 года (после кончины Патриарха Тихона) Московская Патриархия со времени возглавления ее митрополитом Сергием (Страгородским) находилась в состоянии фактической изоляции от остального православного мира. Советская власть держала митрополита в таком положении, что сношения его с иностранным миром были доведены до минимума. Переписки с главами других Церквей почти не было и никто из московских епископов не мог прибыть заграницу для живого общения с Церквами в свободном мире. Только к концу Второй мировой войны советские правители поняли, насколько Церковь может ими быть использована во внешней политике и тогда положение переменилось. С избранием митрополита Сергия Патриархом в 1943 г. и особенно после избрания его преемника митрополита Алексия (Симанского), сношения Москвы с православным Востоком вошли в новую фазу.

Эти сношения, начавшиеся с присутствия представителей многих Православных Церквей на Московском соборе в 1945 г., должны были означать как бы всеобщее признание нового возглавления Русской Церкви в качестве канонического и никем не оспариваемого. Оно должно было служить некоторым внешним свидетельством якобы свободы и благополучия Церкви в атеистическом коммунистическом государстве. Чем больше это подчеркивалось при избрании Патриарха, тем с большим успехом мог он служить интересам советской политики в дальнейшем. Однако, если таково политическое значение присутствия на соборе многих представителей Церквей, то в каноническом отношении оно значения не имеет. Само по себе оно не является никаким фактором, сообщающим этим выборам каноническую силу. При бесспорном избрании Патриарха Тихона не было представителей иных Церквей. Если бы новые выборы были проведены законно, то имели бы силу независимо от количества и состава присутствовавших почетных гостей. Если они совершены незаконно, то это присутствие не может их сделать законными. Так, например, кто бы не присутствовал при совершении хиротонии в нарушение правил о симонии (Апост. 29-е; 4 Всел. 2-е; 6 Всел. 22-е и др.) или при вмешательстве гражданской власти (Апост. 30-е; 7 Всел. 3), то это присутствие или даже участие в таком акте не придает последнему канонической силы.
Представители иных Церквей не имели и не могли иметь никакого голоса на выборах московских патриархов и не могли ни в какой мере их контролировать. Они были только участниками торжества и почетными гостями при выборах лица, представленного им, как нового главу автокефальной Церкви. Главным свойством автокефалии именно и служит полная независимость избрания главы Церкви, совершаемого самостоятельно иерархией этой Церкви и никакой другой иерархией не утверждаемою.

Поэтому присутствие епископов из иных Церквей на соборах, избирающих патриархов на Востоке, вообще не было в обычае. Оно введено теперь в Москве с целью создать внешнее впечатление бесспорности избрания и общего их признания. Однако уже тот факт, что прибегают к такой мере, сам по себе указывает на то, что в выборах Московского Патриарха Алексия, желают смягчить или устранить мерами внешнего блеска.

Нельзя не обратить внимания на то, что блеск этот создается главным образом благодаря советскому правительству, отпускающему средства, обеспечивающему помещение для почетных гостей и их содержание в СССР. Но это правительство, как известно, представляет коммунистическую партию, у которой в основе ее программы лежит борьба всеми средствами за полное искоренение всякой религии и Православной Церкви в частности.

Убедившись на примере Патриарха Сергия, что иностранный престиж Русской Православной Церкви может быть использован в политике Советского Союза, сталинское правительство стало способствовать внешним связям Церкви. В виду этого оно в 1948 году пошло навстречу желанию на широкую ногу отпраздновать 500-летие автокефалии Русской Православной Церкви с участием представителей других автокефальных Церквей. По этому случаю, кроме торжественной службы в соборе было устроено совещание по важным вопросам церковного характера, на которое были приглашены представители автокефальных Церквей. Надо сказать, что представительство было достаточно широкое. Представлены были древние патриархаты: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Сербский, Румынский и Болгарский. Эти Церкви были представлены своими главами. Были также представлены Церкви Греческая, Албанская и Польская. Этому способствовало то, что вскоре после своего избрания, Патриарх Алексий побывал с визитами почти у всех Восточных Патриархов. С помощью советских дипломатических представителей, эти визиты были обставлены знаками почета. Делали также щедрые подарки. К этому прибавлялось широкое гостеприимство в отношении прибывших в Москву иностранных церковных представителей. Все это должно было поднять на Востоке престиж Русской Церкви в лице Московской Патриархии. Советские руководители церковными делами в то время видели нужду Русской Церкви в укреплении ее авторитета как блюстительницы Православия, но еще недостаточно понимали общее в мире положение религии, чтобы учесть, насколько ближе для них сравнительно тогда недавно народившийся экуменизм. Очевидно, они мало интересовались занятиями и решениями совещания, поскольку это не отражалось на церковной жизни в СССР.

Лично Патриарх Алексий, невидимому, был чужд церковного либерализма и модернизма, пока ему этого не приказали. Совещание состоялось до получения таких указаний, поэтому, теперь его замалчивают.

Между тем, надо признать, что на этом совещании были выслушаны очень серьезные и компетентные доклады. Я бы сказал, что доклады о Римской Церкви, англиканстве, об униатстве, о календаре (старом и новом стиле), были безусловно ценными. Первый доклад протопресвитера Н. Колчицкого, не лишен был некоторого компромисса.

Вероятно, он еще не вполне освободился от влияния обновленчества, к которому ранее принадлежал. Зато, обращает на себя внимание своею основательностью, богатством знания и православным направлением доклад протоиерея Г. И. Разумовского. Этот доклад настолько основателен и православен по своему содержанию, что мог бы быть полезным в качестве учебного пособия для наших семинаристов. В нем хорошо изложена история развития экуменизма и не хватает только сведений о нынешнем его состоянии (вероятно уже после смерти докладчика) в католическом его применении, еще более явно подготовляющего церковь антихристову.

Деяния совещания глав и представителей автокефальных Православных Церквей, изданные в двух томах (Москва, 1949 г.), содержат большой и интересный материал по многим доныне злободневным богословским вопросам. К сожалению, это был кратковременный прорыв православной мысли по недосмотру советского контроля над Русской Православной Церковью.

Если в созыве совещания 1948 г. была попытка в Москве создать междуцерковный центр, то очень скоро советчики увидели, что интерконфессиональная акция уже имеется в форме крепкого центра Мирового Совета Церквей, который по своему интерконфессиональному и левому политическому направлению, в сущности, ведет к тому же интернационалу, который строят коммунисты. Поэтому, консервативное совещание 1948 г. скоро было предано забвению. Оно постепенно заменялось нужным там экуменизмом.

[101] Цитирую по неопубликованному труду А. Л. Казем-Бека "Жизнеописание Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия", приготовленного к печати и бывшего в моих руках в виде фотокопии с рукописи. Не знаю, был ли этот труд издан.