Версия для печати

От Редакции «ЦВ РИПЦ»: 7 октября 2005 года исполняется десять лет со дня кончины выдающегося иерарха РПЦЗ, православного богослова и канониста, многолетнего секретаря и управляющего делами Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви Преосвященного Епископа Григория (графа Граббе). Ко дню памяти видного русского православного иерарха редакция «ЦВ РИПЦ» предлагает нашим читателям ознакомиться с его замечательной и актуальной ныне статьей «Православное воспитание детей в наши дни».

Помяни православный читатель в своих молитвах приснопочившего служителя Божия, Преосвященного Епископа Григория!

______________________________________________________________ 

Православное воспитание детей в наши дни

Все у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботой о детях и с тем,

чтобы воспитывать их в наказании и научении Господнем.

Свят. Иоанн Златоуст.

Мы ежедневно с ужасом читаем в газетах о преступлении подростков. Насилия, убийства малолетними преступниками родителей, братьев или сестер, — никогда не совершались в таком количеств, как в наше время.

Мне вспоминается сейчас одно особенно потрясающее преступление.

Четверо подростков нашли в парки на скамейки неизвестного им молодого человека. Они без всякого повода напали на него, избили, поджигали ему ступни папиросами, истязали его и, наконец, утопили,

Они совершили это преступление по какой-то извращенности своей природы, как искатели сильных ощущений. Они и пошли в парк с тем, чтобы найти жертву для своего садизма.

Естественно явилось подозрение, что они, психически ненормальны. Однако, скоро газеты сообщили, что юноши эти внешне совершенно нормальны. Они не были наркоманами, не происходили из подонков общества, а были детьми, казалось, совершенно нормальных, благоустроенных семейств.

Родители говорили о них, как о хороших мальчиках, их умственное развитие в школ расценивалось, как стоящее выше среднего.

Откуда же такой садизм, откуда такая преступная, бессмысленная жестокость?

Есть что-то страшное в духовном состоянии молодого поколения, в котором мы видим растущее число таких чудовище.

В книге с потрясающими фактами "Миллион преступников" (1 000 000 Delinquents, byBenjaminFine, TheWorldPubl. Co., 1955.) даются страшные цифры преступников, преимущественно молодых, несовершеннолетних.

В 1952 г. их было 400 000, отданных под суд. Между 1948 г. и 1953 г. их число возросло на 45 %. Па расчету автора, если рост преступности будет продолжаться тем же темпом, то в 1960 г. может быть уже 750 000 судебных дел, а если прибавить к этому случаи, не доходящие до суда, число несовершеннолетних преступников может достигнуть грозной цифры в 2 250 000. Не так давно газеты сообщили, что в Сенатской Комиссии в Вашингтоне докладывалось, что с 1948 по 1957 число детей США увеличилось на 25 %, а число молодых обвиняемых в судах возросло почти на 50 %. В 1957 г. поде судом было 603 000 молодых преступников. "Мы быстро приближаемся к тому, что 2 000 000 предстанут пред судами для малолетних", сказал сенатор Hennings (The N. Y. Times, Febr. 13, 1959). Но к этим цифрам надо прибавить молодых людей с изломанным нравственным устроением, страдающих и приносящих страдание другим, хотя и не пойманных в проступках, доходящих до полицейских властей.

Как и под каким влиянием вырастают эти несчастные юноши и девушки?

Ответ нельзя не искать в условиях, направлена и методах современного воспитания.

Никогда не писалось так много книг и статей о воспитании детей и их психологии, как в наше время.

К детям стараются подойти со всем знанием их природы, как психической, так и физической. Производятся бесчисленные исследования психологии детей, анализируются все их свойства и ступени развития в надежде таким образом разрешить проблему воспитания духовно здорового поколения.

Но существует слишком много школ в области педагогики, психиатрии и модного теперь психоанализа. И, кажется, чем больше специалисты стараются найти лучшие пути для воспитания детей, тем больше последние вызывают тревоги в обществе.

К сожалению, почти во всех современных теориях в той или иной степени сказывается влияние основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда. Поэтому и мы не можем обойти его молчанием.

Когда в девятидесятых годах прошлого столетия он начал опубликовывать результаты своих исследований, то многим это показалось каким-то откровением. Многие подумали, что он, действительно, нашел ключ, открывающий путь к пониманию и изучению если не всех психических болезней; то, во всяком случай — большинства психоневрозов.

Фрейд был еврей-атеист. Само собой разумеется, это ограничивало его понимание душевных проблем. Он многое не видел, не мог видеть, не хотел видеть, или видел в кривом зеркале, хотя, может быть, и старался быть объективным ученым.

Основанный им психоанализ исходит из предпосылки, будто все трудности, возникающие в жизни человека в отношении не окружающему его обществу, непременно основаны на каком-нибудь невысказанном внутреннем конфликте, гнездящемся в подсознании.

Здесь нам надо, однако, пояснить, что именно в психоанализе подразумевается под областью подсознания.

Человеческое мышление осуществляется в двух уровнях: сознательном и подсознательном. Между ними нить вполне определенной границы. Графически это представляется путем лиши, делящей мозге на две части — верхнюю и нижнюю. В верхней, или сознательной части мозга должно сосредотачиваться все необходимое для управления текущей деятельностью человека, а плоды опыта жизни переходят в подсознательную область, откуда, когда это нужно, они вновь поступают в сознатель­ную область мозга путем ассоциации идей и памяти. Подсознательная область, т. о., есть как бы громадный склад опыта и записанных в книге жизни переживаний. Все ощущения, все пережитые чувства, все идеи, суждения н совершенные деяния записаны там точно и подробно, как на ленте фонографа или кинематографа. Об этом я подробнее говорил в моей статье "Православная семья в современных условиях".

Психоанализ, хотя и содержит в своем наименовании слово "душа", сосредотачивает свои исследования на функциях мозга; но мы, конечно, знаем, что с последними таинственно связана и наша невидимая душа, составляющая часть нашей личности. Надо полагать, что многое из того, что психиатры относят к функциям подсознательной области мозга, на самом деле принадлежим не только, или не столько, мозгу, сколько именно душе.

Когда человека гипнотизируют, то усыпляется сознательная часть мозга, и гипнотизер сам как бы заменяет ее и внушает те или иные указания никогда не спящей подсознательной части мозга, которая и передает их отдельным органам движения и чувств.

Православная аскетика через вольное подчинение человеком себя Богу и постоянную молитву, совершаемую не только сознательно, но и подсознательно, (т. н. "умная молитва") сосредотачивает в подсознательной области благодатные переживания, мысли и чувства и т. о. делает подвижника внутренне единым в его устремлены к Богу.

Но подсознательная область может быть и, так сказать, складом греховных переживали и чувств с которыми не могут вполне примириться руководящиеся известными нравственными идеалами душа и сознание. Впрочем, во взаимодействии двух областей мозга может быть и обратное явление, когда живущее в душе и подсознании добро борется с греховным движением сознательной мысли прежде чем человек воспримет внушаемый ею грех.

Эта внутренняя борьба может иметь опустошительный для человеческой души последствия, особенно если грех откроет путь диаволу для завладения человеческим мышлением, что мы называешь беснованием и чего не признают, конечно, психиатры-позитивисты. Результатом внутреннего конфликта являются ненормальный явления, служащие предметом исследования психиатров, для которых Фрейд как бы открыл существование у человеку подсознательной области.

Чаще всего причину этого конфликта теперь видят в подавлении живущих в человеке страстей полового характера.

Борьба с такими страстями действительно, является уделом, большинства смертных. В Христианстве эта борьба вдохновляется стремлением соблюдать свою нравственную и сердечную чистоту, без которой, невозможно наше единение ее Богом. В молитве, любви и труде во славу Божию наши плотские инстинкты как бы преображаются. Вместе с тем, в нашей духовной жизни воздержание есть необходимое средство, просветляющее нашу природу, если оно соблюдается добровольно и во имя любви к Богу.

Вне этого воздержание от страстей оказывается навязанным или внешним законом или неумолимыми правилами приличия и тогда становится для человека тяжелым бременем.

Психоанализ обычно рассматривает воздержание только с этой последней точки зрения, Для него целью, является, не входя в нравственную оценку его страстей, устранить страдания, вызываемые внутренней борьбой в человеке, успокоить его, примирить его с живущей в нем страстью, указав ему такой путь, при котором он мог бы спокойно жить в обществе, не нарушая его внешних законов, приличия, но, вместе с тем, не осуждая свою страсть и не отказываясь от нее.

Преодоление страстей и греха признается необходимой лишь постольку, поскольку человек, который неумеренно им предается, вредит, своему здоровью. Т. о. страсти не подлежат искоренению. Ограничение их удовлетворения в сущности диктуетсяне столько высшими моральными принципами, сколько практическими соображениями.

Психоанализ проповедует жизнь, направляемую инстинктами, подавление которых оказывается в его глазах явлением ненормальным и угрожающим порождением опасных внутренних конфликтов.

Отсюда вся эта проповедь раннего обучения детей половой физиологии и покровительство раннему проявлению романичёских отношений между молодыми людьми и девушками, на которое теперь жалуются многие разумные родители.

Тут исходят из предпосылки, будто страстям слишком легко рано или поздно овладеть человеком. Поэтому, чтобы оградить его от слишком бурного их развития, надо бы постепенно и возможно раньше знакомить его с той областью, в которой эти страсти обычно разгораются. На самом деле, если этим и может достигаться такая цель, то, с христианской нравственной точки зрения детям приносится не польза, а вред, ибо область греха делается для них привычной, а чистота остается неизвестной.

Для уяснения вопросов, связанных с темой настоящего доклада, нам нет необходимости особенно глубоко дальше входить в довольна мрачную область психоанализа.

Я коснулся его только для того, чтобы, дав общее очертание целей, которые он себе ставит, выяснить, может ли он служить действительным средством духовно-нравственного оздоровления человечества. Конечно, ответ по существу должен быть отрицательными. Однако, изучая так или иначе человеческую природу, психоанализ в разных своих теориях приходит к некоторым полезным для нас данным.

Прежде всего надо заметить, что даже безверный Фрейде научно обнаружил у людей наличие какой-то скрытой от материалистов душевной жизни. Его оппоненты открыли еще более значительные признаки ее в человеке. Некоторые из них пришли к заключению о врожденности у всякого человека религиозного чувства. Юнг говорил, что тот, кто этого не видит — слеп.

Фрейд и его ученики, как верные ему, так и восставшие против него, не могли получить полной картины, потому что, исследуя людей с поврежденной грехом природой, лишенной внутреннего единства, не имели правильного критерия для нормы. Это очень важная сторона вопроса, ибо не видно ясного понятия об этой норме и у тех педагогов-психологов, которые в психоанализе ищут путей для преодоления детской преступности и воспитания полезных членов общества. Они видят разные уклонения от нормы, но не могут их исправить, ибо не знают, какова сама норма. Так, слушая хор, можно заметить, что в его лежи есть фальшь, но, не будучи регентом и не зная исполняемую композицию, можно определить, что фальшивит тот или иной голос, но нельзя указать, как именно он должен звучать.

Даже не будучи учениками Фрейда, представители господствующего направления психологов и педагогов не могут освободиться от его метода мышления. Поэтому так примитивны и неглубоки с нашей точки зрения их заключения о причинах болезни молодого поколения и методах его лечения.

Т. н. "Эдипов комплекс" (неосознанная влюбленность детей в родителей противоположного пола), неблагоустройство семьи, какой-нибудь тяжелый опыт раннего искушения в области пола, — вот главные причины, которые находят психологи для объяснения неуравновешенности современной молодежи. Редко видят, что во многих случаях эти искушения оставались бы без тяжелых для психики последствий или вовсе не были бы столь сильными, если бы существовало правильное религиозное устроена души с младенчества, — такое устроение, которое, помогает преодолеть самые тяжелые внутренние конфликты, возникающие под влиянием окружающей жизни. Отсюда и преуве­личенное значение, какое придается спорту, как якобы дающему выход энергии иотвлекающему-де от всяких уклонений от нормы. Однако, исследования, произведенные Институтом Человеческих Отношений при Йельском университете, изданные под заглавием "Новое Освещение преступности и ее лечение" (New Light on Delinquency and its Threatment, by W. Healy, M. D., A. F. Bonner, Ph. D.) привели к интересному заключению: "Активное участие в спорте, пишут исследователи, часто признается предупреждающим преступность, но наши исследования показывают, что большее число преступников, чем законопослушных, участвовали в плавании, беге на коньках или играли в футбол, бейсбол и т. п."(стр. 72).

Воспитание, основанное на принципах психоанализа, не может поднять уровень нравственности, ибо психоанализ, иногда почти претендующей занять место религии, на самом деле не имеет твердых религиозных или моральных основ. Критерием нормы для каждого человека в психоанализ служит сам данный человек со всеми своими грехами и недостатками, но только в состоянии спокойствия после преодоления всех конфликтов, возникающих внутри его сознания. В психоанализе стараются преодолеть и устранить конфликты усыпив совесть и примирив человека с живущим в нем грехом. Поэтому очень глубоки критик психоанализа Арвид Рунестам в книге "Психоанализ и христианство" (PsychoanalysisandChristianity, ByA. Rumestam, AugastianaPress, 1958) не без основания замечает, что психоанализ в теории и на практике в общем является могучим провозвестником права на жизнь, непосред­ственно управляемой инстинктом. "Нельзя сказать, пишет он, чтобы это означало признание морали злом самой по себе. Но нравственность представляется скорее как неизбежное зло, чем как положительное добро" (стр. 37),

Т. о. причину роста преступности и способы борьбы с нею ищут вне проблемы греха и преодолели его в человеке.

Между тем, падение первых людей ввело грех в самую жизнь человека, внутрь природы каждого из нас, внося в нее разделение, которое преодолевается только с помощью благодати.

Св. Иоанне Дамаскин указывает на действие в каждом человеке с одной стороны закона Божия, входящего в наше ум, привлекающая его к себе и возрождающего нашу совесть, а с другой — на закон греха, т. е. внушение лукавого, который входит в нашу жизнь через телесную похоть и склонность и движение, а неразумную часть души ставит в состояние борьбы с законом совести. Хотя человек и желает Закона Божия и любит его, диавол через приятность удовольствия, и через телесную похоть, и неразумную часть души, обольщает и убеждает сделаться рабом греху (Точное Изл. веры, Кн. 4, гл. XXII).

Обе этом раздвоении выразительно говорит Ап. Павел: . . . "знаю, что не живет во мне, т. е. в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу . . . Итак я нахожу законе, что когда хочу делать доброе" прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной законе, противоборствующей закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящаяся в членах моих" (Рим. 7, 18, 21-23).

Вот это внутреннее разделение в каждом грешном чело­веке преодолевается подвигом христианской жизни, целью которой является достижение такого состояния, когда жизнь во Христе осуществляется уже почти без внутреннего конфликта и праведник вместе с Ап. Павлом может сказать: "не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2, 20).

Надо отметить некоторую искусственность подбора лиц, над которыми производились и производятся опыты психоанализа. В громадном большинства это люди, в которых грех в зна­чительной мере нарушил внутреннюю целостность. Нам неизвестно, какое было бы заключение психологов, если бы они подвергли психоанализу нормальных церковных людей, а тем более святых. Несомненно это дало бы им материал, совершенно для них необычный, представляя для них совсем новый образец нормальности,

Психоаналитики забывают, или не знают, что человек был создан безгрешным. Т. о., нормальным для его природы надо признавать состояние Адама до грехопадения. Грех увел человека от нормы и, следовательно, чем он греховнее, тем он ненормальнее, хотя внешне это нам может быть незаметно, ибо мы теперь судим о людях по совершенно другой мерке. Нам представляется нормальным тот, кто не выделяется из окружающего нас, зараженного грехом, общества. В первохристианской общине "никто из имения своего не называл своим, но все у них было общее" (Деян. 4, 32). Когда Варнава, продав свою землю, принес деньги и положил их к ногам Апостола (Деян, 4, 36-37), то для того обще­ства это было поступком нормальным. Между тем человека, который совершил бы подобный поступок в нашем очерствевшем и эгоистическом обществе, многие сочли бы за ненормального. В 1946 г. один богатый человек в Бруклине роздал 3500 долларов в своем ресторане. За это его послали в лечебницу для исследования. Напротив, в нашем обществе представляется вполне нормальным душевное устроение человека, устремляющего все свои силы только для наживы, даже если это идет в ущербе его ближним.

Равным образом блуд в первохристианской общине был настолько противоречащим норме явлением, что Ап. Павел указывал Коринфянам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, т. е., христианином, остается блудником (1 Кор. 5, 9-10). Ныне же, напротив, многие считают такой грех настоль­ко обычным, что в терпимости к нему недалеко уходят от современных Апостолу язычников, и церковной власти иногда случается встретить сопротивление статьям Приходского Устава, ограничивающим право голоса для лиц, находящихся в незаконном сожительстве.

Недавно я узнал о характерном явлении в одной американской школе. В ней учится русская девушка лет 16-ти, первая ученица во всей школе по своим успехам в науках и общему развитию. Вместе с тем она очень скромная, не красится и не имеет друга из мальчиков (т. н. "бой-фрэнд"). Вообще, она является примером обычной чистой православной девушки, каких мы привыкли видеть в прежнее время в России на каждом шагу, как самое обычное, нормальное явление и каких, по-видимому, не мало там есть и теперь. Этой девушке педагоги нисколько раз указывали, что-де иметь такого приятеля необходимо, но она их не слушалась, не видя в этом никакой надобности.

Наконец, педагоги пришли к ее родителям и старались через них повлиять на свою ученицу, говоря, что ее поведение указывает на некоторую ее ненормальность.

Вот яркий пример того, как извращено может быть понятие о норм в области морали и воспитания.

Итак, когда мы говорим о правильном развит христианина и его воспитании, мы прежде всего должны условиться о той норме, какую мы хотим осуществить в жизни.

Перед всеми родителями теперь остро стоит вопрос о том, в каком направлении вести воспитание своих детей.

Увы, приходится иногда слышать такие суждения; мы живем далеко от Родины, в совершенно иной среди. Надо, чтобы дети наши выросли нечуждыми ей. Самое главное, чтобы они были своими для окружающего их общества, чтобы жизнь их не была отравлена ни внутренними конфликтами, ни внешними трудностями. Ради этого готовы жертвовать и церковностью. Ро­дители, которые так рассуждают, не должны удивляться, если дети их будут заимствовать самые худы навыки из окружающего их общества, теряя твердые основы православной мо­рали.

Христианское устроение человека не должно зависеть от окружающего его мира. Первые христиане были одиноки, но преодолевали влияние языческого мира, с которым они не могли не общаться.

Апостол Павел признавал неизбежность для нас известного общения с порочными представителями мира сего. Предостерегая христиан против общения с блудниками, он подчеркивает, что имеет в виду только тех из них, которые претендуют на принадлежность к Церкви, но не общения "вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего" (1 Кор. 5, 10).

Апостол, т. о., не ставит переде нами невыполнимого требования. Нельзя жить в мире сем и не общаться с составляющими его людьми. Однако, можно христианам жить обособленной от них своей культурной жизнью. Вот к этому и призывает нас Апостол. Он допускает общение с людьми иной морали, но хочет, чтобы мы понимали, что они как бы чужие, что общение с ними должно носить характер практически, но не характер духовной близости. Мы живем среди них и не можем не общаться с ними, но должны оберегать от их влияния наши душу и сердце.

Внешний характер взаимоотношений с ними подчеркивается Апостолом Павлом в том, что он не запрещает общение с порочными людьми, поскольку они не принадлежать к Церкви. Порочный член последней более ответствен и легче может влиять на ее чад и соблазнять их. Вместе с тем, самая порочность его, если она в нем укоренилась, делает его чуждым Церкви по существу, и потому Апостол изрекает такой строгий суд: "Извергните развращенного из среды вас" (1 Кор. 5, и3).

Задачей православных родителей является способствовать развитию христианского чувства и сознания в детях с самого раннего возраста, в каких бы условиях они ни жили.

Нет ничего привлекательнее чистого, неиспорченного младенца. Не напрасно Спаситель детскую чистоту поставил образцом для христиан. Мы читаем в Евангелии: "Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно го­ворю вам, если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18, 2-3).

Но зато, как ужасно бывает видеть дитя, которое вследствие неправильного воспитания уже утрачивает святые свойства непорочного младенца и развивает в себе задатки греха!

Здесь надо вернуться к словам преп. Иоанна Дамаскина. Вспомним, что св. Отец говорит о законе греха, который входит в нашу жизнь через телесную похоть и склонность и движет, а неразумную часть души ставит в состояние борьбы с законом совести.

По наблюдению ряда опытных врачей, ребенок с двух лет уже явно испытывает внутреннее раздвоение. Его затруднения возникают из того, что он вступает в область противоречий. Ему часто надо делать выбор между двумя противо­положными побуждениями (A. Gessell & Fr. D. IlgandothersatYaleUniv. The Child from 5 to 10. Harper & Brothers Publ. N. Y. 1946, p. 54). У младенца еще нет сознательной греховной воли, но диавольское искушение уже рано начинает проникать в то, что преп. Иоанн Дамаскин называет "неразумной частью души".

Таким образом, формирование человека, как нравственной личности, начинается очень рано, причем поведете младенца неразрывно связано со всей его нервной системой и вообще со всем его организмом по мере его роста и развития.

Не напрасно с давних пор так оберегали ожидающую младенца мать от всяких нервных потрясений. Поскольку нравственное состояние матери теснейшим образом связано с ее физическим организмом через нервную систему, оно далеко не безразлично и в отношении растущего в ее чрев младенца.

Нельзя не заметить, что Пресвятая Дева Мария, самые велите святые, с младенчества являвшие свойства святости, как Св. Иоанн Предтеча, родились от матерей, которые их вымолили у Бога и вынашивали с такой же постоянной и усердной молитвой. Подготовленная верой родителей природа младенца очень рано делается способной воспринимать познание Бога и почитать Его, как Небесного Отца. Напротив, очень часто порочное поведение матери при беременности тяжело отзывается на всей психике рожденного ею младенца.

Позитивисты отрицают природную способность детей воспринимать веру в Бога. Однако, ее в известном смысли должен был признать и безбожник Фрейд.

Фрейд признавал, что в детстве у всех бывает представление о Всемогущем Отце, вознаграждающем добрые дела и наказывающем за злые. Но Фрейд старался объяснить это предпосылкой о каком-то "первобытном отце" (primalfarther), считая Бога существом воображаемым и иллюзорным.

В своем сочинении "Будущее одной иллюзии" Фрейд в объяснение свойственного всем с детства представления о Всемогущем Отце исходит из обычных для человеческой жизни на земле тягот и страха переде предстоящей смертью. Человек де ищет утешения и опоры. У него создается богатый запас идей, рождающихся от необходимости сделать свою беспомощность терпимой. Ужасающее действие младенческой беспомощности вызывает нужду в защита — защите в любви — которую и осуществляет отец, а открыт, что беспомощ­ность будет ощущаться всю жизнь, вызывает необходимость цепляться за существование отца, но на сей раз боле могущественного, чем отец природный. Так, по Фрейду, рождается идея о благодетельном правлении Божественного Провидения. Вся эта теория надумана, и многими авторами показана ее философская несостоятельность. Фрейд в сущности не был философом или религиозным мыслителем, тем боле, что собственное неверие делало его неспособным уразумевать истины веры.

Но как исследователь человеческого сознания и особенно подсознательной области, он не мог не заметить природного существования веры у человека с младенчества. Фрейд хотел дать этому факту атеистическое объяснение, полагая, что, назвав идею Бога примитивной, он тем самым установит ее несостоятельность. На самом деле слабость и надуманность его теории всем бросается в глаза. Однако, отбросив его несосто­ятельное объяснение, мы получаем признание важного для нас факта, что человеку с детств присуща вера, Признание этого Фрейдом тем боле ценно, что устанавливаемый им факт разрушает все искусственное построение этого безбожного автора.

* * *

Кроме природной способности верить в Бога, человек обладает свободной волей, но воля эта получает свое направление под влиянием многообразных причин.

В очень интересной, недавно вышедшей книге "Психиатрия и религиозный опыт" (PsychiatryandReligiousExperience) — совместном труде др. Луис Линне и Лео Шварца, глава о религиозном развили в детстве начина­ется словами: "Опыты детства содержат ключ ко всему последующему поведению, религиозному и иному… Есть, конечно, исключения, но данные психиатрии в подавляющем большинства свидетельствуют о близкой связи между опытом детства и поведением в зрелом возрасте" (стр. 23). И далее: "На этом основании мы можем сказать, что религиозные чувства и идеи у взрослых не являются результатом одних рассуждений или вдохновения. Даже когда они являются в более поздней пор жизни, принимая зрелые формы и, по-видимому, не внушенные никем из окружающих датской поры, они на самом дели связаны с отношениями с людьми в детстве и с раскрытием личности и сознания" (там же).

Это чрезвычайно важное наблюдете двух ученых психиатров подтверждает то, что давно было известно православному опыту. Оно опровергает старый протестантский рационализм. Придавая преувеличенное значение разуму и сознанию, люди, зараженные этим рационализмом, обычно не видят надобности в религиозном воспитании до наступления сознательной поры. Т же авторы справедливо замечают: "Ничто не может быть боле ошибочным, чем обычное мнение родителей, будто формальная принадлежность ребенка к религии должна быть отложена, пока ребенок не "вырастет" достаточно, чтобы самому принять решение. Этот взгляд особенно часто встречается при смешанных браках. Откладывать принадлежность к религии до школьных лет, или до зрелости, значит пропускать важную фазу развит в жизни ребенка: оно имеет печальные последствия не только в проблеме самоопределения, но и в других психологических проблемах. Наши клинические данные говорят за то, что родители должны принимать решение за детей и должны делать это до того, как они достигли пятилетнего возраста" (там же, стр. 33-34).

Неправославная, но вдумчивая современная исследовательница, психолог Ева Люис, тоже указывает на необходимость раннего взращивания в детях религиозного чувства и сознания. Она говорит, что теперь совершается грех против детей тем, что не признается необходимым с самого раннего возраста руководить развитием их духовности. "Недостаточно сказать, что он (ребенок) сам составит свое мнение по религиозным вопросам, когда он достигнет зрелого возраста. Ему нечего будет решать — ибо у него не будет никакого основания в опыт, сознании и необходимых сведениях, на которых можно построить свое решение" (Essay "ReligiousAttitudeinChildren" inthebook "ChristianEssaysinPsychiatry", N. Y. 1956_, p. 86).

Замечу мимоходом, что такой образ действия родителей в смешанных браках объясняется обычно тем, что, почувствовав, насколько их может разделить вопрос о выбор религии для их ребенка, они откладывают его решение. В результат так часто случается, что дети от смешанных браков вырастают безразличными к вере.

Но если ребенка и рано учат двум-трем молитвам, или даже некоторым библейским повествованиям, то вне Церкви он остается лишенным того богатства благодати, какое дает ему Православная Церковь, особенно в таинствах крещения, миропомазания и частого приобщения Св. Христовых Таин.

Младенец не может понимать или сознавать значение Причастия. Он, вероятно, даже забудет потом, что его приносили к Св. Чаше, но благодать Таинства все таки освящает глу­бину его души и сердца, очищая и то, что св. Иоанн Дамаскине называет "неразумной частью души".

Интересны рассуждения обе этом западного писателя пятого века св. Проспера Аквитанского.

Он говорит, что всякая человеческая душа обладает волей, проявляющейся в том или ином виде. Она желает того, что приятно, и отвращается от того, что неприятно. В отношении своих естественных импульсов, ослабленных ныне заразой первородного греха, эта воля двух родов: или животная, или естественная. Но когда присутствует благодать Божия, то прибавляется третий вид воли — по дару Духа Божия. Тогда воля становится духовной и, благодаря высшим побуждениям, она управляет своими влечениями, откуда бы они не возникали, согласно законам высшей мудрости.

"Животная воля, которую мы можем также назвать телесной, пишет он, не поднимается выше импульса, который происходить от телесных чувств, как у младенцев. Хотя последние не могут пользоваться разумом, они, однако, показывают, что желают одни вещи и не желают других... Они тоже, т. о., имеют свою волю. Эта воля может быть неопытна и неспособна предвидеть или рассуждать, но она любить заниматься предметами, которые тешат животное сознание — пока не проснется в них разумная природа... Из этой животной воли, которая одна только и существует у тех взрослых, которые ненормальны и остаются лишенными пользования разумом, человек восходит на ступень естественной воли. Хотя на этом уровне воля, пока она не руководится Духом Божиим, и может подниматься над животными импульсами, все же, поскольку она не причастна божественной любви, она занимается земными и тленными предметами" (Призвание всех народов, I, гл. 2-4), Только с помощью любви и благодати воля может перейтик высшему порядку и побуждать человека бороться со своими греховными чувствами и побуждениями.

* * *

Наблюдения св. Проспера вполне согласны с тем, что пишет о детях епископ Феофан Затворник. В своем замечательном творении "Путь к спасению" он прежде всего останавливается на значении крещения. Он говорит, что через крещение в младенце полагается семя жизни о Христе. Но она еще не его и действует, как образующая его сила. Благодатию крещения в младенце зарождается духовная жизнь, которая, однако, становится для него своею с того времени, когда он, возникши к сознанию, свободным произволением посвятить себя Богу и добровольным, радостным и благодарным восприятием усвоит себе обретенную в себе благодатную силу.

"Если, пишет еп. Феофан, вообще всякое семя развивается по роду своему, то может развиваться и семя благодатной жизни в крещеном. Если в нем положено семя преобладающего над грехом обращения к Богу, то оно также может быть развиваемо и возращено, как и другие семена".

Иначе говоря, врожденное в человеке религиозное чувство и данная ему в крещении благодать нуждаются в помощи родителей, восприемников и вообще воспитателей для того,чтобы расти и принести богатый плод.

Епископ Феофане Затворник дает ряде очень ценных практических указаний, как родители и восприемники должны вести ребенка, чтобы он, пришедши в сознание, сознал в себе благодатные силы, с радостным желанием восприял их, равно как и сопряженный с ними обязанности и требуемый ими образ жизни.

Хотелось бы, чтобы все родители приступали к воспитанию детей, изучив эти наставления епископа Феофана. К сожалению, его "Путь ко спасению" теперь трудно достать. Поэтому мы кратко позаимствуем у него некоторый его мудрые наставления, в применены к современным проблемам.

Первой предпосылкой еп. Феофана является то, что младенец через крещение вырывается из-под власти сатаны и приобщается к жизни в Боге. Ради свойственного такой жизни настроения ему даются дары благодати. Но коль скоро такое настроение ума и сердца умаляется, тотчас грех снова начинает обладать сердцем, а через грех налагаются узы сатаны, и отъемлется благоволение Божие и сонаследование Христу.

Все внимание тех, на ком лежит обязанность блюсти в целости принятое от купели дитя-христианина, должно быть направлено к тому, чтобы не допустить над ним обладание греха, обессилить последний, а направление к Богу возбуждать и укреплять.

"Младенец живет, следовательно можно влиять на его жизнь", пишет еп. Феофан.

Как оказывается это влияние? Через Св. Тайны, за ними — всю церковность, и, с ними вместе — веру и благочестие родителей.

Тут надо сделать некоторое отступление от изложения учения еп. Феофана.

Все родители хотят, чтобы у них дети были благочестивыми. Христианские родители хотят, чтобы дети были верующими, хотят видеть с их стороны почтет и послушание, хотят, чтобы они выросли добродетельными и полезными для общества.

Родители, однако, должны помнить слова Спасителя, что "ученик не бывает больше своего учителя" (Лук. 6, 40). Религиозность детей поэтому будет измеряться религиозностью родителей, которые не смогут дать им больше, чем имеют сами.

И вот, приступая к рождению и воспитанию детей, ро­дители непременно должны думать о своей ответственности перед ними и в этом сознании повышать свой собственный духовный уровень.

Т. о., христианское воспитание детей должно начинаться с работы родителей над собою. Если у них будет расти с годами их собственное религиозное сознание и укрепляться церковность, то вслед за ними будут духовно расти и дети. Но если у них не будет молитвенной церковной жизни, если они церковно не будут развиваться, а будут стоять на месте, то не будет в семье условий для развит и духовного роста их детей.

Жизнь есть движение вперед, развитие, рост. Чтобы дети приобщились к религиозной жизни, надо, чтобы эта жизнь существовала у их родителей и чтобы дети могли входить в эту жизнь, приобщаясь к ней полнее и полнее по мере роста своего развития.

Епископ Феофан, давая ряде советов о том, как искать благодатного воздействия Церкви на детей, делает оговорку, что все это может разорить и лишить плода — неверие, небрежность, нечестие и недобрая жизнь родителей. Есть непостижимая для нас связь души родителей и особенно матери, с душой детей и мы не можем определить, до какой степени простирается влияние первых на последних.

Переходя к мерам благодатного воздействия на душу младенца, еп. Феофан прежде всего, конечно, указывает на необходимость возможно чаще причащать младенцев Св. Христовых Таин, что "живо и действенно соединяет с Господом новый член его, чрез Пречистое Тело и Кровь Его, освящает его, умиротворяет в Себе и делает неприступным для темных сил".

Еп. Феофан указывает на то, что многие явственно замечают плоды благодатного воздействия Причастия на младенцев и что нередко оно сопровождается чудесами. Св. Андрей Критский в детстве долго не говорил. Когда родители обратились к мо­литве и благодатным средствам, то во время причащения Господь дал ему дар речи.

Большое влияние на детей, пишет еп. Феофан, имеет частое ношение их в церковь, прикладывало ко Кресту и Евангелию и иконам; также и дома — частое поднесение под иконы, частое осенение крестным знамением, окропление св. водой, курение ладаном, осенение крестом колыбели, пищи и всего прикасающегося к ним, благословение священника, приношение в дома иконе из церкви и молебны; вообще все церковное чудным образом возгревает и питает благодатную жизнь дитяти, и всегда есть самая безопасная и непроницаемая ограда от покушения невидимых темных сил, которые всюду готовы проникнуть в развивающейся только души, чтобы своим дыханием заразить ее".

Напротив, пользуясь той близостью духа, которая существует у добрых родителей с дитятей, они могут влиять на него своим чувством любви в тот ранний период его жизни, когда он еще не открыть для других форм воздействия. "Надобно, пишет еп. Феофан, чтобы во взор родителей светилась не одна любовь, которая так естественна, но и вера, что на руках у них более, чем простое дитя, и надежда на то, что Тот, Кто дал им поде надзор сие сокровище, как некоторый сосуде благодати, снабдит их и достаточными силами к тому, чтобы сохранять его, и, наконец, непрерывно в дух совершаемая мо­литва, возбуждаемая надеждою по вере".

Епископ Феофан дает прекрасный образ в объяснение того, как важно действовать церковностью на дитя со вне и внутрь, чтобы вокруг зачинающейся жизни создалась сродная Церкви атмосфера, которая перелила бы в него свой характер. Он уподобляет дитя вновь устроенному сосуду, который хранит долго, если не всегда, запах того вещества, которое вольют в него в ту пору.

Но незаметно для родителей у дитяти растет сознание и для воспитания своего оно требует все больше и больше внимания и любви.

По мере роста начинают появляться и греховные движения, поначалу совершенно бессознательно. Однако, постепенно, если за этим не следить, эти греховные движения могут переходить в привычку.

Так например, рано может проявиться капризность, ревность, гнев, леность, непослушание, упрямство, зависть, стяжательность. Некоторые дети очень рано начинают хитрить и даже лгать. Впять лет у ребенка уже можно замечать задатки его будущего характера. Эти задатки развиваются и с ними вместе постепенно входят в природу ребенка как некоторые страсти, так и некоторые добродетели. С терпением надо бороться с недостатками, стараясь, чтобы они не входили впривычку, и, одновременно, надо способствовать развит добрых свойств души и сердца.

В очень серьезном и интересном наследован ж о детском развиты др. Гезелл и др. Илге замечают, что душевное развитие ребенка обыкновенно идет не по прямой линии, а как бы спиралью. Ребенок возвращается к некоторым своим боле ранним недостаткам, казалось, преодоленным, а потом от них освобождается с тем, чтобы к ним вернуться с некоторым их видоизменением соответственно возрасту. (Цит. соч., стр. 58-59).

Со стороны родителей здесь требуется большая бдительность и большое терпеже,

Главное, чтобы родители не сердились на детей за их недостатки и проступки, а останавливали их с терпением, любовью, но вместе с тем, и твердостью. Пусть дети видят, что их проступки не столько сердят, сколько огорчают родителей.

Родители всегда должны помнить, что как ни мелкими могут казаться отдельные проступки детей, они, оставаясь неисправляемыми, легко переходят в дурную привычку, а с годами в греховный навык.

Маленькие дети бывают чисты и неиспорчены, но в них ра­но может зарождаться начало разных будущих страстей.

Однако, вместе с теи, чистота детского сердца открывает и безграничный простор для насаждения в нем семян веры и благочестия, если только не потерять для этого драгоценного времени.

Епископ Феофан указывает на то, что если с одной стороны в детях, к воспитанию которых с младенчества применяются указанные выше меры, будет расти тяготение к Богу, то с другой — в них не дремлет и живущий в них грех. Дети сами, своими силами, неспособны вести внутреннюю брань с грехом, Вести эту брань и направлять в ней дитя должны ро­дители.

Но чтобы действовать при этом разумно, родителям надо знать "чего ищет оставшийся грех, чем питается, через что именно завладевает нами". Основные возбудители, влекущее ко греху, по его словам, суть своеумие в уме, своеволие в воле, самоуслаждение в чувстве. "Поэтому, пишет он, должно так вести и направлять развивающиеся силы души и тела, чтобы не отдать их в плен плотоугодливости, своеволию и услаждению, ибо это будет плен греховный, — а, напротив, приучать отрешаться от них и преобладать над ними".

Прежде всего требуют внимания потребности плоти, которые существуют от пеленок до смерти и которые поэтому надо поставить в известные пределы и закрепить это навыком. Епископ Феофан справедливо указывает, что для здоровья как тела, так и души употребление пищи необходимо приспособительно к возрасту подчинять известным правилам, в коих определялось бы время, количество и способе питания, и потом не отступать от установленного порядка без большой нужды.

Очень плохо, когда дитя кормят без разбора времени, когда бы оно ни попросило пищи. Это вредно и для тела, но еще больше для души, ибо приучает к своеволию и распущенности. Вообще очень важно подчинять весь распорядок дня точному расписанию, что, кстати сказать, дети обычно принимают с большой охотой, часто выражая неудовольствие, когда от такого привычного им порядка отступают. Расписанию, как равно и надзору старших должно быть подчинено и движение, т. е. игры, чтобы превратное развитие, оставленное на произвол, в одних не раз­вило непомерную резвость и рассеянность, а в других — вялость, безжизненность и леность. Первое, по словам еп. Феофана, укрепляет и обращает в законе своенравие и непокорность, в связи с коими находятся задорность, гневливость и неудержимость в желаниях. Последнее погружает в плоть и предает чувственным наслаждениям,

Кто не наблюдал, как дитя, чрезмерно нарезвившись, становится непослушным и капризным? Из этого одного следует, что движете его необходимо держать под известным контролем. Однако в этом могут быть две крайности: чрезмерная строгость, или напротив — слабость и попустительство.

Г-жа Рузвельт в описании своей поездки в Советскую Россию рассказывает о посещении ею детского приюта. Ее поразило, что двухлетние дети, приведенные для гимнастики, поступали, как хорошо дрессированные зверюшки. Такая дрессировка нужна коммунистам, чтобы легче склонить человеческую природу к чувствам и действиям противным ее естеству. Они стараются таким образом воспитать беспрекословных, послушных роботов в человеческом образе.

Православное воспитание, напротив, должно формировать личность, свободно следующую по путям правды, которые она любит и вне которых себя не мыслит. В детях надо воспитывать волю, но волю направленную к добру.

Как это сделать, где найти меру, с одной стороны, свободы, а с другой — разумного принуждения и надзора; — в каждом отдельном случае должна родителям подсказать их интуиция и рассуждение, диктуемые их любовью и поддерживаемые Божией помощью. Там, где нет этой меры, последствия бывают печальны.

В уже цитированной интересной книге Бенджамина Файне "1 000 000 преступников" приводятся многочисленные показания юных преступников, свидетельствующая о том, как они доходили до своего низкого нравственного состояния. Одно из исследований показало, что из 500 малолетних преступников у 70 % отцы отличались неумеренной строгостью и невыдержанностью в наказании детей, а 20 % отличались попустительством. Только 5 % соединяли твердость и любовь, но видимо не могли совладать с вредными сторонними влияниями, от которых надо особенно оберегать детей. Не напрасно говорилось в России: "С кем поведешься, от того и наберешься".

Тут уместно будет вспомнить трагическое письмо матери, напечатанное несколько лет тому назад в одной русской калифорнийской газете.

Она писала о том, что ее сыне был чудным ангелоподобным существом, любящим, кротким и послушным, когда она с семьей прибыла в Америку. Чтобы скорее стать на ноги материально оба родителя старались возможно больше времени посвящать работ. Они хотели также поскорее научиться английскому языку. Поэтому они радовались, что их сыне проводит целый день с другими детьми из соседних домов.

Слишком поздно родители заметили, что он одичал, отстал от веры и даже потерял любовь к родителям. Когда мать писала свое письмо в газету, чтобы поделиться с другими родителями своим печальным опытом, она уже духовно утратила сына, предавшегося различным порокам и отказавшегося от родителей.

Разумная дисциплина, с одной стороны, и благодушная атмосфера взаимной любви всех членов семьи, с другой, — чрезвычайно важные элементы в воспитания детей. Не напрасно Ап. Павел учит родителей: "Отцы не раздражайте чад своих" (1 Кор. 13, 5).

Но не менее важно родителям не раздражаться на детей.

Раздражение это признак ослабления любви. В основе его лежит гневливость и эгоизм. В раздражении человек не думает о ближнем, не сочувствует ему, а думает только о себе. Родители больше всего раздражаются на детей за то, что т им в чем-то мешают, отрывают их от какого-то нужного или интересного для них занятия, требуют с их стороны какого-то усилия и жертвы.

Но раздражение родителей, будучи грехом против любви, вместе с тем крайне вредно действует на психику детей. Наказание, наложенное в состоянии раздражения, как бы ни было оно заслуженным теряет значительную часть своей силы и вызывает ответное раздражение у детей.

Еп. Феофан в одном письме выражается обе этом очень ярко: "Детей вразумлять есть долге родителей — стало и ваше. И бояться чего? Слово любовное никогда не раздражает. Командирское только никогда плода не приносить". То, что еп. Феофан называет "командирским" словом, когда оно сказано с раздражением создает крайне вредную атмосферу в семье, духовно калечит детей, и потому его надо особенно остерегаться.

Но не менее надо остерегаться и попустительства, в котором тоже проявляется недостаток любви к детям.

Интересно, что если, с одной стороны, как было сказано ранее, раздражительность и злоупотребление наказаниями так вредно действуют, что были обнаружены как одна из причине падения у 75 % малолетних преступников, то у многих других причина была в том, что родители относились безразлично к их поведению.

Сами дети в этом иногда чувствуют недостаток любви и часто чрезмерно строгие родители пользуются большею любовью, чем те, которые детям все позволяют.

Есть еще один важный закон, которому родителям необходимо следовать: они никогда не должны делать детей свидетелями своих ссор и никогда не должны жаловаться им друге на друга. Равным образом, если один из родителей не согласен с наказанием, наложенным на ребенка другим, — ему лучше промолчать и обсуждать этот вопрос только наедине. Дети всегда должны видеть родителей едиными.

По мере развития детского ума надо научиться питать его здоровой пищей.

У нас слишком принято занимать детский ум только пустыми вещами. Епископ Феофан говорит, что надо начинать образование ума вместе со словом, т. е. с тех пор, как ребенок начинает говорить. "Главное, что нужно иметь в виду, пишет он, это здравые понятия и суждения по началам христианским о всем встречающемся, или подлежащем вниманию дитяти: что добро и зло, что хорошо и худо". Это сделать очень легко посредством обыкновенных разговоров и вопросов. Еп. Феофан советует в этих разговорах все вещи называть своими именами. "Например, что значит современная жизнь, чем она кончится, от кого все получается, что такое удовольствия, какое достоинство имеют те или другие обычаи и проч. Пусть говорят с детьми и толкуют им или прямо или косвенно, или, всего лучше, посредством рассказов". Полезно спрашивать детей, как они думают о том и другом, и поправлять их ошибки. Далее, надо развивать их чтением житий святых, Священной Истории, чистых и назидательных рассказов.

Родители, желающие дать своим детям православное воспитание, во многих случаях сильно чувствуют, что им в этом мешает окружающая среда и, в частности, школа.

Это вполне естественно, поскольку мы живем среди иноверцев и инославных, а дети преподавателями в школах имеют людей, воспитанных в чуждых Православию началах. Все мировоззрение у них иное, чем у нас, и к воспитанию детей они обычно подходят под сильным влиянием идей Фрейда и других учителей психоанализа.

Такое особое мировоззрение довольно навязчиво и редко терпит противоречие. Родители часто жалуются на то, что детям внушают, что они должны на первое место ставить значение и авторитет школы, а голосу родителей, следовательно, придавать значение второстепенное. Школа в этом отношении претендует на известный абсолютизм, хотя и заявляет, что старается развивать в детях самостоятельное мышление и волю.

Мне приходилось слышать сетование родителей, что им легче было оберегать душу и ум детей в советской школе, чем в условиях свободы Западного мира.

Это надо объяснять тем, что в Советской России эти семьи чувствовали себя гонимыми. Поэтому власть и все от нее происходящее, и в том числе внушаемые школой идеи, не только родителями, но и детьми ощущалось, как ничто чуждое и враждебное их семье. Свое было ограничено семьей и узким кругом людей, заслуживающих безусловное доверие.

На Западе самосохранение не требует такой изоляции, ибо нет явной опасности, угрожающей самому физическому существованию всех членов семьи. Зато тут опасность для ума и сердца.

Что могут делать родители в таких условиях?

В известном отношении такая проблема стояла перед церковными родителями даже в России перед революцией, ибо значительная часть интеллигенции и педагогов там была заражена тем же материалистическим духом. Мировоззрение нашей левой интеллигенции было очень близко, к тому, что мы встречаем у здешних педагогов. Скажу о себе, что в нашей семье мы с детства слышали и сознавали, что по своим церковно-монархическим взглядам мы принадлежим скорее к меньшинству, чем к большинству. Поэтому нецерковное революционное содержание в преподавании некоторых педагогов, а затем охватившее всю Россию революционное безумие не могло найти у нас сочувствия.

Итак, прежде всего надо с раннего детства внушать детям, что они, как чада Православной Церкви, принадлежать к особому организму, имеющему свои законы и свое мировоззрение, во многом чуждые окружающему большинству. Дети должны еще до школы почувствовать это и знать, что лояльность по отношению к государству, коего они являются во многих странах гражданами по рождению, отнюдь не должна отражаться на их религиозных взглядах и на их быте. Их надо рано приучать к тому, что не следует бояться и стесняться того, что они в чем-то отличаются от окружающего большинства. Если они придут в школу, предупрежденными в этом отношении и воспитанными в преклонении переде подвигом исповедничества, то им будет легче противостоять натиску чуждого нам мировоззрения.

Если натиск на них будет слишком сильным, то родители могут пойти в школу и заявлять требование об уважении известных принципов, связанных с нашей верой.

При этом, конечно, особенно важно, чтобы родители ближе входили в жизнь детей, вызывая с их стороны рассказы о происходящем в школе и давая им свои разъяснения возникающих вопросов с православной точки зрения.

Это отнюдь не легкая задача, но любовь, вира и постоянное внимание, соединенные с молитвой, подскажут родителям, как лучше всего влиять на своих детей для ограждения их от вредных влияний.

Разумеется, особенно важно следить за тем, с кем они дружат, стараясь сближать их по возможности с право­славными русскими детьми из крепких, здоровых семей.

Пусть важнейшим центром интересов будет для них приходская церковь и пусть высоко держат родители в глазах детей духовный авторитет церковного пастыря. Дети должны ограждаться от всякой, критики своего священника. Трудно оценить, насколько такая критика может отравить их сердца на долгие годы вперед, а иногда, на всю жизнь.

Но это воспитание в детях сознания, что они принадлежать не особому церковному организму и особой культуре, не должно быть соединено с презрением или осуждением других. Оно должно определяться не такими чувствами, а любовью и преданностью духовному богатству своей Церкви.

Такие чувства воспитываются в детях не только наставлениями, сколько установленным в доме порядком, основанным на православном быте со всеми его особенностями. Важна та атмосфера, какая будет создана родителями в семье.

Очень полезна, когда это возможно, знакомить детей с жизнью их предков, особенно если среди последних были люди; замечательные по своей добродетели или каким-нибудь подвигам. Такие рассказы полезны, потому что дают детям как бы некий бытовой корень. Рассказы о семье важно ставить в связь с историей России, приучая детей любить и ценить то, что относится к ее светлым страницами

Митрополит Антоний писал, что гибель России, как христианского государства, не означает, что погибла Святая Русь, которую могут составлять русские люди, хотя и разбросанные по разным странам, но духовно соединенные ее светлыми идеалами и сохраняющее ее православный быт. В Америке есть не мало живущих подобным образом ирландцев или шотландцев, которые, сохраняясвои бытовые особенности, все же считаются полезными гражданами Соединенных Штатов.

Тот, если можно так выразиться, заряде, который будет дань родителями датскому уму в первые годы его развили, в будущем непременно принесет свой плоде, иногда заметный только в поздние годы жизни.

Воспитывая ум, не менее важно воспитывать чувство дитяти. Прежде всего надо приучать детей к молитве, как домашней, так и церковной. Чем раньше детей начинают приводить в храм Божий, тем легче они приучаются к молитве, которая прививается к ним очень легко. Чем раньше напечатлеется страх Божий и возбудится молитва, тем прочнее будет благочестие в последующее время, пишет еп. Феофан.

Родители теперь особенно должны стараться о насыщениие детей благочестивыми мыслями и чувствами в раннем, дошкольном возрасте, чтобы они т. о. были подготовлены не встрече с иными влияниями со стороны школьных учителей и товарищей.

Тут требуется еще больше внимания со стороны родителей и тут они особенно должны почувствовать, как важна для детей их работа над собою и над своим духовным самообразованием.

Дети это как бы растение, вверенное Богом их родителям как садовникам.

Если последние привьют к ним добрые ростки церковности, если будут заботиться о том, чтобы они росли на доброй почве христианской семьи и православного быта, если будут следить за тем, чтобы искоренялись плевелы, могущие заглушить в них все доброе, и будут поливать их живой водой Слова Божия, — то они выполнять свой долг перед Богом и Церковью себе на утешение и радость.

Но пусть ни на кого кроме себя не сетуют родители, если по их невниманию врученное им малое растете вырастет безплодной смоковницей. Не услышат ли они тогда тот грозный глагол Божий, который пророк Самуил должен был объявить первосвященнику Илию за небрежение о воспитании его сыновей: "Я накажу дом его навеки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют и не обуздывал их, и потому клянусь дому Илия, что вина дома Илиева не загладится ни жертвами, ни приношениями хлебными вовек" (1 Царств 3, 13-14).

Труды этого же автора:

1. Догмат о Церкви в современном мiре (Доклад Третьему Всезарубежному Собору)
Епископ Григорий (Граббе)

2. Пророческий Указ Святого Патриарха Тихона № 362

Из статьи Епископа Григория (графа Граббе) "Завет Святого Патриарха", сентябрь 1994г.