Слово на Пассии о Страстях Христовых
Святитель Филарет (Вознесенский)

 

СЛОВО НА ПАССИИ О СТРАСТЯХ ХРИСТОВЫХ

  

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

    Те, кто был в прошлом году здесь на такой же Пассии, быть может, вспомнят, что тогда, прочитавши Евангелие о страданиях Спасителя по Евангелисту Матфею, беседовали мы здесь о Гефсиманской молитве Спасителя, о том, как Он для искупления грешников принял на Себя греховные вины всего человечества.

    Сейчас мы с вами слышали повествование о страданиях Спасителя Евангелиста Иоанна Богослова. И отметим сейчас характерные особенности именно этого повествования.

    Известно, что первые три Евангелия: Матфея, Марка и Луки значительно сходны одно с другим, а Евангелие от Иоанна значительно отличается от первых трех. О многом, что они говорят, Евангелист Иоанн умалчивает, и наоборот, то, о чем они не говорят, он приводит, и иногда - подробно.

    О молитве в саду Гефсиманском говорит Евангелист Матфей и Евангелист Марк, и Евангелист Лука*. А мы сегодня чтение Евангелия начали с того момента, когда окончилась эта Гефсиманская молитва, и когда Спаситель мiра, укрепленный в этой молитве на тот великий подвиг, на который Он выходил, выходит навстречу Своему предателю и той куче вооруженных людей вместе с врагами Христовыми, которые пришли Его, говоря нынешним языком, арестовать. Но Евангелист сам не говорит о Гефсиманской молитве, он только намек делает на нее, говоря в самом начале, что "Иисус, зная, что будет с Ним, вышел к ним".

    Иуда тут был, и стража была военная, и враги Спасителя - книжники и фарисеи, члены синедриона. И вот, Спаситель, обращаясь к ним, говорит:
- Кого вы ищите?
Те ответили:
- Иисуса Назорея.
Кратко ответил Господь:
- Аз есмь (Это Я).

    Но от этого ответа они попятились назад и попадали на землю. Редко, редко Господь Иисус Христос таким образом давал людям почувствовать Свою страшную безпредельную божественную силу. А здесь - он только сказал два слова: словно страшная молния Божества сверкнула в этом коротком ответе, и они посыпались на землю. Растерянные - встают. Господь снова задает тот же вопрос. Они повторяют свой ответ, и тогда Господь снова им говорит: "Я сказал вам уже, что это Я". Но уже, видимо - совсем другим, обычным тоном. А тут же, заботясь об Апостолах Своих, говорит: "Оставьте их, пускай идут".

    Знаем мы и то, как пытался Симон Петр Его защитить: ударил раба архиерейского, урезал ему ухо, но Господь Петру сказал, чтобы он вложил меч в свои ножны, а раненого раба исцелил.

    Святой Евангелист Иоанн говорит, что Спасителя из сада Гефсиманского повели сначала к первосвященнику Анне. И там первосвященник Его спросил о учении Его и о учениках Его. А Господь ему на это ответил очень характерно. Спрашивая Его, первосвященник нарушал установленный порядок судопроизводства. Полагалось тогда сначала спрашивать свидетелей, а потом уже - обвиняемого. Если б не было тут никого, кто слышал бы учение Спасителя, что он говорил, - тогда первосвященник был бы прав. Но он сразу обращается к Нему, а Господь мягко, тактично указывает на неправильность, говорит: "Я никогда ничего тайно не говорил". Всегда говорил там, где собираются иудеи.
- Что ты Меня спрашиваешь? Вот спроси слышавших - они слышали, что Я говорил.

    Мягко и тактично Господь обращает его на правильный путь судопроизводства, но один из слуг архиерейских, желая выслужится перед своим господином, якобы возмутившись дерзостью ответа, ударил Спасителя по щеке, по ланите, сказавши: "Так ли ты отвечаешь архиерею!"

    Прост был ответ Спасителя нашего. Господь на это кротко ответил:
- Если я сказал плохо, то - докажи, что плохо. А если хорошо, то за что ты Меня бьешь?

    Сохранилось, между прочим, предание, которое, кажется, у кого-то из святых Отцов есть, повторяется: что этот, ударивший Спасителя, был тот, которого Он когда-то исцелил от расслабления. Так он отблагодарил своего божественного Исцелителя.

    Потом Спасителя повели к Каиафе архиерею, уже - к правящему архиерею. Тут, как мы знаем, происходит, в эти часы и страшное отречение Петрово. Отречение Апостола Петра, который совсем недавно клялся и божился, что он пойдет на смерть за Учителя, а тут - испугался служанки, испугался настойчивых допросов, и - с клятвою троекратно отрекся!

    Апостол и Евангелист Иоанн после этого почти сразу же говорит уже о том, как послали Спасителя к Пилату, в Преторию Пилата, на допрос к самому правителю, прокуратору. Представитель Римской власти выходит и спрашивает:
- Какую вину вы приносите на человека Сего, в чем вы Его обвиняете? 

   Иудеи на это ответили с одной стороны грубо, с оттенком дерзости, а с другой стороны - сами расписываясь в собственном безсилии:
- Если бы Он не был злодей - мы бы не предали Его тебе.

   Евангелие говорит, что на это голословное заявление Пилат ответил: "Возьмите Его вы и по закону вашему судите Его". И вот тогда они заявили, что "нам не достоит убити ни кого же", мы не можем никого убивать, предавать смерти. Этим самым - указывая, что их приговор уже сложился, только они не имеют возможности привести его сами в исполнение, поэтому просят об этом прокуратора.

    Пилат тогда уходит в свою Преторию, к нему приводят Спасителя и он Его спрашивает:
- Ты ли еси Царь Иудейский?

   Господь на вопрос - отвечает вопросом:
- О себе ли ты сие глаголеши, или иные тебе рекоша о Мне? То есть, "от себя ты Мне задаешь этот вопрос, или на основании того, что тебе сказали другие?" То есть, другими словами: формальный ли характер носит твой вопрос (только потому, что тебе так сказано о Мне) или ты сам интересуешься этим?

    Пилат на это ответил высокомерно, как римлянин, как высокий чиновник римлян, сознающий свою власть:
- Еда аз жидовин (разве я иудей)? Народ Твой и его руководители предали Тебя мне. Что Ты сделал? И вот тогда Господь, на вопрос, Царь ли Он Иудейский, говорит:
- Царство Мое несть от мiра сего.

    Да запомнит это всякий! Всякий, кто хочет Церковь свести на платформу какой-либо человеческой, пусть - самой возвышенной, самой благонамеренной, но - человеческой организации!
- Царство Мое несть от мiра сего, - категорически говорит Спаситель, - аще от мiра сего было бы Царство Мое, слуги Мои подвизались бы за Меня, да не предан бых был иудеям. То есть, "если бы Царство мое было от мiра сего, как всякое другое, то у меня были бы свои защитники, которые не допустили бы того, что происходит сейчас." Но именно: "Царство Мое несть отсюду,"- говорит Господь.

    Знаем мы, как Господь, беседуя с Пилатом, добавил, обращаясь уже к его внутреннему чувству, его сердцу, его совести:
- Я на то родился и на то пришел в мiр, чтобы свидетельствовать об истине. Это он сказал сразу после того, как дал ответ на вопрос Пилата: "Царь ли ты Иудейский?"
- Ты глаголеши, яко царь есмь аз. То есть, "ты говоришь, что Я - царь". Тогда, по тогдашнему словообороту это означало утвердительный ответ. "Да, Я - царь, но только, - говорит Господь, - Я родился и в мiр на то пришел, чтобы свидетельствовать об истине; и всякий, кто от истины, послушает гласа Моего.

    Мимо Пилата прошло, прошел этот призыв к его нравственному чувству, к его сердцу, к совести его. Пред Спасителем был представитель Римского скептицизма, который изверился решительно во всем, и ни во что уже не веровал, а, в особенности, в какую-то "истину". Пилат, вероятно, услышавши это, думает: "Об истине он заговорил! Да есть ли истина вообще? У каждого о ней - свои представления. А если она где-то есть, то - далеко не до нее". И поэтому, собственно, отстраняя вопрос, только говорит: "Что есть истина?" И с этим отошел от своего Подсудимого.

    Трагический момент, возлюбленные! Ответ - стоял перед Пилатом! Живой, воплощенный ответ! Тот, Кто говорил о Себе: "Аз есмь Путь и Истина и Жизнь". Но не сумел Пилат увидеть в Истине Ея истинности, и с своим скептическим вопросом, отвернувшись от Живой Истины, пошел... И, однако же, сказал:
- Аз ни единыя вины обретаю в человеке Сем. (Я никакой вины в Нем не нахожу).

    Но услышал он от народа, чтобы отпущен был, как отпускали тогда на Пасху, разбойник Варавва. Пилат (у Иоанна Богослова этого нет, но это говорят другие Евангелисты**) задал вопрос народу:
- Кого мне отпустить: Варавву или Иисуса, называемого Христом? Несомненно, Пилат был убежден в том, что народ скажет: "Иисуса", потому что Варавва был убийца и разбойник и мятежник. Но когда они закричали: "Не сего, но Варавву", тогда Пилат - растерялся.

    Евангелист Иоанн говорит, что, услышавши это, он взял Иисуса и стал Его бичевать. Бичевание - ужасное наказание, под которым многие умирали, не выдерживая его. Он только что сказал, что никакой вины он в Нем не находит, за что же он приказал Его бичевать? - Однако, приказал. Покрытый кровью с ног до головы, в багрянице, в терновом венце стоял после бичевания перед ним Спаситель, и, несомненно, и жесткое и грубое сердце язычника содрогнулось, увидевши, что сделали его старательные воины с своей жертвой. И, опять-таки, с надеждой на то, что поймет народ, что происходит, и - пожалеет невинно осужденного и так изувеченного и измученного человека, выводит Пилат Его и говорит: "Се, Человек!" Посмотрите на Него: ведь Он - человек, как и вы - люди...

    Однако врагов Христовых и это не успокоило. Ненасытимые злобой, и - они тогда закричали: "Возьми, возьми, распни Его!" Пилат тогда говорит:
- Поимите Его вы и распните, аз бо не обретаю в нем вины. Вам, так сказать, мало того, что было сделано - берите, сами распинайте: я в Нем вины никакой не обретаю! Он как бы говорит: я и то сделал вам уступку, приказав бичевать человека, которого я считаю невиновным, а если вы хотите еще распятия - возьмите сами Его распните!

    Они не могут это сделать, но они ему говорят:
- У нас есть закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что Он назвал Себя Сыном Божиим.

    Но это произвело действие, которого они, вероятно, не предвидели. Евангелие говорит, что Пилат, слыша это слово, "паче убояся", еще больше испугался. Потому что у римлян были тогда предания о том, что боги могут явиться на землю во образе человека. Испугался Пилат, снова Спасителя провел к себе и спрашивает Его:
- Откуду еси ты?

    При этом, Евангелист Матфей указывает, что когда происходил этот суд, то жена Пилата прислала к нему сказать: " Не делай ничего худого Этому Праведнику, ибо я во сне очень пострадала сегодня из-за Него".*** И это прибавило, конечно, Пилату тревоги, но когда он спросил, откуду еси Ты? то ему, отвернувшемуся от вопроса об истине, Господь не стал отвечать. "Иисус же ответа не даде ему".

    Заговорила гордыня высокого правителя! Он говорит: "Мне ли не отвечаешь? Не веси ли, яко власть имам распяти Тя и власть имам пустити Тя", Ты - в моих руках! Ты - в моей власти и Ты мне не отвечаешь?

    Трогателен ответ Господа Спасителя. Господь говорит: "Ты никакой бы власти надо Мной не имел, если бы не было тебе дано свыше, а поэтому предавший Меня тебе больший грех имеет".

    Обратите внимание, как Господь не отяготить, не подчеркнуть, не усилить вину Пилата хочет: Он видит уже, что Пилат отдаст Его на ту казнь, как это и требуют враги. И, однако же, и здесь Господь как бы старается умалить, ослабить его вину, старается, если не оправдать, так извинить его как-то. И говорит, что не твой главный грех, самый большой, а тот, кто предал Меня тебе, - тот главный грех имеет. И это, видимо, растрогало Пилата; и сказано прямо, что именно с этого момента Пилат в особенности старается Его отпустить.

    Но - не нашел в себе мужества, когда услышал обвинение от иудеев в том, что "если ты его отпустишь, то будешь тогда недруг кесаря". Конечно, это не могло не подействовать на Пилата, потому что кесарем-то был тогда Тиверий, жестокий и подозрительный. Представил себе только Пилат, что будет, если Тиверию донесут о том, что он освободил Того, Который Себя называл Царем... И тогда Пилат убоялся окончательно, попытался еще сопротивляться, вывел Спасителя снова к народу и сказал: "Вот, Царь ваш". И - те первосвященники и книжники, которые так ненавидели власть Римскую, которые спокойно о ней слышать не могли, у которых была одна только мечта: освободиться от этой ненавистной подчиненности, они, как верные граждане Римские, как верноподданные, закричали: "Не имамы Царя, токмо кесаря". Не имеем, не знаем никакого другого царя, кроме кесаря. "Тогда предаде Его им, да распнется". Как пишет Евангелист, дальше тогда "взяли Иисуса и повели".

    Неся Крест Свой, пошел Он на Голгофу. Как говорит Предание, изнемогая от всего пережитого, от страшного бичевания, окровавленный, терял Он уже силы, падал под Крестом, пока наконец воины не доставили богатыря Симона Киренейского - взять Его Крест и нести на себе.

    Распят Спаситель между двух разбойников... Книжники и фарисеи увидели надпись, которую Пилат положил, поместил на Кресте: "Иисус Назареянин, Царь Иудейский". И стали у него требовать, чтобы он изменил ее: это стыд и позор для иудеев, если их царь пригвожден ко кресту, орудию позорной казни! Нет! говорят они: напиши, что Он самозванец, не пиши, что Он - Царь Иудейский, а что Он сказал: "Я - Царь Иудейский"! Сам Себя назвал, самозванец. Но они вывели Пилата, видимо, уже из себя и - своим упорством, и - своей ненасытной злобою, и он им уже [сказал], как отрезал:
- Еже писах, писах. (Что я написал, то написал).

    Знаем мы, как у Креста Христова стояла Преблагословенная Его Матерь, Его ученик возлюбленный, один, который не испугался, не убежал, а шел за Ним до Креста. Жены-мvроносицы, верные, преданные и не изменившие... Знаем мы, наконец, чем окончилась страшная крестная мука Христова. Когда Господь Иисус Христос, перетерпевший невероятные физические страдания, ибо крестная мука была вообще - страшное, огненное страдание. А для Него она была неизмеримо острее и мучительнее, потому что он был безгрешен! Ему не свойственно было страдать так, как не свойственно человеку, который в огне, покрыться в это время ледяной оболочкой. Для Него страдания были противоестественны, поэтому - несравненно мучительнее, чем для всех нас. Он их перетерпел безропотно! И - перетерпел, по существу, неизмеримо более страшное: это - внутренний Крест, страдания за грехи людей, которыя Он взял на Себя, и за которые оставил Его Отец.

    Но когда совершалось это страшное, таинственное оставление Его Отцом, вот тут и Он на Кресте воскликнул: "Боже Мой, Боже Мой! Вскую Мя оставил еси..." Смотрите, Он всегда Его называл Отцом, а тут Он восклицает: "Боже Мой, Боже Мой!" Богом называет, как последний грешник. Как говорил святитель Иннокентий Херсонский: "В эти минуты Божество Сына Божия как бы сокрылось в душе человека Иисуса так, что Он остался как бы Один, перенося эту страшную муку. Сам только Он, да Его Отец, да Дух Святый знают, что Он тогда там выстрадал. Если бы перед нами открылась миллионная часть муки, которую Он тогда понес, то наше сердце разорвалось бы, не выдержавши этого, конечно".

    Но вот, кончается мука крестная. Во исполнение пророчества, Господь восклицает: "Жажду!", ибо Его, как всякого распятого, томила невыносимая физическая жажда. Как говорил один проповедник, этот возглас еще больше означал: "Жажду твоего спасения, грешник! Чтобы совершилось оно наконец..." И вот, Промысел Божий полагает конец, и Спаситель Мiра, испытавши последнюю горечь, вкусивши оцет, с желчью смешанный, наконец воскликнул: "Совершилось!"

    Что совершилось? - Совершилось то, о чем еще говорилось в Раю, о чем предсказывали пророки, что прообразовали многочисленные события ветхозаветные, а, в особенности, - все жертвоприношения Ветхого Завета. Сколько агнцев прообразовательно было заклано в истории еврейского народа, пока, наконец, не был заклан Агнец Божий, вземлющий грехи всего Мiра! Свершилось [исполнение] того, чего ожидал весь Мiр, чего ожидал не только народ иудейский, но, сам того не отмечая, ощущал весь человеческий род. Наконец совершилось! Совершилось то, для чего пришел Сын Божий на землю, совершилось спасение рода человеческого.

Аминь.

 

Ин. 18, 1-19, 30
* Мф. 26, 36-46; Мк.14, 32-42; Лк. 32, 39-46.
**Лк. 23, 18-19; Мк. 15, 7-11; Мф. 27, 15-21.
***Мф. 27, 19.

 

Проповеди и поучения Высокопреосвященнейшаго митрополита Филарета
Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви. том II.

Издание Комитета Русской Православной Молодежи
при Русской Православной Зарубежной Церкви, 1989 г.

http://www.geocities.com/ppav2002/propov4_7.htm

 

 

 

 

 

 

 


© Catacomb.org.ua