Версия для печати

    В русском фольклоре существует персонаж, который, скорее всего, своим прототипом имеет юродивого. Это сказочный Иванушка-дурачок, который после того как всю жизнь пролежал на печи, вдруг встал и как начал чудеса творить, да спасать всех, да своей недюжинной смекалкой невероятные житейские узлы распутывать. Откуда что взялось... Но про Иванушку поверить проще, все-таки - сказка, но как понять современному человеку юродивого? Очень трудно. Невероятно даже порой представить, как получается, что никчемный, по мiрским меркам, образ жизни юродивого приводит к невероятной славе среди людей и святости пред очами Божиими. Тем не менее, это так...

    Древнерусское название святым юродивым «оуродъ», перешедшее затем в «юродъ», означает нечто малоценное, на что даже не стоит обращать внимания. К слову «юродъ» близко по смыслу славянское «отребие мiра». Так называл себя св. апостол Павел, выражая мысль, что апостолы ничем не отличаются от того, что выбрасывается как сор, который выметают из дома на двор, а потом и со двора (1).

    Юродивый - это отверженный мiром, обществом.

    Слово «юродивый», употребляемое Церковью как эпитет определенного рода подвижников, имеет чрезвычайный смысл. Этим наименованием Церковь выражает их отделенность от общества и избранность Богом (2), оттеняет свойство их благочестия, состоящее в отвержении их мiром, в презрении к ним общества, смотревшего на юродивых не как на своих членов, а как на каких-то выродков, отщепенцев.

    Действительно, образ жизни юродивых всегда казался мiру непонятным и странным. Добровольно отказывались они от всех удовольствий и удобств жизни, от выгод общественного положения или звания, от родства, дружества, семьи. Юродивые и внешне становились как бы безумными. Словно безумные, произносили они порой безумные речи, пользовались странным, только им понятным языком, совершали свойственные лишь безумным поступки. Пища, одежда, жилище не составляли для них необходимой жизненной потребности. По несколько дней, даже недель юродивые могли обходиться без пищи. Одеждой служило им ветхое рубище. Редко входили они в человеческое жилище, проводя большую часть жизни под открытым небом - на городских площадях, близ церковной паперти или ограды, на кладбищах, иногда на куче мусора или в грязи, страдая от голода, холода или зноя, подвергаясь всякого рода невзгодам и испытывая лишения, неразлучные со скитальческой одинокой жизнью. Многие русские юродивые ходили полунагими в наши лютые зимы. Василий Блаженный, которого на иконах изображают прикрытым лишь набедренной повязкой, говаривал: «Если люта зима, то сладок рай».

    Живя не в пустынях или пещерах, но среди общества, юродивые сознательно исключали себя из него, прерывая сношения с ближними. За редким исключением они не имели возможности обмениваться мыслями и высказывать свои чувства кому-то из людей им близких, что так естественно для человека, живущего среди себе подобных. Более того, своим нищенским до крайности видом и, как казалось, предосудительным поведением юродивые во многих вызывали презрение к себе и своему образу жизни. Им приходилось безконечно терпеть разного рода обиды, притеснения и даже побои. В житии цареградского юродивого Андрея (X век) сказано, что он «много претерпел поруганий и побоев», блаженный Иоанн Устюжский (XV век) «множество озлоблений претерпел, побоев, тычков и плевков от людей», блаженный Прокопий Устюжский (XIII век) «был от многих поругаем, множество озлоблений от неумных человеков принял, битый до ран, и больше всего несмысленными детьми». Святой юродивый Симон Юрьевецкий (XVI век) терпел много разного рода обид и оскорблений: над ним смеялись, как над безумным, укоряли его в притворстве, били и толкали. И что же? Все эти «поругания», вся враждебность мiра были словно бальзам на душу этих «безумцев», не желавших «исправляться» и соглашаться с общепринятыми обычаями, приличиями и законами гражданского общества.

    Терпение юродивых проистекало не от их безчувствия или равнодушия к жизни, но из ясного и правильного взгляда на жизнь и на все, что в ней совершается. Они прекрасно понимали, что все в руках Божиих, что без воли Его ничего случиться не может, и что для испытания воли человека необходимы искушения. Опыт святых убеждал их, что один только путь печали и скорби ведет к тому блаженному Отечеству, где «отрет Бог всякую слезу с очей» (Откр. 21:4). Юродивые во Христе знали учение Господа, что блаженство Царства Небесного принадлежит нищим духом, плачущим, гонимым за правду и терпящим поношения ради имени Христа. Стойкость юродивых в страданиях телесных и душевных объясняется одним - присутствием в них крепкой, непоколебимой веры в Бога и высочайшей преданности и любви ко Христу. Любовь звала их иметь сходство с Ним, и потому они добровольно отведывали от горькой чаши, которую испил Он. Господь Сам был презрен и отвергнут людьми, Им гнушались, Его гнали, когда стал Он проповедовать покаяние.

    Современники святых юродивых считали их безумными, потому что руководились в своих суждениях о них соображениями исключительно внешнего характера. Считать юродивых людьми с расстроенной психикой побуждало и то, что те сами старались казаться безумными, лишенными разума. Однако жития блаженных свидетельствуют о том, что они были людьми мудрейшими, имели разум истинно христианский, правый, который как величайшее сокровище скрывали за личиной мнимого безумия. Не перед Богом они являлись «юродами», но перед людьми, которые привыкли руководствоваться единственно «разумом житейским», пекущимся об устройстве земных дел и не имеющим небесных попечений. От отказа от этого житейского разума и происходил хаос во внешней жизни блаженных.

    Юродивые - это те, которые самим делом в точности исполняют заповедь Спасителя: «Если кто хочет идти за Мной, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мной» (Матф. 16:24), обнаруживая в этом совершенство своей веры. Таковые отказываются не только от всех земных своих привязанностей, но и от собственного разумения, избирая своим руководителем разум христианский, который не ставит задачи перестроить и пересоздать Вселенную и изобрести на земле потерянный рай, но желает очистить и преобразовать душу человека, поставить ее в надлежащее отношение ко всему сущему в мiре и таким образом привести ее к вечному блаженству на Небе. Христианский разум познает и принимает только сообщаемое от Бога и подчинен вере. Это послушание разума вере состоит не в том, чтобы совсем оставить собственное мышление, прекратить исследовать основания, причины и цели всего существующего в мiре, а в том, чтобы в этом познании не доверяться своему суждению, не полагаться на свой разум, но следовать Божественному учению, изложенному в Святом Писании, так, чтобы оно было руководящим, главным началом в познании предметов, жизни, отношений.

    Отвергнув мiр, освободившись от забот житейских, юродивые все внимание, все душевные силы устремляли к Богу и в своей внутренней жизни действовали под водительством Божественного ума. Внутренняя жизнь юродивых была полной противоположностью их неустроенности внешней. Их положение было подобно мощной крепости: снаружи кипение страстей мiра, разгул стихий, осада неприятеля, мрак или ненастье, а внутри - свет, покой, тишина, неприступная твердыня Божией благодати. И именно потому, что внешнее так разительно отличалось от внутреннего, «юроды» своими странными или безумными поступками никогда не соблазняли людей, обращая свое безславие к славе Божией. В смешном они не допускали ничего греховного, в непристойном - ничего обидного для ближнего... Подражая безрассудству людей самых грешных - всегда сохраняли возвышенный, стремящийся к Богу дух.

    Юродивые путем внешнего самоуничижения и кажущегося безумия и руководствуясь в жизни словами Священного Писания, в совершенстве исполняя заповеди Божии, сокровенно, невидимо для мiра обогащали душу высочайшими христианскими добродетелями - любовью к Богу и людям, терпением и необычайным смирением, истинной духовной нищетой, чтобы обратить их на дело спасения ближних. Юродивые своим жизненным примером самоотречения назидали людей не увлекаться земным, заботиться о высших целях жизни, напоминая о «едином на потребу» (Лк. 10:42) - спасительной для человека преданности Евангелию.

    Для современников блаженные могли быть и кроткими наставниками, и грозными обличителями, и крепкими ратоборцами против зла. Независимые от земного порядка вещей, они имели святое дерзновение говорить истину сильным мiра сего, перед которыми никто не осмеливался возвышать голос правды. Город Псков при Иоанне Грозном избавился от разорения благодаря юродивому Николаю Салосу («Глупому»). Когда царь приехал во Псков, желая предать его жестокому наказанию, юродивый предложил ему съесть кусок сырого мяса. «Я христианин и не ем мяса в Великий пост», - ответил Грозный. «Мяса-то не ешь, а кровь человеческую пьешь», - обличил блаженный, и просил царя оставить город. Московский юродивый XVI века Иоанн Большой Колпак (носивший на голове железную шапку) обличал царя Бориса Годунова, говоря: «Умная голова, разбирай Божьи дела. Бог долго ждет, да больно бьет». Царь был вынужден выслушивать эти намеки на злые свои дела.

    Движимые евангельской любовью к людям, юродивые жертвовали самой своей свободой, как, например, блаженный Серапион (V век), который в одном городе продал себя за двадцать монет язычникам-комедиантам и оставался у них, питаясь хлебом и водой, пока не обратил их к христианству и не заставил бросить театр, после чего возвратил семейству деньги. В другой раз Серапион продал себя в рабство, чтобы помочь умиравшей с голоду матери с детьми, потом - ради того, чтобы выкупить из плена единственного сына одной вдовы. Блаженный Симеон (VI век) действовал по-другому. Обращая блудниц, он давал им деньги, чтобы они более не грешили. На тех, кто не слушал увещеваний, насылал болезни.

    Замечали, что, когда юродивые принимали от кого-либо пищу или одежду, то немедленно отдавали все это другим голодным и оборванным. В этом «безумцы» показывали пример евангельской самоотверженности, как объяснял блаженный Серапион. Однажды он отдал свою накидку, оставшись нагим, сидевшему при дороге замерзающему нищему. Встретивший Серапиона знакомый спросил, зачем он лишил себя последней одежды? Святой подвижник показал единственную свою собственность - книгу Евангелия и сказал: «Оно раздело меня». Вскоре, увидев ведомого в темницу должника, продал и Евангелие, чтобы уплатить долг несчастного.

    Подобно Господу Иисусу Христу, ходившему с мытарями и грешниками, юродивые часто жили среди самых порочных членов общества, чтобы спасти хоть кого-нибудь из тех, кого мiр отвергал, презирая. Тут блаженные не дорожили ни своим спокойствием, ни безопасностью, ни людским о себе мнением. Первым делом они обращались к Богу со слезной молитвой о спасении погибающего в грехах. Вслед за молитвой и мог следовать кажущийся безумным поступок. В действительности же на глазах многих разыгрывалась мудрая притча, некое обличавшее и назидавшее грешника действо, понятное часто лишь тому, к кому оно было обращено. Подобное тайное обличение злых дел, содержащееся в странном поступке юродивого, оказывалось сильнее любых общественных порицаний и наказаний.

    Юродивые никого не соблазняли, однако люди сами часто соблазнялись, не вникая в их житие и не имея представления об их образе служения ближним. Однажды служанка одного из знакомых блаженного Симеона забеременела и, желая скрыть постыдную связь, указала на святого как на виновника своего греха. Симеон не стал оправдываться, и даже перестал, будто от стыда, появляться на людях, которые ругали и поносили его на всю Едессу. Когда же пришло время родить той женщине, она никак не могла разрешиться от бремени и была уже при смерти. Пришел к ней Симеон и сказал, что дотоле будет она мучиться, пока не назовет имени настоящего отца. Как только женщина сделала это, младенец тотчас появился на свет... Как видно даже из этого примера, соблазняющиеся мнимыми грехами юродивых оказывались на месте их врагов. Юродивые же постоянно молили Бога простить неведение тех, «кои ругались юродству» их. Блаженные, как и все вообще святые, стремились и достигали непрестанной молитвы, которая имела великое дерзновение пред Богом.

    Когда за юродивым замечали его добродетели, духовные дары или святость жизни, он спешил развенчать это представление о себе новыми «безумствами». Для того чтобы предать забвению свои добрые дела, некоторые из блаженных насовсем или на время покидали места своего жительства. Они всегда запрещали рассказывать про свои добродетели и чудеса, которые становились явными. Святой Симеон Юрьевецкий (XVI век), когда увидел его некто переходящим Волгу, как посуху, сказал ему, не безумствуя: «Именем Божиим заклинаю тебя, никому не сказывай, что ты видел как я ходил по Волге, доколе я не отойду ко Господу. Иначе, если ты об этом расскажешь, то вместо благословения, получишь от Бога наказание. Богу угодно, чтобы ты узнал о мне, недостойном рабе Его, после моей смерти объявишь это о мне, если будет на то воля Божия». Жития блаженных свидетельствуют, что какая-то неведомая сила удерживала тех, кто собирался рассказать про святые дела юродивых.

    Подвиг юродства во Христе - не только личный подвиг подвижника, но принимающий его вступает на общественное служение. Точнее, общественное служение есть завершение подвига. На это служение юродивый посылается Богом как избранный, уже устроивший свое спасение и могущий научать и направлять других. Преимущественно блаженные появились в больших городах, где чувствовались нравственный упадок и разложение общества, во времена, когда положительные уроки нравственности почти не имели значения, а нравственный идеал размывался и блекнул, когда лучше всего было учить добродетели через отвращение от порока. Многие странные поступки блаженных были направлены на живописание картин нравственного одичания современников, чтобы те увидели, каковы они в самом деле.

    В Новгороде XIV века отражением чудовищной ненависти горожан друг к другу стали два юродивых Николай и Феодор. Новгородцы, разделенные рекой Волховом на две половины, враждовали меж собой и часто вступали в кровавые схватки на волховском мосту. Юродивые жили на разных берегах Волхова. Желая укорить новгородцев, они также вели между собой жестокую непрерывную войну, не пуская один другого на свою сторону. При этом Николай часто прогонял Феодора кочаном капусты, за что и получил прозвание Кочанов.

    Великим постом блаженный Симеон расхаживал по улицам воскресным утром, до литургии, с колбасой, перекинутой через плечо, «как диаконский орарь», и ел ее, омокая в горчицу, а всем, желавшим «повеселиться» с ним, помазывал горчицей губы. Так блаженный обличал небрежное отношение сограждан к церковным постановлениям и охлаждение веры.

    Блаженные получали от Бога дар прозорливости. Они нередко предсказывали будущее, отвращая своей молитвой движимый на современников гнев Божий, спасали тех своих собратьев, у которых сами были в поношении и посмеянии. Блаженный Прокопий Устюжский, предсказав согражданам нашествие каменной тучи, обратил их к покаянию и своей совместной с ними молитвой отвратил гнев Божий. В указанное время туча действительно появилась, но, переменив направление, двинулась от города на запад и разразилась страшным камнепадом над лесом.

    Василий Блаженный, придя однажды в Воздвиженский монастырь и встав перед церковью, «умильно и умно молитву творил и плакал неутешно». Это таинственное моление стало предвестником страшного пожара, случившегося утром следующего дня и начавшегося с этого самого храма. А Михаил Клопский (XV век), который до того, как стал юродствовать, был князем, предсказал падение Новгорода.

    Блаженные предсказывали голод и урожай, заранее извещали о строгих царских указах и предвещали общественные бедствия, рождение и смерть людей, будущее положение сильных мiра сего, отвращали по своей прозорливости от преступлений решившихся на них. О блаженном Симеоне известно, что он предсказал в 588 году страшное землетрясение в царствование императора Юстиниана. За несколько дней перед землетрясением, которое сильно поколебало приморскую Финикию, Симеон, размахивая бичом, бил по некоторым столпам, на которых стояли здания, приговаривая: «Стой крепко, Господь повелевает тебе», а другим столпам: «Ты ни стой, ни пади». После землетрясения обнаружилось, что все столпы, которым юродивый велел стоять, остались целы и невредимы, другие или наклонились, или совсем упали вместе с основанными на них зданиями. Он же перед моровой язвой прощался с некоторыми из детей, и те, кого целовал, во время эпидемии умерли.

    Следует подчеркнуть, что никогда подвиг юродства человек не избирал самовольно, но решался на него по ясному указанию промысла Божия, иногда - по чрезвычайному откровению. Далее Сам Бог помогал блаженному на опасном его пути и Сам же в свое время открывал его людям и Церкви, как избранного Своего святого. По особенному откровению свыше принял юродство блаженный Андрей Цареградский. В ночном видении был к нему голос Господа: «Иди же на подвиг добродетели: будь нагим и юродивым ради Меня, и ты явишься в день Моего Царствования причастником многих благ...»

    Многих, желавших принять на себя подвиг юродства, опытные старцы-подвижники удерживали от необдуманного шага, прозревая, что не выдержат испытаний чрезмерными лишениями и скорбями.

    В неразумное, вернее сказать, безумное подражание истинным юродивым всегда появлялись и лже-юродивые, которые в своих корыстных целях пользовались легковерием и невежеством народа. Истинный юродивый отличается от самозваного величайшим и неподдельным смирением.

    Юродство возникло в IV веке в среде Александрийской Церкви, среди иноков, выдержавших продолжительную и нелегкую духовную внутреннюю борьбу ради достижения совершенства в исполнении монашеских обетов отречения от мiра, послушания и целомудрия. Первым, дошедшим до нас историческим свидетельством о подвиге юродства в Древней Церкви, является повествование преподобного Ефрема Сирина, посетившего в 371 году пустыни Египта и описавшего житие Христа ради юродивой Исидоры, подвизавшейся в Тавенском монастыре.

    Блаженная Исидора взяла на себя подвиг казаться безумной и бесноватой, за что все 400 монахинь обители настолько презирали ее, что никогда не садились с ней есть за один стол. Она служила в поварне, исполняя, как покорная раба, любое поручение, терпела молчаливо все обиды и оскорбления сестер. Чем сильнее бранили и унижали ее, тем веселей она становилась. Так упражнялась Исидора в «мудром безумии Креста Христова».

    Святость этой подвижницы была открыта «знаменитому подвигами» Питириму, ученику преподобного Пахомия Великого. Однажды отшельнику Питириму не давали покоя тщеславные помыслы. Тогда предстал пред ним Ангел Господень и сказал: «Что ты превозносишься своими подвигами? Хочешь ли видеть женщину, более тебя благочестивую? Пойди в монастырь жен Тавенских и найдешь там женщину в повязке на голове, она лучше тебя, ибо подвизается среди многолюдства, служит всем и, хотя все ее осмеивают, сердцем никогда не отступала от Бога. А ты, сидя в пустыне, мыслью блуждаешь по городам». Питирим пришел в названный монастырь, желая видеть всех инокинь. На его зов собрались все, кроме Исидоры. Сестры сказали: «Мы все здесь, кроме юродивой, которая на поварне». По слову старца насильно привели и Исидору, и он, упав к ее ногам, вымолвил: «Благослови меня, матерь моя!» Она, упав в ноги ему, просила его благословения... Все изумились, одна сестра сказала: «Авва, не срами себя, она юродивая». - «Вы юродивые, - отвечал старец. - Она лучше вас и меня, она матерь наша, и я молюсь, чтобы оказаться равным ей в день суда». Услышав эти слова знаменитого отшельника, инокини с плачем припали к стопам Исидоры, признаваясь в различных оскорблениях. Питирим, приняв их раскаяние и помолившись вместе с блаженной о сестрах, ушел из обители. Через несколько дней тайно удалилась и Исидора, не терпя славы, чести и услуг, которые сестры стали оказывать ей. Куда ушла она, где скрывалась и как скончалась, никто так и не узнал...

    Подвиг истинного юродства с самого своего появления был столь редким, что до X века в Византии было причислено к лику святых лишь шесть юродивых. Их них двое - блаженные Симеон и Андрей Цареградский, родом скиф, имели обширные и необыкновенно интересные жития, ставшие известными в Древней Руси. Наши предки особенно любили житие св. Андрея, потому что благодаря случившемуся с ним, на Руси в XII веке был установлен любимый русичами праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Именно св. Андрей во Влахернском храме Царьграда (Константинополя) во время литургии имел видение Божией Матери, покрывающей мiр Своим омофором (покрывалом) в знак покровительства верующим.

    Русские юродивые почитали для себя жития византийских святых книгой жизни, по которой научались премудростям столь редкого, опасного и трудного подвижничества. Первым русским юродивым, канонизованным Церковью, был преподобный Исаакий Затворник (1090).

    В мiру - богатый купец по имени Чернь, он раздал все свое имение и нищим пришел в Киев к основателю русского иноческого жития преподобному Антонию Печерскому, принял от него иноческий постриг и на 7 лет затворился в пещере. За строгую монашескую жизнь бесы, явившись в зримых образах, так надругались над Исаакием, что он лишился голоса и слуха, два года пролежал, словно колода, в пещере сподвижника Антония - преподобного Феодосия. «Оздоровев от болезни», Исаакий снова стал вести строгую жизнь, но в пещеру уже не пошел, работал на поварне. Стал юродствовать, дабы скрыть свои высокие духовные дары, ибо и бесы теперь повиновались блаженному.

    XII и XIII века украсились именами блаженных Авраамия Смоленского и Прокопия Устюжского. Последний был богатым иностранным купцом, приплывшим торговать в Новгород. Узнав учение Православной Церкви, Прокопий отказался от латинства, раздал свое богатство бедным, некоторое время жил в Хутынском монастыре, а затем стал юродствовать в Устюге. Был великим прозорливцем и чудотворцем.

    В то время как на Востоке, в Византии, подвиг юродства совсем угас, он возродился на Руси, где появление святого «юрода» совпало с угасанием княжеской святости. Святых благоверных князей становится все меньше, святых блаженных - все больше. Как свидетельствуют цифры, XIII век дал 43 святых князя и княгиню и одного юродивого, XIV - соответственно - 16 и 4; XV -13 и 8, XVI - 4 и 13. В XVII веке не появилось ни одного святого князя, но 18 блаженных. Юродивый стал преемником святого князя в деле служения обществу. Эти два столь противоположных типа святости оказались призванными осуществить в Божием Домостроительстве один и тот же труд: и святой князь, и святой юродивый вошли в церковные святцы как поборники Христовой правды в социальной жизни. Заметим, что как Иван-дурак в русской сказке отражает народное представление о юродивом, так Иван-царевич  о святом князе. Оба Ивана наказывают зло и ратуют за добро.

    За первые три века своего существования на Руси юродство, приспосабливаясь к истории и нравам русских, видоизменилось. Поначалу юродивые привлекали к себе внимание крайней степенью самоотвержения, смирением и суровым аскетизмом. Но с течением времени, когда народ, переживший татаро-монгольское иго, уже привык к тому, что в самые лютые стужи блаженные ночуют на паперти церковной, «совершенно поменялся на Руси смысл древнехристианского юродства, - утверждает философ и историк Г. П. Федотов. - В эту эпоху (с начала XVI века) юродство есть форма пророческого, в древнееврейском смысле, служения... Уже не мiр ругается над блаженными, а они ругаются над мiром». Юродивые проникли в царские палаты и стали влиять даже на политику государства, безпощадно обличая неправды сильных мiра сего - царей и иерархов, печалуясь за опальных. Лучшим доказательством тому служит эпизод из жития московского юродивого Василия Блаженного. Когда он в 1552 году умер после 72-летнего своего подвижничества и 88-летней жизни (подвиг юродства он принял в 16 лет), сам царь Иоанн Грозный с ближними боярами нес гроб с телом добровольного мученика, а митрополит, архиереи и множество священников с причтами пели, шествуя за гробом, псалмы. Рядом с его могилой на Красной площади был возведен величественный Покровский собор, куда торжественно перенесли святые мощи подвижника, и который до наших дней всем известен как «храм Василия Блаженного».

    К концу XVI века в русской земле уже существовали храмы, в которых почивали святые мощи прославленных Церковью юродивых или которые были построены в память их. Новгород славил блаженных Феодора и Николая Кочанова, Михаила Клопского и Иакова Боровицкого; Ростов Великий - Исидора и Иоанна Власатого; Москва - Максима, Василия Блаженного и Иоанна по прозвищу Большой Колпак; Калуга - Лаврентия; Псков - Николу Салоса; Можайск - Иоанна.

    В Москве XVI века «юроды» были многочисленны и составляли особый класс. Необыкновенное уважение, особенную преданность русских по отношению к юродивым заметили путешествующие по России иностранцы и с удивлением писали об этом. Герберштейн (XVI век): «Юродивые ходили совершенно нагие, закрывая лишь часть тела тряпьем, с дико распущенными волосами, с железной цепью на шее. На них смотрели как на пророков или людей особенной святости, они пользовались свободой и говорили что им было угодно. Если они обличали кого-нибудь явным образом в чем бы то ни было, тот ничего не возражал, разве только со смирением приговаривал: это по грехам моим! Если юродивый хотел что-то взять из купеческой лавки и отдать эту вещь кому-нибудь другому, то хозяин лавки еще и благодарил его, и славословил Бога, и долго смотрел вслед святому мужу...» Флетчер в 1588 году писал: «Кроме монахов, русский народ особенно чтит блаженных (юродивых), и вот почему: блаженные, подобно пасквилям, указывают на недостатки знатных, о которых никто другой говорить не смеет. Но иногда случается, что за такую дерзкую свободу, которую они позволяют себе, от них тоже отделываются, как это и было с одним-двумя в предшествующее царствование (Иоанна Грозного - Н. Г.) за то, что они уж слишком смело поносили правление царя». Последнее замечание говорит о том, сколь мудро должен вести себя юродивый при обличении ближнего. Ибо Василия Блаженного царь Грозный слушал, а от иных «отделывался»...

    В народе блаженных стали называть Божьими людьми за то, что соборное сознание, сердце народное признало в них истинных выразителей евангельского учения о самоотвержении: «Возьми крест свой и следуй за Мной». Знаток России француз Леруа-Болье верно заметил, что «русский народ - один из тех немногих народов, который любит то, что составляет сущность христианства, - Крест. Русский человек не разучился ценить страдание, он воспринимает его силу, чувствует действенность искупления и знает горький вкус его сладости». В глазах русского народа юродство сочеталось с национальными представлениями о религиозной жизни и выглядело как высшее проявление любви ко Кресту.

    Простой народ, не вдаваясь в тонкости умствований, любил и ценил юродивых более, чем высшие классы общества. Чем дальше бежало время, тем сильнее чувствовалось это расхождение, сущность которого прекрасно выразил полтора века назад один корреспондент «Московских ведомостей»: «Для меня, интеллигента, юродивый представляется человеком странным, то есть живущим не так, как все, нарушающим нормальный ход жизни. Но для моего собеседника, человека очень благочестивого, проникнутого чувством народным, видевшего в юродивом Божьего человека, наоборот, представлялось, что именно мы не Божьи люди, живем ненормально, а юродивый нормально; что на нашей стороне ложь, а на его - правда, потому что правда, несомненно, на стороне того, кто не имеет где голову преклонить, кто терпит все, кто не стремится ни к каким правам, не ищет и не признает этих своих прав, кто думает, что человек не имеет никаких прав, а имеет только обязанности пред Богом, кто не имеет ничего своего, а думает, что все - Божье, словом, правда на стороне того, кто или своей мыслью и жизнью, как многие святые подвижники, или хотя бы одной только жизнью отрицает ту нехристианскую общественность, среди которой, во имя которой и мыслью которой мы живем, отрицает во имя правды Божией и завета Христова - отрицает эту общественность с ее банками, биржами, правами, с ее принципами комфорта, “наибольшей прибыли”, земного рая и т. д.».

    Итак, XVII век породил самое большое число канонизованных блаженных (18). В XVIII произошло резкое сокращение их числа. Лишь блаженная Ксения Петербургская да блаженная Евдокия Суздальская много позднее были признаны Церковью святыми. На то имелись причины...

    XVIII столетие, этот европейский «век просвещения», для русских юродивых был не лучшим временем, ибо юродство стало низводиться на уровень народного суеверия и «пережитка прошлого». На глазах у всех рушился старый московский уклад жизни. Русь превращалась в Россию. По велению царя-императора Петра I, она «прорубала окно в Европу». Однако весь уклад западноевропейской жизни, по образцу которого Петр старался пересоздать страну, имел иной характер. На Руси слушались Церкви, держались за веру и искали правды. Русский человек сперва строил часовню или храм, а потом избу или терем. На всяком месте думал, как лучше спасать душу. Все земное считал преходящим и относительным, не имеющим большой ценности, любил благотворить, разумея милость ступенькой к Небесам. Представители всех народных слоев, начиная от царя и бояр и кончая посадскими людьми и «христианами» (крестьянами) в равной мере чувствовали необходимость подчиняться религиозно-нравственным требованиям Церкви. В Европе порядки были другие. Там ценили государство и превозносили человеческий разум (3), стремились не к небесному, но к удобной земной жизни.

    Законопослушные граждане Европы знали свои права, и последовательно добивались их. Юродство в Западной Европе могло попасть лишь в разряд социальной болезни, которую необходимо лечить.

    Задались целью вылечить ее и в России. Новая церковная власть в лице Святейшего Синода, учрежденного после отмены Патриаршества, одним из первых своих постановлений уже в 1722 году распорядилась «о помещении мнимо-юродивых (ханжей) в монастыри с употреблением их в труд до конца жизни». Через 10 лет последовало другое постановление: «Юродивых по церквам в столицах бродить не допущать, в кощунных же одеяниях в церквы не впущать, а в приличном одеянии они могут ходить, но стояли бы с должной тихостью не между народом, но в уединенном месте. А буде они станут чинить какие своеволия... из церквей высылать вон. Каковые же ныне юродивые при здешних церквах суть, тех сыскать в духовное правление и каким возможно способом испытывать, наипаче о том: не притворствуют ли? И потом следовать, как надлежит: чей он крестьянин, как и отколе сюда пришел и где пристанище имеет, и отколь пищу и одежду получает, и собираемые деньги куда они отдают...»

    29 января 1757 года был издан указ, которым по петербургским улицам запрещалось бродить нищим и увечным. Примерно в это время начала свой подвиг юродства святая блаженная Ксения... Государственная и церковная власть начинает с подозрением относиться к юродивым, происходит умаление церковных празднеств уже канонизированным блаженным, например Василию Блаженному. Московские юродивые с XVII века больше не причисляются к лику святых. Юродство постепенно отходит к северу, возвращаясь на свою новгородскую родину. Тотьма, Вологда, Каргополь, Вятка и Архангельск - города последних русских блаженных. Синод с момента своего возникновения в 1721 году вообще перестал канонизовать юродивых.

    Блаженная Ксения была причислена к лику святых спустя 185 лет после своей кончины (4) в одно время с величайшими и знаменитыми русскими подвижниками: иконописцем-монахом Андреем Рублевым (XV в.), учителем иноческого жития монахом-аскетом Максимом Греком (XVI в.), Митрополитом Московским и всея Руси Макарием (XVI в.), великими старцами Паисием Величковским (XVIII в.) и Амвросием Оптинским (XIX в.), епископами, духовными писателями Феофаном Затворником (XIX в.) и Игнатием Брянчаниновым (XIX в.).

    В сонме этих святых мужей - аскетов-монахов, старцев, учителей-монахов и святителей-богословов, Христовых воинов блаженная Ксения занимает высшую ступень, ибо тот подвиг, который она приняла на себя, соединяет в себе и преподобничество, и мученичество, и высочайшее опытное богословствование. Блаженная Ксения была также и старицей, ибо, обладая даром прозорливости, она говорила «людям в назидание, увещание и утешение» (1 Кор. 14: 1-3), исцеляя их от болезней душевных и телесных.

    Определяя подвиг юродства, Евагрий в своей «Церковной истории» (21 гл.) свидетельствует: «...скажу и еще об одном роде жизни, который превосходит всех», то есть считает его высшим выражением православного подвижничества. За эту высоту Подвига Господь даровал блаженной Ксении величайшую любовь к людям, постоянное и живое общение блаженной с людьми, которых она неизменно продолжает любить и по отшествии своем из нашего дольнего мiра.

    Однако нельзя во всем винить только власть. Свою отрицательную роль сыграло и общее понижение духовности русского народа, составлявшего некогда Святую Русь. Этот упадок духовности не мог не коснуться и юродивых. Еще царь Иоанн Грозный жаловался Собору, что «лживые пророки, мужики и женки, и девки, и старые бабки бегают из села в село, нагие и босые, с распущенными волосами, трясутся и бьются, и кричат: святая Анастасия и святая Пятница велят им...».

    В начале XVIII века в обеих столицах и в других городах России развелось особенно много мнимо-юродивых, странных и полупомешанных людей и тунеядцев, которые появлялись в церквах в «кощунной одежде», безчинствуя во время богослужений, «так что от их крику и писку православным христианам божественного пения не слыхать». Все это делалось из корыстного желания обратить на себя внимание. В это время юродивые стали попадать в разряд лжеучителей, от неразумного внимания к которым предостерегали современные ревнители благочестия: «...Упомянем еще и о иных посланниках бесовских, развращающих народ, - это так называемые “юродивые” (и странники) - босоногие, носящие вериги, тяжелые шапки, железные палки, обвешивающие себя разными крестами и образами, украшающие себя лентами и т. п. Иные из них носят монашескую одежду и длинные волосы. Все это они делают для обмана простых людей, не сведущих в Священном Писании. Из житий святых мы знаем, что и в древние времена очень мало было истинно юродивых. А что же сказать о нынешних юродивых? Если и есть из них истинные рабы Божии, то очень редкие, а по большей части нынешние юродивые это праздношатающиеся дармоеды, развращенные нравами, и других, под видом благочестия, развращающие. Говорят они притчами, при людях много молятся, постятся, а когда их никто не видит или когда находятся в местах своих сборищ, они предаются таким гнусным порокам, о которых, по слову Апостола, “срамно и говорить”».

    Так с превращением Святой Руси в Россию постепенно угас подвиг юродства Христа ради, утратив свое первостепенное значение, ибо и сам народ уже не мог правильно вместить в себя этот величайший подвиг: обличение мiра и его пороков и призыв к истинному покаянию ради Царства Небесного. Промыслом Божиим подвиг юродства заменил иной подвиг святости – на смену юродивым пришли святители-аскеты, богословы, своими писаниями призывавшие гибнущих от страстей людей к спасению: Димитрий Ростовский, Митрофан Воронежский, Тихон Задонский, Иоанн Тобольский, Иоасаф Белгородский, Филарет Московский, Иннокентий Иркутский и Иннокентий Херсонский, Феодосий Черниговский, Николай Японский и многие другие. Лишь к концу ХIХ - началу ХХ ст. вновь, очень робко возродится в России подвиг юродства Христа ради в лице прп. Нектария Оптинского, блаж. Паши Саровской и др. – при самом ее закате, как грозные пророчества-предупреждения о грядущих испытаниях...

    Блаженная Ксения после смерти мужа взяла себе имя Андрей. В переводе с греческого оно означает «мужественный». Ксению называли «мужеумной», то есть скрывающей под женским естеством мужской ум и подлинное мужество. Своей жизнью она доказала истинность слова Господня: «В мiре будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мiр» (Ин. 16, 33). Юродство во Христе - подвиг сильных и мужественных людей.

    До Ксении Петербургской на него решались лишь мужчины. С Ксении начинается «феминизация» юродства. Как теперь выясняется, «мужеумным» Андреем Федоровичем Ксения назвалась не случайно. В этом наименовании блаженной оказалось зашифрованным пророческое предвидение, что в России наступают времена, когда многое из того, что должны были делать мужчины, придется взвалить на свои плечи женщинам. С XIX века мужской по преимуществу подвиг юродства переходит к женщинам.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. О собственном образе жизни и жизни других Христовых учеников-апостолов ап. Павел писал: «Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мiра, как прах, всеми попираемый доныне» (1 Кор. 4:9-13).

2. «Бог избрал немудрое мiра, чтобы посрамить мудрых, и немощное мiра избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мiра и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1 Кор. 1:27 - 29).

3. В «просвещенной» философами-материалистами Руссо, Дидро, Д'Алам-бером, Вольтером, Гельвецием Франции произошла первая Великая антихристианская революция. Полились реки крови. Сначала свергли короля Людовика XVI (казнен в 1793 году), затем 2-4 сентября 1792 года произошли массовые убийства дворян и священников во французских тюрьмах по инициативе «друга народа» Марата.

4. Имеется ввиду канонизация Московской патриархией в 1988 году. Русской Православной Зарубежной Церковью святая блаженная Ксения была прославлена в лике святых в 1972 году.

Наталья Горбачева.

Из книги "Ксения Петербургская", М., 2003.