Версия для печати

ОТНОШЕНИЕ ХРИСТИАНИНА К ВЕТХОМУ ЗАВЕТУ

           В православно-патриотических кругах время от времени высказываются такие мнения о ветхозаветном Писании, которые не вполне согласуются с учением Православной Церкви и косвенно помогают язычникам утверждаться в их ненависти ко Христу, и в их уверенности, будто христианство есть “троянский конь иудаизма”. В этой связи требуются пояснения.

            Начнем с того, что наша речь обращена теперь к христианам, к тем, кто сердцем и умом исповедует Иисуса Христа Богочеловеком и своим личным Господом и Спасителем от греха и вечной смерти. Для кого эти слова не наполнены живым содержанием, тому не принесет пользы и наша беседа.

            Итак, Иисус Христос будет краеугольным камнем всех наших суждений. Если Он не признает какое-либо писание священным, а какое-либо мнение верным и авторитетным, то не признаем его в таком качестве и мы. Но вот Он конкретно говорит о Писании Ветхого Завета: не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков, не нарушить пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17) И с тех пор Святая Церковь именует своего Главу исполнением закона и пророков. Уже из одних только этих слов ясно, что христианину следует остерегаться огульных обвинений на Ветхий Завет, а тем более – на Самого Бога Ветхого Завета. В ряде иных мест Иисус ссылается на пророчества Моисея и пророков о Мессии (Ин. 5, 46), отверзает ученикам ум к уразумению Писаний (Лк. 24, 45), неоднократно цитирует закон и пророков, и не произносит против них ни одного укоризненного слова. После этого мы обратимся к Писанию со всем вниманием и уважением, не потому, что нам нравятся или не нравятся те или иные памятники еврейской письменности сами по себе, а потому что Христос, наш Спаситель ясно выразил Свое отношение к ним: исследуйте Писания, - говорил Он неверным иудеям, - ибо вы думаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о Мне (Ин. 5, 39). Значит, есть смысл и необходимость исследовать Писания Ветхого Завета. Только христиане должны подходить к ним не так, как иудеи. Тем должно было восходить от Моисея ко Христу по Его слову: если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что Он писал о Мне (Ин. 5, 46). Христианин идет обратным путем, он находит нужное и ценное в Писании Моисея и пророков, потому что прежде уверовал во Христа и слушается слова Христова, в том числе и в отношении книг Моисеевых.

            Постараемся же здесь обозначить кратко то необходимое, что нам должно принимать из Ветхого Завета, и те места его, на которые иногда соблазняются христиане. Многие недоумения рассеются, если мы поймем, что по-иудейски нам Ветхий Завет понимать нельзя.

            Нееврейские места из Ветхого Завета

            Иногда не обращают внимания, что первые 11 глав книги Бытия и книга Иова описывают события и лиц, не имеющих никакого преимущественного отношения к Израилю. Ранняя история человечества, даже так лучше скажем: библейская историософия до-Авраамовых времен – есть достояние всего человечества. Именно на эти места Ветхого Завета чаще всего ссылаются св. Отцы Церкви. Именно эти книги и главы стоят в центре внимания научных апологетов-креационистов. История всемiрного потопа и Ноева ковчега, память о первых Ноевых потомках, основателях всех племен земли – это знание всего древнего человечества. Древнейшая мифология множества народов хранит эти предания. Но лишь в Библии дается их правильный, неискаженный вариант. Только Библия дает нам правильное представление о Личном Боге, сотворившем мiр из ничего. Только книга Бытия правильно показывает нам происхождение зла в мiре, как последствия грехопадения первых людей. Только первые страницы Бытия дают нам древнейшее обетование о Мессии, Которому надлежит сокрушить не политические царства, а само царство смерти и держащего это царство диавола. На этих библейских откровениях зиждется все христианское понимание окружающего мiра, потому именно на эти места чаще всего взирают христианские учители всех веков.

            Повторим еще раз: это Писание не есть собственно еврейское. Это общечеловеческая история. Заслуга евреев в том, что им удалось сохранить его в наиболее полном и неискаженном виде.

            Почему же всю книгу Бытия, включая и до-Авраамовы главы, считают принадлежащею Моисею? Безусловно, про Адама, Ноя, Сима, про Каина и Авеля знали тогда практически все люди земли. Иначе бы не стали и слушать Моисея, сочли бы его рассказ баснею. Но в те времена история человечества была, вероятно, известна во множестве искаженных мифических вариантов. Потому была прямая необходимость восстановить это знание в истинном изложении, сообщенном некоему духоносному человеку.

            Итак, все христиане верят, что Моисей подлинно разговаривал с Богом, и Бог научил его тайнам мiроздания и ранней истории человечества, насколько могли вместить люди того времени. Такое Откровение мог дать только Сам Бог, а не кто-либо, пытавшийся вещать от Его имени. Неслучайно первые страницы Бытия находят множество чисто научных подтверждений со стороны ученых-креационистов.

            Книга Иова выделяется среди иных книг Писания своей особой, совершенно нееврейской возвышенностью и поэтичностью, при величайшей нравственной глубине. Существуют разные мнения, как счислять родословную Иова, во всяком случае, он не имел отношения к потомкам Иакова-Израиля. Но где теперь Авситидийская земля? Где прямые потомки Иова? У него было десятеро детей, которые могли бы положить начало десяти коленам Иовлевым в противовес двенадцати Израилевым. Но их нет. И безценный памятник древней нееврейской богодухновенной мудрости сохранился только у евреев. Случайно ли это? Только ли это следствие известного еврейского интереса к чужим интеллектуальным ценностям, или что-то большее?

             Еврейское избрание

            Ответ на эти вопросы почти все христиане видят в одном: в признании факта богоизбранности древнего Израиля, по крайней мере, в качестве хранителя библейского мiровоззрения. Но, конечно, не только в этом качестве.

            Прежде чем разбирать, в чем состоит это избрание, отметим те народные черты, благодаря которым и избран Израиль, и которые известны в этом племени даже до сего дня. Эти качества помогают еврейскому народу, паче всех прочих народов, сохранить свою самоидентичность, свое предание и свою идею, пронеся ее не через годы и даже не через века, а сквозь целые тысячелетия. Народ – хранитель исторического предания должен быть хорошо замкнут и обособлен. Он не должен ставить на карту свое существование ради каких угодно благородных целей. Такой народ должен быть самым большим реалистом среди прочих народов. Он должен быть связан теснейшей родовой спайкой, когда чувство единокровной общности легко преодолевает любые личные обиды. Народ этот должен иметь высоко развитое национальное чувство, даже если при этом оценка своего народа в глазах его членов слишком завышает действительную. Одним словом, это должен быть самый спаянный, целеустремленный и практичный народ, не позволяющий себе витать в облаках и хорошо работающий локтями на исторической сцене.

            И чей же это портрет? Всем известно, что лишь один народ на земле обладает этими качествами в превосходной степени.

             Постойте, - прервут нас в этом месте, - если Бог действительно избирает народ Свой за такие качества, то Он, действительно, не есть добрый Бог.

            Ответ: а кто, кроме самих избранных, сказал вам, что избран лучший по своим нравственным качествам народ? Кто сказал, что это избрание дает им преимущества в деле нравственного совершенства или спасения души? Весь вопрос не в том, избран Израиль или нет (очевидно, что избран, ибо другого такого народа на земле нет), и не в том, кем он избран, - ибо это станет понятно из ответа на главный вопрос: для какой цели избран?

            Одну из целей этого избрания мы уже отметили: это хранение документов подлинной истории человечества, на основании которой только и может составляться правильное понятие о Творце и смысле человеческой жизни. Ясно, что мiровым хронистом должен быть наименее душевный и поэтичный народ, но напротив – всецело практичный. Иначе история в сознании такого народа непременно обрастет мифами, как это и случилось у других народов земли.

            Возьмите, например, мифологию древних греков. Очевидно, что Зевс, Прометей и Геракл были когда-то людьми, жившими на земле, сотворившими в своем племени и добрые, и злые дела; но вот проходят века, дела этих людей обрастают легендами, а сами они обретают божественный статус, что чрезвычайно затрудняет изучение реальной истории. Или как по Гомеровской Илиаде изучить реальный ход Троянской войны? Саму Трою-то на карте не найдешь. Явись Моисей среди греков – и он бы почитался героем или титаном, и совершенно невозможно было бы понять, что он реально сделал, и чему научил своих соплеменников.

            У евреев же в Писании все очень строго и исторично. Никакой персонаж не обожествляется. Ведется строгая хронология и родословная. Географические ориентиры взаимно связаны достоверными указаниями. Только из Библии мы можем узнать, когда был Потоп, Вавилонское рассеяние, когда евреи были в Египте и ушли из него и т.д. Библия давно уже стала своеобразной пространственно-временной картой для археологов, практически никогда не ошибаясь в чисто исторических данных.

            Так сохранить историю может только народ с сильно развитым рассудком и слабо развитым воображением, народ практичный и непоэтичный. Лучше Израиля на эту роль никто не подошел.

            Отсюда мы получаем косвенное свидетельство в пользу истинности библейских чудес, которые иногда подтверждает археология в тех случаях, когда она может это сделать (например, найти упавшие стены Иерихона). Чудеса в Библии описываются, но басен в ней никто не сочиняет. Красное море расступается перед Моисеем, археологи находят на дне его останки египетских колесниц. Но вы не встретите на страницах Библии сирен или циклопов – идет совершенно трезвый рассказ о подлинных событиях. Все будет сказано, как было.

            В этом одна неоспоримая сторона еврейского избрания. Есть и другая, более важная.

            Израилю суждено было стать не только мiровым хронистом, но и хранителем мессианской идеи. И здесь мы, христиане, отталкиваемся от факта пришествия в мiр подлинного Мессии – Спасителя и благодетеля всего человечества, а не только Израиля.

            Приходящий ко Христу обыкновенно уверует прежде в само Евангелие, будучи очарован его внутренней красотою и будучи таинственно посещен в сердце своем Самим Автором и главным Героем этой книги. Но затем, изучая внимательнее основы своей веры, христианин обнаруживает много параллельных мест между Ветхим и Новым Заветом. Весьма впечатляет обилие пророчеств и прообразов Ветхого Завета, буквально или образно исполнившихся в Иисусе Христе. Причем, что еще более поразительно, важнейшие из этих пророчеств признаются самими иудеями, как относящиеся непосредственно к Мессии. Эти пророчества паче самих пророков обличают еврейское неверие во Христа!

            По сути дела, эти места суть главные для христиан в Писании Ветхого Завета. Именно эти пророчества раскрывал Сам Христос Своим ученикам по воскресении Своем (Лк. 24, 45). Вместе они составляют свод церковных богослужебных чтений Ветхого Завета на весь год. Сам факт исполнения этих пророчеств во Христе свидетельствует об их богодухновенности.

            Вообще, мессианская идея – главный стержень Ветхого Завета и всей еврейской религии вообще. С этим согласятся и иудеи, и христиане. Важно, что понимание этой идеи у нас с ними до противоположности разное. Если основание ветхозаветного мессианизма подлинно исходит от Бога, то очевидно, что и Сам Мессия должен был явиться в том народе, который глубже всех проникся мессианской идеей. И Евангелие, в двух местах приводя родословие Иосифа – мнимого отца Иисуса, старательно подчеркивает это.

            Итак, израильский народ, точнее, колено Иудово и дом Давидов, выбраны для того, чтобы там в предсказанное пророками время в указанном ими месте родился Мессия – Царь Израилев, Спаситель людей из всех племен, родоначальник новой общности людей – христиан. Но этим не ограничивается цель избрания Израиля. Есть в этом избрании еще одно важное обстоятельство, на которое, к сожалению, мало обращают внимания.

            Дело в том, что Писание и Ветхого и Нового Завета показывают Мессию страждущим и умирающим за грехи людей (см. напр. Ис. гл. 53, Псс. 2, 21, 68 и др.). Евангелие и Апостолы именуют неоднократно Мессию Агнцем закланным, предназначенным к закланию прежде создания мiра (Ин. 1, 29, 1 Пет. 1, 19, Откр. 5, 6 и др.). Писание не допускает для Мессии мирной кончины праведника, оно предсказывает и возвещает Его мученическую смерть, утверждает, что эта смерть необходима для спасения людей, а потому распятие Иисуса Христа не есть последствие какой-то исторической случайности.

    Страдание и смерть Мессии необходимы не потому, что о них предсказывало Писание, но потому что в них содержится источник нашего оправдания пред Богом и/или возрождающая христианина Божественная сила. Таково было исконное определение Божие, отчасти возвещенное людям пророками.

            Более того, смерть Мессии предсказана (в силу самой своей неслучайности), как логическое последствие неприятия Мессии в Его собственном народе. Иоанн Креститель с горечью говорит, что никто не принимает свидетельства Его (Ин. 3, 32), оговариваясь, что есть из этого правила и немногие счастливые исключения.

            Итак, если смерть Мессии – не случайность, отвержение Мессии не случайность, то мы приходим к тому, что в целом у Израильского народа была еще одна сторона его избрания – заклать Агнца, вземлющего грехи мiра, сделаться палачом своего Царя и Мессии, Который через это заклание свершит спасение всего человечества!

            Возможно, эти слова прозвучат слишком резко, но ведь на самом деле именно так и есть, хотя осознается это не без труда. Задумаемся: как одновременно можно совместить две совершенно несовместимые вещи. С одной стороны Мессия, как Божественный Посланник, как Сын Божий и Человек Безгрешный, должен был принести людям только добро, должен был сделаться величайшим благодетелем всего человечества. С другой стороны, при этом Ему надлежало быть отвергнутым практически всем Его народом, или, по малой мере, его ведущей частью, теми людьми, которым Он соделает только добро; притом эти люди проникнутся к своему Мессии такою безумною и неукротимою ненавистью, что для устранения Его не удовольствуются чем-то вроде подкупа наемных убийц, но распнут Его во святом своем городе в праздничный день пред очами всей вселенной, осыпая поношениями, издевательствами и всевозможными мучениями!

            Какой еще народ на земле способен на такое деяние? Но именно так и протекали действительные события.

            Иисус Христос, как показано в Евангелии, имел неоднократно общение с людьми, не принадлежавшими к Израилю. Однажды в Него уверовали самаряне по слову одной своей женщины, беседовавшей со Христом и уверовавшей в Него (Ин. гл. 4). В другой раз другие самаряне не приняли Его с учениками, потому что просто не пожелали предоставить ночлег путешествующим в Иерусалим паломникам (см. Лк. 9, 52-53). В иной раз жители Гадаринской страны, видев чудесное исцеление Христом буйного бесноватого, из которого изшедшие бесы вошли в свиное стадо, просили неизвестного им Чудотворца удалиться из их страны. Евангелие показывает нам и нескольких римлян, уверовавших в Иисуса (Мф. 8, 5-13; Ин. 12, 20). Всякий раз, когда иноплеменники общались с Иисусом, они либо веровали в Него, либо самое страшное – отказывали Ему иногда в гостеприимстве, да и то не по личной неприязни. Но ни в каком народе не появлялась ни у кого желания сделать какую-либо неприятность этому новому Чудотворцу из Галилеи. Тем более, никто из иноплеменников не желал и не добивался Его осуждения и смерти. Даже Пилат, видимо, наиболее холодный к иудейской религии человек, приложил много усилий по Его освобождению, и сдался только перед реальной опасностью для своего положения и жизни.

            Все это дает нам основание утверждать, что ни один народ на земле не мог бы совершить над таким Человеком такого беззаконного судилища со всенародным осуждением и такой ужасной казни. В другом народе Христос мог бы пострадать, самое большее, от руки какого-нибудь безумного фанатика; и в этом случае Его страдание за род человеческий, Его служение людям как служение жертвенное, ставилось бы под вопрос, ибо смерть Его могла представляться трагической случайностью, а не необходимостью.

            Закономерное же служение смерти Христовой, последовательное отвержение, практически всенародное осуждение Иисуса Христа, юридическое решение Его участи – все это палаческое служение выпало на долю Израиля! Вот об этой стороне избрания Израиля часто забывают, а если бы помнили, не возникло бы и многих нелепых суждений.

            Случайно ли христоборчество Израиля?

            Здесь нас опять могут прервать резонным вопросом: возможно ли, чтобы Благой Бог мог Своему избранному народу вручить такое ужасное служение и столь прискорбную участь? Не будет ли благоразумнее полагать, что просто сам Израиль изменил своему избранию по своей воле?

            Ответ на это мы можем дать такой. Конечно, Бог не определяет заранее ко греху и погибели никакого отдельного человека. В воле любого иудея, современника Иисусова, оставалось его собственное решение: принять ли такого Мессию или отвергнуть. Иисус сделал все, чтобы каждый еврей, видевший Его, мог бы в Него уверовать. Но с другой стороны, отвержение большинством Израиля своего Царя и Мессии, отвержение, не исправленное совокупным еврейским сознанием в продолжение двадцати веков, конечно, не может быть случайностью, лежащей во власти человеческого произвола и не играющей особой роли в путях Промысла Божия.

            Мессианская идея несла в себе одновременно и великое преимущество, и великое искушение для Израиля. Когда мы поймем, что значит то и другое, нам яснее будет, что Бог подлинно нелицеприятен ни к какому народу.

            Преимущество мессианской надежды не нуждается в особом разъяснении. Для ветхозаветного человека эта надежда есть единственный подлинный светоч и смысл всей жизни. Мессианское обетование дано Адаму при самом его изгнании. Хранение его – путь к жизни, утрата его – смертное безпутие. Этою именно надеждою, а не какою иною, воодушевляется великий неизраильтянин Ветхого Завета праведный Иов: А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его (Иов 19, 25-27). – Право же, с такою надеждою будет смысл, и найдутся силы сидеть в нищете и болезни на гноище, но не проклясть Бога за посланное невинное страдание! А без такой надежды лучше последовать совету жены праведника и покончить богохульством и самоубийством.

            Более того: если человек признает свое положение среди земных грехов и страданий нормальным, если он не верит, что Бог может и хочет устроить изменение всей судьбы человечества к лучшему (т.е. при забвении Мессианской идеи) нет вообще смысла верить в Единого Личного Бога. Логика здесь ясна.

            Но хранить эту мессианскую идею должно в той же самой высоте и чистоте, что и Иов. Иначе она непременно обернется против ее хранителей, что, собственно говоря, и случилось над Израилем.

            Верить в Бога Вседержителя, верить в Его Посланника, Спасителя всех человеков, а наипаче верных (1 Тим. 4, 10) на самом деле непросто; для этого требуется определенная нравственная напряженность жизни, сопровождаемая посылаемыми от Бога скорбями и благодатными утешениями. Во все века большинство избирает не этот путь. Но это и есть именно вера в истинного Бога, которой противостоит язычество. Языческое восприятие – вот великое искушение для носителей мессианской идеи, то искушение, которому в большинстве своем поддался Израиль.

            Писание свидетельствует, что во времена Моисея, Судей и Царей израильтяне постоянно отпадали в идолопоклонство. Моисей возшел на гору собеседовать с Богом, проходит несколько дней, и в стане израильском уже изготовлен золотой телец. Возвращается Моисей в праведном негодовании – и все вскоре вновь соглашаются быть последователями Иеговы. Но разве так можно искренне чтить Истинного Бога? Напротив, при такой религиозности люди в сердцах своих остаются язычниками всегда и только меняют видимого идола на невидимого.

            И за это духовное блудодейство постоянно обличают евреев и Моисей, и пророки. Ветхий Завет содержит, так сказать, обвинительный акт неверному Израилю, на что обращают внимание наше и христианские учители.

            После возвращения из Вавилонского плена израильтяне уже не воздвигают кумиров. Некоторые лишь тайно, “в душе” идолопоклонствуют, как свидетельствует история Маккавейских войн. Но значит ли это, что в целом Израиль начал чтить Истинного Бога, если он не признает Сына Его? На самом деле, нет. Послевавилонские иудеи, за немногими исключениями, пребывают в таком же язычестве, как и прежнее ваало-поклонство.

            Ведь что в сущности своей есть язычество, и чем оно отличается от истинного богопочитания? Очень наивно было бы полагать, будто вопрос решается лишь арифметическим счислением божеств или наличием священных изображений. На свете было и есть много язычников, которые чтут одно Божество и даже не ваяют идолов, но, тем не менее, остаются язычниками. Таковые богопочитатели или не признают Бога Личного, сотворившего мiр по Своей воле и пекущегося о благе Своего творения, или, даже признавая Бога личным, относятся к Нему по-земному, эгоистически, националистически, низводя Вседержителя до чина почетного председателя национальной бытоулучшительной партии. В любом случае, цель язычника – улучшение своих земных условий, понимаемых в самом широком смысле: и душевном, и телесном, и личном, и национально-коллективном. Только верить в Бога Спасителя всех человеков от греха и вечной смерти, притом спасающего нас через наши земные скорби и лишения в подражание Его Кресту – в такого Бога верить язычник не желает.

            Иудеи и древние, и современники Христа представляли себе Иегову по-язычески, то есть в виде национального духа-предводителя. И если они при этом не делали Его изваяний, в том мало утешения.

            Спрашивается теперь: а можно ли по-язычески чтить Христа? – Конечно, и даже очень легко. И многие люди, к сожалению, именно так Его и чтут, не как своего Подвигоположника и крестоносного Спасителя, а как возглавителя целого пантеона меньших божеств (святых), призванных помогать нам в житейских нуждах. Иудеи обвиняют православных в язычестве за “концепцию Троицы”, счисляя Божество арифметически. Сектанты хулят православных за почитание икон, но на самом деле ни те, ни другие не ведают, что такое язычество в его истинном понимании. Пытаясь судить по признакам внешним, они судят по признакам ложным. Впрочем, это совершенно особая большая тема, думается, читатель и без нас знает разницу между иконопочитанием и идолопоклонством. Суть дела в духовном настрое, будет ли он христианским, небесным, или земным, языческим.

            Впрочем, вернемся ко Христовым временам. Вот важный итог, который нам желательно осмыслить, чтобы невольно не впасть в богохульство. Открывший Моисею Свое имя: Иегова есть Бог Истинный, но если Его поклонники утрачивают о Нем истинное возвышенное представление, то своей молитве и поклонению они сами подрезывают крылья, и это поклонение до престола Божия не доходит, а перехватывается по дороге духом злобы поднебесныя, князем, господствующем в воздухе. Такие поклонники, по виду служащие Истинному Богу, на самом деле кланяются незримому воображаемому идолу Иеговы со всеми последствиями такого идолопоклонства.

            Так, вероятно, и следует понимать слова Христовы из 8 главы Евангелия от Иоанна, где Он показал противящимся Ему иудеям, что отец их есть не Бог, но диавол. Есть, впрочем, мнение, что в среде тогдашних раввинов зрело тайное поклонение сатане, а культ Иеговы поддерживался ими лишь для прикрытия, которое здесь и разоблачает Христос. Это мнение не лишено основания, но на наш взгляд и согласно отеческому толкованию Христос имел ввиду здесь не осознанное служение евреев диаволу под видом ложной ревности о букве закона и о славе Иеговы.

            Общему представлению людей о Боге всегда будет соответствовать и представление о Мессии. Евангелию вполне можно было бы дать подзаголовок: спор о том, кем и каким должен быть истинный Мессия. На одной стороне в этом споре стоит Сам Богочеловек, а на другой не только Его противники, но и сторонники, а временами даже самые близкие ученики.

            Иисус заявляет Себя Сыном Бога Вседержителя, (а не национального духа-предводителя иудеев) призванным Крестом спасти род человеческий. Для этой цели Он приходит в уничижении, намеренно отказываясь от мiрских пособий к утверждению Своей власти. Не употребляет Он без особой нужды и Своей Божественной силы. Он покоряет сердца людей Своим высочайшим нравственным достоинством и личным примером, таким невидимым нравственным обаянием, которое и двадцать веков спустя, несомненно, испытывает каждый христианин, хотя и не может выразить его словами. Этим и только этим завоевывает Христос духовную власть над мiром, точнее над той частью человечества, которая горячо и искренне следует за Ним.

            А что же взамен этого ждет еврейская религиозность от своего Мессии? Чтобы наглядно это увидеть, давайте проследуем за Христом в пустыню к горе Искушения. Здесь диавол точно, образно и доходчиво покажет нам, какого Мессию иудеи на самом деле ждут.

            Искушение Христа в пустыне (Мф. гл. 4) касалось не столько лично Его, как Человека, сколько Его мессианского служения. Сорокадневным постом в пустыне после крещения от Иоанна готовился Христос начать проповедывать и явить Себя людям. Как должно явиться Мессии к Своему народу? Тут и появляется незваный советчик. - Не для Себя преврати камушек в хлебец, чтобы съесть его тайно, не для Себя попробуй прыгнуть с крыши храма, чтобы проверить ангельскую помощь. Для Христа, как Человека, такие искушения просто безсмысленны. Смысл в них появляется, только если представить их как средства утверждения Своего Мессианского достоинства в глазах людей.

            Воздушный князь, сумевший перехватить поклонение неверных иудеев Иегове и переадресовать его себе, прекрасно чувствовал, какого Мессию они на самом деле ждут. Именно: того, который превратит камни в хлеб и даст Израилю величайшее материальное изобилие; того, который покажет захватывающее, изумительное, но безсмысленное чудо (прыжок с крыши), который завладеет всем мiиром и в своем лице заставит все народы покланяться Израилю. Иными словами – ждут того Мессию, который реально осуществит самые светлые коммунистические грезы, (почему и сам коммунизм, как учение, мог появиться лишь в этом народе). Похоже, искуситель рассчитал свои силы и, видя Иисуса человеком необыкновенным, предуказанным от Крестителя в качестве Мессии, но не прозревая в Нем Божественного достоинства, - поспешил этому “кандидату в Мессии” на помощь, поставив, правда, и свое всегдашнее условие: поклониться ему, князю тьмы, тем самым заложив ему свою душу. Как бы так сказал: я помогу тебе сделаться Мессией, я давно царствую в сердцах этих иудеев, и прекрасно знаю, как покорить их сердца. Даю Тебе весь мiр за Твою душу. – Обычное диавольское предложение с особенностями, относящимися только к иудейскому Мессии.

            И впоследствии иудеи самым буквальным образом оправдали наблюдения великого безплотного психолога. Когда Иисус насытил в пустыне пять тысяч человек пятью хлебами, сотворив хлеб как бы из камней, они именно в этот момент пытались провозгласить Его Мессией, сказали: это истинно Тот Пророк, Которому должно прийти в мiр. Иисус же, узнав, что хотят прийти нечаянно взять Его и сделать царем, опять удалился на гору один (Ин. 6, 14-15) без учеников, вероятно, поспешно. Тем самым Христос вновь, уже делом, а не словом ответил диаволу на его повторно предложенное искушение.

            В продолжении Иисусовой проповеди Иудеи неоднократно просили у Него знамений с небес, т.е. эффектного заказного чуда. И Он всякий раз отказывал им в этом. Буквально устами отца своего кричали они Ему в последний час: сойди не с крыши храма, а с креста, и мы в Тебя уверуем. Это тоже не просто издевка, а последняя проверка на всякий случай: а вдруг Он, явивший столько чудес, и вправду Мессия? Если так, то непременно сойдет. И тогда бы уверовали. Такие были у них представления о Мессии.

            И наконец, народный клич: «Осанна!» превратился за пять дней в неистовый рев: «распни», исключительно потому, что, заявив себя Мессией в воскрешении Лазаря, Иисус вновь отказался от борьбы за политическую власть, опять отвергнув третье искушение диавола в пустыне.

            Всем Своим внутренним обликом, всем Своим поведением Иисус постоянно, терпеливо, настойчиво опрокидывал вошедшее иудеям в плоть и кровь представление о Мессии – земное, плотское, ложное. Практически до самой Пятидесятницы и сошествия Святаго Духа ученики Его столь же упорно время от времени обнаруживали остатки иудейского народного взгляда на Мессию, как Царя земного. То братья Зеведеевы просили низвести огонь с неба на непринявших Христа самарян, то они же просили особого места в Царстве Мессии – это за несколько дней до Креста, о котором им только что возвещал их Учитель; то Петр отговаривал Христа от страданий. Самые предсказания Иисуса о Своем близком страдании ученики никак не могли принять и понять. Уже под самый конец, когда они провожают воскресшего Господа на гору Вознесения, когда слава Его осияла их неземной радостью, даже в этот момент вырывается у них старое: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? (Деян. 1, 6).

            Такими образами и мыслями водились не случайные слушатели Иисусовых бесед, а Его горячие последователи, все оставившие ради Его дела. Значит, надо думать, насколько же далек был к тому времени весь народ Израиля, в лице даже лучших своих представителей, от истинных понятий о Мессии. Мессианская религиозность обратилась уже совсем не в ту сторону!

            Христос явился для нее живым, глубоким опровержением. Неслучайно как-то вырвалось у иудеев по Его адресу такое восклицание: не правду ли мы говорим, что Ты самарянин и что бес в Тебе? (Ин. 8, 48) Это не просто ругательство. Это хорошо осознанное чувство полной противоположности Его слов и дел традиционной их религиозности, означающее как бы: говоря и делая такое, Ты никак не можешь почитаться иудеем, Ты бесноватый самарянин!

            Потому напрасно некоторые авторы, водимые стихийным антисемитизмом пытаются доказать, будто Христос не имел к Израилю никакого отношения. Это ложное, к тому же совершенно излишнее утверждение. Нужно только ясно видеть, что Его религиозный мiр как Человека совершенно несовместим с еврейским. В духовном смысле Иисус выпадает из Своего народа, хотя и происходит из рода Давидова.

            Таковы же точно и Его ученики, происходившие по крови из разных Израилевых колен. Просвещенные Святым Духом и окончательно расставшиеся с ложным еврейским мессианизмом, они являют новый религиозный тип, не похожий на иудейский. А что скажем о Пресвятой Деве Марии? Евангелие показывает нам Ее в час благовещения и у Креста, но даже этих свидетельств достаточно, чтобы увидеть разительный контраст между кроткой Дщерью Давидовой, Матерью Мессии, рабою Господней с одной стороны и всей галереей женских портретов Ветхого Завета – с другой. Иудифь, Есфирь, Иезавель, Иродиада с дочерью – вот типичные еврейки во всей сочности национального колорита. (Представьте себе, каковою могла бы стать любая из них, если бы осознала себя матерью Мессии!) Но Божия Матерь – полная, безмолвно вопиющая противоположность всему этому ряду (в который с успехом можно было бы дописать и большевичек ХХ века). За это во всех христианских народах Ее чтут, как собственную Матерь, ублажают ее все роды по пророчеству Ее. Но и Сама Пречистая Дева далеко не сразу поняла подлинный жертвенный характер мессианского служения Своего Сына.

            Таким образом, можно констатировать, что в самом избранном народе даже его лучшие представители, ставшие последователями Христа, не понимали всей глубины Его домостроительства. Их спасала вера в своего Учителя, доверие Ему. Тех же, кто не имел этой веры, уже ничто не спасало от постепенного сползания к христоборчеству, от утверждения в суетных и ложных ценностях еврейского мессианизма. Значит, сам этот мессианизм был ложен в силу не случайных обстоятельств, а глубоких причин.

            Весь Израиль не выдержал искушения мессианской идеи, весь он, практически без исключений считал, что его избрание означает высшую оценку его в очах Божиих по сравнению с другими народами. Весь Израиль приравнивал свое избрание к обещанию земного счастья, успеха и господства. Наиболее простосердечным давалась последняя возможность: узнав Мессию, поверить Ему, дав Ему возможность постепенно очистить их ум и сердце от ложных еврейских чаяний, а не утверждаться в своей народной гордости. Ясно, что этой возможностью смогли воспользоваться лишь те, кто отстоял от еврейских мессианских ожиданий на некотором расстоянии. И совсем не могли ею воспользоваться сами проповедники еврейского мессианизма, которые уже тогда ожидали того, кого мы теперь именуем антихристом. За две тысячи лет мысленный образ ожидаемого Мошиаха не претерпел в еврейском уме и сердце существенных изменений.

            Итак, Промысел Божий попустил Своему избранному народу пребывать в единодушном заблуждении относительно важнейшего религиозного вопроса. Смысл же этого состоял в призвании язычников в наследие Христово.

            Уверовать в Царя Израильского неевреям было крайне сложно. Ведь евреев уже знали по всему мiру, как самый практичный и самый национально-замкнутый народ. С евреями общались, торговали, брали в долг, даже слушали об их вере, но любить их едва ли кто мог, потому что дружеские отношения предполагают известную степень равенства, а разве еврей может уравнять иноплеменника с собою? Даже принявших еврейскую религию они навсегда оставляли во втором человеческом сорте.

            Уверовать в царя евреев, полюбить его, как своего высшего благодетеля, для прочих народов было бы совершенно невозможно, но поверить в Царя, отвергнутого, распятого, ненавидимого евреями, всем знающим, что такое евреи, гораздо легче. Кстати, это не наша оригинальная мысль. Об этом пишет Апостол Павел в послании к Римлянам: от их (иудейского – с. Т.) падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность (11, 11). И еще: в отношении благовестия они (иудеи – с. Т.) враги ради вас (11, 28). Таким образом, с пришествием Христовым даже то значительное еврейское преимущество, как истинная вера и мессианское чаяние, становится доступным и прочим народам, во многом благодаря самому иудейскому противлению. И шансы всех народов в смысле принятия Евангелия уравниваются. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать (11, 32), - подводит итог Апостол.

            Впрочем, еврейству попускается довести в истории свой мессианизм до ожидаемого ими конечного осуществления. Им надлежит “осчастливить” человечество антихристом, и в этом раскроется последняя сторона их народного избрания. Правда, в те же времена, как предсказано, должно произойти обращение многих из них к Иисусу Христу. Что же, Бог справедлив и нелицеприятен. Увидим, что будет.

            Понимаемое в таком смысле избрание Израиля, как, во-первых, хранителя письменной истории человечества, во-вторых, носителя мессианских обетований, в-третьих, родителя и палача Мессии истинного, в-четвертых, родителя мессии ложного – всегда сознавалось Церковью и помогало ей относиться к Ветхому Завету с должным почтением, но не по иудейски.

            Для еврея Тора – училище национальной гордости; для христианина – это предыстория нашего Спасителя. Замечательное сравнение приводил в XIX веке один крещеный еврей. Ветхозаветный Израиль – это как бы целый сад, который возделывается ради того, чтобы вырастить и снять в нем только один-единственный плод. Когда этот плод созрел и убран, в огород пускаются свиньи, об оставшейся пышной зелени уже не прилагается никакого попечения. Напрасно зелень думает, будто сад растили ради нее. На самом деле она никому не нужна, если плод уже убран.

            Впрочем, и после уборки плода, - продолжим мы это сравнение сами, - выбранное для него растение остается самым живучим среди всех прочих. Все насаждения переродятся и засохнут прежде него. Это – самый приспособленный (в чисто дарвиновском смысле) народ. В этом его земное избрание остается до сих пор. Но много ли радости принадлежать к самому жизнестойкому в мiре народу, вот уже двадцать веков лихорадочно стремящемуся породить из себя полный антипод Тому Мессии, Который стал для нас самой большой драгоценностью на земле и в вечности?

            Соблазны Ветхого Завета

            Теперь уместно будет кратко осмотреть те места Писания, которые невольно вызывают душевный протест у христианина, как несообразные с христианскими нравственными понятиями.

            Прежде всего, некоторых соблазняют неправедные деяния тех праотцев или пророков, которых Библия похваляет. Заметим, что чаще всего такие поступки людей благонамеренных сами по себе осуждаются, причем нередко самими согрешившими праведниками. Так согрешил и покаялся Давид; тяжко согрешили, но потом также раскаялись и братья Иосифа; Иона пророк поначалу не исполнил Божьего повеления, но потом осознал свое непослушание и исправил его, хотя это и было сопряжено с немалым риском.

            Кроме того, нужно помнить, что большей частью Писание показывает лишь внешние действия людей, не входя в их душевные расположения. Ведь кому-то, например, жертвоприношение Авраама может показаться или безсмысленной жестокостью, или даже хуже того, актерством. Внешние его действия в сухом их перечне такого толкования не исключают, но ведь только безбожник может не заметить здесь глубокого подвига веры и вместо него вводить такие скверные мотивы поведения. Иными словами, судить праотцев с точки зрения современной поверхностной религиозности нельзя, надо учитывать их собственную, гораздо более глубокую веру.

            Многих поражает жестокость израильтян в отношении других народов, нередко, жестокость самих израильских пророков и вождей. В некоторых случаях такая жестокость была вполне оправдана. Например, Илья пророк казнил Вааловых жрецов. Но нужно помнить, что эти люди собственноручно приносили человеческие жертвы, чародействовали и творили подобные же непотребства к дальнейшему развращению всего народа. Потому и жалеть их следует не более, чем, положим, палачей из ЧК. Иногда жестокость израильтян и окружающих их соседей является обоюдною, и характеризует нравы падшего человечества вообще, те нравы, к которым еще невозможно прилагать христианские мерки. Иногда же, в конце концов, нас никто не обязывает восхищаться еврейской жестокостью. Честь им и хвала за то, что они не скрыли ее в своем Писании. Пусть все люди видят, на каких дрожжах восходило еврейское мессианское сознание, их отношение к иноплеменникам, их отношение к Истинному Мессии, Которого они столь единодушно предали жестокой казни.

            Соблазняются некоторые и тем, что Иегова, по-видимому, Сам пролагает этот жестокий и кровавый путь Своему народу, Сам поражает его противников. В этом видят жестокость еврейского Бога, начиная с египетских казней и далее. Но позвольте, еще задолго до всяких евреев Бог навел на землю всемiрный потоп, истребив не только всех людей, но и всех наземных тварей. Это ли не жестоко? Но Бог остается благим, а виною всех бедствий служит человеческий грех. И доныне, после Искупления, после Христовой победы над смертью, всякому человеку на земле надлежит умереть. Смерть практически никогда не бывает легкою, и венчает она нашу жизнь не без Божия повеления. Доныне страждут и невинные младенцы – и это тоже не без Божия попущения. Много невинных страданий на земле, невинных по нашим понятиям, и все это не без причины, которою является человеческий грех, и не без цели, которою является необходимость поддержания в нас памяти о вечных воздаяниях. На фоне этого всемiрного и постоянного Божественного промышления о людях, исполненного скорби и страдания, Божие воздаяние некоторым язычникам, противостоявшим Израилю не является чем-то из ряда вон выходящим. Тем более что и эти народы никак не отличались добронравием.

            Единственно, что по-настоящему смущает христианское сердце, это то, как может Благой Бог повелевать Своим избранникам кровопролитие, причем даже истребление целых народов, без всякой пощады к женщинам и детям. Согласимся, что здесь нельзя привести никакого разумного объяснения. Сталкиваясь с такими местами Писания, мы встаем перед очень жесткой альтернативой: или признать Бога Израилева злым, а потому и не Богом, или подвергнуть сомнению подлинность таких Его кровавых повелений. Мы лично склоняемся ко второму и никак не приемлем первого (к чему подталкивают христиан язычники).

            Действительно, какими бы нечестивыми ни были окружавшие Израиль язычники, никак невозможно обучить человека благочестию и приблизить его к правой вере в Милостивого Спасителя, повелевая ему при этом собственноручно убивать беззащитных людей. Отсутствие самой обычной кровожадности - это отнюдь не высокое требование только христианской морали.

            В самом начале уже говорилось, что Ветхий Завет христианину нельзя понимать по-еврейски. Раввины учат, что каждая буква Торы непосредственно продиктована Б-гом. Мы не можем с этим согласиться. Не каждое слово Писания, даже не каждое слово пророка (иногда подлинно вещавшего слова Божии) всегда является непосредственно Божиим глаголом.

            Богу должен быть свойствен какой-то общий уровень величия. Богу не может быть свойственно мелкое жидовское суесловие, касающееся всяких не только обрядовых, но и бытовых тонкостей и мелочей. Один и тот же Бог одному и тому же Моисею не мог возвещать и глубочайшие тайны мiробытия, и повеление всякому еврею закапывать свои испражнения в песок вне стана. Хотя, безспорно, Моисею, подлинному боговидцу и предводителю народа, временами приходилось разъяснять соплеменникам и такого рода вещи, ведь еврейская чистоплотность и до сего дня пребывает притчею во языцех. Какие-то общие постановления о скинии и о жертвах, несомненно, открыты Моисею от Бога, но все безчисленные подробности Левитской книги, каких животных можно есть, каких нельзя, кто чистый, кто нечистый, как разделывать жертвенных животных, - все это, хотя и установлено боговидцем, но тяжко поверить, будто все это до последней буквы непосредственно продиктовано Богом. Иначе получится, что Бог сознательно наставлял Свой народ в грядущем антихристианстве. Ведь пришедшего в мiр Мессию сразу же атаковали эти тысячи еврейских мелочей: то кто-то из учеников Его колос не так сорвал, то рук не умыл вовремя, то лишних два шага прошел в субботу.

            Это же относится и к предполагаемому повелению Божию истреблять людей целыми племенами. Невольно вспоминаются подобные же приказания и дела еврейских комиссаров, оправдываемые впоследствии высшей необходимостью всемiрного коммунистического счастья. Подобным образом, видимо, поступали и их древние предки. Бог повелел израильтянам не смешиваться с гнусными язычниками, чтобы не перенимать от них идолопоклонство, блуд, волхования и всякие прочие мерзости. В подлинности такого повеления Божия сомнений быть не должно. Они же поняли все в меру своей испорченности; в войне за обетованную землю проявили максимум жестокости, тщательно записали свои дела на страх всем народам. И вероятнее всего, задним числом приписали Богу повеление на все свои великие дела.

            Мы уже отмечали, что для подлинного богопочитания требуется определенный нравственный уровень; в противном случае под именем истинного Бога начинают чтить невидимого идола – национального духа-предводителя. Израильтяне Моисеевых времен по натуре были идолопоклонниками, постоянно изменявшими своему Иегове; а если и чтили Его, то зачастую, именно по-язычески, как бы торгуясь между Ним и египетским божествами, кто из них больше даст им благ на земле. Особенно хорошо видна эта черта Израильтян на примере изготовления идола в тот час, когда Моисей удалился на гору для молитвы. Людям нужен какой-то невидимый предводитель. Телец – так телец, Иегова – так Иегова, если Он больше даст. Потому так легко переходят от одного к другому и обратно.

            Вот такого рода “богопоклонники” завоевывают обетованную землю. Услышит ли их Вседержитель, когда они чтут Его совершенно по-идольски? Не перехватит ли их столь приземленную молитву искомый ими дух предводитель, господствующий в воздухе и готовый представиться им под именем Иеговы? Можно ли ожидать от их летописей истинной богодухновенности в каждом слове? – Станем смотреть на вещи реально.

            Наконец, у нас есть еще один, не слишком широко известный, но решительный аргумент в пользу того, что не всякая строка Писания продиктована Богом, особенно в книгах исторических. Это – Книга Есфири. Одно время у евреев был спор: включать ли этот документ в Священное Писание. Дело в том, что в нем ни разу не упоминается имени Божия. Еврейские книжники это заметили и смутились. Мы же добавим: в этой исторической хронике вообще нет ни малейшего религиозного мотива или чувства. Это совершенно нерелигиозная книга.

            Но в Писание ее все-таки включили. Уж слишком она ласкает еврейскую национальную гордость, и подогревает отвращение к прочим народам. Так и осталась эта книга в составе Библии и без имени Божия. По масоретскому тексту (например, в протестантском издании) в этом и теперь легко убедиться.

            С греческим же переводом этой книги (70 толковников) получилась удивительная история. По всей видимости, переводчики были просто ошарашены несвятостью этой части Священного Писания, и решили его несколько облагородить. Они вставили молитвы Мардохея и Есфири, содержащие почти что христианские мотивы; кое-где в реплики этих персонажей были вставлены благочестивые религиозные слова. В итоге герои книги предстали уже не просто защитниками Израиля, но и ревнителями о славе истинного Бога. Книга, хотя бы с виду, стала благочестивою. Сами же евреи этих вставок, сделанных язычниками, так и не признали, у них книга Есфири так и осталась безбожною. По нынешнему Синодальному изданию Библии на русском языке легко проверить все эти благочестивые вставки Септуагинты, приведенные там в квадратных скобках.

            Итак, Библия – книга слишком большая, содержащая огромное количество материала, разного духовного качества. Мы нигде не подвергаем сомнению ее историческую достоверность – это нужно подчеркнуть, но в религиозно-назидательном смысле разные ее места имеют разное достоинство. Историческая правдивость – это одно, богодухновенность – немного другое. Мы не верим, будто Бог предписывал израильским вождям совершать жесточайшие и безсмысленные кровопролития, которые они на самом деле совершили. Мы не верим, что Бог диктовал пророкам Своим целые книги, не имеющие никакого религиозно-назидательного значения и вообще не вспоминающие Бога.

            И если Апостол засвидетельствовал, что все Писание богодухновенно (2 Тим. 3, 16), то это должно принимать, как общую оценку, а не как скрупулезно вынесенный вердикт с учетом всех тонкостей. Какие конкретно книги имел в виду Апостол, если и теперь ряд несомненно еврейских Писаний считаются неканоническими у тех, кто их признает, и просто подложными у тех, кто их не признает, прежде всего, у самих евреев. А ведь в одной из этих книг дается удивительно точное по своей пророческой силе изображение еврейской жестокости в отношении некоего Праведника, обличающего собрание беззаконников (Прем. Гл. 2). Эта книга, пророчески выражающая лейтмотив всего Евангелия по каким-то причинам у евреев священною не считается.

            Мы понимаем смелость своего утверждения относительно некоторых (в общей сложности очень немногих) мест Ветхого Завета. Чаще всего Церковь обходила их просто молчанием, а нередко занималась образным переложением. Например, говорила она, Псалмопевец, конечно, не велит нам разбивать иноплеменных младенцев о камни (ср. Пс. 136), но мы должны подавлять в самом зародыше греховные искусительные помыслы. Почти полный пересказ ветхозаветной истории в таком образном пересмотрении дает нам великий покаянный канон прп. Андрея Критского. Там две жены Иакова обозначают соединение в подвижничестве деятельной и созерцательной сторон, любые враги Израиля подразумевают борющие душу страсти и т.д. Здесь же уместно вспомнить высказывание прп. Максима Исповедника о том, что многое в Ветхом Завете христианин не должен понимать буквально, иначе он просто рискует перестать быть христианином. (Мы здесь не располагаем возможностью привести эти слова точно, но нам часто приводили их сторонники эволюционного толкования Шестоднева, не вспоминая при этом о младенцах и камнях. На самом деле, св. Отцы именно рассказ о сотворении мiра понимают буквально, а соблазнительные исторические повествования – только образно).

            Отметим и то, что соблазн на Ветхозаветное Писание современен самому христианству. Почитать Иегову лишь демиургом, злым устроителем материального мiра, а не благим Богом, призывали еще древние гностики. Конечно, учение их - демоническое, и эта конкретная мысль богохульна. Важно то, что повод к ней существует, и он вполне реальный, ненадуманный. Разрешить существующий соблазн каким-то образом нужно, и этим во всю свою историю Церковь вынуждена была заниматься, подходя к этому делу с должным благоговением. Св. Отцы широко применяли метод иносказательного толкования, но он тоже имеет свою ограниченность. В наше время, когда критики Писания возводят и на Библию, и на Церковь, и на Самого Бога тяжкие и совсем неабсурдные обвинения, ограничиться одними ссылками на иносказание уже невозможно. Да, будем стремиться разбивать о камни трезвения зародыши скверных пожеланий, но будем при этом помнить, что еврейские авторы, как никакие иные, пишут все очень прямо и буквально, не сочиняя иносказаний, не подразумевая каких-либо помыслов под именем младенцев. Всегда ли при этом они правильно разумеют повеления Божии? Лучше усомниться в этом, нежели дать справедливое основание хуле на Самого Бога.

            Ложность обвинений в адрес Церкви.

            Остановимся теперь на традиционном отношении Православной Церкви к Ветхому Завету. Мы уже сказали о сложившейся традиции иносказательного понимания, но это не все.

            Из всего Ветхого Завета Церковь выделила догматические и мессианско-пророческие места, несомненно богодухновенные; в основном они составляют круг ветхозаветных богослужебных чтений. В общем объеме Библии это довольно малая часть, которая в Церкви, можно сказать, по-настоящему и читается, и чтится.

            Некоторые, и тоже в общем довольно немногие, места Ветхого Завета взяты Отцами в качестве нравственных примеров для назидания христиан. В большинстве своем они показывают совершенно нетипичное для евреев поведение библейских персонажей. Кого чаще всего ставят в пример св. Отцы? Авеля, Ноя, Иова, Авраама, Давида (в лучшие моменты его сложной жизни, в которой преобладали светлые дни), затем пророков Илию, Исаию, Иеремию, ниневитян, покаявшихся по слову пророка Ионы, непременно Даниила и трех отроков, а также мучеников-Маккавеев. Сии последние дали образец безхитростного и прямодушного исповедничества, т.е. вполне христианского поведения, нетипичного для евреев. Большинство их современников, даже желавших чтить своего Бога, предпочитало “выкручиваться из ситуации” совсем другими путями.

            Эти и еще немногие библейские образы переходят у Отцов из одной проповеди в другую, так что ни в коем случае нельзя утверждать, будто таким образом проповедуется в Церкви ветхозаветная мораль. Большинство страниц Ветхого Завета в Церкви просто покрыто молчанием. И вполне справедливо.

            До конца XV века на Руси не было полного ветхозаветного свода. Пять веков множество наших предков не читали всей Библии. И это не помешало Русской Церкви воспитать множество святых. Однако это не значит и того, будто Писание пренебрегалось совсем. Нет, его знали, даже очень хорошо знали – в объеме Паримийника. Такое Писание справедливо чтили, и это нисколько не способствовало привитию русским какой-то либеральной юдофилии или размыванию собственно христианских понятий. Так продолжалось бы и далее, если бы в XV веке еретики-“жидовствующие” не стали бы использовать неведение наших предков и раскрывать им не только неизвестные прежде страницы Библии, но и свое собственное чернокнижие под тем предлогом, что на Руси не знают Писания. Пришлось составлять полный Славянский свод Библии (т.н. Геннадиева Библия), чтобы деятельно противостоять ереси.

            Таким образом, опасение юдификации христианства через признание Ветхого Завета есть опасение неосновательное. Понимание Ветхого Завета и отношение к нему в Церкви сложилось вполне правильное: о чем нужно сказать - сказано, о чем лучше умолчать – умолчано. Если же благочестивое молчание Церкви не помогло тем, кто берется изучать Писание самостоятельно, то надеемся, что и они примут во внимание приведенные здесь обстоятельства и доводы.

            О соотношении национального и религиозного

            Каков же главный вывод? Он в том горьком уроке, который дает еврейский мессианизм всем прочим народам. В еврейской религии давно и сознательно переставлены местами причина и следствие, цель и средство, форма и содержание. И мы не должны повторять их роковую ошибку.

            Народ для Бога, а не Бог для народа. Национальное для религиозного, земное для небесного, временное для вечного, видимое для невидимого. В иудаизме же все строго наоборот. И итог этой перемены мест теперь очевиден.

            Если больше всего мы желаем возвышения отечества, и для этой цели пытаемся привлечь христианскую веру (вообще любую религию) в качестве пособия, это значит, что мы язычествуем и жидовствуем, может быть, несознательно. То есть - повторяем еврейский путь от возвышенного богооткровенного служения Творцу к самому мелкому, узкому, фанатичному служению идолу национального духа.

            Конечно, христианская вера составляет стержень русской национальной идеи. В меру своей христианизации и воцерковления русскоязычный человек становится все более русским, врастает в живую ткань своего народа. Но это благое действие совершалось в нашем народе лишь потому, что религиозное всегда ставилось выше национального. Так строилась держава Белого Православного Царя, защитника Церкви и всех несправедливо притесняемых. Карикатурой на это явился бы жидоподражательный лозунг: “Россия для русских”.

            Русская Православная эмиграция практически все 70 лет своего бытия снаружи от железного занавеса постоянно искушалась со стороны Красной Москвы призывом поставить национальное выше религиозного: “мол, Родина простила, ждет и зовет”. Правильно поступили те, кто ответили: Родина – это не какая-то политическая система, сшитая из русско-говорящих людей на территории старой России; пусть даже она не будет деспотической и кровавой, но сильной и счастливой. Не надо нам вашей счастливой коммунистической родины, наша родина только православная, где бы она ни была. Сколько времени мы сможем хранить ее в себе, нося с собою ее маленький макет – это уж как Бог даст нам сил. Но духовно чуждое государство на родной земле мы родиной не признаем. Кто мыслили не так и поддались на искушение, те или сгинули, став жертвой самого безсовестного обмана, или включились в работу по “очищению” своей же родины от его подлинного духовного наследия, помогая более искусно перекрашивать ее в различные красные оттенки.

            И теперь мы, живя в родной стране и не желая ее покидать, тем не менее, не можем ощущать ее родиной вполне. Мы одиноки в окружающем нас народе, имея свои христианские идеалы и ценности. Даже среди русских патриотов мы не всегда можем найти понимание, в тех случаях, когда они не чтут Христа или чтут Его по-язычески, как евреи Иегову. Мы не пытаемся мешать таким патриотам, но и помогать им тоже не станем. Их путь заведомо безнадежен, он ясно предначертан в истории Израиля, не смирившегося с тем, что Бог смирил его под римлян для того, чтобы евреи научились чтить Бога не по-язычески. Иудейские же ревнители, напротив, усердствовали в ложном богопочитании, отвергли и распяли Мессию истинного, устремились за ложными вождями от мiра сего, за что и получили в итоге и 70-й и 131 годы, которые сменили благодушную римскую оккупацию всеобщим смертным прещением, разрушением и рассеянием.

            Нам, христианам, вдвойне непростительно будет ошибиться здесь давней и классической еврейской ошибкой. Наш путь в том, чтобы сохранить православный русский дух хотя в “свернутом виде” до тех пор, пока Сам Господь благоволит “развернуть” его во все обилие былых внешних форм и проявлений. Если этому Он судит быть…

Священник Т.Сельский