УРОКИ НИКЕЙСКОГО ЦАРСТВА

О государственном идеале Истинной Церкви

В современных монархических кругах, признающих идеалом государственного строя в России православную монархию, давно уже идут споры о путях ее восстановления и о переходных формах к ней. Одни видят наиболее простую возможность в создании конституционной монархии современного западно-европейского образца с "легитимным" принцем Георгием Гогенцоллерном во главе. При этом не принимается во внимание марионеточное положение такого монарха относительно "мiровой закулисы" и ее ставленников в России. Другие возлагают надежды на некий Всероссийский Земский Собор, который должен восстановить монархию и избрать монарха. Ясно, что такой Собор, проводимый среди народа, равнодушного к самой идее монархии, окажется в лучшем случае только партийным съездом, никого не представляющим, кроме самих членов соборного движения.

Есть и другие особенности в подходах. Так "легитимисты-кирилловцы" обнаруживают большую непримиримость к коммунизму и зорко усматривают все проявления национал-большевизма, но слепотствуют в отношении влияния "мiровой закулисы" и идеологии мондиализма. "Соборяне-антикирилловцы", напротив, сильны в еврейском и масонском вопросе, но питают слабость к национал-большевизму и даже просто к сталинизму. Обсуждаются и возможности авторитарной диктатуры. Одним более импонирует западный ставленник типа ген. А. Лебедя, другим - советский патриот типа маршала Жукова.

Когда речь заходит о церковном узаконении и оформлении восстановленной монархии, оба указанных основных направления возлагают свои надежды на Московскую Патриархию, хотя действий от нее добиваются противоположных. Одни ожидают от нее коронации наследника, другие - разрешения народа от клятвы 1613 г. на верность династии Романовых.

Несостоятельность притязаний на Престол Кирилловичей с канонической и исторической точек зрения убедительно показана в книге М.Назарова "Кто наследник Российского Престола?"

По нашему мнению, дилемма "земский собор - легитимный наследник" является ложной, как не учитывающая всей предапокалиптической серьезности переживаемого нами времени. "Соборяне" ищут подтверждения своей правоты в истории России начала XVII века, когда действительно, Земский Собор избрал на царство новую династию. "Кирилловцы" указывают на прецеденты в истории России XVIII века, когда без всяких земских соборов на троне бывали полунемецкие принцы и немецкие принцессы, не более легитимные, чем, скажем, принц Георгий или его дед и прадед. Но и во время смуты XVII в. и в XVIII в. самый престол царский в России стоял еще прочно, даже будучи временно празден. Был еще крепкий в православной вере и в монархических убеждениях народ, который разделялся лишь по поводу претендентов на престол. Сохранялась организация монархических сословно-государственных учреждений - тех "боковых подпорок" монархии, которые, по мнению К.Леонтьева, имеют не менее важное значение, чем она сама.

Ничего этого теперь нет. Не осталось не только единого православного народа, но и народа, сохраняющего хотя бы чувство племенного единства. Монархистов всех направлений можно пересчитать по клубам и кружкам в крупных городах, и никакой силы, ни политической, ни военной, ни финансовой, они не представляют. Организация государственных учреждений сейчас не только не благоприятствует воссозданию империи, но способствует дальнейшим процессам распада и расчленения государства.

А самое главное, в XVII и XVIII веках мiровые силы зла таились еще в подполье и лишь тайно подготовляли низвержение христианских престолов и алтарей. В ХХ веке эти силы, сокрушив последние христианские монархии, и прежде всего Русскую, игравшую роль "удерживающего", достигли абсолютного господства в мiре, как финансового, так и военно-политического.

В этих условиях восстановление монархии в России не может быть делом духовно безразличным. Или это будет бутафорская монархия, вписывающаяся в новый мiровой порядок, принимающая на себя печать зверя (неважно, "легитимная" или "соборная"), или это будет действительно монархия, выполняющая служение удерживающего, противостоящая антихристу. Первый вариант может быть достигнут путем политических комбинаций; второй - только непосредственным действием Божиим, если будет на то Его святая воля.

В этом отношении поучителен малоизвестный пример из Византийской истории - Никейское царство 1204-1264 гг., о котором говорится, например, в книге акад. Ф.И. Успенского "История Византийской империи", М.1998.

Со времен св. Константина Великого Константинополь - Новый Рим - стал центром Византийской христианской монархии. Свое призвание Византия видела в сохранении чистоты православной веры и в распространении ее среди других народов. Пока она, хотя и с перебоями, выполняла это служение, она пользовалась особым покровительством Божиим. Чудесная помощь свыше многократно спасала империю от казалось бы неминуемых катастроф на протяжении целых девяти веков. Но к концу XII века Византия уже перестала соответствовать своей исторической миссии и приблизилась к падению. Высшие слои общества потянулись к латинскому Западу. Насквозь коррумпированное чиновничество забыло о каком-либо государственном интересе. Высшие классы занимались обогащением, низшие - выживанием. В захваченных турками малоазийских областях греческое христианское население ради самосохранения переходило в ислам. Кровавые дворцовые перевороты в столице окончательно деморализовали византийское общество. Церковные иерархи в основном безмолвствовали, занимаясь личным обогащением. Империя с ее высокими идеалами и вселенскими задачами оказалась почти никому не нужной. В результате всех этих внутренних разрушительных процессов она пала от малейшего толчка.

В 1204 г. всего 15 тысяч латинских крестоносцев штурмом овладели хорошо укрепленным городом с миллионным населением и пятикратно большим по численности гарнизоном! После этого та же банда бродячих рыцарей овладела всей балканской Грецией и основала на ее развалинах свою Латинскую империю. Никто не думал сопротивляться, спасать столицу, защищать православную монархию. Местная византийская администрация сама предложила услуги новым хозяевам. В низших классах царила апатия ко всему происшедшему и даже злорадство к разграбленной богатой столице. Воспользовавшись удобным моментом оживились местные сепаратисты: отделились и провозгласили независимость не только Сербия, Босния и Болгария, но и чисто греческие области Эпир, Трапезунд и некоторые острова. Практически без сопротивления прошла и первая уния с Римом. Папа Инноккентий III прислал в завоеванные города своих епископов, которым подчинилось почти все местное греческое духовенство, удовлетворившись правом служить по восточному обряду. Даже Афон принял латинского епископа.

Не правда ли, наш нынешний государственный развал более походит на эту картину, чем на первую русскую смуту, с героической обороной Смоленска, Троице-Сергиевой Лавры, с первым и вторым ополчением, с общим патриотическим и духовным подъемом?!

Что же оставалось делать немногим византийским патриотам, ревнителям православия? Правильно оценив ситуацию, они поняли, что процесс крушения уже необратим, что ни империи, ни столицы им не спасти. Избрав за день до падения Константинополя царем Феодора Ласкариса, они вместе с ним покинули столицу и основали очаг сопротивления в горно-лесистой местности Вифиния. Знаменательно, что центром стал город Никея - место проведения Первого и Седьмого (последнего) Вселенских Соборов. Сюда, в Никею стекались и церковные иерархи, не подчинившиеся Римскому папе и его ставленнику - новому Константинопольскому патриарху. Эти епископы-ревнители избрали и своего православного Никейского патриарха. Никейский патриарх принимал у себя св. Савву Сербского и даровал автокефалию Сербской церкви; он же поставлял и нашего митр. Кирилла - сподвижника благоверного князя Александра Невского. Таким образом, греки-никейцы имели общение с православными в других странах.

Материальные и военные силы Никейского Царства были ничтожны по сравнению с могущественными врагами: латинским Западом и мусульманским Востоком. И несмотря на это, Никейское Царство просуществовало более полувека. Промысл Божий явно хранил его, сокрушая по очереди его опасных врагов: турки теснили латинян, самих же турок громили монголы.

Никейское Царство зажгло в греках потухшую было ревность о православии и его национально-государственном облачении. Оно противопоставило разлагавшемуся от низких материалистических инстинктов обществу веру и жизнь по вере. Первые три Никейских царя: Феодор I Ласкарис, Иоанн Ватаци и Феодор II, были людьми горячей веры, стойкими, энергичными правителями и мужественными воинами. Замечательный молебный канон к Богородице, начинающийся в славянском переводе словами: Скорбных наведения, и помещенный в конце Октоиха, есть одно из многих произведений Феодора II Ласкариса, молитвенных излияний его души.

Интересен ответ второго Никейского царя Иоанна Ватаци папе Инноккентию III. Отвергая предложение папы об унии и отвечая на его насмешку (какой, мол, ты царь, если сидишь в лесу, а не в столице), Иоанн отвечал: "Царь тот, кто правит не стенами и башнями, не камнями и бревнами, а народом верных". Народ же этот суть те, кто ради сохранения православия оставили столицу и собрались у него "в лесу".

В этом главное значение Никейского царства: выше сохранения империи ценой вероотступничества оно поставило защиту чистоты православия, хранительницей которой и призвана быть империя. Выше приобретения территорий оно поставило сплочение народа верных. Никейское царство вдохнуло в деморализованных греков энергию к сопротивлению. После вызванного им подъема благочестия Лионская уния с Римом, заключенная имп. Михаилом Палеологом в 1272 г. вызвала мощное сопротивление церковного народа и была им отвергнута. Сам виновник ее имп. Михаил за измену вере был даже лишен христианского погребения. Религиозный подъем отсрочил окончательную гибель Византии еще почти на два столетия. Период Никейского царства стал одним из самых нравственно светлых в истории Византии.

Историки называют Никейских царей "народными", даже "крестьянскими", и вообще нетипичными для Византии. Они заботились о своем народе, не допускали злоупотреблений чиновников, строго соблюдали правосудие, всемерно поддерживали крестьянина. Всем этим они привлекли к себе любовь народа и достигли большого подъема в сельском хозяйстве. Здесь можно отметить параллели с нашей идеей "народной монархии", с русским идеалом "крестьянского царя".

Конец Никейского царства произошел также при поучительных обстоятельствах. Видя слабость латинской империи и понимая, что крестоносцам долго не удержать Константинополь, папа Иннокентий IV предложил Никейскому царю Феодору II принять унию в обмен на возвращение столицы. Царь отверг это предложение, но вскоре умер. Свергнувший и ослепивший его малолетнего сына Михаил Палеолог провозгласил себя императором. Непризнавший его патриарх Арсений был изгнан и заменен соглашателем. Михаил Палеолог через некоторое время принял условия папы: получил Константинополь, а затем заключил Лионскую унию. Хотя эта уния и не удалась из-за сопротивления церковного народа, униональные попытки императоров из новой династии Палеологов не прекращались в течение всего XIV века, пока не завершились наконец, позорной Флорентийской унией 1439 г. и взятием Константинополя турками в 1453 г.

Новое Константинопольское царство Палеологов, сменившее Никейское царство Ласкарисов, уже не имело прежнего духовного качества. Основанное на грехах цареубийства, а затем и вероотступничества, совершенных основателем династии имп. Михаилом, оно пронесло эти пятна до самого конца, оттолкнув от себя ревнителей православия. Фактически оно не было и самостоятельным государством, находясь в вассальной зависимости от турецкого султана, платя ему дань и выпрашивая деньги и помощь на Западе. Заигрыванием с Западом Палеологи оттолкнули от себя нравственно лучших соотечественников, и конец их царства в 1453 г. был подобен войне 1204 г. Столицу защищали от турок только наемники-итальянцы и почти никто из греков.

Национально-государственная мощь дается христианскому народу промыслительно, дается на служение Богу, и отнимается тем же Промыслом, если народ уклоняется от такого служения.

Современником Никейских царей был наш благоверный князь Александр Невский. Как и они, он отверг предложение папы Иннокентия об унии и "помощи" Запада, предпочтя этому сохранение Православия. Идя путем святого князя, Суздальская Русь сподобилась благословения Божия и из малого, разоренного татарами княжества, выросла в великое Московское царство, принявшее от павшей Византии эстафету "удерживающего".

После падения в 1917 г. Российской империи попытки организовать нечто подобное Никейскому царству были предприняты белыми силами в Крыму в 1920 г. и в Приморье в 1922 г. "Остров Крым" мыслился лучшими из соратников ген. Врангеля, как место сбора людей, посвятивших себя самоотверженной борьбе с большевизмом. В Крыму действовало и Высшее церковное управление Юга России во главе с митрополитом Антонием (Храповицким), благословившим белое оружие против богоборцев. Впоследствии оно стало ядром Русской Зарубежной Церкви.

В Приморье организация православно-монархических сил произошла на Земском Соборе во Владивостоке в 1922 г. На Соборе были представители Русской Церкви во главе с еп. Нестором Камчатским. Избранный правителем края генерал Дитерихс заявил, что собираются они не ради "спасения своих животишек", а ради высокой цели - восстановления Православной Русской монархии.

Мощное противодействие "мiровой закулисы" и слабость внутренних сил не позволили долго просуществовать этим островам русского сопротивления. Но поднятое в них знамя было сохранено белой эмиграцией. Православные мыслители Русского Зарубежья осмыслили борьбу за Россию, как борьбу Христа с антихристом, которую должно вести только под знаменем Креста Христова. И пастыри Русской Зарубежной Церкви, и военные деятели эмиграции одинаково подчеркивали важность духовно-нравственных качеств человека для возрождения России.

Россия погибла в значительной степени потому, что в ней мало оказалось людей, готовых с полным самоотвержением до последнего бороться со злом за высокие православные идеалы. Немалочисленны оказались, к сожалению, такие "патриоты-государственники", которые на первое место поставили восстановление любой ценой империи, сохранение ее территорий, игнорируя при этом духовный знак новой государственной власти. Такие деятели оказались прямыми или косвенными пособниками большевиков, например, некоторые бывшие царские генералы - создатели Красной Армии, сменовеховцы, евразийцы, младороссы и др. В конце концов, та самая большевицкая мясорубка, которую они помогали раскрутить, захватила и уничтожила их самих.

Таким образом, зло победило в России при сопротивлении меньшинства, при равнодушии и соучастии большинства. Отсюда становится ясно, что борьбу за Россию могут успешно вести люди, у которых идея стоит выше политического расчета, нравственный принцип - выше личной выгоды. Духовное качество важнее материального количества. Это особенно подчеркивал проф. И. Ильин - выдающийся мыслитель, главный идеолог Русского Общевоинского Союза.

Уроки прошлого и анализ современной обстановки позволяют высказать следующие положения.

1. В современных условиях господства мiровых сил зла и почти полного расцерковления бывших христианских народов вероятность восстановления подлинной православной русской государственности чрезвычайно мала, а одними человеческими силами и вовсе невозможна. При этом идеал Православной Церкви - монархия в симфонии с Церковью, удерживающая мiровое зло, - должен оставаться незыблемым и незабытым, чтобы взирая на него, Церковь отвращалась от недопустимого сотрудничества с антихристианскими режимами.

2. Возможность восстановления православной самодержавной России основывается только на особом непосредственном действии Божием. Условием этого является посвящение восстановленной России на служение Богу. Главная задача восстанавливаемого православного царства - хранение истинной веры и христианского благочестия, а также собирание воедино народа верных.

3. В переживаемую эпоху апостасии это восстановленное царство (в полном соответствии с пророчествами о нем) может занимать только ограниченную территорию и существовать лишь краткое время до Второго Пришествия Христова. Мечты "хилиастов от монархизма" вполне чужды учению Православной Церкви.

4. Из-за особых условий, в которых могло бы произойти восстановление православной монархии, главное внимание должно быть обращено на его духовное содержание. Современная эпоха - это время подделок и фальсификаций, когда в старые формы религиозной, общественной и политической жизни вкладывается новое антихристово содержание. Один из видов лжемонархии - это декоративная конституционная монархия во главе с "легитимным", но прочно связанным с "мiровой закулисой" царем. Другой вид - самозванство. Какой-нибудь новый Пугачев - "крутой авторитет", выбранный мафиозной "братвой", объявившей себя земским собором, так же не годится в цари, как и прусский принц, состоящий в родстве с крупнейшими американскими банкирами. В свое время свт. Ермоген предупреждал об опасности избирать в цари как неправославного иностранного принца, так и местного вора или "воренка".

5. Необходимо молиться о ниспослании Богоданного Царя. Если нет на то воли Божией, такой человек и не будет послан, и следует готовиться к близкому концу. Если будет послан, то его избрание будет как-то отмечено Промыслом. История ветхозаветной теократии полна свидетельств, как Господь посылал в трудные дни для вразумления своего народа пророков, которые помазывали и царей. В Византии ту же роль пророков играли богоносные святители и преподобные иноки.

6. Поэтому восстановление истинной православной монархии возможно только при содействии истинной Церкви. Официальная Московская Патриархия таковой не является и может обеспечить только установление лже-монархии. Главный "критерий несоответствия" МП для церковно-монархического служения заключается в ее сотрудничестве с нынешним правящим режимом - ставленником "закулисы", а также непосредственно с нею самою в лице различных международных межправительственных организаций, как об этом значится в соборных решениях 1996 г. Официальные сообщения о сотрудничестве МП с Международным банком реконструкции и развития свидетельствуют о сложившейся материальной зависимости Патриархии от финансистов "мiровой левой". Кроме того, как известно, в МП "благом Церкви" принято именовать материальное состояние ее высших эшелонов, и это благо считается высшей и последней целью всей церковной деятельности, в жертву которой должно приносить все прочее. Поэтому тщетно ждать, чтобы иерархия МП подвизалась за какую бы то ни было идею. Идейность и сергианство - антиподы.

7. Чадам истинной Церкви - Русской Зарубежной - предстоит "подвиг русскости перед лицом апостасии" (архим. Константин), сохранение иного духовного качества по отношению к окружающему мiру. Это иное качество включает в себя глубокую церковность, твердые нравственные принципы, национально-государственное самосознание. Все это добывается трудом самовоспитания и самообразования в лоне истинной Церкви и закрепляется в борьбе с окружающими соблазнами. У нас этого духовного качества еще нет, оно еще для нас искомое. Поэтому труд самовоспитания, воцерковления и православного самообразования является главным для членов настоящих монархических организаций. Те, кто по внутреннему человеку остаются комсомольскими активистами ("агитаторы, горланы, главари"), какие бы фразы они ни произносили, никакой пользы делу не принесут. Равно и дельцы от патриотизма, лица без твердых убеждений и нравственных принципов, шатающиеся от нацизма к сталинизму, принесут монархическому движению только вред.

Обретшие духовное качество православной русскости, ясно сознающие умом, где истина, а где подделка под нее, всем сердцем возлюбившие эту истину и отвратившиеся от лжи, волей решившиеся подвизаться за нее до положения живота, - только такие люди получат помощь Божию и небесную награду. А если будет угодно Богу, то и награду земную в виде восстановленного Православного Царства.

Иеромонах Дионисий,

1998 г.