Версия для печати

Сборник статей-размышлений о процессе апостасии
в официальном православии и в Русской Зарубежной Церкви

С О Д Е Р Ж А Н И Е

• Лже-православие в зените
• Из письма свящ. Льва Лебедева (27.03.98 г.)
• О положении российских приходов Р.П.З.Ц. в свете итогов патриархийного собора 2000 г.
• Обращение к архиерейскому собору Р.П.З.Ц.
• Великий соблазн и потрясение
• Что мы должны защищать?

+ + +

ЛЖЕ-ПРАВОСЛАВИЕ В ЗЕНИТЕ
(перечитывая архимандрита Константина)

Обращаясь к богатому духовному наследию основоположников и идеологов нашей Русской Зарубежной Церкви, мы находим мысли, которые, будучи сказаны в контексте тогдашних исторических событий, не потеряли своей актуальности и в наши дни. И сейчас, почти полвека спустя, они позволяют нам ориентироваться в чрезвычайно запутанной церковной ситуации, расставляют неложные вехи на истинно-православном пути. И справедливость оценок, предсказаний и предвидений Отцов нашей Церкви, осуществление которых мы наблюдаем спустя несколько десятилетий, служит для нас лучшим доказательством истинности нашей Церкви, доказательством Божия благословения при ее основании и Божия водительства на ее дальнейшем пути.

Одним из ведущих идеологов РПЦЗ в послевоенный период был архимандрит Константин (Зайцев), профессор Св.-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Широкое гуманитарное образование (юридическое и историческое) он соединял с глубоким пониманием русской истории, с любовью к православной самодержавной России. С этими естественными дарованиями он сочетал и дарования благодатные, как пастырь и духовник. Поэтому его оценка русской истории и современности для нас является чрезвычайно важной. Его взор никогда не останавливался на поверхности исторического или современного ему явления, а всегда проникал вглубь, видел духовную сущность явлений в их взаимной связи, всегда оценивал духовную динамику событий, куда и как они направляются. Важной для нас является система духовных координат, в которой мыслил наш автор. Это два полюса всей новозаветной истории: Христос и антихрист. Ключевым понятием для архим. Константина является также апостасия (отступление человечества от Христа), без учета которой невозможно понимание новейшей истории.

В последнее время историософские сочинения архим. Константина пытаются использовать и патриархийные апологеты (например, С. Фомин), но, конечно, тщательно вырезая все, что говорилось им о советской церкви. Между тем, оценка архим. Константином лже-православия вообще и в частности советской патриархии является для нас чрезвычайно важной. В отличие от многих других церковных писателей Зарубежья, о. Константин дает качественную оценку внутреннего состояния МП, а не просто фиксирует отдельные ее преступления, которые ныне стали достоянием истории. В настоящее время вопрос об отношениях нашей Церкви с МП встал особенно остро. Многим в Зарубежье кажется, что все плохое, что было у патриархии, осталось в прошлом, которое нужно забыть и простить, а все плохое в ее настоящем - это, мол, обычные «болезни роста», которые тоже надо понять и простить. Таков житейский взгляд на вещи. А как пишет об этом идеолог Зарубежной Церкви? Берем сборник его статей «Лже- православие на подъеме» (1954).

Прежде всего, архим. Константин отмечает крайне низкое духовное состояние христиан последнего времени, что делает их восприимчивыми ко всякого рода лжеучениям и ложным духовным влияниям.

«Безпечность в деле нашего спасения - основная черта современного человека. В принцип возводится она, становится мiровоззрением христианского общества... И на этом зловещем фоне уже безбоязненно, все с более открытым забралом, воцаряется антихристово начало. Проникает оно в Церковь, подменяя ее природу. В трех формах происходит эта подмена, в соответствии с тремя историческими стихиями христианства. Восточный обряд (в латинстве), экуменизм (в протестантизме) и патриархия советская (в православии)».

По поводу призывов к объединению православных о. Константин спрашивает:

«По какому единственно признаку может идти намечаемое объединение православных? Понятно, по одному только: формальному! Законно православным явится только тот, кто будет признан таковым формальным объединением православных. А разве отрицается кем в окружающем нас церковном мiре формальная принадлежность к православию Красной Патриархии Московской? Нет!.. Ведь она же единогласно трактуется как современный православный Третий Рим! Пресловутое соревнование его с Римом Вторым (Константинополем)? Условная то вещь, - и не устраняет она во всяком случае ни признания, ни взаимного общения...

Вот картина мiра церковного, нас окружающего! Православная анти-Церковь готовится смыкать свои ряды...

Должна бы смыкать свои ряды и Истинная Православная Церковь! Казалось бы, Сам Господь Своею промыслительною десницею непосредственно толкает всех православных людей, не потерявших сознания истинно-церковного, к сплочению в единой святой соборной и апостольской Церкви, единым духом горящей! А, прежде всего - нас, русских православных людей, на опыте познавших всю полноту Лжи, являемую Красным Кремлем, и на свободе обретающихся!»

Далее архим. Константин вскрывает внутреннюю причину церковных разделений в Зарубежье. Его слова звучат исключительно злободневно в наши дни.

«Две установки сознания церковного обозначаются, делящие православных русских за рубежом все отчетливее на два стана.

Мы - Тихоновская Церковь! Мы - «староцерковники»! Мы - ответвление зарубежное тысячелетнего Владимiрского пути! Стоим на этом - и не сдвинемся, что бы вокруг нас ни происходило! Уже и традиция за нами стойкости: никогда и ни в чем не погрешили мы соглашательством с Красным Кремлем! И поскольку это так - остаемся мы тем, чем изначала были: мы - Церковь!

Так говорят, мыслят, чувствуют, действуют одни. Те это, кто являют собою Русскую Соборную Зарубежную Церковь.

Иначе говорят, мыслят, чувствуют, действуют другие! Мы живем в мiре, нас окружающем, и мы не можем не согласовывать своего поведения с поведением мiра. В ногу с ним мы идем, не отстанем от него, с ним - наша солидарная связанность. А потому пренебрегаем мы своим тихоновским корнем, ни во что ставим нашу «староцерковность», рвем без оглядки нашу Владимiрскую преемственность. Не тут наша сила! На своих мы ногах - и сами каноны уже не имеют для нас присущего им значения. Пусть ведет это нас, косвенно или прямо, даже к Красному Кремлю - и это приемлем мы... Традиция своя есть уже и тут...

Два стана! Делится между ними русское православное зарубежье! И обнажается уже от всяких прикрашивающих покровов выбор между ними. Никакие ухищрения словесные не упразднят необходимости этот выбор делать так, каким его являет приведенная выше картина мiра. На одной стороне стоит Красный Кремль во всей мерзости духовного запустения, а на другой - былой истинный Кремль в своей духоносной силе донесенный до краев земли и воплощаемый в зарубежных скромных «палатках» (походных храмах), под покровом которых спасается остаток Руси, не утративший своих святых церковных идеалов»

Точной является оценка архим. Константином пресловутой говорильни о любви, за которой, словно за дымовой завесой, экуменисты и «патриархисты» занимаются своим объединительством. Статья так и называется: «Яд любви».

«И за умножение беззакония изсякнет любы многих, - вот признак страшнейшей внутренней близости Страшного Суда (Мф., XXIV, 12). Охладеет, изсякнет любовь - источник жизни вечной! Отойдет от живущего временной жизнью человечества то, что является единственно вечным. Ибо все содержание жизни должно слиться в Боге, Который есть Любовь...

Не противоречит ли современная действительность этому предсказанию? Не множатся ли, напротив того, признаки непривычного для былого человечества, повышенного и все растущего взаимного интереса - именно любовного? И это применительно именно к церковным расхождениям!

Мы видим только краешек той действительности, которая в «любовных» своих объятиях готова задушить остающееся себе верным Православие до полного его уничтожения. И так лукаво соблазнителен бывает порою подход, что далеко не всегда даже люди церковные распознают овечью шкуру, прикрывающую волчью природу этих дружелюбных поползновений - и радуются проявлениям такой «любви», и негодуют, когда раздается голос предостережения против самоотравления этим тончайшим ядом... В ответ на наши суждения не аргументы по существу дела приводят нам, а одно только высказывают сожаление, что погрешаем мы будто против закона любви и тем, якобы, мешаем делу объединения! Таким людям особенно внимательно нужно всмотреться в то, что вокруг них происходит - в Mipoвом масштабе «любовно»- объединительном. Ведь подлинно душат Православие! Наглядно это в деле «восточного обряда»... Менее наглядно это применительно к экуменизму, который имеет два лика, один христиански-благостный и выражающийся в благотворительности,.. а другой - агрессивно- «любовный», не скрывающий уже почти яда, в своем лобзании заключенного... Атмосфера экуменической «любви» исходит из задачи всех примирить на условии отказа всех (а в том составе и нас, православных) от веры в подлинность и полноту своей Истины...

Любовь во Христе - легкая ли то вещь? Не является ли и в других отношениях житейских камнем преткновения завет Христа - всякую любовь в ничто ставить перед лицом любви к Нему?

Самые высокие проявления любви - вплоть до любви материнской! - отметаются тут. Недостоин Христа тот, кто какую бы то ни было любовь ставит выше любви ко Христу! И понятно то. Ведь если кто любит кого-либо больше Христа, что это значит? Значит это, что он не только уходит от Христа сам, но и уводит от Христа того, кого любит! Мать, любящая свое дитя больше Христа - в своем пристрастии к своему ребенку и сама уходит от Христа и ребенка своего уводит от Него! Относительные ценности она ставит выше Ценности Абсолютной, временное ставит выше Вечного. И если утверждается она в этом - на гибель идет сама и ведет на гибель свое любимое дитя, отвращаясь от единственного пути спасения, которым является Христос!

Будет ли то вопрос отношения православного человека к Парижскому экзархату или к американской митрополии, к восточному обряду или к экуменизму - так именно стоит этот вопрос: любишь ли ты кого паче Христа? Ведь и то место Евангелия, которое мы приводили - рядом стоит со словами Христа о лже-христах и лже-пророках, которые будут тщиться соблазнить и избранных!»

Одним из первых о. Константин обратил внимание на ложность «православного свидетельства» инославным на экуменических сборищах.

«Что остается от Православия в этом патетически-экзальтированном, до кощунства доходящем, в сути своей суесловии? Действительно, вдумаемся: человек, принявший в себя яд экуменизма, утрачивает необходимое сознание всецелой своей принадлежности Истине. Живаго Бога, Которому всецело принадлежит человек, будучи приобщен к Церкви, являющей всецелую Истину - уже нет. И вот все, изверившиеся в своей вере, объединяются на поисках Бога в искомой Церкви, только чаемой...

И - в этих условиях - сколь двусмысленным оказывается то «торжество» Православия, которое выражается не в явлении Mipy Православия в его Целом, как полноты истины, а лишь в пропаганде отдельных красот и достижений православной культуры - со стороны православных, и в любовании этими красотами - со стороны инославных!.. Двусмысленность этого «торжества» Православия остается в полной силе. И может быть даже поставлен вопрос: не более ли способствовало спасению душ инославных их твердое стояние в своей вере, хотя бы в условиях самоуверенного невежества в отношении Православия, чем их современное «увлечение» Православием?

Действительно, если воспринимаем мы Православную Церковь, как тот Отчий Дом, оставление которого лежит в основе всех инославных церковных образований, то как можно расценивать любование красотами православной культуры, не ведущее к покаянной готовности вернуться в Отчий Дом? Вообразим все многообразие переживаний, способных при мысли о покинутом Отчем Доме рождаться в душе блудного сына - от грубых и корыстных до самых безкорыстных и идеалистических, но не ведущих непременно к тому внутреннему акту решительно-безповоротному, о котором Евангелие говорит: пришел в себя - ведь главного- то не совершается! И как был блудный сын блудным, так им он и продолжал быть».

Заметим, что все это так же относится и к попыткам многих чад и клириков РПЦЗ «просвещать» патриархию, демонстрировать ей достижения Русского Зарубежья, передавать ей наследие мыслителей и идеологов нашей Церкви, - без отказа «просвещаемых» от греховного советско-сергианского наследия. Последние десять лет наглядно показали, что патриархия может прочитать и даже перепечатать почти все, написанное в Русском Зарубежье. Но такое расширение эрудиции не только не способствует ее возвращению на путь истины, но и не мешает ей в настоящее время простираться на горшее. Культурное наследие эмиграции лишь помогает ей выглядеть в глазах людей более респектабельной, помогает лучше играть роль единственной законной наследницы Русской Церкви. Поэтому в полной мере применимы к контактам части зарубежников с патриархией слова архим. Константина, сказанные по поводу контактов с инославными:

«Но если мы сами начинаем рассматривать красоту православной культуры, как самоценность; если наши иконописцы украшают инославные храмы, а наши регенты услаждают слух инославных в стенах их храмов, заведомо зная, что этим лишь украшается инославное богопочитание; если, тем паче, вся красота православного богослужения принимает образ лишь прельстительной оболочки инославия в целях совращения православных - и тут участвуют православные: разве не посрамлением Православия оказывается такое его «торжество»?

Духовное торжество и мiрской успех - вещи не только разные, но часто несовместимые. Перед лицом Церковного Торжества Православия должен бы каждый православный поставить себе вопрос решительный: к чему стремится он? В области духа ищет он торжества, или мiрской успех его прельщает? Если мiрской успех тебя пленяет - открыт тебе путь широкий. И в трех направлениях соперничающих лежит он. Один - московско- патриарший, другой - восточно-католический, третий - протестантско- экуменический. Весь христианский Mip уже как будто только эти три направления и видит, и каждый на один из них и ориентируется. Соперничают они пока - с осторожностью, впрочем, немалою, т.к. предвидят возможность слияния, ждут ее, готовятся к ней и готовят,- каждый со своей стороны! - это слияние. И будет оно, придет то конечное слияние, которое явит кратковременный успех всецелого антихристова торжества, предваряющего приход на землю Спасителя.

Если же алчет твоя душа духовного торжества - открыт пред тобою и здесь узкий путь. Ясен и прост он каждому из нас, кто мудрованиями не замутняет своего сознания: то верность своей Церкви, Русской Православной, Владимiрской, каковая верность и составляет духовную природу Зарубежной нашей Соборной Русской Православной Церкви, неповрежденно и небоязненно сохраняющей преемство апостольское. Эту вот верность, всецелую и самоотверженную, и являем мы в церковном Торжестве Православия».

Обратим внимание, что и будущую судьбу России (а с нею и остального мipa) архим. Константин связывает с верностью церковных людей Истине. Именно эта верность человека является точкой приложения помощи Божией, которая единственно может отсрочить конец мiровой истории.

«И если суждено мipy пережить настоящий жесточайший кризис веры и вернуться к жизни, не носящей того остро-эсхатологического характера, как то наблюдаем мы сейчас, то это даст только именно такая верность русских людей, как в рассеянии, так и пленении советском сущих. Будет ли она явлена - еще на земле восторжествует Православие, и тем открыты будут новые перспективы жизни мiра. Если же эта верность окажется уделом одних только немногих избранных, то спасены они будут Господом от завладевающего мiром зла уже Его приходом на землю».

Архим. Константин особенно подчеркивает необходимость нашей преемственности с исторической Русской Церковью в противовес модернизму, с пренебрежением отвергающему традиции Православной России.

«Всю силу своего вероисповедного воодушевления направляет Русская Православная Церковь за рубежом на то, чтобы укрепить в своей пастве то самосознание церковное, утвердить те навыки богослужебные, удержать в ней те формы благочестия, сохранить за ней то бытовое отличие, которые стали плотью и кровью нашей, как чад тысячелетней нашей Матери- Церкви. Чувство верности Христу не в какие-либо случайные и отвлеченные формы облекается, а выражается в одном только единственном: в верности Матери-Церкви. Как охлаждение верности Христу, - вот как воспринимается нами охлаждение к Матери-Церкви, а в отпадении от нее видим измену Христу - страшное и губительное падение».

В последние годы патриархия безстыдно присвоила себе именование Матери-Церкви. Между тем, это именование принадлежит исключительно исторической тысячелетней Русской Церкви, как и указывает о. Константин. Он отмечает два опасных течения, угрожающие церковному Зарубежью:

«Одно - это церковная американизация, другое - советизация. Первая съедает православную русскость, вторая искажает ее в корне, извращает, обезбоживает. И не то важно, как далеко уже кто занесен этими течениями, иногда причудливо переплетающимися. Существенно то, что, поскольку церковно-объединенная масса отдается безвольно этим течениям, оторвавшись от Церкви Истинной, - спасения уже нет. Позади Православие подлинное, за спиной остается оно... А что уходят от нас иные пастыри, уводя порою и часть паствы, - горькая то судьба именно тех, в ком угасает сознание ответственности своей перед Матерью- Церковью, глохнет чувство верности ей. Пошатнувшиеся это, в отдельных случаях - порочные члены нашего клира, даже запрещенные. И трудно понять, как может (митрополия американская и патриархия) рассматривать включение их в свой клир, как похвальный себе аттестат... Суждено было укорительному именованию наших храмов «беженскими палатками», пущенному в ход еп. Иоанном (Шаховским), обратиться в крылатое и похвальное обозначение, имеющее значение символическое. Не являемся ли мы, действительно, вторым Израилем, изгнанным правды ради и несущим благовестие веры истинной в пустыню духовную всего еще свободного Mipa?»

Указывая на духовные корни американского и парижского раскола, о. Константин пишет:

«То - православный модернизм, зарубежное наше обновленчество, которое отрывает братьев наших от Церкви тем, что отрывает самое Православие от Церкви, обособляя Православие от его исторической плоти. А между тем, только через историческую плоть Русской Церкви способны мы взойти преемственно к Сионской горнице - иного хода нет! Вне такой преемственной связи попадаем мы под страшную угрозу стать не помнящими духовного родства носителями «православных идей», служителями «православного культа», членами «православной деноминации» - по звуку лишь тождественными с церковно благодатными званиями священства.

Страшная то угроза и горе тем, кто не способен ощущать ее наличие. А между тем ее-то и не ощущают «модернисты» православия. Поистине зловещ подлинный смысл их попытки, вне связи с исторической Церковью, начать преображать мiр, внося в него «огонь Неба». Печать обреченности лежит на всем их самочинном церковном делании, поскольку утверждаются они в своем отрыве от Церкви Истинной».

В наше время многие деятели из «правого крыла МП» с почтением пишут о русской истории, о русской монархии, ее симфонии с Церковью, даже рассуждают об удерживающем и об апостасии. Но печать «школы МП» неизбежно ложится на их рассуждения, лишая их четкости и последовательности, сообщая им двусмысленность и неопределенность, прежде всего в «точке сопряжения» русской истории с советской. К ним в полной мере можно отнести нижеприводимые строки архим. Константина, написанные по поводу сборника проф. А. В. Карташева «Воссоздание Святой Руси»:

«Православный модернизм проявляется не только в формах претенциозно- обновленческих, демонстративно попирающих прошлое наше. Сопрягается он иногда с патетическим прославлением этого прошлого. Как обычно роковая двойственность пронизывает его, соблазнительно-двусмысленная невнятица, смывающая все ранее сказанное без остатка. Точно длинная немецкая фраза со словом «nicht» (не) на конце: знаком отрицания покрыто все! Туман заволакивает все прошлое. Туман ложится и на все будущее. Твердого положительного - нет нигде. Вот уж действительно, «все течет, все движется»... (По мнению модернистов - ред.) не удалась история Православия, и на-ново начинается она! Выковывается или какая-то новая «симфония» взаимоотношений между Церковью и государством,- причем великими неизвестными остаются и это государство, и эта церковь...

Все туманно, все неясно, кроме одного-единственного твердого: все будет хорошо! О том, что может быть Конец - ни звука! Точно исключена эта возможность! И похваляет историческую Россию автор лишь для того, чтобы с этим аттестатом сдать ее в архив. И образ Антихриста встает здесь, - образ подмены Христа, образ некоего Его преемника, в руки которого автор «оптимистически» отдает наследие всей неудавшейся истории Православия в мiре.

Автор говорит о «вечности Православия» - слова, за которыми нет ничего, поскольку отрывается Православие от Церкви подлинной. Да и что значит эта вечность, как не сохранение себя до пришествия Христа, которого и ждет Православие, к нему готовясь. И когда Православие русское возгласило, что Рима четвертого не будет, этим и предрекло оно только, что с падением Православного Царства думать надо не о «христианизации всего Mipa», а о спасении своих душ в лоне Истинной Церкви, в ожидании прихода Спасителя в мiр, как Судии и Мздовоздаятеля»

Действительно, все историософские рассуждения представителей «правого крыла» МП выдержаны в духе нетрезвого оптимизма с желанием выдать нынешнее материальное усиление системы МП за духовное возрождение России, а нередко и с нечувствием возможной близости Конца.

Важным является объяснение о. Константином слов Христовых о неодолимости Его Церкви (Мф., XVI, 18). Эти слова толкуются апологетами МП в том смысле, будто никакие греховные деяния иерархии не могут поколебать Церкви; что бы ни делали ее возглавители, их паства в любом случае остается именно Церковью, неодолимой адовыми вратами.

«Церковь не одолеют никакие силы ада, ее не поглотят никакие бездны искушений диавольских - вечно пребудет Церковь; уже на этой грешной земле, подлежащей уничтожению, являть будет она собою блаженную Вечность.

Какая то Церковь? Единственно та, которая пребудет недвижимо на камени истинной Веры.

Твердо-каменная недвижимость - вот условие тождественности Церкви самой себе. Вне соблюдения этой тождественности применительно к истинной вере не может быть отнесено к Церкви обетование Спасителя.

Верность истинной Вере - вот признак Церкви Вечной. Признак единственный. Не имеют рядом с ним значения иные признаки - будь то земное величие Церкви или количественный ее состав. Более того: открыто нам, что высшее торжество Церкви, когда земная воинствующая Церковь будет близка к тому, чтобы слиться с торжествующей небесной в Царстве славы, сопряжено будет с тягчайшим ее унижением на земле. Совпадает это торжество с моментом конечного - так будет казаться сынам противления! - торжества на земле Зла, нашедшего свое воплощение в антихристе. В нем олицетворится тысячелетний процесс Отступления - в образе человека беззакония, одновременно воинствующего против Христа и подменяющего Христа. Последнее свойство позволит ему возглавить некую Анти-Церковь вселенскую, всех отступников объединяющую, церковь лукавнующих, подменяющую Церковь истинную и на место служения Истине ставящую подобящееся ему служение Лжи.

В день Пятидесятницы открыты были духовные очи тех, в лице кого основана была Церковь, непобедимая, Вечная. Не были раскрыты и здесь времена и лета, но вся полнота ведения, доступная человеку новозаветному, стала обладанием Церкви - в Духе Святом. Преемственное хранение в себе Духа Святаго и стало духовной природой Церкви, как постепенная утрата Духа Святаго стала духовной природой того Отступления, которое достигает ныне все большего торжества в Mipe. И как наглядно происходит ныне этот процесс подмены Истины подобиями ее! Во всех исповеданиях христианских протекает он, стремясь уже к оформлению в некой вселенской Лже-Церкви. Не явится ли она, когда достигнет конечного созревания, тем пьедесталом, на котором останется только воссесть антихристу?..

В православии процесс этот облекается в форму устроения Вечного Мiра, объединяющего все исповедания под кощунственно оскверненным омофором московского лже- патриарха, слуги советской сатанократии... Наиболее духовно опустошенная часть латинства обращается именно и нарочито к наиболее опустошенной части православия, и так лишь обретается общий язык».

Важной является для нас оценка о. Константином советской Церкви времен «сталинской оттепели». В наши дни, когда почти не осталось в живых свидетелей той эпохи и мало кто знает подлинную церковную историю, миф о «православном сталинизме» активно используется апологетами МП и общественно-политическими течениями национал-большевизма.

«Как относиться к так наз. «Советской Церкви»? Нет вопроса более важного в современности, ибо в ответе на него кроется по существу ответ на иной вопрос: как относиться к советской власти? А от ответа на этот вопрос зависит судьба вселенной.

Оживление в послевоенное время церковной жизни... Не взбивается ли тут только пена? Но коммунистическая власть и пену не станет попусту взбивать: все имеет назначение во имя прежних неизменившихся целей. Почему же мягкие перчатки надевает советская власть по отношению к Церкви? Первая причина та, что не удалось в течение четверти века безпощадной борьбы с Церковью вырвать веру с корнем и Церковь уничтожить. Возникло опасение, что в формах нелегальных Церковь (Катакомбная – ред. «ЦВ) обратится в тем большую силу. Вот и сделали из Церкви орудие партийное, найдя в этом выгоду. Вера связана с национальным чувством, которое надо подогревать в интересах партии. Советская Церковь и проповедует советский патриотизм и пан-славизм, выгодный партии, а равно служит советскому империализму, облекающемуся в одежды пацифистские. Так превратилась Церковь в СССР в декорацию коммунизма. Во главе с патриархом служит она советской пропаганде, отрицая преследование ее, и восхваляя своих преследователей».

Патриархийные апологеты и теперь часто проводят аналогию советской церкви с положением балканских церквей под турками.

«Но турецкая власть разве устраивала семинарии, допуская туда только проверенных ею людей? Разве требовала она, чтобы Церковь была всецело слугою ее интересов политических и орудием ее целей? Подневольной была Церковь под турками, но она оставалась верной своему назначению служения Истине, а поскольку требовали от нее иного - умела проявлять подвиги исповедничества и мученичества. Самое главное: аналогии нет ни с чем в прошлом того, что происходит сейчас, в СССР. Неизмеримая ответственность ложится на тех, кто способен знать истину и кто, следовательно, сознательно усваивает заведомую ложь, делаясь не жертвой ее, а участником ее. Это - православный мiр свободный: он не может не знать, что такое Россия и что такое Православие.

Что сказать о тех, кто в условиях свободы, вольною волею, берут на себя страшное задание: лукавыми и гнилыми словами оправдывать, поощрять, вызывать к жизни и действию ту тепло-хладность в отношении к истине, которая делает нас, на опыте познавших природу советского зла, злыми его потаковщиками?

И тут не так уже существенно, каковы мотивы такого потакательства злу. Пусть иногда это лишь леность мысли и безвольное отдавание себя на произвол влиятельных течений. В основе «неведения» греховного всегда лежит собственное изволение на зло, собственный и сознательный выбор пути злого. Если это так применительно к любому, самому среднему человеку, то, что сказать о пастырях?

Правда всегда проста. Безконечно разнообразны варианты лжи. Ей противостоит ясное понимание того, что советская церковь не плен Церкви, не угнетение Церкви, не гонение на Церковь, а нечто существенно иное. Все это было, и все это осталось, но все это уже достигло результата, который надо иметь мужество видеть. То, что именуется советской церковью, служит советской власти, а так как эта власть воинствующе безбожная власть, то и советская церковь уже не Церковь: одновременно служить Богу и Велиару нельзя.

От лица нашей Церкви засвидетельствовал это митр. Анастасий. Те, кто это способны понять и разделить, те - по одну сторону: с Богом они. Те, кто не хотят или не могут этого понять, те, если еще не сделали своего окончательного выбора, то над пропастью они висят, и наш долг полным голосом предостерегать их против грозящей им опасности»,

Далее архим. Константин разбирает обвинения патриархийной пропаганды против Зарубежной Церкви. Они, как видим, и ныне, полвека спустя, остаются прежними.

«Трафаретное то облечение в свет советской тьмы. Тужатся доказать защитники красной патриархии, что Дух Христов господствует в советской России, и особенно ярко сияет он на темном фоне дореволюционного прошлого. Служит Богу московская патриархия - служим Ему и мы на своем месте; одно мы тело и одно дело делаем во Христе, временно лишь разлученные, но не отчужденные никак. - Так говорят умеренные защитники советской церкви. И,- продолжают они, - если молится советская церковь за врагов своих, как Сам Христос на кресте, чтобы они пришли к покаянию и спасению, - то как же нам не принять участия в такой христоподражательной молитве? При этом для Зарубежной Церкви не остается места - никакого. Сгинуть должна она!

Другие проповедники советской церкви идут еще дальше: к покаянному «духовному» возвращению зовут они нас уже без обиняков. Грубым беззаконием объявлено ими и возникновение, и дальнейшее существование, вопреки решению МП, Зарубежной Церкви. Самый уход за пределы России служителей Церкви бичуется ими, как вопиющее нарушение и церковной дисциплины, и Божией правды, и пастырской совести. В корне отрицается всякий церковно-моральный смысл, всякая духовная оправданность нашего зарубежного существования. То не служение России и ее святейшим идеалам церковным, по их мнению, а измена и предательство. «Служат России лишь те, кто остались в ней, а не те, кто ее покинули»,- вот их девиз.

Известно всем, что под влиянием этой демагогии неоднократно охватывали приступы сантиментально-покаянной одержимости не только отдельных людей, иногда вполне достойных, но и целые группы зарубежников, делая их жертвами позднейшего советского мщения, иногда изыскано-мучительного. Чувствительность не в стиле советчины, и несчастные возвращенцы, выполнив свое назначение, в смысле внесения смуты в зарубежную среду и ослабления ее рядов, бывали потом безпощадно изолируемы, если не сразу ликвидируемы. В советской среде они, конечно, являлись бы элементом «разлагающим» - тем худшим, чем искреннее было их покаяние перед советской властью.

Бегством из советского ада порождена Зарубежная Россия! Подумать только, что был бы за ужас, если бы явление России ныне в мiре исчерпано было бы нечестивым СССР! Ни одного слова правды не раздавалось бы тогда на русском языке по всей вселенной... Что же «покаянно» замолчать нам? Нет, каяться должны мы, лишь поскольку плохо выполняем мы это призвание наше».

Наконец, чрезвычайно интересным является размышление архим. Константина о сущности «восточного обряда» и новом обличии римского католицизма. Для нас эта оценка важна еще и потому, что в наше время методы, подобные «восточному обряду», применяет и патриархия, все с одной и той же целью: подменить собою и поглотить Зарубежную Церковь. Все более явно проглядывают в МП и черты папизма: уже не только небывалых размеров достиг культ личности патриарха Алексия II, но появился и «мистический аспект» этого поклонения святейшеству.

«Папа - в нем дело! Признай его - и сохраняй все! И в области церковности внешней, и в области быта, и в области политики и государственного устройства, и в области идей, и в области догматов.

Даже православное царство Российское может свободно возродиться, продолжая традиции прошлого, - только под папою.

При этом само латинство лишается своего прошлого, своего, так сказать, духовного тыла. Как в Православии, так и в латинстве, все, кроме папы, становится условным и относительным... И если можно именовать «восточный обряд» проявлением папского экуменизма, то и в достижениях экуменизма протестантского можно узреть некое подобие латинства и «православия протестантского обряда». Показательно при этом, в какой мере оба эти экуменизма осторожны в своих отношениях к экуменизму третьему - московскому: есть общий язык между этими тремя течениями, чем-то родственными.

Не в том уже дело, что кого-то из православных могут «совратить в католичество, а в том, что вообще нет больше речи ни о православии, ни о католичестве. Происходит духовное опустошение людей, одинаково на путь погибели соскальзывающих, будь то совратители или совращаемые. В духовном плане бледнеют ужасы инквизиции рядом с подобным явлением. Ибо верили те, кто сжигали на кострах, а порою и те, кого сжигали, что ради спасения душ все это совершается и что ко спасению души ведет. А во что верят те, кто условно принимают православие, рядом со ставшим условным католицизмом, объединяемыми лишь в одной неподвижной, остающейся абсолютной и безусловной точке: в римском папе, якобы воплощающем Христа?

Ужас «восточного обряда» не в усилении соблазна перехода в чужую веру, а в том, что самое прикосновение к нему, независимо от того, перейдет человек в веру чужую или останется в своей, растлевает человека.

Что такое католицизм: ересь, раскол, неповиновение Церкви? Все это есть в явлении католицизма, но не исчерпывается этим оно. Истинную его природу можно понять, только, применив к нему понятия отступления, как чего-то нового и качественно особливого, что в какой-то момент вошло впервые в мip по предуказанию апостольскому. Это качественно новое, впервые с явлением католицизма вошедшее в Mip, заключает в себе некую страшную мистическую силу, уловить смысл которой можно, только привлекая одно из основных понятий нашей веры - грехопадение. Как и в случае первородного греха, при отступлении человек выпадает из светлого мiра Православия и оказывается в мiре качественно ином. Все иное в католицизме по сравнению с Православием, - будь то молитва, богомыслие, богословие, отношение к Богу и человеку, понимание природы Церкви и своего положения в ней, представление о Вечности и о своей судьбе в ней,- все, все иное! Применительно к любому вопросу веры и благочестия в Православии и католицизме можно сказать: то - и не то!

И когда мiр латинства против нас обращается, - тогда мы обязаны сопротивляться. Это самозащита, рождаемая естественным чувством самосохранения. И тут мира быть не может, ибо дело идет о сознательной защите высшей, человеку вверенной ценности, с сохранением которой связана самая судьба его в Вечности. А отсюда и обратный вывод: нападение на нас католицизма не во имя Бога совершается! Сказывается тут та природа отступления, т.е. та природа антихристова, о которой выше была речь. Пока своей жизнью живет католицизм - ...чего-то благого достигает он, пусть и ущербленного в своей христианской ценности. Но когда обращается католицизм против Православия, не к Богу уже идет он, пусть и искаженными путями, а против Бога идет, обрушиваясь на дело Христово, чтобы стереть его с лица земли. Враждебности к католицизму, как таковому, не должно возникать у нас: живи себе своей жизнью! Нас только не трогай!

Иное наше отношение к «восточному обряду»: оно принципиально и неотменимо враждебно.

Может ли православный человек участвовать в церковно-уставном и благолепном богослужении «восточного обряда»? Не совершит ли он акта предательства по отношению к своей вере? Более того: не будет ли в его соучастии в таком служении даже чего-то кощунственного?

Беда, если церковная совесть православного человека не дает именно такого ответа на эти вопросы! Опустошение души уже, значит, коснулось такого человека! И проснется ли когда его совесть? Нужно вспомнить о том, что на святоотеческом языке именуется духовным блудом. И, вспомнив это, бежать от всех явлений, с «восточным обрядом» связанных. Целомудрие духовное беречь надо и в отношении себя, и в отношении ближних.

Мистическое зло присуще «восточному обряду». Ведь в нем нет духовного бытия: он всецело орудие соблазна. У него своей жизни нет, он всецело паразитарен. Восточный обряд есть некое анти-право-славие, которое хочет сесть в православных храмах, заменив собою Христа. Не оторвать кого от Православия, чтобы сделать его католиком, а упразднить Православие в целом, подменив его собою...

Уйди, чтобы я встал на твое место! - так говорит католицизм в лице «восточного обряда» Православию. Мысль эта, задание это всегда в той или иной мере были присущи католицизму - в этом и природа его, как явления Отступления. Но это была лишь одна сторона латинства, уклон его злой, при наличии жизни истинной, подлинной. В лице «восточного обряда» католицизм весь вливается в эту задачу, но не в обычной форме явной борьбы с Православием, а в форме фальсификации Православия».

Современная Московская Патриархия сочетает все три формы отступления, описанные архим. Константином. Немного отошел в сторону, но никуда не исчез экуменизм, успевший отравить души множества людей «принципом относительности» всякой истины. Не только реабилитируется, но и канонизируется историческое сергианство – коренная идейная база советской церкви; постепенно возрождаются мифы и традиции «православного сталинизма». Новые подлинно симфонические отношения налажены между руководством МП и светскими властями - ставленниками «мiровой закулисы», а также и непосредственно с главными архитекторами «нового Mipoвого порядка». Устойчивость всей этой церковной системе придает жесткая централизация иерархической власти, венчаемая культом личности патриарха. А для поглощения Зарубежной Церкви и подмены собою исторической Русской Церкви используются методы, подобные «восточному обряду». Все это наводит на мысль о близости конца. Во всяком случае, подлинного духовного возрождения России под водительством патриаршей «вместо-церкви» ожидать уже не приходится (после духовного падения РПЦЗ и поглощения ее МП этот процесс приближения конца уже принимает формы необратимого – прим. Ред. «ЦВ»).

Осмысление духовного наследия идеологов Зарубежной Церкви требует определенного духовного уровня, а, кроме того, сердечного сочувствия с отвращением от апостасийной лжи и волевой решимости постоять за истину, оставаясь в меньшинстве. Не потому ли мало сейчас людей, интересующихся этим наследием, что земное благоустройство, в том числе церковное, поглощает все внимание? Вслушаемся в заключительные слова о. Константина, которые звучат для нас, как духовное завещание:

«Будем честны и с Богом, и с собою. Не будем двоиться мыслями. Не последуем за теми глашатаями лже-православия, которые зовут нас на широкий путь пагубы. Мужественно и бодро останемся идти на нашем узком пути. Верность ему преемственная не удалит от нас Духа Святаго и Господу поспешествующу приведет нас к светлым дням и земного торжества Истины - если подлинно служат Ей еще русские люди в подвиге исповедничества, одному, может быть, Богу ныне ведомом. Эта же преемственная верность в Духе Святе истинной Церкви нашей позволит нам сретить светло Господа, и на облацех грядущего в силе и славе, если, действительно, подходим мы к последним дням».

Сост. иером. Дионисий

ИЗ ПИСЬМА СВЯЩ. ЛЬВА ЛЕБЕДЕВА
(27.03.98)

Получил Ваше письмо с номерами "Успенского листка". Спаси Господи за понимание. Я рад, что в самом существенном мы с Вами единодушны...

Нам всем нужно сейчас уяснить, понять главное. А оно вот в чем. МП НУЖДАЕТСЯ В ПРИЗНАНИИ со стороны РПЦЗ. Только такое признание может сделать МП полностью легитимной в глазах всего Mipa. Ибо, несмотря на свои пропагандистские выпады против РПЦЗ, как "карловацкого раскола" МП внутренне про себя знает, что РПЦЗ - это истинная законная Русская Православная Церковь, а она, МП, - незаконная, неканоничная в самом своем "зачатии" от совокупления (блуда) Сергиевского "синода" с большевицким режимом. И к тому же - теряет авторитет в связи со своим экуменизмом, торговлей табаком и связями с мафией.

Признания же со стороны РПЦЗ можно добиться двумя путями - праведным и жульническим. Первый путь состоял бы в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОМ ПОКАЯНИИ МП с отказом от сергианства, экуменизма и других отступлений. Второй путь - это каким-нибудь способом добиться признания МП таковой, КАКОВА ОНА ЕСТЬ, со всем ее отступничеством от правды Божией, т.е. без покаяния и реального изменения жизни. МП выбирает второй путь. Подобно тому, как в 1920-х годах, желая добиться признания со стороны Церкви, большевики искали слабое звено в цепи русского епископата и нашли его в лице М. Сергия и еще нескольких Иуд, - подобно этому в наши дни МП искала СЛАБОЕ ЗВЕНО в цепи епископата РПЦЗ и НАШЛА его в лице архиеп. Марка и единомысленных с ним. Они готовы признать, и уже признают (!), МП "законной", "полноценной" и "благодатной" частью единой Русской Церкви!

Но этого еще недостаточно. МП нужно, чтобы признание было официально дано ей, по меньшей мере, АРХИЕРЕЙСКИМ СОБОРОМ РПЦЗ. Этого она добивается и этому нужно непременно воспрепятствовать.

Поэтому всем - на огневой рубеж! Всем к бою! Каждый пусть бьет по врагам из того оружия, какое у него есть - молитвой, словом или делом, - кто чем может! Отпор вражеской атаке нужен не только для сохранения в чистоте и правде РПЦЗ, он нужен и для тех людей в лоне МП, в которых еще теплится духовная жизнь, чтобы они не погибли вконец.

Можете предать гласности это мое письмо... Это был бы как бы еще один "выстрел"...

«О дщи Вавилоня окаянная - МП ! Блажен иже имет и разбиет младенцы твоя - злоухищрения против РПЦЗ - о камень!»

О ПОЛОЖЕНИИ РОССИЙСКИХ ПРИХОДОВ РПЦЗ
в свете итогов патриархийного собора 2000 г.

1. Канонизация Царской Семьи

Прошедший Архиерейский Собор Московской Патриархии принял ряд важных решений и заставил православных людей задуматься над важнейшими вопросами церковного бытия. Скажем не обинуяся, он является серьезным искушением для всех членов Зарубежной Церкви, от мiрянина до епископа.

Первое и важнейшее решение Собора - канонизация Царской Семьи. Решение о ней прошло столь же единодушно, сколь и противоположное решение такого же собора по тому же вопросу три года назад. Пресса, в особенности западная, прямо указывает, что «добро» на канонизацию дала новая команда Кремля, по крайней мере внешне делающая ставку на умеренный консерватизм и использующая патриотическую риторику. Это обстоятельство само по себе уже указывает на степень искренности членов Собора.

Кроме того, решение о канонизации принято с многочисленными оговорками. Во- первых, официально засвидетельствовано, что не деятельность Государя Николая II дает основание для канонизации, но лишь безропотная кончина. Потому Царя не велено даже именовать мучеником, но «только» страстотерпцем. Церковь никогда не занималась такой словесной казуистикой, и не противопоставляла мученичества страстотерпчеству, потому не сразу даже становится ясною цель такого словоупотребления. На самом деле она заключается в осуждении государственного служения последнего Российского Императора.

Во-вторых, особо отмечено, что эта канонизация не означает канонизации монархии, как формы правления (хотя в другом документе вскользь отмечается преимущество этой формы). В очередной раз участники Собора тем свидетельствуют, что они не признают особливое промышление Божие над православными царями и не считают, что государи при помазании на царство получают особые дары Святаго Духа. Те, кто знаком с Чином в Неделю Торжества Православия, могут сами понять, что это есть косвенное возложение на себя церковной анафемы.

В-третьих, особо отвергнута версия о ритуальном убийстве. Это означает, что убийство Царской Семьи рассматривается, как дело частное, политическое, а не как эпохальное событие апокалипсического значения, не как взятие от среды Удерживающего. (2 Сол. гл.2) Тем самым подчеркивается, что смысл подвига Царственных мучеников не понят или точнее, сознательно принижается.

Кстати сказать, возопившая по поводу этой канонизации либеральная пресса своей неистовой истерикой как нельзя лучше подтверждает версию о ритуальном убийстве. Каких только помоев не вылили вновь на Царственных Мучеников! Каких только сплетен и клевет не вспомнили! Как злобно скрежетали зубами! И лишь патриархийными оговорками остались довольны. Мол, канонизирован только гражданин Романов, а не Царь; и если так, то - пожалуйста, канонизируйте гражданина, но такого Царя... Да мы бы его, если б могли, еще сто раз убили бы! - Читаешь и видишь совершенно отчетливую, чисто религиозную смертельную ненависть, находящую свой выход только в таком убийстве, которое по определению именуется ритуальным, т.е. на почве религиозного фанатизма.

Особое место занимает вопрос о прославлении верных царских слуг, пострадавших вместе с Царской Семьей. В свое время Зарубежная Церковь прославила их, и это было искренним благочестивым деянием вполне в духе церковной традиции. Вместе со св. Георгием Победоносцем мы чтим мучеников Анатолия, Протолеона и Гликерия, вместе со св. Пантелеймоном пресвитеров Ермолая, Ермиппа, Ермократа и мать святого Евулу. Подобно и во множестве других случаев. Общий подвиг вместе возводит на Небо, хотя кто-то в этом подвиге бывает ведущим: обращает другого к вере и поддерживает его. Точно так же было и здесь. Понятно, что верных слуг палачи расстреляли «за компанию», чтобы не оставлять свидетелей. Но крест и венец славы разделен ими до конца, и притом совершенно сознательно и добровольно. Эти люди представляли себе, на что они идут, когда отказались покинуть своих Августейших Господ, презренных всем обществом и оставленных народом. Разве это не подвиг, достойный всякого почитания и подражания?

Патриархия же в данном случае сознательно отклонила прославление Царских слуг. Почему? Нам это не совсем понятно. Если про Царя сказали так: хотя он и плохой, но мы его прославим,- то про слуг наоборот: хотя ничего плохого мы о них сказать не можем, но не прославим. Что это? Где здесь логика? Только ли это стремление лишний раз подчеркнуть свое презрение к «карловацкой канонизации»? Или может быть, архиереями МП двигало презрение к подвигу верности законному Царю? В любом случае князья Патриархии понять и уважать этой верности не могут, ибо сами они отнюдь не являются людьми долга и стояние за правду в меньшинстве почитают в лучшем случае глупостью, а чаще - даже злонамеренностью.

И, наконец, следует вспомнить о грехе цареубийства, на народе тяготеющем, и о покаянии в нем. Теперь об этом конкретного разговора уже не было, а без него многое повисает в воздухе. Если прикоснувшиеся сердцем к святости Царственных Страстотерпцев ощущают нужду в покаянии, хотя могут и не быть лично причастными к поношению Святых, то уж тем более нынешним архиереям МП следовало бы вспомнить все свои гнилые и лживые слова по их адресу, неоднократно вслух высказанные, равно как и свои не столь еще давние дифирамбы советской власти и «великому Октябрю», якобы принесшему наконец-то подлинную свободу Церкви от государства. Давно ли все эти речи звучали с амвонов и печатались в церковной и светской прессе! Не своими ли ушами мы их не раз слышали?

Все это свидетельствует о неискренности данного решения о прославлении Царственных мучеников. Подлинных целей у этой канонизации могло быть две: снятие внутренних церковных напряжений в своем народе и попытка обольщения некой части Зарубежной Церкви, во всяком случае, сокращение притока благочестивых клириков и мiрян в российские приходы РПЦЗ. Обе цели, очевидно, будут достигнуты в той или иной мере.

И все же у этого дела есть еще одна сторона, сугубо мистическая. Не напрасно же мvроточила царская икона, и притом даже не одна! Сколько чудес, исцелений и знамений! На каждого из лукаво торгующих царской канонизацией, сколько придется искренне обратившихся к Богу и к духовным ценностям исторической России? Ведь сами-то Царственные Мученики живы, оценивают как-то происходящее и, вероятно, внесут какое-то свое небесное действие. В чем это выразится? Остается только гадать, но важно не забывать самой такой непредсказуемой возможности.

2. Экуменическая доктрина

Что касается прочих решений Собора, то отметим наилучшую «обтекаемость» их формулировок. Написано умно, гладко и всегда со множеством вариантов понимания. Это касается и социальной доктрины и декларации об отношении к инославию. Везде с высоким проповеданием сначала заявляется: дважды два - это четыре,- а в скобочке или в сносочке оговорено: но если это нужно будет для пользы Церкви, то может оказаться и пять.

Так, например, в декларации об инославии вроде бы нет ничего попадающего под анафему на экуменизм, принятую в РПЦЗ в 1983 г. Высказаны вроде бы правильные положения.

- «Церковное положение отделившихся не поддается однозначному определению. В разделенном христианском мiре есть признаки его объединяющие: это Слово Божие, вера во Христа, как Бога и Спасителя, пришедшего во плоти, и искреннее благочестие». Верно, только что понимать под благочестием? В этом-то и окажется вся суть.

- «Православная Церковь не выносит суда о мере сохранности или поврежденноcти благодатной жизни в инославии, считая это тайной Промысла и суда Божия».- Верно и это, даже, признаться, очень знакомая мысль, но суть дела в связи между неверным догматическим учением, искажениями в духовном опыте и влиянием этого на благодатную жизнь экклизии, которая не может сохраняться без ущерба в случае уклонения в ересь.

- «Подлинное единство возможно лишь в лоне Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Все иные «модели» единства представляются неприемлемыми.» - Прекрасно, но что понимать под этой Единою Святою Соборною и Апостольскою Церковью?

- Стержневым понятием для общения с инославными предлагается диалог. И это слово не есть какое-то еретическое и вредное, но вполне церковное. И преп. Максим Исповедник вел свой знаменитый диалог с Пирром. Важна тема и цель всяких подобных диалогов. В диалоговой форме проводится и сделка, и предательство, и исповедничество, и приведение человека к истине. Все это довольно разные вещи.

Таким образом, данная декларация, не употребляющая плохих слов, вполне годится в качестве основания и для экуменической, и для прозелетической деятельности. Вышедшее из моды понятие экуменизма пока сдали в ломбард. Желающие могут порадоваться этому и тешить себя надеждами.

Примерно в том же стиле составлена и социальная доктрина. Здесь правильных и красивых слов сказано еще больше, но больше и двусмысленности, и всяких уверток, буквально по каждому вопросу. Например, об отношении к войне: «... в ходе межэтнических конфликтов Церковь не выступает на чьей-либо стороне, за исключением случаев явной агрессии или несправедливости, проявляемой одной из сторон». Сказано гладко и так, что практически любая конкретная политика в любом конфликте прекрасно впишется в эти рамки. Или об отношении к смертной казни: Церковь, мол, приветствует отмену ее, но «вместе с тем она признает, что этот вопрос... должен решаться обществом свободно с учетом состояния в нем преступности,.. а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества». На практике это также означает ни да, ни нет.

3. Политическая платформа

Таков же подход и к вопросу о государственной власти, на котором стоит слегка задержаться. «Церковь не только предписывает своим чадам повиноваться государственной власти, независимо от убеждений и вероисповедания ее носителей, но и молиться за них... Одновременно христиане должны уклоняться от абсолютизации власти»... Опять вроде бы правильные слова и опять двусмысленность, оставляющая полную свободу действий. Ничего не сказано о революционном, апостасийном происхождении существующих властей, равно и о том, что, зная Христа, современные политики отвергают Его явно или тайно, что делает безсмысленными молитвы Церкви за них.

Кроме того, наказ молиться за кого-то - это внутреннее дело Церкви. Декларация же сия обращена к внешним. Неверующие властители уразумеют из нее лишь то, что в любом случае Патриархия их поддержит, что бы они ни творили. Безбожным политикам безразличны всякие там молитвы, их интересует конкретная общественная поддержка. И она им гарантируется - вот и весь смысл сказанного. Ничего принципиально нового, как видим, по сравнению с 1927 годом и всем вообще курсом митр. Сергия.

Впрочем, и маленькая оговорка о недопустимости абсолютизации власти дана впервые и дана не зря. Предусмотрена даже такая гипотетическая возможность, как призыв к гражданскому неповиновению власти, в случае если она станет принуждать верующих к отречению от Христа или явно греховным действиям. С одной стороны, такая оговорка носит антимонархический характер, поскольку самодержавие по определению не может быть относительным; кроме того, власть, видящая над собою особое Божие покровительство, по такой мерке «абсолютизирует себя». С другой стороны и это более важно, такой пассаж имеет прикрытую мондиалистскую окраску. «Абсолютизирующей себя» властью может оказаться любая власть, не желающая вписываться в новый мiровой порядок и желающая подлинной независимости, что может выразиться в предпочтении своих государственных законов международным. На этот случай такой власти заранее выносится вотум недоверия. И немудрено. В современном мiре любая государственная власть не является последней силовой инстанцией, а Патриархия точно знает, за кем решающая сила, и умело подстраивается под нее. Иерихонское дело (по насильственному захвату МП святынь РПЦЗ на Святой земле – прим. Ред. «ЦВ») наглядно показало, что Патриархия вплотную подступила к международным межправительственным структурам, которые при нужде могут покрыть ее противоправные бандитские действия даже без всякой дипломатической помощи со стороны российского правительства.

Времена изменились. Когда безбожная власть в отдельно взятой стране принуждала к отречению от Христа и ко греху, никаких подобных доктрин от Патриархии не появлялось. Когда теперь такая угроза практически перестала быть реальною, выносится исповедническое заявление.

Главную угрозу для христианской Церкви в целом и для каждой христианской души в отдельности в наше время представляет глобальный мондиалистский проект. Он предусматривает мiровое сверхправительство, единую информационно-пропагандную машину, единые принципы образования в духе религии космополитического гуманизма, единую демографическую политику. Именно этот порядок и станет седалищем антихриста.

Ныне из всех современных безбожных властей для Церкви наименее духовно опасна та власть, которая не желает интегрироваться в новый политический и духовный порядок. Но об этом Патриархия, конечно, молчит. Даже более того. Оговорка о неповиновении власти принята в тот момент, когда новый президент хотя бы на словах, хотя бы и лицемерно попытался сделать вид, что он сам православный и что выступает за самостоятельную Россию против мондиалистской олигархии. Впервые, кстати, Собор МП не выразил главе государства благодарности и поддержки. Симптоматично...

Вспоминается август 1991 г., когда спровоцированный ГКЧП устроил свой опереточный «переворот». Единственный раз в жизни тогда Патриарх за службой не стал поминать «власти и воинства», прекрасно зная, какие власти и воинства вскоре победят и кого нужно будет восхвалять.

Можно продолжить анализ социальной доктрины и далее. Там много хороших слов. Даже гомосексуализм осудили их преосвященства - хоть плачь, хоть смейся. И клонирование, и предохранение от беременности, и искусственное оплодотворение - тоже все разобрали и тоже с оговорками, которые на практике могут разрешить все запрещенное и дозволить все осужденное. Но нам хочется обратить внимание на главное.

4. Отношение Церкви к современному мipy

Главный же вопрос для современной Церкви - это отношение к послехристианскому, расхристанному мiру. Слиться ли с ним? Презреть ли его полностью? Извлечь из него апостольскою мрежею то, что может быть извлечено, чтобы спасти от рода сего развращенного? У Патриархии заранее избран первый путь. В каждый исторический момент следование этим путем предполагает какие-то свои слова и действия, но сам он пересмотру не подлежит. Слияние с Mipoм стало уже как бы природой официальной Церкви. Она уже и не может стать иною, не может оставить свою претензию на то, чтобы быть привилегированной церковью в атеистическом или в безрелигиозном государстве. Этим и обусловлена вся двусмысленность выражений: хочется служить двум господам, причем так, чтобы православные видели полное соблюдение догматов и канонов, а друзья из противоположного лагеря тоже не волновались.

Но имеет ли право Церковь занимать в таком государстве и обществе некое особо благоустроенное, главенствующее положение? Особенно после того, как она знает историческим опытом: и отношения с государственной властью гонителей, и симфонию с христианскими царями. Этот вопрос был и остается главным, разделяющим Патриархию и Церковь Зарубежную. Наш путь иной, наша Церковь обращена к мiру лишь для того, чтобы извлечь из него желающих наследовать спасение, чтобы они уже явно отличались от мiра. Потому наш юридический статус в послехристианском государстве должен быть иным: это лишь одна из еще терпимых конфессий, одно из пока не преследуемых религиозных меньшинств. Слава Богу, если еще терпят и не преследуют. И не более того. За более широкие права антихристианскому Mipy придется дать слишком высокую, неприемлимую для православной совести цену.

И теперь для каждой христианской души этот вопрос вновь встанет с повышенной остротой. Что тебе дороже: дружба с мiром или любовь Отчая? Кто это сопоставление уже разрешил в пользу мiра, кто крепко прилепился к благам современной цивилизации, кто вместе с Патриархией мыслит мондиалистскими пропагандными штампами, поругивая тоталитаризм и похваляя демократию, - тот, несомненно, обрадуется, что наконец-то Патриархия выучилась говорить правильные слова и не сказала ничего явно дурного. Но ведь это только слова. А дела - вот они в Хевроне, Иерихоне, в Барии, и далее везде...

В конечном итоге искусно составленными решениями собора остались довольны в Патриархии все: и правые, и левые. Всем сестрам роздано по серьгам. Все называют итоги собора победой «здоровых сил». Так либеральная «Независимая газета» подытоживает: «Собор - безспорная победа синодалов,.. сумевших отстоять необходимость диалога Русской Православной Церкви с современным мiром». Или в другом номере тот же редактор религиозного приложения М. Шевченко пишет еще более откровенно о самом лучшем решении Собора: «... предлагаю рассматривать канонизацию царя, как событие либеральное, лежащее в русле задач, поставленных еще в ельцинскую эпоху (кем? кому? - с.Т.): Россия должна любыми способами войти в современное мiровое сообщество, стать участником глобалистского проекта». (НГР№ 16(63))

Имеющий уши да слышит!

5. Российские приходы РПЦЗ

После всего сказанного, не лишне будет задуматься о деятельности Зарубежной Церкви в России за последние годы. С самого начала «российская политика» РПЦЗ двигалась по двум направлениям. Первое - это открытие российских приходов РПЦЗ. Второе - просветительская работа среди духовенства в самой МП, имеющая целью передать богатейший духовный и церковно-общественный опыт Зарубежья на родину. Сторонники обоих путей с самого начала спорили между собою, хотя нельзя сказать, что эти пути полностью взаимно исключали бы друг друга.

Еще лет семь назад мы были сторонниками как раз второго пути более, нежели первого. Считаем нелишним упомянуть об этом, чтобы читатель не обвинял бы нас в предвзятости и ожесточении. Но с тех пор изменилось и выяснилось столь много, что, кажется, пора уже начать более трезво глядеть на вещи.

Против существования приходов РПЦЗ в России выдвигались различные обвинительные доводы, рождаемые в патриархии и, к сожалению, находящие поддержку в Зарубежье. Вкратце эти доводы сводились к следующему. Во-первых, утверждали, будто в российских приходах собираются только проходимцы и какие-то безнравственные личности, на которых нельзя положиться. Во-вторых, подсчитывали, что на российские приходы якобы тратятся большие средства РПЦЗ. Наконец и главное: этими, мол, приходами разрушается единство Церкви, воздвигается препятствие к диалогу, который только и может, якобы, уврачевать существующий раскол.

Альтернативный путь предлагался таким: просвещать Патриаршую Церковь, помогать ей избавляться от советского наследия и налаживать собственную церковную жизнь. В начале 90-х годов все эти соображения еще можно было принимать всерьез.

Но по итогам прошедших десяти лет можно сказать, что все они либо оказались изначально несостоятельными, либо же сама Патриархия, сделав свой духовно-исторический выбор, опрокинула последние добрые надежды.

Первые два обвинения против российских приходов, как легко догадаться, обладают свойством взаимной уничтожаемости. Суть дела проста: чем мельче те материальные блага, на которые можно рассчитывать, переходя в РПЦЗ, тем реже будут встречаться здесь проходимцы. Так что острота обеих проблем оказалась не столь уж велика.

Лица случайные, конечно, были и бывают, но большей частью они сами уходят, зато собственно за рубеж таких проникает гораздо больше, без всякой связи с российскими приходами. Большинство оставшихся в наших приходах пребывают здесь по идейным соображениям и уже претерпели патриархийные гонения или, по меньшей мере, некие неудобства за принадлежность к непопулярному обществу.

Конечно, всюду и везде бывают и сознательные враги Церкви. Важно не то, у нас или в патриархии больше всяких масонов и тайных агентов госбезопасности - важно то, чем они здесь занимаются. Так вот, Зарубежную Церковь они разлагают, а Патриархию поддерживают на определенном материальном и идейном уровне. В свое время такие лица созидали Красную и разлагали Белую армию, так что не имело смысла судить о том, в чьем тылу их было больше.

Относительно материальной стороны вопроса нужно отметить следующее. Гораздо больше средств Зарубежная Церковь потратила не на свои российские приходы, а на различные мероприятия, предпринятые самой Патриархией. На Казанский собор в Москве, на храм Христа Спасителя и прочие подобные проекты ушли достаточно крупные суммы. А сколько благотворительной помощи получали монастыри, фонды социальной защиты населения, больницы, школы, дома престарелых. На этом фоне пожертвования на российские приходы РПЦЗ выглядят достаточно скромными. И это правильно, так и должно быть.

Помощь Зарубежья русскому народу достаточно велика, хотя Патриархия воспринимает ее как должное, с самой черной неблагодарностью и при постоянном замалчивании. А российские приходы РПЦЗ в большинстве случаев начинают свое обустройство с нуля, вынуждены бывают строить молитвенные здания в частном порядке, или в лучшем случае - восстанавливать такие заброшенные храмы, от которых даже Патриархия отказывается. Подавляющее большинство наших приходов при этом живут на свои средства и могут (в отличие от многих приходов Зарубежья) сами прокормить свой причт и духовенство. Притом средний материальный уровень нашего клира и патриархийного совершенно несопоставимы между собою. Это частично защищает наши приходы от авантюристов, которые прекрасно понимают, что проще делать деньги в МП, чем у нас (хотя духовники МП постоянно утверждают обратное).

Особо здесь нужно отметить передачу православной литературы из Зарубежья на родину. В годы перестройки своей литературы у Патриархии практически не было, чего она сейчас тоже вспоминать не любит. В Россию (притом большей частью не в свои приходы) Зарубежная Церковь передала множество книг, аудио и видео кассет, самой разной (и отнюдь не противопатриархийной) тематики. Один только учебник Закона Божия прот. Серафима Слободского и азбука, составленная его матушкой, чего стоят! Насколько нам известно, ничего аналогичного у самой Патриархии до сих пор нет. Кроме того, сколько было передано богослужебной, апологетической, исторической литературы, сколько икон, в том числе тех, которых у Патриархии не было и не могло быть! Все это безвозмездно получено и перепродано патриархийными дельцами. А сколько зарубежных изданий Патриархия переиздала с вопиющим попранием авторских и издательских прав, наварив себе на этом также немалые барыши, о чем в Джорданвилле спохватились, к сожалению, слишком поздно, только в прошлом 1999 году.

Кроме материальной поддержки, Патриархия получила от Зарубежной Церкви и чисто идейную, духовную помощь, явленную и в острой полемике, и в самых благожелательных собеседованиях. На каком-то этапе эти собеседования могли иметь смысл. Мы допускаем, что диалог с МП начат был по добрым побуждениям, исходил из презумпции искренности собеседника, имел целью убедить его в действительности повреждений советского периода и необходимости их преодоления. Будем считать, что со стороны представителей Зарубежной Церкви здесь имели место доверие и искренняя благожелательность. Тем не менее, многолетние неофициальные собеседования с епископами и высшим духовенством МП привели к обратному результату. Патриархия использовала идейное и духовное наследие Зарубежной Церкви против нее самой, выбивая у нас из рук нашу духовную традицию и присваивая ее себе в искаженном виде. Результаты последнего собора МП показали, что наши слова и наши мысли она выучила и научилась выговаривать. Но стоит ли Зарубежной Церкви служить для нее и впредь таким своеобразным логопедом?

Именно хранение в РПЦЗ этой идейной традиции так безпокоит Патриархию, почему она спокойно относится к другим конкурентам на религиозном поприще и сохраняет непримиримость только к нам. Патриархия поддерживает старые добрые отношения со всякими инославными конфессиями, сложившиеся еще в недавнюю эпоху воинствующего экуменизма. Спокойно терпит она и три десятка латинских епископов на своей канонической территории, и различные псевдокатакомбные группировки, порою даже предоставляя им слово на страницах своих изданий, когда тем захочется сказать какую-нибудь гадость про Зарубежную, или истинную каноническую Катакомбную, Церковь. И лишь к нам отношение постоянно отрицательное.

Присваивая идейное наследие Зарубежья и поддерживая с ним диалоги, патриархийные епископат, духовенство (за малыми исключениями) и пресса ни на день не прекращают «анти- карловацкой» пропаганды среди своей паствы. За это время переизданы «труды» практически всех клеветников, когда-либо поносивших Зарубежную Церковь, в том числе дурно пахнущие красной плесенью советской агитации (В.Троицкого, Д. Поспеловского, И. Стратонова, Г. Подмошенского). Используются авторы из всех юрисдикций, отколовшихся от Зарубежной Церкви, как налево, так и направо. В их нестройный хор влились и здешние певцы «Матери-Церкви» типа К. Душенова, С.Фомина, д. Сысоева и др.

Обвинения против РПЦЗ выставляются не просто различные, и не только надуманные, но и прямо противоречивые: и в фашизме - и в масонстве, и в «либеральном крестоборчестве» - и в религиозном фанатизме, в царепоклонстве - и в любви к западной демократии, и в антисемитизме - и в «прожидовленности», и в экуменических контактах - и в конфессиональном изоляционизме. Характер обвинения в каждом конкретном случае зависит от того, перед какой публикой оно выставляется. В либеральных газетах пишут одно, в псевдо-черносотенных - прямо противоположное. Но клевещут и ругают и там, и здесь.

Впрочем, вся эта информация идет не только через прессу, где не всегда удается лгать слишком нагло, притом, что не вся патриархийная паства знакомится с прессой. Гораздо большую роль в этой клеветнической кампании играют «старцы» и духовники МП на местах, которые перед людьми необразованными и вовсе не стесняются в выражениях. Все это совершается вполне в духе советской пропагандистской традиции, когда, кроме официальной, газетной, подавалась на всяких политзанятиях и полуофициальная информация, нигде не публиковавшаяся, а потому внушавшая большее доверие слушателям.

Одновременно при всем этом Патриархия постоянно предлагает Зарубежью «объединение без предварительных условий». Но как же можно объединяться, да еще и без всяких условий, при таких обвинениях? С крестоборцами, масонами, экуменическими изоляционистами и прожидовленными антисемитами? Так предлагали только паписты, параллельно и обвиняя в ереси, и навязывая объединение под единственным условием признания папы.

Обогащение эрудиции МП идейным наследием Зарубежья не привело ее к исправлению своих заблуждений ни в области экуменизма (который и теперь не был отвергнут даже в крайних своих проявлениях, а лишь дипломатичнее перефразирован, как мы видели выше), ни в области пересмотра социального статуса Церкви и ее отношения к государственной власти, ни в отношении переоценки советского прошлого. Курс митр. Сергия никогда не подвергался в МП пересмотру и все более широкое хождение (в соответствии с духом времени) получает миф о православном сталинизме, как лучшем варианте церковно-государственных отношений. Тем более ничего серьезного не удалось сделать в области благочестия и отказа от треботорговли (такого удара по своему кошельку МП стерпеть не в силах).

Все это лишний раз доказало, что повреждение МП не есть количественное, но качественное, что это не плен Церкви, не внешнее отсутствие прав, а внутреннее перерождение и постоянное добровольное сотрудничество с врагами Христовыми. Расширение прав МП только усилило все повреждения. Единственно возможный способ изменить свое духовное качество - покаяние, которое отвергалось патриархией всегда и заменялось лицемерием и маневрами.

Ложным оказался тезис, выдвигаемый в качестве платформы для объединения, будто МП и РПЦЗ - две равноценные и равно-благодатные части одной Русской Церкви. Патриархия себя в таком качестве никогда не представляла, а исповедывала себя единственно законной Церковью, обижаясь на само название: «Патриархия», а Зарубежную Церковь всегда называла расколом. Так было во все времена, начиная от М. Сергия и до последнего послания патриархийного Синода от апреля с.г. Потому МП и не признала ни одной канонизации святых, совершенной в РПЦЗ, а воспроизводила их всякий раз заново. Так называемое «объединение без предварительных» она представляла только как присоединение раскольников к Московскому патриарху, хотя бы и на правах автономии. Это напоминает политику восточного обряда, проводимую Ватиканом в этом столетии, когда никакие догматические, обрядовые, канонические и прочие разногласия не берутся в толк, а определяющим является подчинение папе.

Соответственно, если мы отвергаем восточный обряд и экуменизм, как две формы отступления, внешне разные, но внутренне родственные, то мы не можем иначе относиться и к попыткам МП поглотить нас под видом объединения. Для нас неприемлемо использование Патриархией духовного наследия РПЦЗ в качестве приманки для простодушных и создания обманчивой видимости своего православия. Поэтому сейчас можем констатировать, что не только попытки диалогов с безпринципной иерархией МП не имеют больше смысла, но и просветительская работа среди убежденных патриархистов - передача им идейного наследия зарубежных авторов - себя исчерпала.

Нам пора уже преодолеть комплекс неполноценности перед МП и суметь отличить его от любви к своему народу. Слишком просто мы забываем ее неблагодарность, слишком надеемся па искренность любого ее доброго слова, слишком верим ее обличениям в наш адрес и тому, что она якобы представляет весь русский православный парод. Патриархия говорит: вы злобные, у вас любви нет. И мы вздыхаем: да, мы такие злобные, мы все такие гадкие и ничтожные, а у них в патриархии столько замечательных людей! Но посмотрите на дела: кто злобный? - Кто давал свое, а кто отнимал чужое? Кто протягивал руку дружбы, а кто в ответ постоянно улыбался и делал всякие пакости из-под-тишка?

Смирение перед сильным и наглым не имеет нравственного достоинства. Это отнюдь не то душевное качество, которое нам заповедал Христос и святые Отцы.

Само существование зарубежных приходов в России свидетельствует, что и впредь верующие будут покидать МП и притом по внутренним причинам, не потому что наслушались пропаганды или с кем-то поссорились, а потому что ищут правды и жизни по совести. Приходы РПЦЗ дают возможность таким людям оставаться православными, не покидать канонически законного священства, не уходить в секты. Поэтому открытие приходов РПЦЗ в России не было делом скандальным или политическим, а было пастырской помощью тем, кто все равно не остался бы в Патриархии.

Путь борьбы за истинное православие в России - это именно укрепление наших приходов. Наша Церковь основана не по прихоти человеческой и не по указке врагов Христовых. 80-летнее ее бытие это подтверждает. Следование воле Божией обусловливает верность Зарубежной Церкви самой себе и своим основателям. На объединение же с Московской Патриархией этой воли не видно.

Сентябрь 2000 г.

ОБРАЩЕНИЕ К АРХIЕРЕЙСКОМУ СОБОРУ Р.П.Ц.З.

Ваши Преосвященства, благословите!

Приближающемуся Собору Р.П.Ц.З. (состоявшемуся в октябре 2000 г.- прим. Ред. «ЦВ») предстоит решать довольно сложные организационные задачи. Их решение, по нашему убеждению, определяется общей позицией нашей Церкви по главным вопросам современного церковного положения. Эта позиция достаточно полно раскрыта в недавнем Обращении Архиерейского Синода Р.П.Ц.З. к русскому народу. Не возьмемся судить, насколько глубокий отклик это Обращение нашло в сердцах членов Московской Патриархии, но мы, чада Р.П.Ц.З. в России, вполне его разделяем.

Для нашей Церкви в последние годы главным искушением являлась Московская Патриархия, в которой, наряду с некоторым видимым религиозным оживлением, за прошедшие десять лет после падения коммунизма, выкристаллизовалась своя церковная позиция, и вполне сформировалось свое отношение к нашей Церкви.

Общая линия Патриархии, если характеризовать ее в двух словах, сводится к следующему: это криминально–рыночный религиозный придаток к криминально-рыночному безрелигиозному государству. Определяющим в поведении руководства М.П. является уже не догматизация лжеучений и старых грехов, а полное безразличие к любым принципам, кроме принципа собственного материального благополучия (сергиансво). Не случайно светская пресса именует Патриарха Алексея (Ридигера) самым «стабильным общественным деятелем» последних десятилетий.

Власть в России делят самые различные антихристианские политические силы, и со всеми Патриархия поддерживает прекрасные отношения: с коммунистами, демократами, правящими партиями и любой оппозицией. И мусульмане, и иудеи, и прочие враги Православия громко хвалят "Святейшего" как образцового христiанина.

Отношение в патриархийной среде к нашей Церкви так же уже полностью определилось - это любовь, та любовь, которою волки любят овец, а коршуны голубей. Патриархией взят курс на полное наше уничтожение как религиозного объединения по всем концам планеты. Где советский танк не прошел, туда красный поп добрался, чтобы руками местных властей отнять наши храмы, одурачить наших прихожан и лгать, лгать на весь мiр, выдавая себя за русского православного исповедника, столько лет страдавшего в России за Христову веру. Подчеркнем, что теперь таков курс не просто епископата МП, а практически всего ее духовенства и множества мiрян. От постоянного повторения лжи лжецы сами в нее уверовали и искренне почитают свою Патриархию Церковью-мученицей, а всех несогласных с нею – раскольниками и предателями Православия. Зарубежная Церковь всем своим путем засвидетельствовала, что стояние за правду незначительного меньшинства, не впадающего в фанатические крайности, но твердо придерживающегося правды Божией и исторических традиций - нравственно оправдано. Большинство народа может отойти от своих корней, традиций и исторического, богоначертаннаго пути. Верность своему народу в этом случае окажется в том, чтобы не быть с его богоотступным большинством.

Правоту такого пути показало и Белое Движение. Когда стало ясно, что большинство населения России уже не встанет ни за Bеpy, ни за Царя, ни даже за «единую и неделимую», белые предпочли покинуть родину или даже вовсе лишиться жизни, но не пристраиваться в колонну строителей нового мipa. И напротив того, красная идея в ее современном патриархийном понимании сводится к утверждению, будто курс большинства представителей народа на данный исторический момент, куда бы и под чьим бы влиянием это большинство ни свернуло, и есть богоначертанный путь самого народа. С патриархийной точки зрения, высшая ценность, в жертву которой оправдано принесение любых принципов, ради которой допустима любая ложь, именуется «пользой церкви».

Похожий идейный и нравственный выбор все последние годы стоит и перед наследниками белых воинов - перед Русской Зарубежной Церковью. Да, сегодня стало окончательно ясно, что большинству, именующему себя православным, никакая Зарубежная Церковь не нужна, что это большинство ничего высокого и достойного уважения уже не видит ни в Белом Движении, ни в истории Зарубежной Церкви. Большинству нужна та церковь, которая торгует всем: сигаретами, куриными окорочками, святыми таинствами, канонизациями святых Новомучеников, богословием экуменизма, модернизма или, наоборот, консерватизма. Нужна та церковь, которая предложит любой товар, пользующийся сегодня спросом, и обменяет его на свою «церковную пользу».

Неужели же нам сдаться и согласиться с таким большинством? За прошедшие годы мы убедились, что, несмотря на слабость и внутренние разногласия, Зарубежная Церковь в целом не забыла своих истоков и духовных корней, что позволяет ей правильно ориентироваться в церковно- государственной обстановке. В целом Зарубежная Церковь сохраняет ту соль, которой только она и может поделиться со всеми ищущими церковной жизни. За эти годы Зарубежная Церковь в ее нынешнем составе показала, что она способна распознать и «левые» и «правые» уклонения, не поддаваясь ни патриархийной лжи, ни соблазнам «сверх правильных» группировок. Мы верим, что и теперь наша Церковь преодолеет любые шатания, устоит перед любыми соблазнами и останется сама собою, кто бы и куда бы от нее не отпал. Свидетельство об этом и является целью настоящего обращения. Мы желаем, чтобы наши apxиepeи, обратившиеся к русскому народу, хотя бы от своей паствы услышали дружный одобрительный ответ. Ваши Преосвященства! Да не смутятся сердца ваши помыслами о том, будто вверенный вам клир и церковный народ стали совершенно равнодушны к истине и стремятся только к спокойному существованию, не будучи в силах чем-то пожертвовать ради стояния нашей Церкви за правду Божию, а следовательно, ваше обращение к русскому народу останется гласом вопиющего в пустыне. Из наших уст никогда не выйдет к вам лукавое прошение: давайте, мол, будем как все и покоримся диктату Патриархии и в надежде, что сумеем таким способом сохранить свои храмы и свое спокойствие - ценою отказа от своих идеалов. Напротив, мы готовы к новому этапу гонения, зная хищный и неукротимый нрав гонителей. Ведя свою паству путем терпения и кротости, путем верности и неподкупности - вы обрящете в нас широкую поддержку.

Иеромонах Дионисий,
иерей Тимофей
Сентябрь 2000 г.

ВЕЛИКИЙ СОБЛАЗН И ПОТРЯСЕНИЕ
По поводу Послания Архиерейского Собора РПЦЗ 2000 года

Через сеть Интернет всему мiру стало известно официальное Послание Архиерейского Собора РПЦЗ. Нам не хотелось бы не только доводить его до сведения читателей, но даже и упоминать о нем. Если когда-то от наших архиереев исходили ко всему мiру послания скорбные, то на этот раз пришло крайне прискорбное. Но теперь, когда и патриархийные деятели, и разные отколовшиеся от РПЦЗ лица начнут это послание снисходительно похвалять или осмеивать, молчание с нашей стороны будет уже неуместным.

Кроме того, стал известен и доклад одного из российских преосвященных, на основе которого это Послание составлено.

В Послании, в частности, сказано: «мы приветствуем обращение всего русского народа к молитве всем Новомученикам российским, которая отныне стала возможна, благодаря признанию их святости Архиерейским Собором Московской Патриархии». В докладе же прозвучало еще категоричнее: «хотя и есть изъяны в самом прославлении Патриархией св. Новомучеников Российских, но как один из вопросов, разделяющих РПЦЗ и РПЦ МП, он отныне должен быть полностью и безоговорочно снят.

Мы должны приветствовать этот акт, как с точки зрения несомненной общенациональной пользы, так и с точки зрения преодоления одного из вопросов разделения».

Впрочем, в самом докладе свидетельствуется, что канонизация эта является лицемерным политическим делом, ибо к святым «безоговорочно» причислены и те исповедники, которых десятилетиями патриархия считала раскольниками и политическими преступниками, и теперь об этом не сделано ни малейшей оговорки. Подобно тому и «канонизация» латинянами восточных святых служила лишь средством углубления того обмана, который таит в себе политика «восточного обряда». Так и теперь, канонизация стала лишь приманкой для простодушных. И такую оговорку в этот «снимаемый вопрос разделения» ввести необходимо.

Дальше - горше. В послании приветствуется новая социальная концепция МП, «которая по существу перечеркивает Декларацию митрополита Сергия 1927 г.» В докладе же, с одной стороны утверждается, что «можно сделать вывод, что с порочной политикой митр. Сергия в настоящем и в будущем, пока будет действительным этот руководственный документ в МП, - покончено», а с другой стороны, совершенно справедливо сказано, «что само принятие документа, полагающего конец «сергианству», произошло именно по традиционному сергианскому методу». Кроме того, Преосвященный докладчик прямо свидетельствует, что Декларация 1927 г. не только не осуждена, но постоянно оправдывается, что оговорка социальной доктрины МП о возможности ее неподчинения властям введена по согласованию с властью, которой «нужна авторитетная, а не открыто марионеточная церковь», что патриархия при разных правителях «приспосабливает соответственно каждый раз свое свидетельство, подводя под него подобие богословского фундамента». А потому, - резюмирует доклад, - «дурной пример нераскаянного оборотничества Патриархии приобретает характер большого духовного преступления, даже при учете принятых ею положительных решений». Но об этом оборотничестве МП в Послании нашего Собора не сказано ни слова! Напротив того, принято решение создать постоянно действующую комиссию при Архиерейском Синоде по взаимоотношениям с Патриархией.

Конечно, у Архиерейского Собора Московской Патриархии есть свои положительные итоги. Она ухитрилась высказать некоторые правильные слова. И главная польза от этих слов состоит в том, что ее пасомые получают лишний повод убедиться в расхождении этих слов с ее действиями и почувствовать то «оборотничество» Патриархии, о котором сказано в докладе. Таким образом, патриархийные документы могут косвенно способствовать прозрению людей. Но более светлых надежд с этими решениями связывать не стоит.

Все это подводит нас к неутешительному выводу: сказанное в Послании нашими архиереями сказано сознательно, а болезнь «сергианства» уже серьезно угрожает и нашей Церкви. При этом имеется в виду «сергианство» не в узком историческом смысле, а в более широком - как приспособление к богоотступному мipy путем лукавых компромиссов. Полная непричастность к этой болезни позволяла основоположникам и идеологам РПЦЗ распознавать ее симптомы и в западном мiре («евлогианство») и бороться с нею. И напротив, только тому может показаться, что с «сергианской» политикой в МП покончено, кто сам встал на путь основателя Патриархии.

Отцы РПЦЗ, многие из которых прославлены Богом благодатными посмертными знамениями, сознавали уникальную миссию своей Церкви, потому что подвизались в свидетельстве истины, в духовном противостоянии мiровому злу. Для тех же, кто отказался от этого подвига, предпочитая закулисные переговоры с руководством МП, Зарубежная Церковь, конечно, не имеет никакой особой миссии в мiре, а является в лучшем случае всего лишь одной из частей Русской Церкви, равноценной с апостасийной Патриархией. Историческое «сергианство», добровольно став на путь лжи, приводит к духовной слепоте, к потере способности отличать зло от добра, лукавство от благочестия, критиканство от свидетельства истины. И ныне мы видим, как и в нашей Церкви некоторые клирики, начав с лукавой полуправды и оправдания патриархийной лжи, дошли до того, что почитают зрячими, трезвыми и призванными спасать РПЦЗ только самих себя, а отцов РПЦЗ и нынешнего Первоиерарха Митрополита Виталия - устаревшими и отжившими.

Что же касается своей паствы, то в Послании осуждаются те, кто «предпочитают личной добродетельной жизни подозрения к другим, ссоры, составление союзов для осуждения других и различные действия, расшатывающие приходскую и епархиальную жизнь». А в докладе конкретно указывается, кто имеется ввиду: «Хорошо было бы нам обратиться к МП с просьбой изложить факты, допущенной с нашей стороны хулы и дезинформации, и за доказанные хуления и неправду попросить прощения и пресечь антицерковную тактику виновных критиканов от нашего имени». Что ж, в этом случае начать придется с самих себя, например, со своего весеннего исповеднического «Обращения к русскому народу», которое патриархийная пресса заклеймила хульным и клеветническим, и идя далее вглубь десятилетий, «пресечь антицерковную тактику» всех своих Первоиерархов, епископов и клириков, которые, по мнению патриархии, все были врагами «Матери-церкви».

Одной из самых важных черт «сергианства», которая придала ему необратимый характер, было содействие гонителям Церкви, ликвидация неугодных им священнослужителей церковными средствами, т.е. предательство братии. В нашей Зарубежной Церкви первый прецедент этого был создан в 1997 г., когда были преданы и осуждены защитники Хевронского монастыря, только что пострадавшие от физического и нравственного насилия патриархийных захватчиков. Сейчас этот грех угрожает повториться. Ибо как иначе можно расценить предложение Патриархии указать, кто ей неугоден, чтобы самим наказать этих неугодных? И это притом, что в последние годы печатные органы Синода («Православная Русь», например) совершенно отказались от идейного противостояния Патриархии по существу, реагируя лишь иногда на очередные ее насильнические действия против наших храмов, монастырей и т.д.

Теперь мы вынуждены констатировать, что Послание Архиерейского Собора РПЦЗ полностью противоречит:

- всей традиции Зарубежной Церкви, всей ее идеологии и преданию, выраженному в трудах ее основоположников и в решениях Соборов;

- «Обращению к Русскому народу» от апреля с.г., в котором дается традиционная и точная оценка современной раскладке сил в мiре, состоянию МП и миссии Зарубежной Церкви;

- посланиям нашего Первоиерарха Митр. Виталия (в частности его предсоборному посланию), который твердо до сего времени держится курса предшествующих первосвятителей РПЦЗ, гласно исповедуя свою верность идеалам нашей Церкви;

- событиям последних месяцев, ознаменованных усилением давления на нашу Церковь со стороны МП, отобранием у нас одних храмов (Иерихон, Бари), поджогом других (Монреаль, Чили), закрытием третьих (Вена), разгулом пропагандной кампании со стороны МП в средствах информации. Особенно тревожным выглядит в последнее время факт увеличения числа перебежчиков - Женева, Оттава, Чикаго, Копенгаген;

- Послание полностью игнорирует предсоборные обращения к нашим Преосвященным со стороны множества клириков и приходских общин, как российских, так и собственно зарубежных, призывавших своих архиереев к стоянию в истине и обещавших им свою поддержку на этом пути. Поддержка сия сочтена теперь неуместной, а предлагавшие ее, очевидно, рассматриваются как потенциальные кандидаты на запрещения или на покой;

- наконец, послание противоречит и многим верным оценкам и наблюдениям цитированного нами доклада, на основе которого оно составлено. Впрочем, и сам доклад несет печать противоречий. При чтении его складывается впечатление о двух, не во всем согласных, авторах.

Чем может объясняться такая противоречивость? Только что на епархиальных собраниях и в личных беседах от наших епископов звучало, что никакой речи о самоликвидации РПЦЗ быть не может - и вдруг такое Послание, которое полностью лишает нашу Церковь канонического права на самостоятельное существование и перечеркивает всю 80-летнюю славную историю Зарубежной Церкви. Подписать такое Послание и не присоединиться, сразу после этого, к Патриархии - значит на весь мiр исповедать себя раскольником.

Отцы Зарубежной Церкви усиленно подчеркивали важное значение сохранения своей духовной свободы, без чего невозможно быть истинной Церковью. При этом имелась ввиду не правовая свобода (она зависит не от Церкви, а от политических условий), а духовная, предполагающая независимость от всяких «ласковых» попыток соблазна и подкупа, от разных организаций и фондов, предлагающих услуги и помощь с тем, чтобы влиять на церковную идеологию и политику. События последних лет, в особенности же противоречивые документы последнего Собора, прямо ставят перед всеми членами РПЦЗ вопрос: насколько сохранена духовная свобода нашим руководством? Насколько оно самостоятельно в своих решениях, словах и делах, если в них не видно целостности и единства? Мы не можем поверить, что наши архипастыри встали на путь капитуляции перед МП, в особенности же тому, что сделали это по собственному желанию, добровольно.

В последние годы мы неоднократно слышали, что при контактах с МП речь не идет о самоликвидации нашей Церкви. Но простая административная независимость Зарубежья мало чего стоит, тем более что саму Патриархию она не устраивает. На наших глазах уничтожается идейная и каноническая основа этой независимости. Наша церковная пресса перестала обращаться к наследию отцов и учителей Зарубежья, предпочитая материалы общего характера и патриархийные перепечатки. Тем самым постепенно готовилось идейное самоупразднение нашей Церкви. После того, как идейные различия между РПЦЗ и МП будут окончательно стерты в умах людей, административный переход в Патриархию будет подготовлен на три четверти. Очевидно, например, что обратившиеся недавно в МП женевские клирики и прихожане, безстыдно хвалящиеся, что они могут быть приняты на выгодных для себя условиях «ставропигии», по духу и мiровоззрению своему давно уже не являлись членами нашей Церкви.

Послание Собора призывает нас хранить личное благочестие, которому мешает «критическое отношение к общественным порокам». Действительно, критиканство, сплетничество, ерничество, самопревозношение, церковное политиканство - все эти вещи с благочестием несовместимы. И об этом читатели нашего «Успенского Листка» могут прочесть у нас едва ли не в каждом номере на конкретных примерах. Но благочестие, соединенное с лукавством, становится уже не благочестием, а ханжеством. Возможность такого «перекоса» в другую сторону тоже не следует забывать. Примеры такого благочестия с избытком дает нам и Патриархия.

Послание прошедшего нашего Собора подводит нашу Церковь к опасной черте. Возможно ли что-то исправить, чтобы не перешагнуть ее? На что рассчитывают авторы Послания и чего хотят? Станут ли они далее говорить со смятенными своими пасомыми в духе митр. Антония, или же будут продолжать начатую теперь речь в духе митр. Сергия? Уже очевидно, что последовательное продолжение в таком духе привнесет в Зарубежную Церковь раскол, прежде всего - в самом Зарубежье. (В России же раскола не будет, ибо такой курс наших архиереев просто оставит их здесь без единого пасомого, и совершенно непонятно, как наши российские епископы могли этого не понимать, подписывая такой документ). С кем хотят остаться сторонники сближения с МП? По-настоящему благочестивых, достойных и заслуженных пастырей в самом Зарубежье они рискуют потерять вместе с их паствой. Исповеднически настроенный благочестивый костяк в Патриархию не пойдет - это очевидно уже теперь. Но тщетны и надежды на сохранение остальных. Разве Патриархия допустит наших епископов в свои ряды на равных правах? Разве она не заменит (хотя бы постепенно) все кафедры и все настоятельские места в Зарубежье своими проверенными кадрами (как это уже было с присоединявшимися к МП зарубежными архиереями и клириками после II мiровой войны – прим. Ред. «ЦВ»)? А те, побыв на теплых зарубежных местах по пять лет, разве не скинут притворную личину своего благочестия? Вот и придется еще раз увидеть красного попа во всей его хевронско-иерихонской красе! Тогда и остальные прихожане Зарубежья, ушедшие в МП, в ужасе сбегут от таких пастырей.

Что сулит нашим владыкам подчинение Московскому священноначалию? Задумались ли они об этом? В лучшем случае - это «почетный покой» в каком-нибудь монастыре, подобно о. Александру Киселеву.

Нам, живущим в России, прекрасно видно состояние патриархийного духовенства и динамика его развития. О, каким горьким и тягостным станет для добровольных пленников их позднее прозрение!

Мы же, постоянно отстаивающие идеалы Зарубежной Церкви и постоянно защищавшие до сих пор ее священноначалие от нападок со всех сторон, - и теперь верим, что Зарубежная Церковь устоит, только не знаем, в каких персоналиях. Горе отпадшим от нее, но им не удастся увлечь ее всю за собою. Пережила она послевоенный кризис, переживет и теперешний. Наступившее не по нашей вине смятение не должно толкать нас на незаконные, неканонические шаги и раскольнические действия. Не нужно нам искать какие-то «духовные трущобы» (по выражению владыки Виталия), не нужно никакой скрытой борьбы с конкретными епископами на местах или непослушания. Ведь все подобные действия лишат нас главного - духовного, идейного и канонического преемства со своими основоположниками, подлинными «карловчанами». Пусть этим именем ругают нас, оно важно для нас так же, как в четвертом веке было хвально имя «никейца», а в пятом - «халкидонца». Потщимся сохранить свое славное имя, звание и упование!

Иеромонах Дионисий
иерей Тимофей
Октябрь 2000 г.

ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ?

Прошло два месяца с тех пор, как стали известны решения Архиерейского Собора РПЦЗ, вызвавшие бурную полемику. Наша Церковь все глубже и отчетливее разделяется на два лагеря, уже довольно трудно примиримых между собою: на защитников традиции РПЦЗ и сторонников нового курса, направленного на сближение с МП и официальным православием вообще. Возражения против «нового курса», естественно, носили страстный характер, часто переходили на личности, иногда принимали вид «неадекватной реакции». Этими полемическими огрехами, (а иногда и неоправданными раскольными действиями) умело воспользовались сторонники нового курса с тем, чтобы дискредитировать и затем подавить все протестное движение, а главное - избежать разговора по существу.

Попробуем теперь перевести разговор из плоскости «что нам в них не нравится» в иную плоскость: что мы, как верные члены РПЦЗ, должны теперь защищать?» Личные антипатии и мелкие расхождения, типа организационных мероприятий и кадровых перестановок, не должны быть для церковного человека предметом борьбы. Но принципиальные, идеологические вопросы и традиции Церкви требуют от всех ее сознательных членов сознательной зашиты.

Предыдущие Соборы РПЦЗ 40-80-х годов имели один главный предмет обсуждения: как устоять в православии в современных условиях? Назначение Церкви - подготовка человеческих душ ко спасению, к Царству Небесному. Достигается эта цель неодинаково в разных земных условиях исторического церковного бытия. Первым здесь является определение главной опасности, угрожающей членам Церкви в данный период: гонения, расколы, ереси (и какие?), - каждому времени что-то свое.

На наш век главной опасностью является всестороннее, ласковое и грубое, - льствое и наглое, влияние на верующих мiра сего, по своей природе знавшего Христа и сознательно отказавшегося от него, а кроме того, соединившего свои усилия в построении глобального мiрового порядка, особого планетарного над-государства, которое должно стать седалищем антихриста. Именно так понимали эту опасность буквально все наши архипастыри прошлого. Возьмите предсоборные речи Митр. Виталия, архиеп. Аверкия, еп. Григория, - кого угодно, - везде эта проблема видится главной, везде именно она создает фон всей пастырской мысли. И именно такого взгляда на мiр мы совершенно не встречаем более у сторонников нового курса в РПЦЗ, которые теперь задают тон на архиерейских соборах и синодальных совещаниях. Прежнего глобального видения всей исторической миссии Церкви теперь уже не чувствуется, к вопросам идеологии зачастую высказывается не просто пренебрежение, а даже отвращение, и все проблемы церкви сведены в понимании к каким-то мелким старым «пунктам», которые можно улаживать чисто дипломатическими средствами.

Церковь на земле является воинствующей, поневоле ей приходится вести брань не против плоти и крови, от кого-то и чего-то обороняться, поэтому иногда к нашим размышлениям приложимы военные аналогии (которых опять-таки не любят идейные новаторы в РПЦЗ).

Всякий военный приказ имеет следующую структуру:

1) сначала говорится о местонахождении противника, его силах и вероятных планах действий, относительно чего определяется

2) положение своих войск и соседей справа и слева.

3) Далее указывается, какая ставится нам задача «сверху» (оборона, наступление?),

4) в соответствии с которой намечаются конкретные практические решения, что делать и к какому сроку.

Очевидно, что без правильного понимания трех первых пунктов, четвертый не может быть понят верно, и практические действия могут быть ошибочными. У нас же, к сожалению, нередко начинают именно с них. Приложим теперь эту схему рассуждений к церковной ситуации.

Основной противник, как мы сказали, это управляемый из преисподнего штаба мiр сей, отказавшийся от Христа, конкретнее - новый мiровой порядок (далее будем писать НМП), действующий в основном мягкими и тонкими методами, - как более эффективными, с целью интегрировать в себя все государства, народы, религии, организации. Один из главных его методов есть парафраз сталинского принципа: если враг не сдается, его ... подкармливают и приручают.

В религиозной области НМП стремится выхолостить все духовное содержание религии, заменив его одной пустой формой. Его цель состоит в том, чтобы «не нарушая ни догматов, ни канонов» православный человек при всей своей прежней видимости перестал быть христианином, а сама Церковь, сохраняя опять же свою видимость перестала быть истинной Церковью Христовой, а стала бы церковью-блудницей. Такой-то блуднице, или церкви-лукавнующих НМП предоставляет широкие права и материальные средства.

Официальные православные Церкви интегрировались в НМП, в частности, они участвуют в экуменическом движении, почти все перешли на светский календарь, позволяют себе многие литургические и богословские вольности, направленные к размыванию границы между церковным бытием и мiрским, к выхолащиванию благодатной сущности всей церковной жизни.

Но экуменизм и модернизм не есть единственные (тем более, не единственно возможные) признаки отступления от истинного православия. Связь официальных церквей с НМП гораздо теснее, глубже и богаче своими формами и методами. Выражается она и в участии их представителей в мiротворческом движении, в контактах с международными и межправительственными структурами (типа Всемiрного банка реконструкции и развития), в обработке своей паствы в духе «нового религиозного сознания», и в давлении на неэкуменические православные юрисдикции с целью - заставить их быть как все, и во многом ином подобном.

В конце концов, что из себя представляет главная внутренняя проблема Московской Патриархии - ее «мафизитство»? Церковь всеми политиками и общественностью воспринимается, как весьма влиятельный субъект политической и криминально-экономической деятельности, наряду с подобными же светскими организациями. «Крутые» владыки и батюшки, хотя бы они выступали против экуменизма и модернизма, вносят в церковь тлетворный мiрской, торгашеский дух в гораздо большей мере, нежели некоторые экуменисты и модернисты. Все это вполне соответствует общей линии НМП по отношению к Церкви.

Главное же в том, что официальное православие, интегрированное в НМП, есть его орудие, а не что-либо самостоятельное. Официальное православие окончательно утратило свою духовную свободу. И если тоталитарному коммунизму оно отдавало эту свободу вынужденно, под пытками, то теперь продало ее вполне добровольно в обмен на земные блага, на возможность быть «крутыми» владыками и батюшками.

Только с этой позиции мы можем смотреть на вопрос «сергианства», который, в сущности, есть вопрос духовной свободы, а не какой-то реликтовый исторический казус, вызвавший ссоры в церкви 70 лет назад. Времена изменились. Теперь формы подчинения мiру стали иными. То, что раньше выполняла гонящая власть по отношению к Церкви, теперь взяло на себя полускрытое международное сверхправительство, которое в некоторых случаях может даже потребовать от подчиненной ему церкви политического сопротивления конкретной государственной власти в отдельно взятой стране, если эта страна не пожелает вписаться в общий глобалистский проект. Совсем недавно именно так получилось в Сербии, где официальная Сербская Церковь поддержала проамериканского ставленника в президенты.

Вот первый и главный противник Церкви - глобальный мiровой порядок. Теперь нужно сказать подробнее о его ближайшем союзнике в духовно-церковных делах - официальной церкви вообще и Московской Патриархии в особенности. С самого начала своего основания Зарубежной Церкви навязана брань со стороны Московской Патриархии, и глупо делать вид, будто ее нет или что мы сами являемся ее инициаторами. «Вас не должно быть» - вот требование МП к нам, и мы вынуждены с этим считаться. Наше отношение к патриархии должно ориентироваться на тот пастырский принцип, который излагает архимандрит Константин по отношению к католицизму и «восточному обряду»:

«Пока своей жизнью живет католицизм - ...чего-то благого достигает он, пусть и ущербленного в своей христианской ценности. Но когда обращается католицизм против Православия, не к Богу уже идет он, пусть и искаженными путями, а против Бога идет, обрушиваясь на дело Христово, чтобы стереть его с лица земли. Враждебности к католицизму, как таковому, не должно возникать у нас: живи себе своей жизнью! Нас только не трогай!

Иное наше отношение к «восточному обряду»: оно принципиально и неотменимо враждебно» (см. статью «Лже-православие в зените» в начале данного сборника) Внутренняя духовная жизнь патриархии - есть дело достаточно сложное и неоднозначное. Крайне неразумно думать, будто сплошное зачернение всех ее проявлений ярлыком «безблагодатности» и есть простое универсальное решение проблемы. Внутренние повреждения духовной жизни там тяжки и необратимы, но к ним все не сводится. Как видим, знающий дело не понаслышке, вдумчивый и глубокий, архимандрит Константин не торопится заклеймить безблагодатностью даже католицизм. Но теперь наша речь не о внутренней жизни МП - об этом мы говорили уже очень долго. Важно проявление Патриархии по отношению к Зарубежной и Катакомбной Церкви. Вот где пропадает всякая неоднозначность, всякие возможности «икономии». Здесь все предельно ясно очерчено. Формы «сергианства» у Патриархии менялись, формы экуменизма менялись, отношение к новомученикам менялось и лишь повернувшись лицом к Зарубежной и Катакомбной Церкви, Патриархия являла себя всегда как анти-церковь (противо-церковь и вместо-церковь), с постоянством, достойным лучшего применения.

(В основном мы здесь имеем ввиду «ведущий слой» Патриархии, епископат, школу, идеологов, но при этом учитываем широкое влияние этого слоя и на массы рядового духовенства и верующих).

Поставив себя на службу антихристианским силам, Патриархия атаковала нашу Церковь с 1927 г. и до ныне. Не оскудевали лживые послания ее руководителей и писания ее апологетов. Патриархия никогда не брала назад своих прещений в отношении РПЗЦ наложенных ее возглавителями митр. Сергием в 1929 г. и патр. Алексием I в 1946г. Никогда в официальных документах она не именовала нашу Церковь иначе, как расколом, никогда - не признавала канонизаций святых, совершенных Зарубежными Соборами, никогда не могла позволить себе написать полное название Зарубежной Церкви без унизительных кавычек (не считая тех случаев, когда это лукаво требовалось для заигрывания с идейно нестойкими представителями РПЦЗ – прим. Ред. «ЦВ»). В этом отношении она всегда была строго последовательна.

Истинной Церкви в современных условиях требуется отстоять свою духовную свободу. Достигнуть этого можно только отказавшись от какого-то значительного влияния в мiре сем, удерживаясь на самом минимуме возможных гражданских и имущественных прав, будучи в постоянной готовности при нужде отказаться и от этого и перейти полностью на катакомбное положение. Это подобно тому, как и отдельный христианин добивается свободы от страстей греховных (личной духовной свободы) только аскетическим подвигом, правильно понимая и принимая учение о евангельской нищете. Христианину дозволяется брак, владение имуществом, общение с неверующими - аналогично и Церкви нельзя запретить какой-то легальный статус и правовой минимум в небогоборческом государстве,- но ни то, ни другое не должно обладать ни отдельной душой, ни церковным сознанием в целом. Об этом именно и учил Апостол, говоря, что все мне позволено, но не все полезно и ничто не должно обладать мною.

Итак, свобода покупается аскезой и нищетою, как для отдельного человека, так и для церкви в целом. Прежние идеологи РПЦЗ так и вели церковный корабль. Сторонники же нового курса, похоже, духовно соединились с официальным православием, еще прежде явного объединения в том, что и им захотелось принадлежать не к церкви «маргиналов», а к церкви респектабельной, такой же, как и прочие, всеми официально признанной. Их начали тяготить те самые невзрачность и бедность нашей Церкви, которые десятилетиями обезпечивали ей совершенно особый и заслуженный авторитет в православном мiре. Конечно, во вретище могут одеться и дервиш, и буддийский монах; а служение в сарае вместо храма само по себе не является признаком Истинной Церкви - мы прекрасно понимаем то и другое. И все же не стоит искать в пустыне проповедника покаяния, в мягкие ризы одеянного, не стоит думать, будто в после- христианские времена респектабельная для внешнего мiра церковь может сохранить истину и духовную свободу. А потому нарочитое презрение, высказываемое некоторыми членами РПЗЦ бедности и безправию российских приходов - это признак недобрый.

Насколько мы можем теперь судить, глядя на действия «свежих, думающих, здоровых сил» в РПЦЗ, их новый курс - это легализация уже не просто перед номинальным гражданским законом, а перед всем апостасийным мiром. Как иначе объяснить настойчивое тяготение ИХ к общению с Иерусалимской и Сербской патриархиями, даже с Фанаром, когда есть возможность, - и это параллельно со свертыванием восстановленного было общения с греческими и румынскими старостильниками? Прежде отцы РПЦЗ поступали прямо противоположно: будучи весьма прохладны, (хотя и без резкостей), к патриархатам официальным, они настойчиво искали (хотя и не всегда удачно) союзников среди зилотов. В том же русле нужно понимать и такие действия нынешних «новаторов», как постоянные контакты с Патриархией на уровне мiрян, различные совместные семинары, конференции и съезды; той же цели служит и полный пересмотр общей идейной линии в официальных изданиях РПЦЗ, когда уже давно ничего не говорится об апостасии в официальной церкви, тем более о духовной свободе и духовном целомудрии или о необходимости «подвига православной русскости». Труды основоположников РПЦЗ постоянно замалчиваются. Очень контрастно выглядят номера «Православной Руси» двадцатилетней давности и современные. Все это, очевидно, направляется к одной цели - постепенному вхождению в официальное православие на равных правах с прочими патриархатами.

Но, видимо, официальная плирома дала понять «новаторам»: прежде наладьте свои отношения с Москвой, тогда получите и наше признание и ту самую желаемую респектабельность.

ОНИ же прекрасно знают, что такое красная Москва, кто суть «гомо советики» и не слишком торопятся к ним в прямое подчинение. Иначе можно было бы просто и спокойно перейти в Патриархию. Но ИМ это не подходит, ИМ нужна автономия при сохранении общения и взаимном признании, иными словами, нечто вроде евлогианской модели. Вот цель постоянно идущих закулисных переговоров определенных деятелей нашей Церкви с Москвой. Переговоры эти начались уже достаточно давно, периодически сведения о них выходят наружу (недавняя, 25 сентября 2003 г., встреча митр. Лавра и его Синода с В. Путиным в Нью-Йорке и любезное принятие митр. Лавром приглашения Алексия Ридигера прибыть на переговоры в Москву – свидетельство того, что ранее тайные переговоры уже приняли открытый характер, и сторонники «нового курса» в РПЦЗ больше не находят полезным для своей унии с Москвой это скрывать – прим. Ред. «ЦВ»).

При этом Патриархия наверняка жестко требует исполнения своего главного условия: ликвидацию российских приходов РПЦЗ (о закрытии российских приходов РПЦЗ уже открыто заявил российским СМИ летом нынешнего 2003 г. представитель Синода РПЦЗ в России епископ Михаил – прим. Ред. «ЦВ»). И без того уже нашим священноначалием созданы чрезвычайно затруднительные условия для всех желающих присоединиться к РПЦЗ - во всяком случае в центральном регионе. Но клирики ждут здесь епископа по году и более, они ценят Зарубежную Церковь, глядя на ее основателей и отцов и не будучи хорошо осведомлены о деятельности их нынешних наследников.

Деяния последнего собора прибавили и нечто новое к этому общему тяготению в сторону МП. Признана возможность скорого объединения, создана комиссия по объединению. Разделяющим нас с патриархией признан буквально только один вопрос об экуменизме, вполне допускающий при том чисто «дипломатическое урегулирование»; в посредники переговоров с Москвой призвана Сербская патриархия. В Послании Собора констатируется, что начался процесс духовного пробуждения русского народа и дается понять, что причиною этому мудрые действия руководства МП. Сама Патриархия представлена в этом Послании как немножко больная, но уже выздоравливающая часть Единой Русской Церкви. Такая оценка просто вопиет против правды. Сама Патриархия никоим образом не признает за собою никаких «болезней» и более не считает себя частью, но именно всей полнотой Русской Церкви, к которой стремится присоединить «карловацких раскольников». Со стороны наших архиереев выглядит очень неприятно, когда они делают вид, будто этого не понимают. Это очень похоже на разоружение перед атакующим противником, что означает не мирные переговоры, а сдачу в плен.

Авторы Послания должны были предвидеть отрицательную реакцию своей паствы. Но у нас складывается впечатление, что они сознательно провоцировали всех исповеднически настроенных членов РПЗЦ на резкие раскольнические действия. Расколы действительно возникли, и одновременно с ними громко зазвучала необычная для наших архиереев присказка: не нравится - уходите. Очевидно, именно этого и ждут, этого и хотят, чтобы все верные члены РПЦЗ рассеялись кто куда, а остальные смело пошли бы на готовящийся сговор с Московской Патриархией.

Таков на данный момент наш неприятель, таковы его союзники в нашем тылу, такие, вероятно, ставят они себе цели и задачи. Какова же главная наша задача теперь? Она должна состоять в том, чтобы легитимно сохранить за собою преемство с Зарубежной Церковью. Крайняя точка нашего терпения - это письменное свидетельство о евхаристическом общении или официально санкционированное такое общение на архиерейском уровне. До тех пор остается некий промежуточный этап, на время которого продолжается спор за карловацкое знамя и наследие. И наша задача - сохранить за собою это преемство, притом по возможности, канонически безупречными методами. Тогда в дальнейшем для всех приходящих к нам мы можем обосновать свое преемство, как истинная и законная Зарубежная Церковь.

Но важно не дать «новаторам» вытолкнуть нас в «духовные трущобы». Вообще, почему это из церкви Митрополитов Антония, Анастасия, Филарета должны уходить те, кто верен их заветам, кому дорого их имя и их наследие? Пусть уходят те, кто встали на «новый курс» и пытаются навязать его всем остальным. Наш ответ им должен быть таков: не вы отстраивали Зарубежную Церковь - не вам ее и сдавать ее противникам, не вам выгонять из нее тех, кто хочет быть верным ее основателям. Или, если привести слова известного под-советского певца, которого «компетентные товарищи» убеждали уехать на Запад: «Не волнуйтесь, я не уехал, не надейтесь, я не уеду».

Пока для нас не все еще потеряно. Наш Первоиерарх Митрополит Виталий, почти в одиночестве, держится еще старой традиции. Пока у тех клириков и епископов, которые движутся, прямо скажем, к предательству, еще остается возможность одуматься и остановиться. До тех пор мы и не называем их по имени, хотя имена всем известны. Мы верим, что не только владыка Митрополит, но и часть епископов за последнюю черту не перейдут. И тогда в расколе окажутся как раз «новаторы», а Зарубежная Церковь останется вполне канонично представлена верной частью своего епископата, а также клира и мiрян, которые эту часть поддержат.

Просто нужно, чтобы у нас до этого времени выдержали нервы, чтобы мы не допустили никакого канонически наказуемого действия, чтобы никто из нас не пострадал справедливо хотя бы по форме.

Важен вопрос: можем ли мы еще находиться в общении с епископами, которые уже однозначно проявили себя, как сторонники нового курса? Наш ответ: видимо, это еще допустимо, пока дело не дошло до последней точки. От замышления предательства до его исполнения проходит некоторый временной промежуток - между средой и пятницей. Истинный голос Зарубежной Церкви на данном этапе гласно выражает в меру своих физических сил Митр. Виталий, и пока все остальные архиереи еще находятся с ним в общении, их нравственные немощи еще, видимо, могут быть покрыты его авторитетом, его молитвами. В любом случае такое положение носит чисто временный характер. Оно должно завершиться или покаянием, или окончательным отпадением. Но мы не должны быть здесь судьями. В конце концов, митр. Сергия в свое время целых три года некоторые архиереи умоляли вернуться на путь истины, не разрывая с ним общения. Не станем спешить и мы.

В свое время сами мы уходили из Патриархии не в тот момент, когда заметили там разные грехи и недостатки, а в тот, когда явно почувствовали благословение Божие, пребывающее на Зарубежной Церкви, когда поняли, что идем именно в Церковь, а не прыгаем в пустоту. Так же должно поступать и теперь. Нам должно хватить церковного чувства, смирения и любви к своей Церкви, чтобы не поступать в отношении к ней и к себе опрометчиво или страстно.

Что же касается бесед со своими прихожанами, думается, до них не следует доводить все подробности церковных нестроений, кроме разве что официальных документов, от которых уже никуда не скроешься. Но это не значит, что перед ними нужно делать вид, будто ничего не случилось. Нужно, обратившись к наследию наших идеологов, уяснить понятия духовной свободы и духовного целомудрия. Необходимо, глядя на современную действительность Патриархии, без резкостей, шельмования и ругани разъяснять, что, несмотря на возможные добрые проявления религиозного чувства среди своих членов, сама патриархийная система претерпела качественное повреждение и духовное перерождение. Необходимо разъяснять людям суть «сергианства» вообще и его проявления в нынешних условиях глобализации мiра. Как смена власти в России произошла революционным путем, так и «сергианство» произвело в Церкви революцию. Последствия же этих революций, государственной и церковной не могут быть изжиты эволюционным путем. Только нелицемерное покаяние - вот та духовная контр-революция, которая единственно могла бы изменить духовную природу МП. Тогда бы Патриархия с радостью облобызала бы нищету Христову и только тогда могла бы стать истинной Церковью. Но такой путь однозначно отвергнут патриархийным руководством. Потому оно остается нашим противником, переговоры с которым в нынешних условиях внешнего неравенства сил являются переговорами об условиях сдачи в плен.

Все это положение нужно доводить до сознания членов нашей Церкви так, чтобы они сами приходили к тем же выводам и не могли быть увлечены всякими лживыми утверждениями о двух равноценных частях Русской Церкви, между которыми якобы остались мелкие исторические и политические недоразумения, преодолимые в ближайшее время.

При этом важным условием нашего сохранения в Зарубежной Церкви являются взаимопомощь и поддержка. Нельзя допустить, чтобы нашу позицию «протеста в рамках лояльности» сторонники перемен истолковывали бы, как поддержку своего курса с целью принудить к этому же и других. Будучи воспринята многими клириками, наша позиция помогла бы нам сохраниться от возможных неправедных прещений или сделать их слишком очевидными в своей неправде.

В остальном мы должны уповать на помощь Божию, которая придет к нам, если мы будем подвизаться за правду законно, не увлекаясь своими страстями, не допуская безчиния и произвола. Нам должно быть внимательными к себе и к возможным указаниям Промысла, чтобы всегда направлять стопы по воле Божией.

Иеромонах Дионисий
иерей Тимофей
XII-2000