Версия для печати

СЛОВО НА БЛАГОВЕЩЕНИЕ

ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

Се, Раба Господня...

Призрел Он на смирение Рабы Своей...

Лк. 1; 38,48

Вот смиренные слова Той, Которая возвеличилась па­че Серафимов и Херувимов и возвеличила Собой смирен­ное естество наше! Этими словами началась божественная слава Избранной от всех родов, а с Ней и всех нас.

Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему, — это были последние слова Пресвятой Девы. Призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды, — это были первые слова Присноблаженной Ма­тери. И там, и здесь одно, вечнопамятное и вечноублажаемое слово Раба.

Чтитель и подражатель Преблагословенной Девы Ма­тери! Высокая тайна богоугодной жизни призывает нас ныне к себе. Посвятим ей наше внимание.

Раба Господня... Какая безконечно великая пучина дел Божественного Промышления излилась из такого малого и незаметного по-видимому источника! Раба смирен­ным исповеданием Своего рабства дарует Mipy вечную сво­боду, вводя в него Свободителя душ наших... Блаженное рабство! Незаконная и неразумная жажда свободы порабо­тила человека греху; преданность рабская, безответное и свободное отречение от свободы освободили его от греха! Невинность неопытная утратила царство и всыновление. Невинность, воспитанная опытами молитвы и богомыслия, стяжала роду человеческому Царя вселенной и Сына Бо­жия. Матерь людей связала землю узами проклятия и вражды против человека. Матерь Богочеловека разрешает землю от клятвы Божией и заставляет ее от человека чаять себе свободы, вместе с его свободой! Всё возвращается в прежний богоустановленный порядок!

Един при этом всеобщем освобождении стенет тьмы предстатель, возревновавший некогда о свободе и связываемый теперь еще большими пленицами мрака... Но не затемним праздника светоносного рабства памятью о мрачной участи безумно и несчастно взысканной свободы. Ублажим святое христоприемное и христодательное рабст­во, да будем рабы Господни и сбудется некогда на нас слово Господне: Где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне слу­жит, того почтит Отец Мой (Ин. 12, 26).

Раба Господня... Работать и служить, часто значит одно и то же. Служение есть первая принадлежность рабства и первое свойство раба. Оно было первым свойством и при­сноблаженной Рабы Господней. От детства Она посвящена была на служение при храме Божием и служила, по преда­нию церковному, до самого совершеннолетия; следова­тельно, всё то время, в которое воспитывается и обогащает­ся навыками и склонностями дух человека, Она провела в служении — училась служить роду человеческому. Очень мало известна нам последующая жизнь Пресвятой Девы. Она служила в доме Иосифа, несмотря на всё, что слышала в Благовещении и Рождестве Христовом, с таким усердием и самоотвержением, что для посторонних казалась Женой святого старца. Мы знаем, что Она искала услужить на браке в Кане; более ничего не говорит нам о Ней Евангелие.

Зато предание и история церковная представляют нам безконечную повесть служения Ее роду христианскому. Нет надобности говорить об этом подробно. Как раба Господня, Она искала и ищет служить преимущественно рабам же Господним, споспешествуя освобождению их от греха и порабощению воле Господней. Нет здесь для Нее и быть не может ни в чем препятствия для оказания нуждаю­щемуся Своей услуги. Всякое время мiробытия, жизни, го­да, дня и часа, всякое место владычества Господня, всякий возраст, пол, чин и степень образования, всякий возглас, вздох и молитвенный помысел — всё имеет право и счастье привлечь услугу Заступницы и Ходатаицы рода нашего.

Рабы Господни! Переведем внимательную мысль от Рабы и Матери Господа нашего к самим себе. Большая часть из нас также всю жизнь проводит на службе. Служба есть неизбежная потребность всякого благоустроенного общества. Она берет у человека труд и силы, и дает ему зва­ние, значение, образ жизни, честь и насущный хлеб. На нее потому преимущественно обращается наше внимание. — Святое дело службы само по себе! И благословен Бог, при­звавший того или другого из нас к тому или другому роду службы! Но из чего человек, вдавшийся в суету и пустоту мiрскую, не может сделать злоупотребления? Чем не мо­жет поработить парящего ко Господу духа своего? Служба очень часто перестает у него считаться служением и превращается в должность, из должности нередко переходит в наемничество, из наемничества может перейти в тунеядство. Нет сомнения, что последнего рода служба не есть Господу, Который заповедал служить, а не жить только на счет службы.

Служба наемническая не дает человеку права на за­слугу. — Тогда как слуга верный, то есть истинный раб Госпо­день, готов душу свою положить на вверенное ему дело, на­емник при первом удобном случае бежит от дела, яко наем­ник есть... Зато, когда настанет время мздовоздания, он по­лучит только свой условный пенязь. Наемничество обличит и укорит тогда само себя. Наемник возропщет, на что и за что? И сам не узнает. Друг! — скажет ему Господь. — Я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со Мной? Возьми свое и пойди (Мф. 20, 13). Лучше наемничества по-видимому тот вид службы, который представляет нам ее должностью. Так большей частью мы и понимаем свою службу. Не скроем от себя, что должность говорит о долге, а долг — о займе. Таким образом, различие между наемни­чеством и должностью (так сказать: заемничеством) очень незначительное. Кто имеет в виду только долг, тот спешит расплатиться, чем и ограничиваются его цели. А тем, следо­вательно, ограничатся и последствия его службы.

Когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие (Лк. 17, 10). Почему? Потому что сделали, что должны были сделать. Станет ли господин благодарить раба своего, — прибавляет Господь, — за то, что он исполнил приказание? Не думаю (Лк. 17, 9— 10). Если Господь, наш будущий Судья и Мздовоздаятель, так не ду­мает, то всуе упование наше на должностную службу нашу. Надо нам гораздо далее ее границ простираться своим слу­жением.

Есть служба особенного рода, не свидетельствуемая списком дел и служебных перемен, но вносимая ангелом жизни нашей в сокровенную книгу жизни, — служба усердия, а не долга. Этой службой приходил послужить Сам Сын Божий. Этой службой служила и служит Присноблаженная Матерь Его. Ею служат Mipy и роду нашему ангелы и святые Божии — негласно, незаметно, с участием и любовью неотступной и предупредительной, всюду приникая, на всё призирая, всячески стараясь изыскать случай и способ сделать добро. Высота и особенное могущество этих небесных служителей да не внушают тебе извинения и от­говорки, раб Божий! И у нас у всякого есть свой небольшой круг жизни, на котором мы возвышаемся и стоим могущественно. Исполни же этот малый круг своей христоподражательной службой, не воздремли и не усни, когда все к те­бе чают; дай, пособи, укажи, отведи, награди, приласкай... И если хочешь, чтобы цвет дел твоих был не только прекра­сен, но и благоуханен, при всяком добром деле старайся за­крыться от пытливости, молвы и даже собственного к себе внимания, отдавая себя в совершенное рабство Господу. И тебя, верного в малом, Он поставит над многим. Незаметно для себя самого ты войдешь в радость господина твоего (Мф. 25, 23). Кто хоть когда-нибудь на малое время не со­знавал в себе блаженнейшей потребности благотворить втайне?.. Кто сознавал, — не угашай духа. Это дух наш бо­гоподобный высказывает себя свойственным ему духов­ным, утаенным образом. Пусть же он дышит, где хочет, да никто не ведает, откуда приходит и куда уходит (Ин. 3, 8).

Раба Господня! Раб не знает, что делает господин его (Ин. 15, 15); слышит: иди — и идет, приходи — и приходит (Мф. 8, 9), — послушно и безропотно несет свое иногда не­легкое служение. Таково точно было благоплодное рабство и Пресвятой Девы! Ответ Ее благовестнику воплощения Бога Слова превышает всё, что мы можем сказать в честь послушания. Да не покажется кому-нибудь неудивитель­ным послушание глаголам Благовещения, столь вожделен­но-радостным и столь очевидно верным...

Имейте веру Божию, — сказал Господь. — Истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет (Мф. 11, 23). И вожделенно для всякого, и несомненно верно обетование Спасителя. Но у кого достанет мужества ока­зать послушание словам Его? Послушание присноблаженной Рабы Господней в этом случае предупредило благодат­ные и чудотворные времена Нового Завета — тем Она вы­ше и достославнее. Пророческий дух Елисаветы назвал Ее блаженной за то, что Она поверила, потому что совершит­ся сказанное Ей от Господа (Лк. 1, 45).

Глубокая тайна смирения Рабы Господней не дала нам радости увидеть и ублажить послушливую жизнь Ее. Но что вся Она была живым послушанием, об этом свидетель­ствует уже и то обстоятельство, что Матерь Господа до по­следних дней жизни Его привитала у Своих родных и, ко­нечно, трудами послушания снискивала пропитание на­сущное.

Приведенный нами пример духовного нашего безси­лия может испытателя судеб веры и Церкви Христовой смутить недоумением: отчего наше время так разительно не похоже на древнейшее время христианства? Отчего оно представляет в людях так мало сердечной простоты, чудо­действенной веры и подвижнической жизни? От того, что истлело в них семя духовного плодоношения — святое по­слушание, рабски-покорное и безответное. В наше время, когда все более надлежащего заняты собой, и доверчиво слушать не всякий расположен, слушаться (а еще менее — быть послушным) надо заставлять силой!

Рабство воли кажется почему-то противным челове­ческому достоинству, не согласным с естественным правом его... Но и естественное право не может восставать против рабства; оно само всё основано на рабстве — перед совес­тью и законом, то есть перед Богом и людьми. Самолюбие опасается, как бы послушание не сделало человека безхарактерным, мелким, пустым и неспособным к самодеятельности и рассудительности, как бы рабство не умертвило в нем духа и не сделало его безсловесным. Самолюбие как бы и не знает, что человек давно уже потерял право на сво­боду... Рабство и послушание — неизбежная доля человека после того, как он потерял владычество свое, поддавшись увлекавшей его похоти. Теперь вопрос жизни уже не в том, рабом ли быть или свободным, но — кому или чему лучше работать. Закону ли Божиему и установлению человечес­кому, вековыми опытами утвержденному и оправданному, или беззаконию, волнующему человека во имя его свобо­ды и обещающему всякого самого для себя сделать законо­дателем? Раб Господень разрешает этот многотревожный вопрос очень просто. Он не берет на себя судьбы своей и просит Бога дать ему пестуна — живой образ и голос Его Самого, в уверенности, что по мере большей преданности воле другого, он более и более освобождается от рабства своей воле и восходит к безстрастию (совершеннейшему на земле образцу божественной свободы).

Рабы Господни! Мы — свидетели трудной, кровавой, грозно-поучительной борьбы усиленно вызываемой свобо­ды с насильственно подавляемым рабством. По человечест­ву ходит новая язва — разрушительных начал, потрясаю­щих народы и царства. Именем самого человека хотят восставить его на самого себя. Ревнуя по свободе, настойчиво требуют рабского послушания воплям страсти и безумия, как будто человечество может забыть, какими неоценимыми и незаменимыми благами оно обяза­но христолюбезному рабству и христоносному послушанию, как будто может когда-нибудь выйти у него из вида Христос, Который, будучи образом Божиим, не почитал хи­щением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти (Флп. 2, 6 —7). Да не поработит нас с тобой, раб Божиий, ненужная и безрадостная свобода!

Раба Господня!.. Как мало слов слышим мы из уст Бо­гоматери! На привет архангела Она отвечала одним смуще­нием, на обетование — самым кратким и немного пытли­вым замечанием.

Согласие Ее, как видим, еще короче. Новое достоублажаемое свойство Рабы Господней! Смиренная молча­ливость — по преимуществу свойство Богоматери. Как нельзя более Святая Дева этим свойством соответствовала намерениям Божественного Совета, утаивавшего до вре­мени преестественное дело вочеловечения Божия! Она ни­кому (даже самому праведному Иосифу) ничего не сказала о преславной тайне Благовещения. Она сохраняла все слова ангелов и человеков о Сыне Своем, слагая слова эти в серд­це Своем (Лк. 2, 19), молчаливо ожидая, пока само собой на­станет время откровения тайны Божией. Как бы не зная ничего и не помня слов архангела, через 12 лет терпеливо­го внимания к совершающемуся таинству Она дивилась, найдя Иисуса, сидящего посреди учителей; и после слов Его: или вы не знали, что Мне должно быть в том, что при­надлежит Отцу Моему? — вместе с Иосифом казалась не разумеющей сказанных Им слов (Лк. 2, 49 — 50).

Со времени вступления Спасителя в дело служения роду человеческому смиреннолюбивая душа Ее еще более утаилась от Mipa. О Матери великого Пророка и Чудотворца никто, по-видимому, не знал и не имел нужды знать. Ходила ли Она вослед Его, как ходили многие, имевшие гораздо Меньше причин быть при Нем, или нет, — неизвестно. Если и ходила, то так прикровенно и безмолвно, что сами учени­ки Христовы не имели повода упомянуть о Ней. С тем же безмолвием явилась Она ко Кресту и с тем же безмолвием отведена была от Креста, как бы всё еще слагая тайну Божию в сердце Своем, хотя уже и земля и небо возвещали ее. 

И потом, по вознесении Господа нашего на небо, ког­да Она имела величайшую славу и честь считаться Ма­терью Бога, Раба Господня не изменила обыкновенной кро­тости и молчаливости духа Своего; жила, как бы Ее не бы­ло, и почила, как бы вовсе не думая, что Ее Успение славят Власти и Престоли, Начала и Господства, Силы и Херувими, и страшнии Серафими, что радуются земнороднии о Божественной славе Ее красящейся; припадают царие со Архангелы и Ангелы...

Достойная Кроткого и Смиренного сердцем Матерь. Как Он, Господь и Бог наш, вечная мудрость, благость и сила, Сам совершенный, умалил Себя до того, что должен был пострадать... и войти в славу Свою (Лк. 24, 26), за претерпение смерти увенчан славой и честью (Евр. 2, 9), — подобно этому и Матерь Его Преблагословенная как бы вовсе не считала славой славу Матери Божией, но подви­гом глубочайшего смирения искала еще заслужить славу. Эта самовзысканная внутренняя слава Ее привлекла к Ней благодать Божию, почтившую Ее славой «Царицы небесе и земли». Как во всяком другом случае, и здесь зем­ным привлеклось небесное, всегда готовое послушаться и послужить призывающему его сердцу. Сколько уроков опять для раба Господня! Что же после этого значит обык­новенное превозношение наше заслугами рода, звания, общества, времени и места нашего — почивание на чужой славе? Что значат не менее обыкновенные провозглаше­ния многоразличных добродетелей наших, в которых луч­шее есть дело Божие, посредственное — плод обстоя­тельств, худшее — безспорно наше? Что значит похваление совершенствами духа и тела — иногда столь сомни­тельными, что остается недоумевать, не хотим ли мы по­смеяться над чужим терпением? Что значит наше пере­считывание при всяком удобном случае заслуг своих, при­несших пользу, может быть, только самому служившему; пожертвований, часто ничего не стоивших; трудов, по лу­кавому выражению, посильных; пересчитывание прежде­временное, когда еще не раскрыта книга Божия и неиз­вестен счет опущений наших по службе, корыстных ви­дов при пожертвованиях и малодушных роптаний в тру­де? Что значат домогательства наград и жалобы на невни­мание к нам высших; нетерпеливое вмешательство в дело Божественного суда и мздовоздаяния; при успехе завидливое соревнование и соперничество, а в неудаче уныние и презрительное бездействие? Как если бы сын Царствия вовсе и не знал, что у него есть другая и великая награда на небесах (Мф. 5, 12)!

Всё это значит одно, а именно, что рабство Господу, глубокое и молчаливое, неизвестно и недоступно суетливо­му духу нашему, что мы находим более приятным самих се­бя оценить, наградить и ублажить, как бы не доверяя муд­рости, или благости, или правде, или могуществу Господа. Это уже не свойство рабов Господних, и с рабами Господ­ними нет блаженной доли такому рабству. Кто работал се­бе, тот сам себя и награждай, а кто наградил себя, тому уже нечего ждать от Бога.

Рабы Господни, стоящие в доме Господнем (Пс, 133, 1) и припадающие к Матери Божией! Не забудем, что Она — Раба Господня, а у Рабы Господа нельзя искать сочувствия ни тому, кто не научился сам служить другим, ни тому, кто не умеет пленить воли своей в послушание Христово, ни тому, кто не привык рабски-терпеливо и молчаливо встре­чать и провожать всякое обстоятельство жизни. Она не требует ни высшего тона, ни хитрого слова, ни изысканного положения, ни холодной вежливости от своего молитвенника. Ей нужна простота, прямота, теплота и чистота! Кто стяжал эту четверицу любезных Ей свойств, тот может надеяться, что Раба Господня послужит и ему во спасение. Аминь.

1849 г.