Доклад Освященному Собору РИПЦ о подвиге святительского служения Митрополита Филарета (Вознесенского)
Монахиня Евфросиния (Молчанова), Леснинский монастырь Пресвятой Богородицы, Провемон, Франция

 Святитель Филарет (Вознесенский)

Икона Святителя Филарета (Вознесенского), Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви,

написанная в ИПЦ Сербии к прославлению на Освященном Соборе РИПЦ

 

 

 

 

Прежде чем приступить к докладу, разрешите мне выразить благодарность Освященному Собору, за то, что мне, недостойной, было поручено подготовить доклад о Вл. Филарете.

С Вл. Мит. Филаретом я познакомилась осенью 1964г., в день его прибытия в Нью Йорк, когда он, став Первоиерархом, окончательно переехал туда из Австралии. Я тогда училась в церковной школе при Архиерейском Синоде, и меня выбрали в группу учеников, которая встречала нашего нового Владыку. Пару лет спустя я стала посещать его еженедельные беседы для молодежи, а потом Вл. Филарет стал моим первым духовником. Вл. Филарет открыл мне красоту монашества, и его рассказы о любимой им обители, где он проводил летние месяца, направили меня в Леснинский монастырь. Я никогда не сомневалась в праведности и святости Владыки. Совсем еще маленькой девочкой я любила бывать на его службах, и помню, как мама мне указывала на его руку, постоянно перебирающую чётки, и говорила : «Сммотри! Владыка всё время молится...» Даже его голос, повреждённый в пожаре в Китае, казался особенным и святым, и это ощущение его «особенности», того, что он не принадлежит нашему миру, а миру ангелов исвятых угодников, это ощущение осталось навсегда. Владыкины же слова против экуменизма и о Катакомбной Церкви звучали у меня в ушах с 6-и летняго возраста, я воспитывалась на них. Поэтому я никогда специально не занималась духовным наследием Владыки, не задумывалась об этом. Мне казалось, что я и так всё знаю. Но вот, в связи с этим докладом, пришлось перечитать всё, что я смогла найти из посланий и проповедей Владыки, многое перебрать в памяти, передумать. И я увидела Вл. Филарета теперь уже, можно сказать, взрослыми глазами, и по новому оценила его исповеднический подвиг, его свидетельство об Истинном Православии в наши духовно обедневшие, ко всему равнодушные времена.

Если я никогда не сомневалась в святости Владыки, то теперь я убедилась в необходимости его прославления. За это я глубоко благодарна Собору.

Итак, о Вл. Филарете: 

 

Святитель Филарет

 

«Молим вы, братие, знайте труждающихся у вас,

и настоятелей ваших о Господе, и наказующих

вы: и имейте их по преизлиха в любви

за дело их.» ( I Солун. 5:12-13)

«Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему Яже вещей Истина: сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая...» В этих словах общего тропаря Святая Церковь объясняет нам, каким она видит святого епископа, то есть святителя Церкви. Иначе можно сказать, что сама Истина, которую исповедовал епископ, даёт нам его как «правило веры», как пример праведной жизни. Если святитель учил воздержанию и другим добродетелям, значит, он их имел, и потому стяжал высоту смирения, а нищета его во Христе сделала его воистину богатым. В наибольшей полноте идеал святителя именно русской Церкви был раскрыт в XV веке агиографом Паисием Логофетом, который даёт нам словесный образ-икону святителя: «освящен от чрева матери», «от Бога почтен архиерейством», «наставник человеков», направляющий их «ко спасенному пути». Агиограф Пахомий особенно настаивает на общественном исповедничестве епископа. По его словам, святители приняли «велики беды от нечестивых» и почитаются «с мученики и выше мученик». Особо строгое отношение у святителя к богатым и сильным мира сего: он «обидимым помощник,... заступник», а главное, «сильных не устыдися». Святители составляют особый чин святых, явившийся третьим по времени в истории Церкви после мучеников и преподобных. Важно подчеркнуть, что епископы увенчиваются Церковью не только за аскетические подвиги. Подвиг святителя соединяет в себе иноческие труды с особым церковным служением.  Первые прославления святителей относятся к IV веку, когда почти все святители были исповедниками, гонимыми за защиту православия против ересей. В учительстве, в защите чистоты веры и в служении ко спасению всех -особый характер святительского подвига. Что же в жизни Вл. Митрополита Филарета являет его святителем нашего времени? За что прославил его Господь на небе наряду с великими святителями древности и со всем сонмом святителей Церкви Русской, и почему мы теперь готовы прославить его церковно и на земле?

Будущий Владыка Митрополит, в миру Георгий, родился 22 марта 1903 года в Курске, в семье протоиерея Николая Вознесенского, выпускника Московской Духовной Академии. Впоследствии о. Николай был одним из лучших священников на Дальнем Востоке, а ещё позже - епископом Димитрием Хайларским.  Владыка Филарет, как и многие святители, был «освящен от чрева матери». В своём Слове при наречении во епископа он рассказывал об этом так: «В моей жизни, в её детские и юные годы вряд ли есть что-либо особо заслуживающее внимания, кроме, быть может,... когда я малым ребенком... любил «играть в службу»: делал себе подобие церковного облачения и «служил». А когда родители стали мне это запрещать, то Владыка Евгений... наблюдавший мою «службу»... твердо их остановил: «Оставьте, пусть мальчик «служит» по-своему. Хорошо, что он любит Божию службу». Несмотря на раннюю любовь к службе, Владыка всё же сознавал, что в детстве и юности его приверженность к Церкви была скорее формальной: «Живя в семье священника, видя и наблюдая жизнь и труды отца, строгого и благоговейного пастыря и служителя Церкви, я, естественно, привык к Божьему храму и службе. Но это было по существу нечто только внешнее... ничего или почти ничего глубокого, внутренне осознанного и сознательно принятого, увы, еще не было в этом». 

В 1909 году семья Вознесенских переехала в Благовещенск-на-Амуре, а в 1920 году, как только власть на Дальнем Востоке перешла к большевикам, - в Харбин. Здесь Владыка завершил техническое образование, получив профессию инженера-электромеханика, а потом получил духовное, окончив первым учеником пастырско-богословские курсы, организованные его отцом и впоследствии преобразованные в Богословский факультет при русском Институте св. кн. Владимира. Построенный специально для русских железнодорожных служащих, Харбин оставался  на китайской территории типичным русским провинциальным городом конца XIX века в течение еще четверти века после революции. В городе было 26 православных храмов, и отец Владыки, прот. Николай, настоятельствовал в одном из самых больших и благолепных - Иверском храме. Русское население жило в Харбине обособленно, мало общаясь с китайцами, и даже передача железной дороги в 1924 году советскому правительству сравнительно мало повлияла на традиционно-православный уклад жизни. Владыка Филарет вспоминал о годах, прожитых там, как о самых счастливых и светлых в его жизни. Рассказы его напоминали повести Шмелёва или Никифорова-Волгина: тихий, спокойный патриархальный быт, добрые, тёплые отношения с родными и близкими, а главное, - вся жизнь проникнута и освящена Церковью, всё способствует к стяжанию благодати и спасению души.

В Харбине, в студенческие годы, произошел перелом в духовной жизни Владыки. «Словно громовым ударом... словно ослепительный свет - свет истинного, настоящего, христианского понятия о жизни и смерти, о смысле жизни и о значении смерти, засиял... - и началась новая внутренняя жизнь... Все светское, все «мирское» потеряло свой интерес...». Вскоре после этого, в 1930 году, Георгий Николаевич был рукоположен в сан диакона целибатом, и, несколько месяцев спустя, во иерея. Почти одновременно о. Георгий принял монашеский постриг, с наречением имени в память св. прав. Филарета Милостивого, и стал жить и подвизаться при харбинском Доме Милосердия, устроенном известным камчатским миссионером, епископом Нестором. При Доме Милосердия, объединявшем в себе приют для сирот и богадельню для престарелых, образовалась маленькая монашеская общинка, в которой и состоялось формирование Владыки Филарета в монаха-подвижника и священника-пастыря. Эти годы он тоже часто вспоминал как самые счастливые, много рассказывал о работе с детьми из приюта и приходской молодежью, о любимых богослужениях в храме Дома Милосердия, о своих друзьях среди братии, особенно о будущем архиепископе Нафанаиле (Львове), с которым они «прожили восемь лет в одной келье и ни разу не поссорились», об о. Иннокентии (Быстрове) и о рано скончавшемся иеромонахе Мефодии. Уже тогда Владыка Филарет прославился как «пастырь добрый» - ревностный служитель алтаря, талантливый проповедник и педагог, участливый, сострадающий духовник. Многие сотни, если не тысячи, его пасомых, духовных чад, учеников и просто знакомых того времени на всю жизнь сохранили память о нём, как человеке, который изменил их жизнь, - обратил их к Богу, привёл в Церковь и наставил на путь к спасению. Как любимый им Кронштадтский Пастырь, Владыка Филарет «всем сердцем и умом житие во Христе возлюбил», и как почитаемый им свят. Иоанн Шанхайский, воистину имел «попечение о пастве своей в странствии ея, сердцем ко всем распространяясь».

Это спокойное и безмятежное, хотя бы только в духовном смысле,  время пришло к концу в 1945 году, когда власть в Маньчжурии перешла к коммунистам - сначала советским, а потом китайским. Русским эмигрантам стали предлагать советские паспорта и звать «домой», на родину. Говорили, что война кончилась, «товарищ Сталин всех простил», и теперь в Советском Союзе якобы «всё стало хорошо». Дальневосточные епархии, с двадцатых годов входившие в состав Зарубежной Церкви, но не успевшие к этому времени наладить связь с восстановленным центром церковной администрации в послевоенной Германии, поверили фальшивым сведениям об изменениях церковной ситуации в Советском Союзе, приняли церковную власть Московской патриархии, созданной Сталиным, что неизбежно привело к многим «вынужденным» предательствам: русские священники на Дальнем Востоке стали поддерживать лживую политику, полностью отрицающую гонения или притеснения верующих в Советском Союзе, и даже стали повторять лживые, раболепные и кощунственные высказывания о гениальности Ленина и мудрости Сталина. Один только о. Филарет, тогда уже архимандрит и настоятель Иверского храма, отказался поминать безбожную власть и молиться о ней, не благословлял свою паству брать советские паспорта, отказывался служить напутственные молебны возвращенцам и открыто обличал Московскую патриархию во лжи и предательстве. Конечно, такая его деятельность не могла продолжаться безнаказанно. От церковных властей последовал запрет о. Филарету проповедовать с амвона, а от советских - поджог его дома. Владыка чудом спасся тогда из огня, но последствия пожара - паралич правой стороны лица и слегка поврежденные голосовые связки - давали себя знать до конца жизни. Для о. Филарета, по его словам, «всё более и более явной становилась внутренняя неправда той линии, по которой шла иерархия патриархии, и та фальшь, которая вносилась этим в церковную службу и церковную жизнь», и несмотря на «настойчивое отгораживание от...фальши и лжи, от... лже-церковности», он мучился канонической зависимостью от Московской патриархии, ощущая её как «бремя тяжкое, как беда неизбывная», и оставался он в этой юрисдикции и не прекращал служения единственно ради паствы.

Стремясь вернуться в лоно Зарубежной Церкви, архимандрит Филарет всеми возможными путями поддерживал связь с Митрополитом Анастасием и пытался покинуть коммунистический Китай. Хлопоты о выезде тянулись почти десять лет - с 1953 по 1962 год - когда Владыке, наконец, удалось эмигрировать в Австралию. По принесении покаяния, о. Филарет был принят в Зарубежную Церковь и почти сразу же хиротонисан во епископа Брисбенского, викария Австралийской епархии. К этому времени уже было известно желание Владыки Митрополита Анастасия удалиться на покой. Началась подготовка к Собору и выбору нового Первоиерарха.

Владыка Филарет не раз рассказывал, как на прощальной встрече, незадолго до его отъезда в Нью-Йорк, кто-то из его духовных чад сказал: «Владыка, а может Вас выберут Первоиерархом?!» Все присутствующие громко, весело рассмеялись: настолько это казалось неправдоподобным, даже абсурдным. Но «не суть бо совети Мои, якоже совети ваши: ниже якоже путие ваши, путие Мои, - глаголет Господь. - Но якоже отстоит небо от земли, тако отстоит путь Мой от путей ваших, и размышления ваша от мысли Моея», - было сказано ещё в Ветхом Завете. Всё случилось именно так, как сказано: в праздник Преполовения Пасхи 1964 года Владыка Филарет был единогласно избран третьим Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. Кандидатуру Владыки предложил Святитель Иоанн Шанхайский, старейший из архипастырей после Митрополита Анастасия. В то время архипастыри, как и вся русская эмирантская церковная общественность, переживали смуту, возникшую в связи с постройкой нового собора в Сан-Франциско и послужившую поводом для перевода святителя Иоанна из Европы на Западно-Американскую кафедру. Приехав в Штаты, святитель поддержал именно тех людей, которых многие в зарубежном Синоде считали бунтовщиками, и получилось так, что ко времени Собора напряжение не только не разрешилось, но и усугубилось. На выборах Первоиерарха голоса разделились поровну: одна половина за святителя Иоанна, а другая - за архиепископа Никона, кандидата Митрополита Анастасия и «синодальной» партии. Вот тогда-то, во избежание дальнейшего обострения скандала или даже раскола, святитель Иоанн и предложил кандидатуру епископа Филарета, самого молодого по хиротонии, человека нового в Зарубежье, не успевшего еще примкнуть к какой-либо «партии» или «стороне». Владыка Филарет сравнивал своё избрание со смертным приговором: «моё положение в данный момент мне самому напоминает положение того, кого ведут на смертную казнь», сказал он в своём Слове Архиерейскому Собору.

Владыка Митрополит Филарет правил Зарубежной Церковью двадцать один год, до самой кончины в 1985 году, в день св. Архистратига Божия Михаила. В эти годы, при Митрополите Филарете, Зарубежная Церковь воистину расцвела, переживая самое славное время своей истории. После разрухи, невзгод и нищеты военных лет в Европе и Штатах настал период стабильности 1960-1980-х годов. Стала укрепляться и Зарубежная Церковь - это двадцатилетие было временем собирания приходов и общин, временем строительства храмов: от грандиозного собора в Сан-Франциско до крохотных часовен на дачных участках русских эмигрантов. Появилась возможность миссионерской деятельности, и Православие проповедовалось Зарубежными пастырями не только в странах русского рассеяния, но и в Индии, и в Африке. Окрепли уже существующие монастыри Зарубежной Церкви, открывались новые монашеские общины. Свято-Троицкая семинария в Джорданвилле обрела статус высшего учебного заведения и стала выпускать новые поколения священнослужителей. Типография Свято-Троицкого монастыря стала самым крупным в мире издательством церковно-славянских книг, а многотысячные тиражи святоотеческой и другой литературы духовного содержания воспитали несколько поколений православных эмигрантов и способствовали быстрому возрождению церковно-печатного дела в сегодняшней России. Иконописные мастерские архимандрита Киприана (Пыжова) и его учеников привели к подлинному возрождению древнерусской иконописи. По всем епархиям открывались церковные школы, приюты, богадельни и старческие дома. Зарубежная Церковь сумела сохранить большую часть обителей, учреждений и недвижимости дореволюционной Русской Духовной Миссии на Святой Земле и громадный Ильинский скит на Святой Афонской горе. Святцы нашей Церкви наполнились именами новопрославленных святых: св. прав. Иоанна Кронштадского, св. бл. Ксении Петербургской, преп. Германа Аляскинского,  и наконец - св. Царственных Мучеников и святых Новомучеников и Исповедников Российских. Под омофором Зарубежной Церкви и ея мудрого Первостоятеля стали искать убежище и представители других православных народов: греки, румыны, болгары, стремящиеся к безкомпромиссному исповеданию Православия, к Истине.

Весь этот расцвет русского Православия в Зарубежье отнюдь не означал, что забыты и покинуты православные русские люди на Родине. Горячая любовь к России и гонимой Русской Церкви проявлялась в том, что за каждым богослужением возносились молитвы об освобождении страны от безбожной власти. Зарубежная Церковь мужественно, во всеуслышание обличала ложь Московской патриархии и выступала в защиту гонимых на Родине. Как бы в завершение своего подвига, Зарубежная Церковь явила в 1993 году своего первого святителя и чудотворца, Иоанна Шанхайского, а в 1984 году свою святыню - Монреальскую Иверскую Мироточивую Икону. «Да, мы были богаты», - сказал Владыка Филарет в своём завещании. Сегодня, когда всё это «расхищено, предано, продано», мы, те, кого Господь удостоил состоять в той Зарубежной Церкви и знать её святителей, плачем о ней, как некогда наши отцы плакали об утерянной Святой Руси.

Да, Владыка Митрополит Филарет действительно был правилом веры, образом кротости, воздержания учителем. В этом никто не сомневается, даже его враги из так называемой «Зарубежной Церкви» и Московской Патриархии. Воспоминания о нём всех умиляют, утешают и назидают. Но что именно в духовном облике Вл. Филарета, в его учении и исповедании и церковном служении, открывает в нём подлинного Святителя Церкви, достойного церковного прославления?

Чтобы понять ключевое значение роли, которую Владыка Филарет сыграл в развитии Зарубежной Церкви, надо хорошо себе представить время и обстановку, в которой он стал Первоиерархом. Напомним в нескольких словах, что было сделано двумя предыдущими Первоиерархами. Блаженнейший Митрополит Антоний (Храповицкий), Первоиерарх-основатель Зарубежной Церкви, предоставил ей твёрдую каноническую основу. Мудро истолковав и применив пророческий указ Патриарха Тихона №362 и сославшись на пример самостоятельного управления Кипрской Церкви на территории Элладской Церкви во времена пленения Кипра, он обезпечил нашу Церковь свободой и независимостью от мирских властей и от вмешательства или влияния иных поместных Церквей. Именно благодаря его непоколебимому авторитету во всём православном мире, Зарубежная Церковь с самого своего основания везде признавалась как свободная часть гонимой Русской Церкви, как прямая наследница дореволюционной Православной Церкви Российской империи. На долю второго Первоиерарха, Блаженнейшего Митрополита Анастасия (Грибановского), выпало устроение царского пути для Зарубежной Церкви: отказ от подчинения и признания церкви, скомпрометированной Декларацией и порабощенной советской властью, - с одной стороны, и отказ от признания над собой канонической власти различных поместных церквей - с другой. Но все эти годы - со дня основания Зарубежной Церкви до 1960-х  - русская эмиграция, а вместе с ней и Церковь, надеялись, что коммунистическая власть продлится недолго, равно как и порабощение части Церкви этой властью, что положение Зарубежной Церкви - временное и даже кратковременное. Вторая мировая война ещё более укрепила эти надежды, создав обстоятельства, в которых безбожный режим мог рухнуть. Однако же надежды не оправдались, более того, коммунистический режим не только удержался, но и распространился на Восточную Европу. Сталинскому обману «восстановления» патриаршества и «свободы Церкви» в СССР поверили многие, и даже Зарубежная Церковь поколебалась за счёт тех, кто присоединился к Московской патриархии. Владыка Анастасий не был среди тех, кто соблазнился. Этот слабый и немощный на вид старец провёл Зарубежную Церковь через тяжёлые военные годы, а в 1945 году один, без какой бы то ни было поддержки сильных мира сего, силою своего великого духовного авторитета воссоздал Зарубежную Церковь, категорически отказавшись признать сталинскую церковную структуру и объявив избрание нового русского патриарха незаконным. В следующем году Митрополит Анастасий созвал первый послевоенный Архиерейский Собор Зарубежной Церкви, где эти решения были утверждены уже соборно. В 1950 году Владыка Анастасий и Синод переехали в Америку, и в 1956 были пересмотрены все законоположения, которыми руководствовалась Зарубежная Церковь. Именно тогда было утверждено Положение о Русской Зарубежной Церкви, действовавшее вплоть до принятия унии с Московской Патриархией в 2007 году. Последующие годы, до избрания Владыки Филарета Первоиерархом, Синод был занят устройством церковной жизни в новых условиях и разбором нестроений, возникших в связи с постройкой собора в Сан-Франциско.

Только с избранием нового Первоиерарха в 1964 году Зарубежная Церковь смогла полностью осознать своё новоё положение, богословски и канонически его обосновать и начать обустройство церковной жизни - и в материальном, и в духовном смысле. Этот период в истории Зарубежной Церкви можно сравнить с IV веком, с эпохой трёх святителей, наступившей по окончании гонений на христиан. Церковь тогда впервые обрела свободу и признание, и перед святителями стали совершенно новые задачи: упорядочение церковной жизни и осмысление духовной жизни вне гонений, а также и борьба с возникшими ересями. Так и было в 60-х годах. Обладая мудростью, рассудительностью и трезвением древних святителей, Владыка Филарет сумел распознать дух нового времени и разобрался в новых искушениях, с которыми столкнулась Церковь сегодня. К этому времени все уже успели разувериться в надеждах на изменения к лучшему в Советском Союзе, и волна возвращенцев почти прекратилась. Разуверились русские эмигранты и в поддержке западных союзников, которые показали своё истинное лицо, выдав десятки, если не сотни, тысяч русских людей Сталину после войны. Вспомним, что незадолго до избрания Владыки Филарета Кубинский кризис 1961 года едва не перешёл в открытые военные действия между Америкой и Советским Союзом и привёл к многолетней холодной войне. Новый советский «генсек» Хрущёв, придя к власти, объявил, что он окончательно истребит Православие в России, а Западу обещал, что следующие его поколения будут жить при коммунизме. Иерархи Зарубежной Церкви поняли, что их временное положение продлится ещё не год и не два. Первой их задачей стало изучение и осмысление положения Церкви в России. Необходимо было выработать правильный церковный подход к гонимым и дать духовную оценку как деятельности Московской патриархии, так и тому, что было известно о Катакомбной Церкви.

Владыка Филарет изложил свою позицию по этим вопросам еще будучи в Китае. Вспомним, что он единственный во всём Харбине призывал свою паству не верить коммунистической проповеди и не возвращаться в СССР, за что, в угоду безбожной власти, ему запретили проповедовать с амвона. И он проявил явное исповедничество тем, что защищая в своих антисоветских проповедях истину, он рисковал жизнью, чудом спасшись из огня при поджоге дома.

Московскую патриархию, в которой Харбинский архимандрит Филарет вынужденно провёл какое-то время, безуспешно пытаясь вырваться из Китая, он не признавал и осуждал всегда. В своём Слове при наречении Владыка свидетельствовал о том, что путь Московской патриархии он всегда считал и теперь считает «фальшивым и лживым», а своё вынужденное пребывание в «лже-церковности»  охарактеризовал как «бремя тяжкое, беда неизбывная», в чём и счёл нужным покаяться перед Митрополитом Анастасием сразу же по выезде из Китая. В своём Ответном слове свят. Иоанну Шанхайскому и Собору епископов, избравших его Первоиерархом, он опять упомянул о том, что совсем недавно «вырвался из злополучной юрисдикции, вынужденное пребывание в которой … чувствовал как несчастие, как беду, от которой никуда не уйдёшь».  Первое Послание Архиерейского Собора, вышедшее вскоре после настолования Митрополита Филарета, о гонениях на верующих, еще раз подтвердило соборное мнение всей Зарубежной Церкви о Московской патриархии. Обличая иерархов этой организации, которые, по словам Послания, «давно потеряли свободу действовать по совести, капитулировали перед советской властью и стали ея рабами», зарубежные иерархи исповедовали себя «свободными пастырями Русской Церкви» и призывали к молитве и к борьбе с коммунизмом: «борьба с ним не политиканство, а борьба со злом и отцом его диаволом. Диавол есть ложь и отец лжи, по слову Христову. Страшными сетями пытается он опутать современное человечество. Порвем же эти сети и перед лицом истинного и жуткого положения гонимых братьев наших будем горячо молиться Спасителю нашему,... и пусть не смолкнет вопль наш до тех пор, пока не прекратятся издевательства над христианской совестью...»

В Послании от себя лично Митрополит Филарет более подробно разобрал обстоятельства возникновения Московской патриархии и повторил слова ново-священномученика Иосифа (Петровых) Петроградского о том, что путь соглашения с безбожной властью есть путь «чудовищнаго произвола, человекоугодничества и предательства Церкви интересам безбожия и разрушение этой Церкви». Именно в этом Послании Владыка Филарет впервые открыто заговорил о Катакомбной, или Истинно-Православной, Церкви: «Большинство, отвергшее декларацию, начало нелегальное церковное существование... многие... епископы, тысячи священников, монахов, монахинь и мужественных мирян...стали...совершать богослужения тайно, скрываясь от властей...положив таким образом начало Катакомбной Церкви в Советском Союзе». Владыка Филарет восхвалил подвиг катакомбников и исповедал своё духовное единство с ними: «Честь и хвала Истинно-Православным Христианам - героям духа и исповедникам, не склонившимся перед страшной властью, которая может держаться только страхом и насилием и привыкла к подхалимству своих подданных. Советские правители приходят в ярость от того, что существуют люди, которые боятся Бога больше, нежели людей. Они безсильны перед миллионами Истинно-Православных Христиан...Русская Православная Церковь Заграницей...никогда не порывала духовной и молитвенной связи с Катакомбной Церковью на Родине. После последней войны многие члены этой Церкви оказались за границей и влились в Русскую Зарубежную Церковь, чем ещё больше укрепили связь между этими двумя Церквами, связь, которая поддерживается нелегально и поныне. Чем дальше идёт время, тем всё больше она крепнет и налаживается. Свободная зарубежная часть Российской Церкви призвана говорить в свободном мире от имени гонимой Катакомбной Церкви в Советском Союзе; она раскрывает всем то поистине трагическое положение верующих в СССР, которое так тщательно замалчивает безбожная власть с помощью Московской патриархии...»

В этом Послании Владыка говорил о том, что сведений о Катакомбной Церкви доходило мало; он даже вынужден был цитировать «Словарь атеиста», выпущенный в Москве в 1964 г. и неожиданно, впервые за долгие годы, заговорил о Катакомбной Церкви. Владыке Филарету, как и всему епископату Зарубежной Церкви, конечно, хорошо была известна история возникновения Катакомбной Церкви и движения Истинно-Православных Христиан, со времени неприятия Декларации.  Очень вероятно, что уже во время своего служения в Китае Владыка Филарет имел сношения с Катакомбной Церковью. Например, в своих воспоминаниях о жизни в Маньчжурии самый близкий друг и сотаинник Владыки, архиепископ Нафанаил рассказывает о миссионерских поездках вдоль русско-китайской границы и о перебежчиках через границу. В монашеском братстве при Доме Милосердия, в котором состояли Владыка Филарет и Владыка Нафанаил, были монахи из Приморского Шмаковского монастыря, бежавшие из Советского Союза. В очерке «Семь Святых Таинств», основанном на фактах советской жизни, Владыка Нафанаил описал уже собственно катакомбные общины, обслуживаемые нелегальными, тайными священниками, сперва на севере России, а потом на Дальнем Востоке. В этом же сочинении сказано о рукоположении священников тайным епископом в концлагере. Как упоминает Владыка Филарет в своём 1-ом Послании, новые сведения о жизни Катакомбной Церкви дошли до Зарубежных епископов во время и после войны, когда многие катакомбные христиане - и духовенство, и миряне, - оказались на Западе и влились в Зарубежную Церковь. Одни из них были насильственно вывезены на работу немцами, другие бежали с территорий СССР, окупированных немцами. Среди таких беженцев были, например, монахиня Магдалина (Ноздрина), духовная дочь и сподвижница нового исповедника иеромонаха Серафима (Загоровского) и протоиерей Адриан Рымаренко, у которого Владыка Филарет долгие годы исповедовался, будущий Зарубежный епископ Андрей, духовное чадо преп. старца Нектария Оптинского. Многие из этих бывших катакомбников ухитрялись поддерживать связь с родными в Советском Союзе и через них изредка поступали сведения о жизни Катакомбной Церкви. В частной беседе Владыка Филарет не раз упоминал о контактах с Катакомбной Церковью, но, конечно, никогда не упоминал подробностей и никогда не называл имён. Поддержку Катакомбной Церкви Владыка Филарет оказывал не только в своих безкомпромиссных выступлениях в защиту гонимых верующих, но и на деле, благословив восстановление канонической иерархии. Ко времени первоиераршества Владыки Филарета, о. Феодосий (Журбенко), будущий Владыка Лазарь, смог через Афон наладить контакт с епископом Леонтием Чилийским, а после его кончины, с архиепископом Антонием Женевским. Катакомбные общины стали поминать Митрополита Филарета как своего Первоиерарха. В 1981 году Владыка Филарет дал согласие на тайный постриг и тайную хиротонию о. Владимира Прокофьева, который в 1982 году, уже будучи епископом Варнавой, тайно хиротонисал о. Лазаря во епископа Катакомбной Церкви. 

В самом начале своего первоиерашества осудив путь Московской патриархии и заявив о своём единстве с гонимой Катакомбной Церковью, Владыка Филарет навсегда остался верен этой позиции. При нём Зарубежная Церковь постоянно обличала лживые заверения Московского патриархата на международных  встречах о том, что в Советском Союзе нет гонений на Церковь, осуждала панихиды и молебны, которые служили по требованию властей, и сопровождающие их хвалебные речи, а также незаконные выборы патриархов. В частных беседах Владыка Филарет не уставал напоминать, что источник пагубного пути Московской патриархии - грех маловерия и гордыни: Митрополит Сергий и иже с ним пошли на компромисс с безбожной властью, как они говорят, ради спасения Церкви, то есть они «спасали Церковь» своими усилиями, не доверяя Богу, а надеясь только на себя. «Неужели, - говорил Владыка Филарет, - Церковь бы исчезла, если бы все епископы, до самого последнего, остались бы верными Христу, и не согласились бы на компромисс? Можно ли допустить, что Господь, Сам обещавший, что врата адова не одолеют Его Церковь, допустил бы полное уничтожение Церкви?» Не однажды Владыка выражал сомнения в благодатности таинств Московской патриархии. Мысля соборно, не дерзая выдавать своё частное мнение за соборное решение, он тем не менее не скрывал своего негодования, когда члены Зарубежной Церкви относились к Московской патриархии как к законной Русской Церкви: «Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что Господь и его благодать пребывают в церкви лукавнующих, которая восхваляет Его осатаневших врагов и сотрудничает с ними?...Может ли быть благодатной церковь, которая объединилась с богоборцами?! Ответ ясен!» - писал он в 1980 году протоиерею Виктору Потапову. «Принимая советское духовенство, мы применяем принцип икономии. И принимаем клириков из Москвы не как имеющих благодать, а как получающих её в самом присоединении. Но признать церковь лукавнующих носительницей и хранительницей благодати мы, конечно, не можем.  Ибо вне Православия благодати нет, а советская церковь лишила себя благодати», - пояснял он. Такую твёрдость позиций называли «страшной». И когда Владыка отказался ответить на призыв Американской Митрополии  восстановить с ними молитвенное общение, обвинили его в злобе и духовной гордыне. Владыка объяснил причины отказа коротко и ясно: «Главный вопрос, разделяющий нас, - вопрос о советской иерархии...она находится под «омофором» богоборческой власти, не смея без ея «благословения» ступить ни одного шага, особенно в своих действиях за границей. Ведь это — и ребёнку ясно!...Спрашиваю Ваше Высокопреосвященство: неужели Вы по архиерейской совести считаете ... служителей КГБ истинными руководителями и возглавителями многострадальной Русской Церкви?»

В семидесятые годы диссидентское движение в Советском Союзе стало говорить о гонениях на Церковь. Тогда многие в Зарубежной Церкви были склонны воспринимать эти заявления как признаки возрождения Православия и старались поддерживать диссидентов и помогать им, несмотря на их принадлежность к Московской патриархии. Владыка Филарет сразу же понял соблазны такого рода деятельности: «...С горечью и досадой читаю и слышу обо всех этих демонстрациях, выступлениях и протестах. Я в них не верю совершенно. Тот, кто правит нашей несчастной Родиной… - боится только Христа и Креста... Вот если бы был дан этим преступникам отпор во Имя Христово Силой Крестною - тогда они расточились бы, яко воск от лица огня...» Тем не менее, к диссиденствующим советским клирикам Владыка относился с сочувствием, потому что в своё время, в бытность свою в Китае, находился в том же положении и не мог избежать зависимости от Московской патриархии. Он не отказывал им в мужестве и даже исповедничестве. О. Глебу Якунину он писал: «Мы глубоко ценим Ваше усердие и Вашу смелость в обличении разных отрицательных явлений окружающей Вас церковной жизни... Вы совершаете подвиг исповедничества... мы понимаем трудности Вашего положения». Владыка с пониманием относился и к тем, кто увлекался диссидентами, называя о. Виктора Потапова «мой добрый и усердный, но уж слишком стремительный сослужитель». Но принципиальная его оценка диссидентства была отрицательной, он  считал такой путь тупиковым, потому что, как свидетельствовал Владыка, этот путь проходил вне истинной Церкви. Единственно верным и возможным путём Владыка Филарет считал путь Катакомбной Церкви. Это его исповедание было окончательно утверждено в одном из последних деяний его первоиераршества, в Акте о Прославлении Новомучеников, где к Царственным Мученикам, священномученикам и мученикам первых лет после революции присоединены и мученики последующих лет, которые названы жертвами «гонений от обновленческих расколов и исповедников, не согласившимися ни на какие компромиссы с антихристовой властью в попытке тогдашних возглавителей Московской патриархии установить одновременное служение Христу и Велиару».

Рассудительность Владыки Митрополита Филарета, которая видна в неуклонном отрицании лжецерковной Московской патриархии, проявилась и в его борьбе с экуменизмом. Послания, направленные Владыкой Филаретом главам поместных Церквей, начиная с 1965 года, - как «Скорбные Послания», так и Послания по случаю разных экуменических актов (о снятии анафем с еретиков, о совместных молениях и служениях, о издании экуменических исповеданий веры), - войдут в историю Вселенской Церкви как важнейшие вероисповеднические документы нашего времени.  Владыка Митрополит Филарет был первым во всём Православном мире, кто обнаружил и обличил еретический, антиправославный дух экуменизма во всех его проявлениях, и пророчески определил опасность экуменизма, цель которого - подготовить всеобщую катастрофу в будущем. Владыка Филарет постоянно призывал к бдительности по отношению к антихристианскому духу нашего времени: «Ныне мы много слышим речей о мире, о мире всего мира, о мирных конференциях, и т.д. — много красивых слов говорится и пишится на эту тему... Сколько лжи, сколько фальши в этих речах! Все эти горе-миротворцы хотят свалить в одну кучу начала, которые совершенно несоединимы и существовать вместе не могут. Огонь не может быть вместе с водой. Одно и то же не может быть одновременно и белым и чёрным. Добро и зло никогда соединиться не смогут. И вот мы со скорбью видим, как эта ложь завоёвывает всё большие и большие позиции, как она всё побеждает». Владыка Филарет учил, что в первые века появлялись ереси христологические, которые неправославно учили о Спасителе, или ереси догматические, которые отрицали или искажали какой-нибудь определённый догмат Православия (например, о правильном почитании Божией Матери, или о поклонении святым иконам). Экуменизм же он определил как ересь экклезиологическую, восстающую на православное учение о Самой Церкви как о Теле Христовом и Корабле нашего спасения. Он определил экуменизм как «ересь ересей», в том смысле, что экуменизм пытается соединить воедино все ереси и злоучения, до каких додумалось грешное человечество, и пытается выдать их за новую истину, за новую церковь.  О «любви по-экуменически» Владыка говорил, что такая любовь «широко открывает всем и вся свои «любящие объятия», но эти объятия готовы насмерть задушить истинное Православие, похоронив его в груде неправославных мудрований», и подчеркивал, что христианская любовь - совсем иная: «ведь не напрасно Апостол любви говорит о том, что человека, неправо говорящего об истине, не следует принимать в дом, ни даже приветствовать, ибо приветствующий его участвует в злых делах его».  Владыка сознавал, как трудно современному человеку устоять на узком верном пути: «Жизнь стала сейчас трудна, жизнь стала развращена и грязна, как никогда раньше, и христианину трудно прокладывать путь-дороженьку среди суеты и грязи, которой наполнена теперь жизнь... Часто человек теперь от верности отпадает из земных соображений, из-за земных выгод, ища земного благополучия». В течение всей своей жизни, всего своего служения Владыка Филарет постоянно призывал к подлинной церковности и верности Истине. Главную беду нашего времени он видел именно в ранодушии к Истине. Чаще всего он вспоминал слова, обращённые к Лаодикийской Церкви в Апокалипсисе: «Знаю твои дела - ты ни холоден, ни горяч. О, если бы ты был холоден или горяч!» (Апок. 3:15), и пояснял: «Под «горячим» св. Отцы понимают тех, кто горячо исповедует и защищает истину, а под «холодным» - тех, кто идёт против Нея». Владыка Филарет говорил: «В этих словах Спасителя мы видим указание, что лучше быть «холодным», то есть противником истины, чем быть одним из тех равнодушных... В твоем равнодушии, в твоем безразличии к Истине, ты будешь противен для Меня — грозно предупреждает Господь... Ты говоришь, я богат, разбогател, и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты окаянен, и беден, и нищ, и слеп и наг...»(Апок. 3:17) Вот этими-то последними словами выпукло и точно характеризуется теперешнее человечество, которое думает, что оно обогащается новыми истинами в виде модернизма, экуменизма и других ложных учений, а не видит в своем ослеплении того, что окаянно и бедно и нище, и обнажено от Истины, то есть чуждо Ея. Помните это...»  

Провидел Владыка Филарет и роль экуменизма в построении лже-церкви антихриста, предсказанном в Апокалипсисе: «...Приближается страшное время, когда пред людьми будет вся видимость благолепия церковного - торжественные службы, церковные чины и т.д. - а внутри полная измена Христову Духу», и в укоренении экуменизма уже и в православном мире, а не только в инославной среде, видел явные указания на то, что приблизились времена Апокалипсиса.

 Ни на одно из Посланий Владыки Филарета не последовало ответа, и его голос остался «гласом вопиющего в пустыне». Но благодаря его многолетней проповеди и непрестанным предупреждениям, в 1983 году Зарубежная Церковь вынесла одно из своих важнейших определений, соборно осудив ересь экуменизма и предав её анафеме. О верности Истине было сказано и в духовном завещании Владыки Филарета, найденном в его пищущей машинке в день его смерти: «Держи, что имеешь» (Апок. 3:11). Он писал, что эти слова, взятые из священной книги Апокалипсиса, имеют особо важное значение в наше время, в наши многоскорбные, лукавые, соблазнами исполненные дни, напоминая нам о том драгоценном духовном богатстве, которым обладаем мы, чада Православной Церкви.

Ко времени кончины Владыки Филарета ещё не бытовали термины «мировое» или «официальное» Православие, которое теперь противопоставляется Истинному Православию, вот почему эти выражения не встречаются в посланиях или проповедях Владыки. Но несомненно Владыка чувствовал и понимал, что большая часть Православия, увлеченная экуменизмом, отходит от святоотеческого исповедания Истины, и что только малая часть останется верной Ей. Он говорил о том, что экуменизм готов «задушить» истинное Православие, и тревожился за русский народ. «Не истинное Православие распространяется там, - писал он 1980 году, - ...под видом Православия предподносится булгаковщина, бердяевщина, и прочая белиберда евлогианского раскола... Истинная Православная Церковь ушла в катакомбы - скрыта от народных масс...».

С 1968 года Зарубежная Церковь стала, при личном участии Владыки Филарета, входить в контакт с разными группами старостильников Греции, с истинно-православными других народов. В Америке и Европе были приняты в Зарубежную Церковь приходы и монашеские общины разных национальностей, пожелавшие находиться под омофором истинно православного иерарха. Вся Зарубежная Церковь считала такую поддержку своим священным долгом. Вл. Нафанаил писал: «В борьбе между сторонниками нового и старого календаря получившими преобладание новостильниками  были допущены преследования и подчас тяжелые преследования сторонников старого календаря. Это не может не вызвать наших самых горячих и искренних чувств сочувствия к страдающим собратьям. Здесь мы не можем остаться равнодушными, прикрывшись принципом о невмешательстве. Мы должны выражать нашу любовь, наше сочувствие страдающим последователям старого календаря...». Без знания греческого языка, не имея возможности объективно исследовать причины разделений между разными старостильниками, трудно было детально разобраться в происходящем и принять правильные решения, но безусловно то, что Владыка Филарет старался поддерживать истинно-православных христиан и видел будущее Зарубежной Церкви именно в союзе с ними.

Помимо разъяснения экклезиологических и церковно-канонических проблем, Владыка Митрополит Филарет много проповедовал и учил о значении Божественной Литургии, о причащении Святых Таин и о других вопросах духовной жизни. Он постоянно призывал к частому приобщению, и при нём начала вымирать дореволюционная традиция причащаться всего лишь раз в год. Владыка любил повторять, что дни Причастия - самые большие праздники в жизни человека. Не однажды он выражал мысль, что если бы не произошло грехопадение человека, Христос-Второе Лицо Святой Троицы всё равно бы воплотился, дабы установить на земле Божественную Евхаристию и открыть людям возможность самого тесного общения с Богом. В этом рассуждении Владыка был последователем св. прав. Иоанна Кронштадтского, которого особенно почитал.

Подход Владыки к духовной жизни был динамичным, активным, и он требовал того же от всякого христианина. Он говорил о необходимости постоянного труда и усилия над собой, о подвиге, о борьбе, о деятельном терпении скорбей. В своих проповедях он часто обращается к человеку лично: «Брат-христианин!» или «Помни, душа христианская…». Он никогда не говорил отвлечённо или абстрактно и даже в сложных богословских вопросах всегда подчеркивал их практическое значение в жизни Православного Христианина. Упоминая, например, на второй неделе Великого Поста, когда отмечается память свят. Григория Паламы, паламистские споры о нетварном свете, Владыка объяснял, что этот праздник - продолжение и восполнение праздника Торжества Православия на первой неделе Великого Поста. На первой неделе Церковь празднует торжество правильной веры, а в день св. Григория Паламы - торжество правильного учения, или подхода к духовной жизни. Перед Плащаницей Владыка Филарет любил говорить о подвиге жертвенной любви Спасителя и о необходимости ответить на эту любовь, воплотить её в нашей жизни.

Много говорил Владыка о стяжании благодати и о святости. Он часто повторял, что Господь не требует совершенства от людей, а требует лишь стремления к нему. «Святые, - говорил он , - это грешники, которые умели каяться». В период его первоиераршества Зарубежная Церковь провела четыре общецерковных прославления: св. прав. Иоанна Кронштадтского, преп. Германа Аляскинского, св. бл. Ксении и св. Новомучеников, а также местное прославление преп. Паисия Величковского на Святой Горе Афон. Прославление св. прав. Иоанна Кронштадтского было одним из первых деяний Владыки Филарета после его избрания Первоиерархом. К этому времени вопрос о прославлении стоял на повестке дня уже десять лет. Сомнений в святости Кронштадтского пастыря ни у кого не было, но Зарубежная Церковь никак не могла найти правильного подхода к делу, которое должно было бы исходить из всей полноты Русской Церкви. Владыка открыл путь к прославлению, объяснив, что «мы святых не делаем, мы только свидетельствуем о тех, кого Господь уже прославил на небе». Прославление это было первым из тех дивных духовных торжеств, какими явились все прославления новых святых при Владыке. В ответ на столь великую любовь к Своим угодникам Господь прославил самого Владыку явным признаком святости - нетлением мощей. Действительно, не мы делаем святых, и Владыка Митрополит Филарет в нашем прославлении не нуждается. Но мы нуждаемся в его молитвенном предстательстве. И как можем мы не присоединить наши голоса к небесному лику ангелов и угодников Божиих, которые поют величание ему на небесах? Святителю Отче Филарете! Настави нас на путь правый, укрепи нашу веру, научи нас твоей рассудительности и духовному трезвению! И моли Христа Бога, да помилует души наша. Аминь.

 м. Евфросиния (Молчанова),

Леснинский монастырь Пресвятой Богородицы,

Провемон, Франция

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 


© Catacomb.org.ua