Версия для печати

Сборник статей-размышлений
о процессе апостасии в мiре, об "официальном православии"
и возрождении православной России

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Протоиерей Тимофей Алферов

• Грех на народе тяготеющий

• Жив ли русский народ?

• Белая Церковь и красная хандра России

• От красного знамени к двухглавому орлу и обратно

• Коварные вопросы о монархии

• Число зверя

• Еще раз о проклятом номере

Епископ Дионисий (Алферов)

• О нашем преемстве с исторической Россией

• Об отношении русского Православно-патриотического движения к коммунистам

• Белая идея и красная стихия

• Лазарева суббота России

+ + +

ГРЕХ, НА НАРОДЕ ТЯГОТЕЮЩИЙ

Тревожным набатом гремит по стране имя Царское. Друзьям и врагам напоминает оно о себе. Как будто вопреки самому замыслу захоронителей сомнительных останков встают перед общественным сознанием образы Царских мучеников. Не дают они кому-то покоя...

Деды совершили ритуальное убийство. А внукам не спится, хочется сделать ритуальные похороны, чтобы туда же, в ту же могилу закопать поглубже и завалить потяжелее самую мысль о монархии, самое воспоминание о том, что можно было когда-то (а, значит, и теперь должно) править страною не так, как эти могильщики и их деды.

Страна в разрухе и в невиданном уничижении. А имя Царево слышится повсюду, как бы напоминая нам: под проклятием земля русская и народ ее, и корень сего проклятия скрыт в Ипатьевском подвале. Сюда надобно принести покаяние, в ответ на которое придет и благословение.

Трудно назвать это покаяние всенародным, но нельзя сказать, будто оно и вовсе не начиналось. Задумываются об этом православные люди и открывают сердца свои Царственным Мученикам, а те в ответ совершают в этих сердцах целительное действие.

И все это происходит практически незаметно. Впрочем, заметно для тех, кто сам причастен такого исцеления.

Перед нами книги о чудесах Царственных Мучеников, изданные под редакцией прот. Александра Шаргунова. Это письма клириков и мiрян о случаях Небесной помощи им от этих Святых. Для скептика многое здесь непонятно и недостойно внимания. Ярких и громких чудес практически нет. Но есть нечто более важное. Как отметила одна из корреспонденток, книги эти стали как бы покаянной трибуной, с которой человек может исповедать свое почитание наших великих Страстотерпцев. Важно не то, исцелилась ли у кого рука или нога, важно то, что в какой-то мере исцелилась каждая душа. Впечатление от этого посещения души святыми Венценосцами у всех схожее. Оно неподражаемо. Общность настроения всех писем чувствуется теми, кто это переживал и знает. Независимо оттого, что людям снилось, или в каких обстоятельствах пришла к ним помощь, духовное состояние, из которого написаны письма, не оставляет сомнений: да, здесь, в этой душе, побывали Царские Мученики, именно они, и никто другой. И оставили они здесь что-то свое...

Да, они побывали. Это очень хорошо, это отрадно, это спасительно, но этого недостаточно. Мы приносим покаяние в своей личной причастности к многолетнему шельмованию и оклеветанию св. Царя и его Семьи, мы стараемся освободить свою душу от всех красно-бурых пятен нашего не столь давнего прошлого. Как кровавые пятна на полу или на одежде могут проступить вновь после первой стирки или промывки, и требуют нового измовения, - так в каком-то смысле получается и с нашею душою.

Святитель Иоанн Шанхайский, говоря о Екатеринбургской Голгофе, не случайно приводил страшные слова Евангелия: «кровь Его на нас и на чадах наших», как имеющие к нам и к цареубийству прямое (не сравнительное, не косвенное) отношение. Как частные лица, мы приносим такое частное покаяние в личной причастности, но как члены, как частицы народа русского, избранного и изменившего, возлюбленного и проклятого, мы чувствуем необходимость чего-то большего, чем частное исповедание греха.

Чего же недостает нашему покаянию? Что нужно еще осознать, прочувствовать нам, чтобы стало оно полным и действенным, чтобы послужило, оно, наконец, к избавлению Руси от этого не в меру затянувшегося кошмара? Не дерзнем сказать, что нам это полностью ясно, но быть может, читатель усмотрит для себя нечто достойное внимания в приводимом ниже суждении.

С низвержением Православного Царства кончилось в России (а практически - и во всем мiре) государственное правление по нравственным принципам, по религиозным христианским убеждениям, и наступила мрачная эпоха мiроправителя тьмы века сего, когда доминирующее революционное направление прямо ставит цели низкие и злодейственные, а противоборствующие революции силы, по большей части, ориентируются на средства века сего, ставя себе высшею целью временные земные блага, только в более справедливом их распределении. Но увы, давно минули те времена, давно погибли, умерли от ран те пастыри, вожди и воины, те государственные мужи, которые руководствовались не земными расчетами, а священными заповедями и принципами, которые вдохновлялись не соотношением наличных сил и ресурсов, но непосрамительным упованием на Господа и на Христа Его.

Вот и главная наша вина, не как частных лиц, а как членов церковно-народного организма, - это недостаток идеализма. Между тем, Царские Мученики - замечательный, совершенно неподражаемый пример того, как идея, заповедь, принцип идут всегда впереди, как предносимые знамена Царского достоинства. Нам это стало уже труднодоступно и малопонятно, потому что сами мы, увы, не такие, сами мы по жизни, по духу, по своим руководительным побуждениям все-таки остаемся материалистами. Идеалисты мы в сфере философии, а в жизни - увы - возвышенными порывами не отличаемся.

Сказанное несложно раскрыть на примерах. Вот обращение Синода МП пятилетней давности по поводу цареубийства. В нем имеется слово «покаяние» и многие склонны усматривать здесь это понятие. Но тут же говорится, что сами «кающиеся» никоим образом не считают себя обязанными разделять монархические убеждения. И здесь же проводится мысль, будто революция имела, или, по крайней мере, могла иметь какие-то благие цели, а свержение Самодержавия и цареубийство были не в числе целей, а лишь в числе плохих средств революции. Почти то же повторено и в нынешнем подобном же обращении. Опять каемся, независимо от политических убеждений и отношения к личности последнего Государя.

Таким образом, «святыня красная» деликатно не затронута. Какое же тут покаяние? «Покаялись» в том, в чем никто не обвиняет. Ведь не участвовали же, в самом деле, ныне живущие иерархи МП в том революционном заговоре. И если уж нам нужно каяться в цареубийстве, то, наверное, в первую очередь в отвержении православной монархической идеи, как христианского принципа, как учения Церкви, как высшей степени упования на Бога. Без исповедания этого монархического учения, идеалистического в самых своих основах и исполненного упования на Бога Живого, без вседушного принятия этих принципов жизни, нет смысла сотрясать воздух словами о покаянии.

Точно то же самое должно сказать и о канонизации Царской Семьи иерархами МП. Произойдет ли она или нет, приравняют ли Страстотерпцев к неким покаявшимся разбойникам (как это делали епископы МП в своих публичных выступлениях до сих пор), или даже промолчат об этом моменте, скрыв все под емкое слово: «страстотерпцы», - уже теперь очевидно, что это деяние свершится не от чистого сердца, не по любви или убеждению, но по соображениям церковно-политической конъюнктуры. Говоря об идеализме в больших государственных или церковных делах, в руководстве нравственными побуждениями и убеждениями, мы не можем найти более яркого примера противоположности этим понятиям, чем поведение возглавителей МП. По нашему мнению, если эта вымучиваемая «снизу» канонизация даже и пройдет, то это не будет знаком, что сами Святые желают от таких уст выслушивать величания.

Отсюда и вывод-предложение к клирикам и мiрянам МП, искренне и горячо почитающим Царственных Страстотерпцев: прекращайте мучить свою иерархию требованиями канонизации. Предоставьте мертвым погребать своих неопознанных мертвецов. Лучше воспойте покаянно- хвалебные песни Святым вместе с нами, - и это будет от чистого сердца, без всякого скрытого подвоха и тайного расчета.

Если нет действенного, живого покаяния в причастности к цареубийству без столь же живой приверженности к идеалистическому принципу монархии, и без столь же действенного отвержения практического материализма и расчетливости, то тогда следует отвергнуть и всякое оправдание сергианству - и в историческом, и в современном аспектах. Если все-таки мы скажем, что нельзя было спасти Церковь в 1927 г. иначе, как путем м. Сергия, а теперь - будто нельзя достигнуть возрождения Церкви без тесного союза с криминальной властью и ее криминальной хозяйственной элитой, то, конечно, ни называться монархистами нам нельзя, ни надеяться на принятие нашего покаяния в причастности к цареубийству не следует. Нельзя увязать в один узел и почитание Царственных Страстотерпцев, и «сергианскую правду» (видимо так следовало бы назвать в свое время официальный печатный орган МП). Равно невозможно и свалить весь грех цареубийства только на «февраль» или на «октябрь». «Есть у революции начало, нет у революции конца...» Пока, действительно, конца этого не видно.

И его не будет видно, пока мы не перестанем усугублять и развивать грех этот допустимостью новых сделок с наличным революционно-наследным режимом. Или если мы противопоставляем ему его же средства, желаем переиграть его на его же материальном поле.

Обратим внимание, что средства информации ныне не против даже русского национализма - лишь бы только он был безыдейным. Политическая платформа многих подобного рода патриотов: Россия ради России, нация ради нации. Некоторые, типа генерала Лебедя, говорят прямо: долой высокие идеи, они только вредны. Другие осмеивают эти идеи, указывая на спецзаказ нынешнего президента разработать за месяц национальную идею. На худой конец имеется про запас даже монархический вариант такой же безыдейщины: вот есть, мол, у нас «легитимный» наследник, а опорой ему может стать любой, кто его признает, даже неверующий, даже не монархист, тем более не сторонник самодержавия.

Все, - говорят нам, - сгодится: хоть церковность, хоть национализм, хоть монархия, все это можно вам, пленным русским, разрешить, - только не жизнь ради Царства Небесного, не государство ради Царства Небесного, не народ, живущий ради Царства Небесного. Долой только высокие идеи! Что, мол, этот мечтатель Достоевский: «красота спасет мiр»? Причем тут красота? Никто не даст нам избавленья...

И этот разнузданный поток безыдейщины тонко и грубо, деликатно и безпардонно, но всегда настойчиво, внушается нам служителями князя века сего, какой бы политической ориентации они ни придерживались. Но только вглядитесь в икону Царственных Мучеников, вспомните пример их и помолитесь им - и увидите, что нет, безыдейщина ложна, смертоносна и отвратительна, что у мiра вообще другие основы - идеальные (в начале было Слово!), что и на земле жить должно именно высокими идеями, что только за ними конечная победа. Таково общее определение Творца о бытии всей Его твари!

Посмотрите на атом или на живую клетку, пробегите вдумчиво мыслью всю тварь и подойдите к человеческой истории, к русской истории. Если нет незримой связующей идеи, если нет повелительного Божия глагола, то атому не должно быть, вселенной не должно быть, живой клетке не должно быть, человеческому роду уже не должно быть и государству Русскому не должно быть, по крайней мере со времен татарщины. Рассмотрите предпосылки всякого более низшего уровня бытия - и вы увидите, что более высокий уровень к ним не сведется. Предположите, что жизнь - это совокупность только химических реакций - вы получите смерть. Сведите человека к биологии - вы получите скотину. Сведите общество к совокупности производственных сил и отношений - вы получите русскую трагедию...

Если ссылка на атомы и клетки покажется вам здесь неуместною или натянутою, если ни физика, ни биология вам не интересны, а история малоизвестна, то посмотрите хотя бы на нашу страну, чем она была еще только десять лет назад. Мощное, отлаженное, технически оснащенное государство, с лучшими в мiре «органами внутренней секреции», выметающими любую крамолу, со вполне довольным населением и со вполне уравновешенными внешними неприятелями. Вавилонская башня, взметнувшаяся в космос до лунной орбиты. В ней все было ясно и мощно кроме одного простого вопроса: для чего? зачем? с какою-такою великою целью? Разве только «создать себе имя»? И вдруг, без войны, без революции, без всякой видимой причины все лежит во прахе: золото, сребро, медь, железо и глина в одной куче.

Посмотрите и на последние годы Православного Царства. На чем еще стояло оно, когда не было уже никаких тому материальных предпосылок, когда крамола свирепствовала с неудержимою силою, когда подавить ее возможно было только большевицким методом, на что Царь сознательно не шел, как христианин, как идеалист в высоком смысле слова.

Можно задним числом придумать материальные объяснения. Но не честнее ли взять ответ, лежащий на поверхности. Дело в том, чего людям хочется. Пока нужно им Царство земное ради Небесного и они сознают и выражают это желание - Бог сохранит его. Пока нужно им только сытое земное спокойствие, но Бог еще не оставил их до конца - придет в одночасье грозное посещение Его, рухнут стены и сокрушатся заклепы и не будет противостоящего. Яко Бог Судия есть, сего смиряет и сего возносит...

Таков вечный закон тварного бытия. Из него нет, и не может быть исключений. Есть только непонимание этого закона и безцельное цепляние за материальные условия в безумном противоборстве Промыслителю.

Нет, если что-то и спасет мiр, то только красота Божия и носители ее. Или его не спасет уже более ничего, кроме Второго Пришествия Христова, если огненное пожжение и общее Воскресение именовать спасением. Красота - одно из имен Божиих, первообраз этого понятия - Сам Бог. Он же и источник красоты. И высшая красота, которую только можно видеть в тварном мiре, - душа боголюбивая, ради Царства Небесного живущая. Хотите такую красоту увидеть - смотрите в житие Святых Царственных Мучеников и молитесь им.

Есть ли отражение такой красоты в сфере государственной жизни? - Есть, и это то самое Православное Царство, цель которого Царство Небесное, и строится которое на священных основах, а не на материальных расчетах. Вот красота, от Бога исходящая и к Нему же возвращающаяся...

Нам зададут вопрос: а где же здесь практическое приложение? Какой прок от идеи, если процесс распада идет своим темпом? И что же вообще нам следует теперь делать ради высокой идеи?

Аналогичные вопросы задавали и Христу иудеи. «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6.29) - был ответ. Никакая «более практическая» патриотическая деятельность за тот же период не принесла также никакого ощутимого результата, зато унесла изрядное число подставленных прежде времени под пули русских жизней. Где больше практичности и реалистичности? В том ли, что мы сами по степени упования на финансы и по бойкости натуры уподобимся своим поработителям? Не ждите, этого нам никогда не удастся. Зато свои души, свои идеалы и цели, а, стало быть, и все дело свое мы загубим окончательно. Как революцию нельзя сделать в белых перчатках, так и победить революцию без них невозможно.

Не столько материальной силы нам не хватает, хотя и ее уже не осталось, и уповать на нее совсем уж непрактично. Мы всей страной рухнули в грязь буквально во всеоружии материальном. Нужно другое. Нужно духовно зачаться, родиться и вырасти новому ополчению Минина, которое двинется в бой только под знамением Креста и только за дом Пресвятой Богородицы. Сейчас такого племени нет. Сейчас за ЭТО никто не подымется. Кому нужно бедное и многострадальное государство, единственное достоинство которого - постоянно являемая в нем милость Божия? Но если бы этот народ вырос и осознал себя - о, нет сомнения, что помощь Божия пришла бы обильно, и пленившие Русь новые заиорданские Тамерланы побежали бы восвояси, в том же трепете, что и прежние, хотя теперь они лишь посмеются над такими словами.

Русская Зарубежная Церковь сохранила это упование на Господа, это учение о Самодержавии и его реалистический идеализм. Сохранить такой идеал непросто - ведь в грязных умах, сердцах и руках он не удерживается. Белые воины удержали и донесли до нас это духовное семя, донесли его живым и неповрежденным. Теперь наше время хранить его, сеять в благодатную почву и возращать (взращивать), пока, по воле Божией, не возрастет оно в прежнее величие на Русской земле.

VII-1998 г.

ЖИВ ЛИ РУССКИЙ НАРОД?

Критики Русской Зарубежной Церкви из патриархийного лагеря часто упрекают нас в недостатке патриотизма по отношению к нынешней России. Вот что пишет, например, К. Душенов в своей газете «Русь Православная».

«Кто верит, что это пророчество (о восстановлении Православной России в конце истории - с.Т.) может сбыться, тот деятельно ищет пути для того, чтобы исправить ситуацию. Кто не верит в такую возможность, тот причитает о «гибели России» и «исчезновении русского народа», о «красной патриархии - церкви лукавнующих» и «неизжитом сергианстве». Общий для всех зарубежников похоронный тон есть ничто иное, как свидетельство их маловерия и малодушия, деморализации и глубокого духовного надлома,- (выделено автором). Так и хочется сказать: убойтесь, братия! Не дерзайте предвосхищать недомыслимые судьбы Божии! Не смейте выдавать свое маловерие за скорбь о «погибшей России»! Не смейте маскировать отсутствие мужества и воли к борьбе маской церковного благочестия и апокалиптических ожиданий!» (Р.П. № 6 (24)).

Что же, свидетельство нашего «малодушия и маловерия» - наше церковное существование вот уже почти десять лет вне закона, судебные дела против нас и с боем взятые патриархией наши храмы, избитые, и даже убитые наши клирики и мiряне... О деморализации же и духовном надломе - читайте всю подшивку Душеновской газеты с самого начала, только все это у него как раз про «красную патриархию», а вовсе не про нас.

И, тем не менее, даже в этом злобном отрывке можно найти мысль важную и требующую раздумий. Не ради Душеновых, а для себя зададимся вопросом: действительно, верим ли мы в возможность восстановления России? Болеем ли душою за это? Можем ли что-то сделать, и что именно?

Мысль о том, что русский правосланый народ физически истреблен в XX веке, и что на этой земле живет уже совершенно иная историческая общность людей, неоднократно высказывалась покойным о. Львом Лебедевым и была весьма убедительно им обоснована, как историком- специалистом. Доводы о. Льва, трезвость его суждений трудно опровергнуть с тою же трезвостью в своих суждениях. Их можно отвергнуть разве что по-душеновски: последовательностью восклицательных предложений.

В одной из последних работ о. Лев употребил хорошее поясняющее выражение: русский народ перестал существовать как народ-церковь. Именно в таком смысле, при написании через черточку, наш народ-церковь складывался и проходил свою историю и в таком же именно смысле более он не существует. Это так, как бы мы к этому ни относились. Но значит ли это, что от русского народа действительно не осталось ничего?

Прав ли Душенов далее, утверждая, что «безсмысленно и вредно делать вид, будто позади у нас - черная дыра величиной в семь с половиной десятилетий. Что действительно необходимо, так это отделить зерна от плевел, здоровую национальную традицию от богоборческой заразы и жидовской накипи». И далее: «стремление представить любого исследователя сталинской эпохи этаким дремучим апологетом богоборческого террора... - это либо от глупости, либо от безграмотности. В любом случае неконструктивно и безплодно».

«Зерна от плевел» отделяются здесь не столь уж трудно. Конечно, русская национальная традиция, специфическая русская душевность в народе не может исчезнуть в двух-трех поколениях. Конечно, стихия русской души и русский характер во многом сохранились и у советского человека. И коммунистическую вавилонскую башню без опоры на все доброе, что еще оставалось в русской душе, построить было бы невозможно. Богоборцы умело использовали стихийную русскую силу, обманули ее и впрягли в свою повозку. Для строительства социализма, конечно, пригодились и терпение, и жертвенность, и способность к самоукорению, и бытовой аскетизм, и тяга к социальной справедливости, и отчаянное искание истины (чем справедливо восторгается Душенов). Все эти качества русской душевности воспитаны веками христианской духовностью. Истребить последнюю и заставить на себя работать первую - такова и была цель «богоборческой заразы и жидовской накипи». И «накипь» сумела стать «руководящей и направляющей силой, организатором и вдохновителем всех наших побед».

Вот в чем самый главный вопрос: кто станет во главе, кто задаст направление движению? А что по заданному пути русский народ может идти с восхитительной отвагою - в этом нет сомнения.

Мы сами - люди русские (как это ни банально). Русская душевность в нас живет, как бы помимо нашей воли. И мы узнаем ее в других. Или не узнаем ее в людях нерусских. Советские ветераны войны часто очень русские люди по складу характера. Весь жар русской души они отдали для победы. Вопрос: для чьей победы? Какой народ оказался от нее в самом большом выигрыше, сумев наконец-то создать собственное государство, зачаток мiрового правительства в лице ООН и прочих подобных организаций, и весь мiр нравственно связав долгом перед собою?

Переход генерала Власова на сторону немцев смотрится некрасиво. А стойкость генерала Карбышева - напротив, восхитительно. - С душевной точки зрения. А с духовной иначе: славная победа во II мiровой войне, добытая русской кровью и русской доблестью, но под умелым руководством «накипи», серьезно приблизила род человеческий к концу истории, к антихристову мiроустройству.

Точно то же самое в церковном деле являет феномен Московской Патриархии, и в частности деятельность самого Душенова. К алтарям МП принесено столько добрых чувств и горячих молитв; столько полу-неведомых преступлений и злодеяний иерархии и духовенства покрыто всепрощением и любовью обманутых людей! Вопрос тот же: кто во главе и куда направляет все добрые порывы? Кто безпощадно эксплуатирует это русское незлобие, доверчивость, жертвенность и терпение? Стоит ли помогать этим эксплуататорам и вымогателям?

Главная ложь сергианства состоит в двух словах: мы со своим народом и со своим правительством. Теперь она же в устах многих, согласных с Душеновым, звучит так: мы хотим быть со своим народом, со своей Русской Церковью, поэтому и слушаемся епископов МП. На самом же деле здесь нельзя объединить понятия, здесь жесткая альтернатива: или со своим народом, или с таким правительством; или в Русской Церкви, или под началом епископата МП, превратившего церковь в какой-то ужасный притон (о чем так много пишет сам Душенов в своей газете). Известно, как Митр. Сергий разрешил эту альтернативу: он стал со своим правительством, - и против своего церковного народа. Как сделают свой выбор нынешние патриархийные правые, когда уже невозможно будет эту альтернативу не замечать?..

Итак, звать и вести просыпающегося русского человека к национал-большевизму или «православному сталинизму» под тем только предлогом, что в этих неоднозначных явлениях можно усмотреть нечто положительное - такой путь неверен и губителен, хотя он и легче дается советскому человеку, не желающему как следует пересмотреть и переоценить свое прошлое.

Но здесь подстерегает и другая крайность - раскольная психология. В общем-то, это тоже давнее специфически-русское настроение, периодически прорывающееся, начиная с раскола XVII века, но теперь оно уже очень хорошо понято и чутко направляется людьми нерусскими.

Частичная правда «душеновской снычевщины» и состоит в разоблачении этого явления, хотя, быть может, не всегда критика Душенова направлена бывает точно по адресу.

В двух словах, эта раскольная психология отметает русскую душевность под видом собственной духовности. Раскольные типы, действительно, всегда спешат похоронить Россию и ее народ; только от этой могилы и начинают они рассуждать. Царь Петр - антихрист, значит, с чистой совестью можно служить туркам в любой войне против такой монархии. Страшнее «никонианства» зверя нет. Царь Александр I «никонианин», а Бонапарт против него, стало быть, поддержим лучше Бонапарта. В конце концов, докатились до прямой поддержки революции, почему-то не увидев в ней антихриста, и до сего дня отрицают подвиг Новомучеников Российских XX века - они же ведь «никониане», давно безблагодатные, какая тут может быть святость.

Отголосок этой психологии слышится и в известном лозунге: хоть с диаволом, только против большевиков. В какой-то мере он проявился и в Русском Освободительном Движении. Но еще дальше и еще опаснее развивается он в наши дни, особенно людьми неискренними и нерусскими.

«Пусть эти безблагодатные сергиане погибают, как хотят, мы никого из них не поддержим. Мы будем жить только частной жизнью. Служить этому государству и обществу нечего. Оно давно сдохло, это бывшее христианское государство вместе со своим народом. Остается жить только своим меньшинством. Пусть эти патриоты рвутся туда и сюда, нам не до них. Бьют их где- нибудь в Приднестровье, в Чечне, в Останкине или в Сербии - и пусть. Сами виноваты, нечего было воевать за апостасийных правителей и под хоругвями лже-церкви. Вот если придет православный царь, да еще настоящий, тогда посмотрим. А до тех пор палец о палец не ударим».

Такую проповедь, такое умонастроение приходится встречать часто, хотя в немного прикрытой форме. Что можно тут возразить? Рациональных аргументов у нас немного. Тут сердце нужно другое, воспитанное в подлинно русской традиции, способное увидеть доброе в любом человеке, даже «у внешних», сердце, не теряющее чувство кровной связи со своим народом и отечеством. Наши видные мыслители и церковные деятели недавнего прошлого, такие как арх. Никон (Рождественский), Л.А. Тихомиров и другие, отстаивавшие русскую идею и от западничества, и от «зоологического национализма», и от узкого фанатизма, своим добрым словом способны правильно воспитать и наставить нас как в умственном, так и в сердечном отношении. В двух строках такой правильный умственный и сердечный залог не передать.

Конечно, сегодня не можем мы быть пассивными зрителями, не можем отрешиться от беды своего отечества. Верим ли мы в его возрождение или нет, даже не первый вопрос. Безучастными к нему мы не должны быть в любом случае.

Трудно служить тому отечеству, во главе которого стоят его лютые ненавистники и предатели. Но все же именно это служение способно вдруг совершить в человеке удивительное нравственное преображение. Несколько таких примеров дала чеченская война. Некоторые пленные русские ребята отказывались принять ислам и становились мучениками за Христа, хотя в мирной жизни, кажется, особо не усердствовали к церкви. И вот - предварили нас во Царствии Божием со всеми нашими познаниями в области экклезиологии. Что возвело их сразу на высоту святости? - Конечно, особая благодать Божия, но подана она в ответ не на что-то духовное, а на чисто душевное - на русскую верность долгу, на усердие человека служивого, который не стремится спрятаться в частную жизнь.

Такие примеры никогда не могут быть многочисленными, но все же они показывают, что с гибелью народа-церкви русский человек не совсем исчез из истории. А потому есть смысл, есть стремление и даже обязанность - быть со своим народом до конца, разделить его судьбу, какова бы она ни была. Перефразируем М.Сергия: грех народа - наш грех, наказание за него всем нам будет общее. Это совсем не значит приспосабливаться под слабости русского человека или толкать кого-то на ложные сергианские пути. Это и не мечта о спасении России своими силами. Но и искать благовидный предлог, чтобы устраниться от общерусской беды, мы не должны.

VIII-1999 г.

БЕЛАЯ ЦЕРКОВЬ И КРАСНАЯ ХАНДРА РОССИИ

Десять лет пребывания Зарубежной Церкви в пределах отечества преподали нам уже целый ряд горьких уроков и открыли многих сердец помышления. И общественные, и церковные силы, и мы сами себе стали видны яснее. Теперь Русская Церковь и вся страна приближаются к новому повороту истории, и приходит время по-новому оценить старые ориентиры.

В начале 90-х годов произошла в России революция: «желтые» свергли «красных», или, по крайней мере, сделали вид, что свергают. Разрушительная революционная власть, паразитическая по своей природе, не может долгое время только разрушать государство и проедать его материальные и культурные ценности. Когда-то любому запасу настает конец, и революционеры вынуждаются сами созидать свою государственную и социальную систему. Так и большевики, хвалившиеся отменить государство как таковое, оказавшись у власти, вынуждены были начать его строить, только, конечно, уже по-своему проекту. Так троцкизм-ленинизм плавно перерос в сталинизм и дальше. Ельцинизм тоже только тем и занимался, что разрушал, правда, вместо продразверстки и коллективизации придумал приватизацию, но суть не менялась. Теперь, кажется, недоломанного ничего в России не осталось. Запад понял, что такое «русская мафия» и уже не доверяет ей. Нужно этой мафии строить здесь что-то новое, чтобы удержать свое награбленное. Государственные воры больше не желают именоваться олигархами, ныне им приятнее зваться князьями. Патриотизм становится их последним прибежищем. Даже совершенно прозападная по своей сущности власть будет укрепляться в крепкую государственную структуру, где кадры с Лубянки по-прежнему будут решать все.

Ныне, похоже, не-патриотов в российских политических кругах и вовсе не осталось. Все патриоты, даже те, кто еще пять лет назад ругался этим словом. Но что понимать под патриотизмом? А то, что ближе по духу. В этом смысле опыт начала XX века незаменим, и он ясно показывает, как тогда революционные разрушители превращались в «державников». Вот и теперешние «желтые» постепенно начали «краснеть». Но и «красные» в ответ «желтеют». На большевицком языке нынешних коммунистов можно именовать «правыми мелкобуржуазными ревизионистами». Они уже не посягают на частную собственность (кроме гос. монополии на стратегически важные отрасли) и не проповедуют своего «светлого будущего». Обещают только большую независимость от Запада, чем «желтые», но хотят ли они этого на самом деле, а если хотят, то станут ли на деле этого добиваться - неизвестно.

Как бы ни поделили они между собою рычаги управления, ясно, что принципиальной разницы между ними все-таки не будет. Обе стороны станут уже не желтыми и не красными, обе порыжеют и затянут нас в сторону некоего «просвещенного сталинизма» с «человеческим лицом» (или без него).

Альтернативы «красноте» и «желтизне» пока не видно не только на сцене политической, но и в общественном, и даже в религиозном сознании. «Рыжие» всех оттенков сходятся в том, что вполне положительно оценивают российское революционное прошлое. Редко какое отечественное издание скажет теперь хотя бы два слова о преступлениях большевиков, хотя бы даже их первой, ленинской волны. И напротив, уже целые горы макулатуры напечатаны с превозношением советской истории. Сталина хвалят взахлеб, Ленина - несколько сдержаннее, а всяких Свердловых и Троцких чтят пока просто молчанием. Работу органов безопасности за всю их историю принято теперь оценивать только положительно; чекисты «с холодным умом и чистыми руками» теперь снова в моде.

Современному россиянину ныне приятно вспомнить сравнительно сытую жизнь при советской власти в ее поздний период. В современном «телевизионном» взгляде на мiр преобладают низменные страсти и стремления, а обманутым и униженным людям хочется в противовес этому найти примеры величественные и героические в своем прошлом. И опять дальше советского периода не идут, а воспоминания о нем хранят в основном уже не по живой памяти, а по его образам в литературе и искусстве, на которых были воспитаны несколько поколений.

Конечно, Вторая Мiровая война дала ряд героических примеров с советской стороны. Отрицать героические проявления нельзя ни в каком народе, ни в каких обстоятельствах, и независимо от религиозных мотивов: подвиг и самопожертвование везде остаются тем, чем они являются. Но советская пропагандная машина все подобные героические проявления сумела представить в сознании людей сущностным признаком самой системы. Красная Армия уже и не воспринимается иначе, как «непобедимая и легендарная» - и в основном, в сознании тех, кто не видал ее «мясорубочных» характеристик. А те, кто повидал, и остался жив, крайне редко могли позволить себе воспоминания, и то лишь в узком кругу. Нам лично доводилось слышать такие рассказы участников, и вывод может быть лишь один: гнали не в бой, а на убой, как бы специально задавшись целью высосать побольше русской крови. Поведавший нам об этом офицер медицинской службы уцелел в 1942 г., лишь получив тяжелое ранение. Кто из его однополчан не был ранен, тот вообще не вернулся. Этот человек никогда не смотрел фильмов о войне, не читал книг о ней, тихо ворча, что там нет ни слова правды. Но теперешние-то люди воспринимают историю по книгам и фильмам, никак не иначе.

Подобные воспоминания, впрочем, дополняются до сих пор множеством вещественных доказательств - раскопками в местах боев, в частности у нас на Новгородчине. Гораздо больше останков советских солдат, часто раздетых-разутых, иногда даже безоружных, со штыком, привязанным к палке... И после войны вот уж пятьдесят лет похоронным командам работы хватает.

Но такого помнить не хотят. В фильмах этого не показывали.

Русской истории, сравнительно с советской, гораздо меньше повезло. Наша классическая литература практически никогда не героизировала свою историю, наоборот, гораздо больше занималась тем самым «критическим реализмом», за который только и сподобилась найти отражение в советских учебниках. Потому обывательское сознание до сих пор любое царство в России до 1917 г. почитает «темным». А светлым, соответственно, все советское. Получается - кто не советский, тот не патриот, тот враг и вражий агент.

Все такого рода настроения общества целиком отражаются и на сознании церковном. У Московской патриархии жизнь стала спокойнее. И с властью, и с «оппозицией» отношения у нее нормальные, имеющие глубокие исторические корни. Теперь Патриарху не придется, как в августе 1991, смекать: когда поминать власти, а когда нет, не придется разыгрывать болезнь под грохот орудий в центре Москвы, как это было в октябре 1993. Теперь все свои: и те, и другие.

А главное - густо красным стало общецерковное сознание МП. За эти десять лет оно не стояло на месте. Оно успешно развивало сергианскую традицию. Во времена «перестройки» в церковной среде еще считалось неприличным хвалить советскую власть - теперь в Патриархии этого нисколько не стесняются. Послушаешь, так нами 80 лет правили наихристианнейшие генсеки. И Сталин-то у нас был верующий, перед смертью причастившийся, и Берия перед смертью покаялся, и Брежнев, и Хрущев и все-все, а маршал Жуков в церковном благочестии так и Суворова превзошел. И вся система парт-политучебы была у нас чуть ли не кузницей православных научных кадров – даром что ли множество бывших преподавателей марксизма-атеизма теперь нашли тепленькие местечки в Патриархии. В массовом церковном сознании все более утверждается такой взгляд на советскую историю. Даже если кто-то не верит позднейшим слишком наглым выдумкам, и тот все равно считает советский период логическим продолжением всей русской истории. Все советское остается своим и родным.

Сочетается такой взгляд, как это ни странно, и с монархизмом. В монархии видят крепкую единоличную власть. Только ли? - спросите их. Добавят, спохватившись: с верующим властителем. По такому критерию и получается у нас царь Иосиф Первый, только что не помазанный.

Церковные историки и публицисты МП теперь уже не стесняются известных фактов сотрудничества своих иерархов и духовенства с советскими органами безопасности. Объясняют и оправдывают эту деятельность патриотическими соображениями. Чем дальше от времен советчины, тем больше нарастает краснота сознания.

С точки зрения здравого смысла это необъяснимое парадоксальное явление. Казалось бы, человеку, обращающемуся в Православие, история России православной должна становиться ближе и понятнее. И нельзя сказать, что нам неизвестны теперь исторические источники: их издается все больше, и они пользуются спросом, находят отклик в сердцах. Казалось бы, на этом фоне советский период должен был бы заблистать уже иными красками, но получается почему-то наоборот. Те же лица, кто в Патриархии выступает за прославление Царственных Мучеников, одновременно проповедуют мифический синтез сталинизма и православия. Еще десять лет назад такое соединение идеологий считалось бы проявлением болезненным, теперь же это самая распространенная позиция, это норма патриархийной мысли. Такая куча-мала в голове именуется патриотическим сознанием, она противопоставляется абстрагированному жидовству и Западу.

Подвижки произошли и в отношении к русской эмиграции. В начале 90-х годов белых начали, было, уважать, хотя бы самых первых. Тогда еще издавались мелкотиражные брошюры о еврейском терроре и о действительных «подвигах» чекистов. Общее антисемитское чувство патриотов тогда еще отвергало хотя бы первый этап красной эпопеи. И если поэтому первую эмиграцию еще уважали, то «власовщину» продолжали ненавидеть всей пролетарской ненавистью, хотя это опять же непоследовательно. Одновременно белые почитались героями, а «власовцы» - предателями. Те были за народ и за Россию, а эти - против. Почему? - Не добьетесь ответа. Только по старой памяти, по воспитанию на книгах и фильмах.

Но к нашему времени значительно изменилось отношение и к белым, причем в худшую сторону. «Ну, как же! Во-первых, масоны, во-вторых, февралисты-республиканцы, в-третьих, привели на Русь «интервенцию», попросту сказать, действовали заодно с Западом. А мы то вот теперь, монархисты, знаем, что для Русского Царства нужнее всего. Самое страшное - масонство, самая главная беда России - Февраль, а большевики спасли Россию от того и другого. Разве это могло быть иначе, как Промыслом Божиим? Конечно, нет. Ну, вот и все прочее пошло уже отсюда. Так что не троньте нашего Иосифа Виссарионовича, он богоданный вождь». Круг замкнулся, концы с концами сошлись.

Вроде бы такое рассуждение не требует опровержений, просто чушь и больше ничего. Но мнение это все крепче входит в массовое патриархийное сознание. Опровергать его не стоит, а понять нужно.

И разгадка не столь уж сложна. Разгадка - существующая до сих пор Белая Церковь - Русская Зарубежная и Катакомбная. Она есть, она - фактор церковного бытия, и никуда от этого не уйти. Ее нужно идейно уничтожить, снять под корень. А корень у нее - Белая борьба.

Обратим внимание, как параллельны обвинения нам и белым воинам. Нас клеймят тем же самым: вы связаны с масонством и Западом, подрываете нашу родную Мать-Церковь и отечество. Обвинение обоснованно ровно в ту же меру, как и предъявляемое «белым февралистам».

Если Запад и скажет два словечка против красного погрома МП где-нибудь в Иерихоне или Хевроне, то Патриархию он поддерживает гораздо более глубоко. Митрополит Виталий, в отличие от Патриарха Алексия, премий от раввинов не сподобляется. - Точно так же и тогда белые получали пустые фразы и обещания, иногда какие-нибудь тряпки - обмундирование и амуницию, а красные получали от банкиров Уолл-стрит нечто гораздо более ценное, на чем только и сумели победить. Запад двурушничает и сейчас, точно так же, как тогда. Ему нужна была гражданская война, но чтоб победили в ней красные (свои ведь и по крови, и по духу). Ему нужен и раскол в Русской Церкви, но, конечно, с безусловным преобладанием церкви красной. Как белые оказались в меньшинстве и брошенными, так теперь и Зарубежная и Катакомбная Церковь воспринимается и в отечестве, и в рассеянии.

И осмысление действительного подвига белых воинов не смогло прийти сейчас к советским православным именно по причине прямого столкновения с их идейными наследниками. Белые со своей идеей оказались в меньшинстве среди собственного народа («господа»). И нас теперь корят самой нашей малочисленностью: «чего вы еще трепыхаетесь, кучка раскольников!».

Красная мысль оказалась способной сраствориться со всякой мысленной экзотикой: с различными видами язычества и даже оккультизма, с евразийством, технократией, с нацистскими и расистскими, а также с нецерковно-православными течениями. Под красный флаг умещается очень многое, что отрицает Российскую империю, особенно последних двух ее столетий. «Хотите узнать, любит ли человек Россию? Спросите его, любит ли он товарища Сталина?» - эти слова А. Проханова задают общий знаменатель для такого весьма широкого объединения.

У действительной исторической православной России во все времена было немного друзей, а еще меньше тех, кто понимал бы ее. И вот теперь нет ее понимания даже среди русских во отечестве сущих, причем не просто каких-то родства не помнящих, а среди православных и любящих отечество. Красный ностальгический туман застилает все ориентиры сознания. Когда в начале 90-х русская эмиграция, отталкиваясь от «красноты», готова была поддержать «желтых», нам казалось это недальновидностью и ошибкою. Хуже «желтых» тогда никого не было. Все, что противостояло ельцинизму, если не стоило поддерживать, то, по крайней мере, не стоило разоблачать. И вопрос о коммунистическом наследии, как нам думалось, сам собою сходит с повестки. Но вышло иначе.

«Желтая» идеология не нашла в России опоры, как ни силилась еврейская пресса навязать ее массовому сознанию. И действительно, она оказалась меньшей опасностью, чем идейная «краснота» в широком ее понимании. И все же, почему в наши дни русская имперская идея оказалась столь непопулярной? Вроде бы она свободна от фанатических крайностей, в свое время ей удавалось служить государство-образующей силою, почему теперь она недоступна множеству сердец? Ведь остались еще в народе жертвенные порывы. И националистический, и национал- большевицкий лозунг способны поднимать и двигать куда-то людей. Советское государство вернуть хотят, очистить «Россию для русских» тоже хотят, а Православного Царства, собственного русского пути, который не надо выдумывать, который был в истории дольше всего - почему-то не любят, не понимают и не хотят.

Конечно, здесь виновата отчасти духовно-разлагающая деятельность Московской Патриархии, основанная на сергианской лжи. Эти тонны макулатуры с надуманными житиями святых советского периода приучили-таки людей к православной советчине. Плюс постоянная пропагандная война против нынешней Зарубежной Церкви, неизбежное при этом отрицание Белой идеи, - все это делало свое дело. Но все-таки только одной воспитательной работой МП всего не объяснить. Не столь уж велика сфера ее влияния, да и внутри ее самой нет единства. Да и вообще, Патриархии не свойственно проводить какую-то свою идейную линию. Она чутко угадывает общественные веяния и симпатии и умело им потакает. Если бы Белая идея стала в народе популярной, неужели бы Патриархия с нею боролась? - Напротив, тотчас бы начала изображать из себя нечто «белое». Значит, причина нынешней идейной раскладки в патриотическом лагере лежит глубже. Может быть, она заключается в самом благородстве белой идеи? В том, что здесь высокие цели не оправдывают целого набора негодных средств к их осуществлению?

Признаемся честно: нам не понятна эта причина, отчего бы за десять лет при наличии уже довольно широкого спектра литературы и периодических изданий в России, исторический русский путь, логично продолженный в белом движении и хранимый до ныне в соборном сознании Русской Зарубежной Церкви, так непонятен и нелюбим среди русских людей в России.

Впрочем, это обстоятельство показывает, что Зарубежная Церковь обладает каким-то особым, невостребованным еще на родине, духовным и идейным зарядом. Действительно, если существует настоящий природный враг для красной Патриархии, которого нужно опасаться, у которого нужно воровать его ценности и не позволять ими пользоваться самостоятельно, - то вот он ею однозначно определен. Это значит, кроме прочего, что дана оценка наследию Зарубежной Церкви, как чему-то потенциально опасному. А значит, нужно и нам суметь не утратить это наследие, с тем, чтобы когда-нибудь позволить ему раскрыть свои внутренние силы.

II-2000 г.

ОТ КРАСНОГО ЗНАМЕНИ К ДВУГЛАВОМУ ОРЛУ...
И ОБРАТНО

Нас уже неоднократно спрашивали о почитании св. Царственных Мучеников в Московской Патриархии и о явлении мvроточивой иконы Государя. После того, как волею судеб нам довелось лично побеседовать с Аллой Дьяковой, хранительницей новоявленной чудотворной иконы и ознакомиться с рядом аудио, видео и печатных материалов на эту тему, попробуем дать ответ нашим читателям.

Станем исходить из того, что муроточение Царской иконы есть чудо подлинное, и так именно оно и воспринимается как в Патриархийной, так и в нашей Церкви. Обычно чада МП забывают оговориться, что она представляет собой репродукцию с иконы, писанной в Русской Зарубежной Церкви, но даже если об этом и не забывать, все равно остается фактом само явление этой иконы именно в Патриархийной церкви. Святой Государь-Мученик счел необходимым обратиться к тем православным людям, которым пока официально не разрешается почитать его как святого. Каков смысл такого небесного обращения?

Существует большая разница в почитании разных святых. Одни просто именуются в наших календарях и Минеях, и мы более или менее исправно призываем их, вычитывая в соответствующий день уставную службу. Есть святые, словом которых мы бывали не раз утешены или приведены к покаянию, житие которых тронуло наше сердце. Мы любим их уже, как своих небесных наставников и собеседников. Есть такие святые, которые оказали нам благодатную помощь в трудные минуты. Их мы чтим, как небесных помощников и заступников, к ним первым же долгом обращаемся во всякой новой нужде. Все это - разные виды и разные степени духовной связи земных людей и небесных.

Для русского православного человека в XX веке почитание Царственных Страстотерпцев занимает совершенно особое место. Как очень точно сказал современный поэт, они «ближе многих близких и родней родных». Есть у нас небесные наставники, есть заступники, но Царственные Мученики имеют совершенно особое средство воздействия на сердце человека. Они посещают каждого, кто способен их принять. И это посещение дает человеку как бы новый, прежде неведомый таинственный духовный дар, открывает перед ним целый новый Mip. Оно способно возвратить русского человека в его родную историю, вживить его душу в организм Святой Руси. Русскими не рождаются, особенно в России после революции (как бы ни рассуждали на эту тему нецерковные патриоты, националисты, расисты и т.п.). Подлинная народная душа вытравлена из нас жестоко и накрепко. Приживиться вновь к истребленному родному народу - это вовсе не так уж просто. Возможно ли это вообще для человека без особой Небесной помощи? Нам думается, едва ли.

Спросите любого христианина, с чего началась его вера? В большинстве случаев вы услышите о духовном переживании, повернувшем всю его жизнь. Возьмите жития святых. Сколько найдете там подобных же примеров более или менее быстрого поворота всей духовной жизни человека в ответ на призыв Христов, мало кому из внешних заметный, но для самого обращающегося - чрезвычайно ясный, четкий, даже в чем-то властный, противостоять которому в тот час никто не может. Так обращается человек ко Христу.

А теперь спросите, как случилось, что современный православный христианин начал почитать святых Царственных Мучеников? С чем это у него было связано? Впрочем, нет нужды разыскивать людей и спрашивать. Возьмите просто сборники о чудесах св. Царственных Мучеников, те несколько томиков, изданных прот. Александром Шаргуновым, которые можно было бы назвать общей исповедью русских людей в причастности к греху цареубийства. Прочтите там ответы множества людей на заданный вопрос, и вы убедитесь, что всякий раз это - именно Небесное посещение души, начинающее делать христианина подлинно русским и православным. Мы имеем дело как бы с коллективным духовным опытом целого ряда православных людей. В этот же ряд мы можем смело занести многих своих знакомых, которые не писали писем о. Александру, но в их жизни, в их душе произошло то же самое.

При этом нам известны более яркие случаи явной небесной помощи от других угодников Божиих, например, от великомученика Пантелеймона. Но и здесь историческое и национальное расстояние все-таки сказывается. Царственные Мученики, не даровавшие современному русскому человеку никакого особого исцеления, оказываются ближе его сердцу, чем небесный Целитель, оказавший ему чудесную помощь, которого исцеленный также искренне чтит и любит. Да и может ли быть иначе? Ведь святой Царь и его Семья для нас теперь - это еще не история, во всяком случае, не законченная история. Это - начало и смысл Русской Голгофы, которая все никак не кончится.

Поэтому не стоит удивляться такой богословской ошибке, когда Царя-Мученика именуют Искупителем. Конечно, это неправильно. Другого Искупителя кроме Царя Небесного христианин знать не может. Но происхождение этой ошибки теперь становится понятным. Открытие для себя православным святого Царя Русского во многом сходно с обретением им и Царя Небесного (если можно, конечно, употребить такие слова, но точнее их подобрать трудно, это именно открытие и обретение). Этот верный духовный опыт и подсказал людям неосторожным такое неправильное именование: Царь-Искупитель.

Понять или доказать словами святость Царя Николая невозможно. Как и Россию «умом не понять и аршином общим не измерить», так точно и Царя ее. Не только злобные отрицатели, вроде некоторых епископов МП, но даже и просто нейтральные люди, пусть и верующие, но не встретившие в своей жизни Царя, как вы, будут вам в ответ на ваши пламенные речи мямлить что-то про Ходынку, Гапона и Распутина. Вы их не убедите. Но, будьте уверены, что точно так же они самого главного не понимают и в том, что такое Православная Россия. Как прочитавшему только что Евангелие и несколько апологетических книжек, но еще не знающему Христа внутренне, ничего на самом деле не понятно в христианстве, - так и святость нашего последнего Царя в ее внутреннем же познании только и бывает способна открыть русскому христианину весь смысл, всю суть, всю красоту его родной истории.

Ныне издано много книг о святой Царской Семье. Но действительную пользу они могут принести тем, кому заглавие такой книги прежде уже вписано в сердечной клети золотыми буквами. Православный начинает смотреть и на предшествовавших русских государей просветившимися очами сердца. Он видит их поразительное благородство, великодушие, горячую веру и упование на Бога; под тем же углом он оценивает их взаимоотношения с обществом. Теперь только он сможет понять и Пушкина, и Гоголя, и Глинку, и Тихомирова, и -совершенно в ином смысле - декабристов, Герцена и Кобзаря. Так постепенно распутывается весь клубок тогдашних общественных, церковных, культурных и всех иных исторических связей. Так русскому по рождению становится понятно, что такое русская душа.

Причина же сего в том, что православный начинает любить своего Государя земного по Царе Небесном. Это чувство заставляет и на отечество, и на Церковь глядеть уже иначе. Возникает столь необходимая нам ныне острая душевная боль за наше гнусное сегодня. Россия воспринимается человеком через призму потери. Но ведь это первое дело - очнуться и трезво поглядеть вокруг, чтобы понять, где ты сам и в каком состоянии твое отечество. Чем оно было? Каков Божий замысел о нем? Во что оно превратилось?

Советский человек любит родину существующую. Русский человек XX века любит ее именно как родное пепелище с отеческими гробами. Так ставится постепенно на свое место у бывшего советского гражданина его патриотическое чувство и гражданское самосознание. Точнее бы сказать, наш прославленный Богом Государь-Мученик имеет особую силу - помочь русскому сделать первый и самый главный шаг в обретении своей Святой Родины. Дальше - как и в случае обращения ко Христу - очень многое зависит от того, станет ли сам получивший дар возгревать и развивать его и в каком направлении.

После этих размышлений вернемся снова к мvроточивой иконе Государя. Теперь уже ясно, что книжка о нем никогда не смогла бы сказать того, о чем говорит и взывает чудотворная икона. Небесное слово Государя теперь обращается не к уху, а прямо внутрь сердечной клети. Конечно, очень важно, чтобы побольше людей услышали это слово. И вот, милостью Божией нам была дарована такая возможность. Икону встречали повсюду множество людей, хотя это далеко не такие толпы, которые ходят на митинги коммунистов или на встречу с очередным кандидатом в президенты. Пробудившихся относительно немного, как и вообще православных жителей России, для которых их вера значит хотя бы что-то и хотя бы как-то отражается на их образе жизни. Но если каждый из этих очнувшихся дорог даже человеку-духовнику, свидетелю обращения, то не тем ли более значат они что-то для Царя Небесного и святого Царя Русского!

Такое пробуждение, такое открытие сердца к исторической России для церковных верхов МП опасно. Если человек вдруг признает святость Царской Семьи, если он переоценит историческое прошлое России, как мы сказали, то ведь и советское прошлое он может пересмотреть. А с ним и прошлое самой Московской Патриархии. Вдруг он еще задастся вопросом: может быть, где-то Царь уже прославлен? Откуда столько его икон по всей России, если мощная софринская церковная индустрия не ударила палец о палец в деле их напечатания? А кто придумал ему тропарь и молитву? И кто, с другой стороны, так противится его прославлению?

Ответ на все эти опасные вопросы может быть только один: где теперь не желают почитать Царя, там нет и Русской Православной Церкви-Матери, наследницы той Церкви, которая вскормила и венчала на царство святого Страстотерпца! И другой ответ здесь же: не спасут Россию и те политики, которые наследуют цареубийцам, ведут от них свое историческое преемство, будь ли это «красные» коммунисты, «желтые» демократы, или «рыжие» помеси тех с другими. Чтобы эти ответы, совершенно простые, очевидные, ясные, так и не дошли до сознания православных, патриархия поставила мощный заслон в несколько слоев на пути православного сознания, обращающегося к исторической России.

Первый - это официальная неканонизация Царской Семьи, вплоть до гонений священноначалия МП на саму чудотворную икону, многочисленные запрещения вывозить ее в другие города, запрещения клирикам принимать ее в храмах, официальное запрещение Патриарха служить молебны Царю на месте Ипатьевского дома, хотя в Екатеринбургской епархии Царственные Мученики признаны местночтимыми, и т.п. Справедливости ради нужно сказать, что множество подобного рода запретов были нарушены явочным порядком. Для нарушивших запрет готов иной заслон - замалчивание прославления Царской Семьи в Зарубежной Церкви с одновременной широкой клеветой на последнюю. Постоянное повторение: «еще не прославлен, нужно еще прославить», - делает свое дело. Люди приучаются к мысли, что нужна все-таки какая-то официальная бумажка из патриархии, на которой было бы написано: «можно!» И не задумываются о том, что они уже прекрасно знают резко отрицательное отношение к Царственным Мученикам тех самых архиереев, которым доверяют это последнее разрешение.

И еще один заслон на пути к действительному преображению души из бывшей советской в русскую - это совмещение почитания Царственных Мучеников с самой откровенной национал-большевицкой проповедью, с признанием советчины, с прямой поддержкой коммунистической лжи. Примеров здесь приводить не станем, слишком они у всех на виду. Целые издательства параллельно «обслуживают» обе темы: и «царскую» и «красную». Речь идет не о каком-то «сдвиге» в отдельно взятой голове, речь идет о целом идейном течении. (Сюда же, кстати, примыкает идея признания Царя Искупителем, как снявшим все наши грехи и отпустившим Россию на все четыре стороны, в частности и на дорогу Ильича, коль скоро сия последняя окажется успешною и полезною для народа).

Эти заслоны хотя бы на какое-то время придерживают человека в болоте советчины и, так сказать, амортизируют то воздействие, которое святой Царь Мученик оказывает на человеческое сердце. Сколько раз доводилось нам слышать от людей, недавно начавших приходить к вере и услыхавших правду о Царственных Мучениках такие слова: «Ну все, если теперь они (архиереи МП) не прославят Царя, - мы все, да и половина нашей патриархийной Церкви уйдет в Зарубежную!» Но горячность первого порыва, не будучи подкреплена действиями, быстро угасает и не может осилить воздвигнутых барьеров патриархийной лжи. Человек не отваживается разорвать с большинством, да и со своими советскими корнями. Вместе с тем, наш православный, услыхавший кроткий внутренний зов Государя, все еще помнит его и не может быстро успокоиться. Такое внутреннее противоречие разрешается обычно так: верующий начинает вместе со многими подобными ему хлопотать о «прославлении Царской Семьи». Для этого нужно только поверить в маленькую ложь: Государь, якобы, еще не прославлен и ему нужно, чтобы мы немножко побегали, «выбивая» патриарший указ, а ежели мы его все-таки добудем, тогда и во всей России дела пойдут по-другому. Просто ли себя в этом убедить? - Конечно, не так уж сложно.

Ну, вот как хорошо! Мы теперь при конкретном деле на благо Церкви.

Ушел человек от истины к суетному и ложному. Что последует дальше? А дальше и пойдут подвижки в сознании. «Наша Патриаршая Церковь истинна. Это аксиома, потому что мы в ней, мы видели в ней такие благодатные чудеса, как хотя бы вот эта икона Царя. Раз она истинна, значит и история у нее вполне нормальная с точки зрения возможных изъянов, канонических и нравственных. Эта Церковь никуда не бегала, всю жизнь была со своим народом и со своим правительством. Да вот, загвоздка: такое правительство, а как же Царь? И Царя отдать не хочется, и советскую историю обратить из позитива в негатив мы не согласны. Как же увязать одно с другим?»

На помощь приходят старшие товарищи по церкви, уже разрешившие для себя этот вопрос. Все оказывается очень просто. Царя заставили отречься не большевики, а «февралисты», масоны. Вот кто убрал Удерживающего и кто, следовательно, во всем виноват. Разумеется, после этого должна начаться гражданская война и анархия. Где теперь оказались в ней «февралисты»? У белых. Так вот значит, кто главные враги России. А Красная Армия сумела преодолеть смуту, конечно, железной рукой. Большевики, стало быть, в отношении «белых февралистов» контрреволюционеры, державники и патриоты. А потомки «белых» - ну вот они, карловацкие раскольники, которые только и вредят искони нашему любимому отечеству. Да, конечно, не сразу все пошло гладко. Везде было антинациональное крыло, и у большевиков тоже. Оно и погубило Царскую Семью, но ведь Сталин его постепенно убрал. А под конец (ныне неизвестно откуда извлекли якобы Сталинское "завещание") так он и прямо исповедывал монархические убеждения, которые якобы давно уже вырастил в своем тайно-верующем сердце!»

Вот такая адская логика! Метко на это заметил кто-то, что настоящая-то катакомбная церковь - это было Политбюро, «там все в глубине души были тайно-верующими».

Еще лет десять назад попробовали бы вы напечатать эту ахинею в какой-нибудь патриотической газете - вас подняли бы на смех. А сейчас ничего, подтвердят и похлопают в ладоши. Почему вновь возвратились в советскую стихию лжи? Потому, что, узнав правду, нельзя бездействовать в отношении ее, к ней нужно стремиться. Узнал ты Царя - иди в ту Церковь, где он почитается, в его Церковь. Все. Нет другой дороги. Не пойдешь - придется сначала верить сказкам, затем сочинять их, а потом и насаждать их, бороться за них, бороться всякими методами. Печально знаменитая Декларация Митрополита Сергия - основополагающее политическое исповедание МП - с самого начала строго осуждала тех «кабинетных мечтателей», которым «может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием». Так что придется поневоле быть с кем-то одним из двух: или с Митр. Сергием и его церковью, или со святым Царем в его Церкви.

Дошло до того, что некий известный патриархийный батюшка, горячий почитатель Царственных Мучеников (не хочется называть его имя) (но мы его все же назовем – прот. Александр Шаргунов – прим. Ред. «ЦВ»), выступая по радио «Радонеж» одобряет праздник 23 февраля и даже красную звезду (!!), как якобы символы, «освященные кровью воинов и приобретшие уже новое значение». Также можно уже вслух упомянуть о. Дмитрия Дудко, который много лет проповедует голый национал-большевизм и своими писаниями обнаруживает уже полную утрату разума. Что сказать? Он просто раньше начал и, соответственно, дальше ушел.

Прежде чем дать оценку такой духовной эволюции, посмотрим на «армейский вопрос» глазами подсоветского человека-христианина, признающего советскую власть, как фактор жизни, но духовно чуждого ей. Положим, он живет в эпоху, когда нет уже ни белых, ни власовцев, а есть только советская армия и советская тюрьма. Такой человек не уклонится от призыва в армию, будет служить под звездой на фуражке. Служить станет честно, но на всю жизнь в армии не останется. Отбывая свои два-три года, он практически не сможет оказаться где-нибудь в Эфиопии или Анголе, совершая там нравственно неприемлемые для христианина деяния. Однако целовать красное знамя - он все-таки сумеет отказаться, и красную звезду на фуражке с большим удовольствием заменит на двуглавого орла, когда, наконец, настанет для этого время. 23 февраля он попросится в наряд или в санчасть, найдет другой способ, чтобы все-таки не участвовать в торжественных мероприятиях, противных его совести. Так обычно и вел себя тайный христианин (патриархийный прихожанин) в советской армии послевоенного периода (да и в нынешней тоже). Он был государственный раб, но в совести своей оставался еще рабом Христовым, хотя и не был, конечно, исповедником. Такое поведение похоже и на службу первых христиан в языческих войсках.

Согласитесь, это совсем другое дело, чем почитать советские праздники и сатанинскую символику, которые якобы «переосвятились» за время советской истории. Не символы переосмыслились на самом деле, а само мышление верующих поворачивается все больше оттого, что сознательно приняли первую ложь.

Для того чтобы пастырю проповедовать подвиг Царственных Мучеников и прославлять историческую Россию, ему нужно иметь на это благодатное дарование. Вообще любое исповедничество, любая истинная проповедь совершается человеком не от себя, а благодатью Божией, пребывающей в Церкви. С этим никто не станет спорить. Вот и рассудим. Апология советской символики и обычаев - явно не есть дело благодати Божией. Скорее это - уста духа злобы. От Церкви такая проповедь исходить не может. Никаким незнанием или непониманием со стороны пастыря такую проповедь уже не объяснишь. Частным заблуждением одного батюшки такую речь тоже не признаешь. В разных вариациях эта тема в современных патриархийных кругах постоянно звучит.

Значит, вывод может быть только один: христианин, прикоснувшийся к истории Святой Руси дивным вспоможением Царственных Мучеников, и не принявший их призыва, постепенно все более теряет благодатные дарования, начиная с утраты правильного исповедания истины, и, кончая, быть может, уже полной Богооставленностью. Чудо мvроточения Царской иконы - дело благодатное, но конечный плод восприятия человеком этой благодати - это вопрос не очевидный. Сказать: «Царь нас не оставил, явив свою икону», - можно только с большой осторожностью, понимая правильно, на что же указал нам святой Государь. Ужасно будет, приобщившись этой благодати, осквернить ее и утратить, приняв такое чудо за небесное одобрение общепатриархийного пути. Устрашимся хотя бы приведенных выше примеров. Не пришлось бы и нам, в конце концов, почитать красную звезду за священный символ! А ведь все может совершиться незаметно. Если бы тот же о. Дмитрий Дудко в 1979 г. прочел свои же писания конца 1990-х годов - право же, он не поверил бы своим глазам!

Переходя в РПЦЗ лет семь назад, мы не могли отрешиться от некоторых сомнений. Как же! Ведь рвется связь с большинством православных соотечественников. Мы не сможем теперь содействовать духовному возрождению народа (к чему призван всякий современный священник). Теперь все такие сомнения прошли окончательно. Воочию видно, кто и что тут «духовно возрождает». Видим, что для патриархийных апологетов все разговоры о монархии и Царственных Мучениках есть ни что иное, как одно из средств захвата монополии на православие. У Зарубежной Церкви просто пытаются отобрать ее сильнейшее духовное оружие - верность идеалу Святой Руси и монархическое православное сознание. Не сами желают приобщиться к этой духовной сокровищнице, не ими сохраненной, но стремятся присвоить ее себе, не отказываясь при этом и от старого красного идейного барахла. Потому и выращивают в головах своих неискушенных слушателей такой мысленный чертополох.

Все это «от противного» свидетельствует нам, что мы не ошиблись в своем выборе в поиске Истинной Русской Православной Церкви.

III-2000 г.

«КОВАРНЫЕ ВОПРОСЫ» О МОНАРХИИ

Дорогой собрат о Господе!

Вы поставили довольно важные вопросы о недостатках монархической власти и государственности. Все они исходят из соображений «здравого смысла» и ставят под сомнение реальность и целесообразность самодержавия. Согласен с Вами, что от этих вопросов все же нельзя отмахнуться. Рассмотрим их по порядку.

1. Как быть с проблемой случайности рождения наследника престола?

Ответ здесь может быть лишь тот, что никакой «проблемы случайности» для верующего христианина просто не должно быть. Мы все-таки веруем, что мiром правит не случай, а Господь. Понятие случайности существует лишь для нашего земного, плоского восприятия реальности. Но и в таком восприятии о случайных событиях говорят, когда имеется целая серия похожих событий. Тогда, рассматривая их вкупе, люди ищут вероятность тех или иных из возможных исходов, иными словами такое правило, которое охватило бы всю серию похожих событий, в каждом из которых нам видится нечто случайное.

Например, в данном конкретном государстве на тысячу родившихся детей в среднем приходится, скажем, два десятка умственно неполноценных. Что значит такой вывод статистики? Он означает, что взята наудачу тысяча младенцев в семьях, в целом однотипных по признаку своего участия в судьбах народа. Но при этом, Господь совершенно неслучайно промышляет о каждом из них. Каждый младенец родился таким, а не иным, потому что именно таково было о нем строгое определение Божие, учитывающее и его семейное положение, и необходимость устроить особым образом судьбы всех людей, с кем ему предстоит столкнуться в жизни. При этом не может быть, чтобы какой-то младенец в отдельности, тем более особо отмеченный во всем роде своем, родился бы таким или другим, просто доводя замеченную нами статистическую закономерность до полной точности. Вот Вы взяли 999 младенцев и нашли среди них 19 негодных для нормальной деятельности, теперь подходите к наследнику престола и пытаетесь убедить всех, что судьба его и всего царства в руках случая и закона статистики? Право же это несерьезно.

В Неделю Православия Церковь предает анафеме тех, кто полагает, будто христианские государи возводятся на престолы не по особливому о них промышлению Божию. Имеется в виду гораздо более глубокое и благословенное промышление нежели, к примеру, Божие попущение дорваться до власти какому-то очередному проходимцу при современных диктатурно- демократических видах правления. Церковь верует в Живого Бога, Который способен услышать ее молитвы и позаботиться о ней. Если и народ в государстве в целом способен на такую веру, - то нет сомнения, что и государство, и царь будут под особым промышлением Божиим, и никакого случайного ниспровержения всей системы власти не произойдет. Таким образом, весь этот вопрос сводится к тому: верует ли народ, веруем ли мы с вами в то, что Богу не все равно, какая будет у нас власть и что Он способен даровать нам такую форму власти, которая наилучшим образом приспособлена для служения Ему и спасения душ граждан. В настоящее время народ, конечно, в это не верует, молиться об этом не станет. Естественно, монархия при таком религиозном настрое невозможна. Все монархические идеологи только из того и исходят, что монархия возможна лишь при живой вере всего народа (по крайней мере, ведущей его части, хранящей народное самосознание) в Бога Промыслителя. Когда этого нет, то не о чем и говорить. И если в конечном итоге именно эта вера решает все, то уже не остается места различным случайным факторам.

2. Тесно связан с первым и второй Ваш вопрос: как быть с тем тезисом, что абсолютная власть развращает абсолютно?

Обратимся к нашей не столь уж давней истории. Кого из наших государей династии Романовых Вы дерзнете посчитать человеком развращенным, да еще и абсолютно? Всякий, кто хотя бы что-то, кроме красных агиток, в этой истории изучал, должен, прежде всего, констатировать, что этот тезис к нашим царям неприменим в принципе. Вообще во всей русской истории мне не удается припомнить ни одного венценосца, которого можно было бы считать абсолютно развращенным человеком, да еще и ставшим таковым вследствие обладания абсолютною властью. Разве что Святополк окаянный подошел бы кое-как под это определение, но согласитесь, что таковым его сделала отнюдь не власть, да и не обладал он никогда властью абсолютною.

Греческая история скажет нам, в сущности, то же самое. И там престол иногда восхищали лица, близкие к такой страшной характеристике, типа Юлиана Отступника или Фоки Мучителя, но опять же приходится признать, что они уже воцарились через множество сознательных злодейств, и развратила их опять-таки не власть сама по себе. Зато святых венценосцев - царей и великих князей - Церковь знает довольно-таки изрядное число. И еще о многих, не озабочиваясь вопросом канонизации, хранит благодарную и добрую память. Так что чисто эмпирической проверки по отношению к царям приведенный Вами тезис явно не выдерживает.

Интересно, однако, подумать, лежало ли некое действительное наблюдение в основе такого афористического движения мысли? Пожалуй, что да. Если взглянуть на нашу современную государственную жизнь, на наш нынешний политический балаган, то этот вывод напрашивается сам собою. Абсолютная власть действительно развращала абсолютно, сводила с ума и превращала в маразматиков многих советских и нынешних российских руководителей. Разве Ленин или Сталин, или даже Ельцин не подходят под характеристику людей развращенных, если не абсолютно, то, во всяком случае, максимально, хотя каждый, конечно, в своем роде? И, естественно, пребывание на вершинах политической власти таковых личностей развращало, усиливая все их негативные задатки. Пока политик прорвется к самой «верхушке», ему просто необходимо наделать для этого значительное число разных гадостей, а чтобы удержаться у руля в обстановке непрекращающейся внутриполитической подковерной борьбы, требуются злодейства еще более масштабные, и все это в совокупности приводит к тому, что Ваш афоризм вполне оправдывается. Но, обратим внимание, что «работает» он лишь в революционной обстановке, когда верховная власть является призом в межпартийной борьбе, когда за нее сражаются политики, ставящие на кон собственную жизнь. Неслучайно, один из таких правителей говорил, что власть можно оставить только тогда, когда тебя потащат за ноги из дворца, головой по ступенькам.

Монархическая же идея как раз в том и заключается, чтобы отобрать верховную власть у относительно развращенных политиков (дабы не развратились абсолютно сами и не развратили подвластный народ) и вручить эту власть государственному мужу, воспитанному не в политических схватках, а в государственном служении. История воспитания наших наследников престола наглядно показывает, что чем стабильнее была обстановка в государстве, тем более достойными оказывались и сами будущие цари.

Вы можете указать на примеры злоупотребления и царской властью, отрицать которые нет смысла. Но в том-то и дело, что это были именно злоупотребления, грехопадения, отклонения от нормы, а отнюдь не сама норма жизни и правления. Жестокости царя Иоанна Грозного никак нельзя сравнить со сталинскими репрессиями, а национально-разрушительные реформы Петра невозможно сопоставить с какими-нибудь горбачевско-ельцинскими перестройками-переломками. В чем коренное отличие? В том, что законные государи, даже согрешая или ошибаясь в чем-нибудь, сохраняли сознание своей ответственности за власть перед судом Божиим. Потому нередко оба упомянутых здесь царя искренне каялись и были способны исправлять свои неправильные действия. Между тем политические прохиндеи или диктаторы на подобное совершенно неспособны в силу самого своего безбожия. Причиною же гибели в их душах последних остатков живой веры являются многочисленные факты попрания ими своей совести в длительном процессе политической борьбы. Покаяться и поступить по совести, руководимой страхом Божиим, политик практически неспособен. Даже если он кается, это всегда лишь актерская игра, которая за долгие годы становится частью его натуры. И совсем другое дело - законный православный царь, даже если он, как человек, согрешает.

Итак, мы наглядно видим, к кому на самом деле относится утверждение о развращающем влиянии абсолютной власти. В том-то и парадокс, что, собственно говоря, абсолютной власти у православного самодержца нет, его власть имеет реально действующий сильнейший внутренний ограничитель - закон Божий и совесть. Между тем, политику, ставшему диктатором, такой ограничитель вовсе неведом, поэтому его власть в каком-то смысле даже более абсолютная, чем у христианского монарха. Таким образом, абсолютно развращает человека не природная, от Бога вверяемая власть, а власть, захваченная в упорной борьбе.

3. Далее Вы утверждаете, что реальная историческая монархия существенно отличается от идеологического мифа о монархии. Мне, признаться, знаком с детства лишь один идеологический миф о монархии. Это красная сказка про глупого короля. Внушалась она с детства, с дошкольного возраста и до студенческой скамьи включительно. Теперь же довелось убедиться, насколько Вы правы и как резко реальная историческая монархия отличается от идеологического мифа о ней. Идеологический миф, а точнее злостная клевета на наших государей, не могли привлечь себе на помощь реальные факты. В идеологическом мифе мало простых предложений, в которых имеются подлежащие и сказуемые, существительные и глаголы. Там в основном эпитеты и восклицательные фразы, типа: «Николай кровавый», «коронованный палач» и т.п. Реальная же история соткана из множества воспоминаний очевидцев о реальных фактах жизни.

Среди этих фактов особого внимания заслуживают повторяющиеся действия и проявления. Повторяемость убирает все случайное и позволяет выпукло увидеть характерные черты разных лиц, исполнявших в разное время одну и ту же историческую роль. И вот характерными чертами наших государей являются глубокая живая вера и покорность Промыслу Божию, удивительное великодушие и милость, способность прощать и обращать тем самым недавних врагов в преданных друзей. Далее, это личная скромность и непритязательность, соединенные с осознанием высоты своего служения. Подчеркну, что это черты именно характеристические, заметные у всех наших последних царей, и совершенно чуждые советским, да и вообще, практически всем современным правителям. Простить многолетнего разбойника Шамиля, облагодетельствовать недавних вольнодумцев Пушкина и Шевченко, обратить к вере вчерашнего революционера Тихомирова, послать жену и дочерей на тяжкую работу хирургических сестер в военный госпиталь - на такое способны, конечно, только природные Цари. А сколько подобных случаев попалось на глаза лишь одному-двум свидетелям, которые сообщили об увиденном лишь в посмертных воспоминаниях об уже почившем Монархе! Поистине, шуйца Государя не ведала о благородстве десницы его! И это, повторю, было нормой поведения, а не отдельным случаем в жизни отдельного императора.

Не стану, впрочем, углубляться в примеры, литературы издано теперь много, каждый может узнать поближе нравы наших царей. Приведу лишь последний довод, достаточно очевидный и без чтения исторических анналов.

Неотразимо привлекательно выглядят нравственные портреты наших монархов. Это чувствуют люди, далекие от монархических убеждений, например, крепко отравленные ядом национал-большевизма. Мы привыкли, что современные представители высшей власти - не более чем насосавшиеся клопы. Мы всем народом стосковались по нормальному человеку во власти. Когда же перед нами проходит множество конкретных фактов из жизни наших царей, то даже у неверующих в Бога и Царя возникает невольное чувство уважения, даже более - чувство обожания. Мне доводилось это неоднократно наблюдать. Взгляд устремляется вдаль, и уста невольно шепчут: неужели такое было возможно?!

Да, все это было. Таковы были реальные исторические монархи, разительно отличающиеся от своих мифических двойников - персонажей из советского или современного школьного учебника.

Что же сказать о монархии, как таковой? Статистика много говорит о возможностях экономического роста и материального процветания России Царской. Эти данные теперь также общеизвестны, не станем на них останавливаться. Золотой век русской культуры и добрая половина серебряного пользовались покровительством монархии, хотя и не смогли должным образом оценить имеющегося. Подчеркнем лишь самое важное. Иначе, как при монархии, Россия никогда в своей истории не была единым самостоятельным государством с национально-мыслящим правительством. Это первое. И второе, более важное: только при монархии Россия была православным государством с нормальной церковной жизнью.

После советского опыта должно трезво оценить эти очевидные исторические реалии. Можно, конечно, придумать демократическую или диктаторскую Россию, которая смогла бы быть и самостоятельной и православной. Что ж, у Ельцина с Чубайсом такая выдумка не нашла реального воплощения. Может быть, у кого-то еще получится?

Что же касается конкретных недостатков политического, социального и экономического устройства при монархическом правлении, то незачем закрывать на них глаза, равно и незачем придавать им излишнее значение. Если мы сравниваем различные системы политического земного устройства, то не нужно равняться на что-либо идеальное. Мы говорим о земном, а не о Небесном Царстве. Земное государство существует не для того, чтобы построить на земле рай, а чтобы не допустить на ней ада. Для этой цели политическая мысль человечества не сумела найти ничего лучше монархии. Для доказательства этого тезиса, конечно, мало одной журнальной статьи, но мне думается, изучение трудов наших монархических идеологов предоставляет достаточно убедительные доводы для христианина, имеющего начатки живой, действующей веры.

4. Последний Ваш вопрос еще раз напомню в Вашей формулировке: «Альтернатива «демократия или монархия» кажется в значительной степени безсмысленной, если принять во внимание, что и в том, и в другом случае остается неизменной экономическая составляющая - капитализм. Что с этим делать?»

Если на такой прямой вопрос ответить прямо, то нужно это соображение сдать обратно в арсенал самых откровенных и упертых марксистов, полагающих, будто экономическое устройство - это базис, а все остальное (в частности, идеология) - лишь надстройки. Наивность такого взгляда на общество верующим в Бога была очевидна еще во времена Маркса, а всем прочим людям должна стать очевидною по результатам истории XX века. Безусловно, не экономика движет историю, а Промысл Божий, учитывающий действия и желания самих людей. Потому один и тот же хозяйственный уклад в государстве может состоять на службе у совершенно разных по своей идее политических режимов. Для большевиков буржуазным строем оказывались и гитлеровский рейх и западная демократия, поскольку и там, и здесь использовалось частное предпринимательство, но не станете же Вы считать их государственное устройство сходным. А все различие объясняется целью существования государства, то есть государственным идеалом.

Конечно, всякая государственная идея по-своему преобразует экономическую жизнь страны. (А вовсе не так, как считали марксисты, будто бы сама экономическая жизнь, развиваясь все более, временами беременеет новыми государственными идеями и при неких условиях рано или поздно приводит к их порождению и практическому осуществлению). И если мы говорим конкретно о монархии, то на современном этапе, мне кажется, лучше всего для нее подходит государственно- капиталистическая модель. Это значит, что ведущие стратегические отрасли производства должны быть в руках государства (монарха), а прочие виды хозяйственной деятельности - в частных руках под контролем закона. Роль банков и торговых посредников должна быть крайне ограниченной и также подконтрольной государству. И напротив, отечественный производитель должен иметь государственную поддержку. Общее регулирование экономики не должно быть предоставлено рынку, требуется целевое ее планирование. Вообще говоря, любое национально-мыслящее самостоятельное правительство или сразу стремится, или вскоре практически приходит к такому многоукладному экономическому устройству. Даже современные коммунисты-зюгановцы теперь проповедуют то же самое. Такое естественное для самостоятельной страны экономическое устройство неосуществимо у нас теперь лишь вследствие того, что сама страна несамостоятельна.

Но над одинаково устроенным хозяйственным двором могут развеваться флаги самых разных цветов. И главное в любом государстве - это вовсе не экономика или социальное устройство. Какая разница, что там в тарелке, важно, какому богу молимся мы перед едой и после! Чему учит государственная школа и средства информации? Берет ли вообще на себя государство эту роль воспитателя своих граждан, и в каком духе? Какими хочет власть видеть своих подначальных? Или ей это все равно? - Вот важнейшие вопросы, а вовсе не способ разрезания общественного пирога.

Именно с этой точки зрения мы выбираем между известными на земле видами верховной власти. (Способы государственного управления, в частности - экономического - могут быть разными и мы их не сакрализируем, в отличие опять же от марксистов). И по такому критерию мы совершенно сознательно и твердо стоим за православную монархию, ищущую в самом принципе своего бытия Царства Божия и правды его. Мы отдаем ей предпочтение в полной уверенности, что разрешение экономических проблем приложится ей по неложному обещанию Христову.

VII 2000 г.

ЧИСЛО ЗВЕРЯ

Последнее время мы получили ряд писем, авторы которых просят высказаться по поводу вводимой системы магнитных карточек, заменяющих для человека паспорт, кошелек и сберкнижку. Насколько это явление духовно опасно, является ли такая карточка уже печатью антихриста? Особое недоумение вызывает у ряда читателей статья инока Всеволода (Филипьева) «Сочти число зверя» в одном из прошлогодних номеров «Православной Руси» и «Радонежа». Наиболее остро этот вопрос стоит на Украине, где введение таких карточек уже совершается в принудительном порядке.

Основным преимуществом «карточной системы» по сравнению с обычными денежными расчетами ее создатели называют защиту собственности граждан от грабежа и воровства. Чужой карточкой воспользоваться трудно; найти владельца утраченной карточки, напротив, не составляет труда. Уровень преступности, как нас уверяют, должен резко снизиться - лишь бы только мы согласились принять эту хитрую систему и стать ее участниками.

Впрочем, - продолжают улещивать нас, - удобство магнитных денег и паспортов станет еще большим, если карточку ввести вам под кожу. Тогда уже никто не сможет похитить ваши финансы, а в магазине вам достаточно будет только протянуть руку к кассовому аппарату. И такая технология уже разработана. Крошечная микросхема вводится шприцевой иглой. В этой схеме содержатся не только ваши паспортные данные и лицевой счет, но и история болезни, группа крови и прочие характеристики организма. Работает микросхема, как обычная термопара, за счет разности температур между кожей и окружающим воздухом. Наибольшую разность температур, (а значит, и наилучшие условия для работы микросхемы), среди всех точек человеческого тела имеют лоб и правая рука. (Вы можете отморозить нос и щеки, но лоб, будучи всегда открыт, не мерзнет ни на каком холоде). В эти точки тела и предполагается вводить микросхему.

Благочестивые люди вполне основательно увидели в этом исполнение апокалиптического пророчества о печати антихриста, которая будет ставится всем на лоб и на правую руку. Карманная же магнитная карточка с тем же назначением и тою же информацией служит в качестве подготовительного, «приручательного» рекламного средства, чтобы все граждане оценили великие удобства системы и привыкли к ней.

Духовное значение этой компьютерной технологии мы обсудим чуть ниже, а пока поспешим развеять миф о «гарантии от воровства». Ни карманная карточка, ни вшитая схема никого не защитит от воров! Да, мужик с пистолетом на большой дороге вам не будет опасен. Ваши денежки может преспокойно переводить на свой счет, не выходя из дома, любой человек, знакомый с компьютерной техникой и имеющий доступ к кодам на центральном всемiрном компьютере, контролирующем финансы всех людей. Причем это в принципе можно сделать так, что вы об этом и не заподозрите. Ведь у вас даже не будет возможности самостоятельно заглянуть в собственный магнитный кошелек! Вы можете это сделать, лишь при помощи аппарата. Но при любом аппарате найдутся наши «советские еврейские» умельцы, которые из каждого магнитного кошелька совершенно «чисто» и «деликатно» вытянут свою копейку.

Слабость банковской компьютерной системы на Западе наглядно показал один молодой петербуржец, В. Левин, ухитрившийся «взломать» крупный американский банк CITYBANK, перевести на нужные счета и даже обналичить большие суммы долларов - и все это, не выходя из собственного офиса. Жадность сгубила умельца, банк сумел его «вычислить» и поймать. Но ведь по той же криминальной компьютерной технологии можно столько же денег вытащить не из банка, а из карманов миллиона граждан, которые, в отличие от банка, не найдут себе никакой помощи и заступления, а в большинстве своем могут даже не заметить, что их обокрали.

Система магнитных денег вопреки тому, что нам обещают, открывает двери массовому «культурному» воровству, не менее страшному, чем коллективизация и продразверстка. Банды «хакеров» (компьютерных умельцев с криминальным уклоном) в жесткой конкуренции между собою поделят все стадо непосвященных граждан и будут «стричь» их столько, сколько сочтут нужным! И вовсе не обязательно быть прозорливцем, чтобы предсказать такое развитие событий. Диавол, как всегда, начинает со лжи и фантазии, чтобы закончить грабежом и насилием. Нужно просто найти в себе достаточно разума и воли, чтобы не верить ему.

Что же касается вшивной микросхемы, то она, действительно, очень похожа на печать антихриста. Главный признак этой печати, указанный в Откровении - невозможность покаяния для принявшего ее. Получивший на лоб микросхему не просто открывает всем заинтересованным лицам свой паспорт, бумажник, записную книжку и свое местонахождение в каждый данный момент, - он открывает им свою душу, свое психическое состояние. Конечно, сокровенных помыслов человека, как учит прп. Кассиан, не знает даже диавол, не могут они быть зафиксированы и какой-то электроникой. Любому человеку, пока он жив, может прийти помысл о покаянии. Но покаяние больше помысла. Покаяние должно дорасти до решимости оставить грех и побороть его, т.е. в конечном итоге - вырезать со своего лба проклятую микросхему. Но от помысла до такой решимости в человеке должна протекать определенного рода душевная борьба, а вот она уже может косвенно отразиться на психическом состоянии и физиологических процессах. Кающемуся свойственны плач и воздыхание, некоторая подавленность, сменяющаяся надеждой. Дело лишь за тем, чтобы изучить такое состояние, зафиксировать его с помощью датчика - той же микросхемы - а затем контролировать его с центрального пульта и своевременно подавлять.

Не беремся судить, насколько такая тонкая психическая технология уже освоена на сегодня, во всяком случае, ее внедрение представляет лишь техническую проблему. В конце концов, можно не изучать «физиологию покаяния», - у разных людей она может быть очень разною. Достаточно освоить более простую методику: сигналом через этот дьявольский датчик разрушать в крови определенный гормон и вызывать у человека периодически повышенную агрессию, блудную страсть, апатию и подавленность, наконец, просто чувство голода или сонливость. Очевидно, что в таком состоянии душевная работа в направлении покаянного помысла невозможна. Будучи в опьянении от блуда или гнева, человек способен иногда принимать покаянные помыслы, но он не способен отвечать на них. Даже понимая, что он грешит, несчастный продолжает грешить.

Принимающий в свое тело датчик отдает сатане и его слугам в полное распоряжение «командный пункт управления страстями» - по сути дела, все поле душевной невидимой брани. Неправильно было бы полагать, что к духовной жизни человека, к делу его спасения, никак невозможно подобраться техническими средствами. Давно известно действие психотропных химических препаратов, полностью определяющих всю душевную деятельность человека - правда, лишь на время действия препарата. Электронная же микросхема, вживляемая в человеческое тело, позволяет такой контроль и влияние сделать практически непрерывным. Проспавшись после принятия успокоительных или возбудительных таблеток, человек может прийти в себя и покаяться. Даже если его истязали этими средствами в условиях заключения - освободившись, он еще принадлежит себе и может еще принадлежать Богу. Но отдавший свое тело и всю его «тонкую химию», связанную с душой, в руки врага - обречен на нераскаянность!

Враг может издеваться над такими своими жертвами, сколько захочет и как пожелает. У преп. Нила Мvроточивого есть пророчество, что принимающие печать зверя будут страдать от непомерного голода и ненасытимости. Хотя только им и будет предоставлена возможность купить хлеба, но и съедая вчетверо больше нормального человека, они не смогут насытиться. Современная техника микросхемной печати уже вполне позволяет это осуществить над своими жертвами. В конце концов, любые новые для каждого отдельного человека заболевания и самая смерть его могут управляться с центрального пульта.

При этом важно сделать одну существенную оговорку. Первоначально электронные печати, скорее всего, не будут вызывать у их носителей никаких названных здесь отрицательных последствий. Психикой человека управлять нарочно не станут до тех пор, пока печать не получит уже всеобщего и массового распространения. Возможно, что по телевизору или в специальных рекламных клубах покажут православных христиан, принявших печать, которые как-то продемонстрируют свою способность к покаянию (во всех грехах, кроме принятия печати, разумеется) - и сделают это с целью успокоить остальных христиан и приучить их к тому, что эти электронные игрушки совершенно невинны.

Ошибочно, на наш взгляд, думать, будто принятие печати будет обставлено каким-то особым сатанинским оккультным посвящением. Напротив того, это действо будет сугубо гражданским актом, чтобы никого не спугнуть раньше времени. Мистические черточки в сам акт принятия печати будут вкраплены довольно тонко и незаметно. Получая электронно-лобовую печать, человек «всего лишь» подпишется на какой-нибудь бумажке с тремя шестерками - это уже вполне официальная расписка в сотрудничестве с сатаною. Иером. Серафим (Роуз) в книге «Православие и религия будущего» указывает, что посвящение в культ т.н. трансцендентальной медитации осуществляется очень просто: принесением цветочков к портрету гуру - духовного наставника этого культа. Еще менее религиозного смысла будет влагаться в процедуру сатанинской электронной метки. Потому-то это явление будет массовым - в полном соответствии с Откровением.

Таким образом, вшиваемую в тело микросхему мы с полным основанием можем считать печатью антихриста, не какою-то прообразовательною, а тою самою, что предвозвещена столь подробно Словом Божиим. Возможно, за нею последует еще некое подобное же «запечатление» людей, но в любом случае принятие в свое тело такого датчика - абсолютно недопустимое деяние для православного человека, смертельно опасное и для души, и для тела.

Получение же карточки карманной, видимо, еще не открывает психику человека централизованному техническому воздействию диавола, но, тем не менее, сильно расшатывает решимость православного остановиться хотя бы на этом рубеже, усложняя тем самым его духовную задачу. Люди, живущие на Западе, рискуют незаметно привыкнуть к удобствам магнитных карт, как и к прочему комфорту, а такое привыкание неизбежно заставит их переосмыслить духовное значение этой сатанинской системы в сторону «ничего страшного».

Потому всем желающим не принимать даже карманных карточек, всем готовым ради этого на полуголодное существование и лишение ряда гражданских прав - наше одобрение, благословение и похвала. При одном, впрочем, условии: не возноситься своим исповедничеством перед теми, у кого не хватает на это сил, не считать принявших карманные карточки уже готовыми отступниками, недостойными церковных таинств, не разрывать церковных браков только на том основании, что один из супругов принял карточку, а другой не принял. Считать сказанное здесь лишь личным мнением автора, а не соборным решением Церкви.

Особый вопрос о пользовании предметами и продуктами с нанесенным штрих-кодом, в котором зашифрованы три шестерки. Рекомендуем, конечно, по возможности их избегать, но при этом отдавать себе отчет, что здесь диаволом выкопана яма не только с левой, но и с правой стороны. Правильно отмечено, что у разработчиков всех этих международных компьютерных систем сложилась психология хакеров, проще сказать, хулиганов, которые дьявольскую символику, дьявольскую лексику и арифметику суют везде к делу и не к делу. Бесы невидимые обладают той же психологией: кроме главной стратегической своей козни - настоящей печати, которая еще не поставлена всем, они наводнили мiр вокруг нас зудящей атмосферой своего мелкобесия. Шестерки стоят здесь в одном ряду с матерной бранью, рок-музыкой, рекламой, повсеместными изображениями динозавров, рогатых морд, порнографических картинок, крестиков на подметках обуви и т.д. Вся эта игра современного мелкобесия создает в обществе определенную атмосферу. Тех, кто духовно восприимчив выше среднего, эта атмосфера призвана морально подавить и свести с ума. Остальных, составляющих большинство в христианском мiре, видимые и невидимые бесы приучают дышать атмосферой своего мелкобесия и дышать спокойно, безпечно.

На это у христианина готов ответ: аскетическое трезвение и хранение чувств: не заглядываться, не прислушиваться, не прикасаться и не покупать без нужды, но и с ума не сходить. Если есть нечего, можно благословить и потребить и пищу со штрих-кодом. Вред от этого будет сравним со случайным взглядом на окружающую нас повсюду мерзость, и в то же время несравним с добровольным принятием печати.

Невеселые перспективы ожидают мiр в недалеком будущем. Противостоят его новому порядку весьма немощные по-человечески силы. И неизвестно еще, что легче: сложить ли голову в борьбе с мондиалистами в открытом бою, или же ждать, когда удавка антихристового порядка будет медленно, ласково, но безжалостно душить тех, кто не смог достойно противостать ей. В любом случае, наш проигрыш в противостоянии агрессивному Западу сулит нам именно такое рабство: стать не просто сырьевой колонией и радиоактивной помойкой для прочих стран, чем является Россия теперь, но еще и всем нам стать настоящими электронно зомбированными баранами, уготованными на душевное и телесное заклание без всякой надежды на спасение в этой и будущей жизни. Выбор нашей участи пока еще в наших руках!

V-1999 г.

ЕЩЕ РАЗ О ПРОКЛЯТОМ НОМЕРЕ

Решение российских властей о введении индивидуальных налоговых номеров (ИНН) вызвало широкую полемику в церковной среде, в частности и в Московской Патриархии. К нам тоже неоднократно обращались с вопросами на эту тему.

Мы уже высказывали свои соображения об этом в 25-м номере Листка. Вкратце повторим теперь высказанные тогда основные мысли, учитывая дошедшие до нас возражения и недоумения.

1. ИНН сам по себе печатью антихриста не является, но служит одним из важных звеньев в цепи постепенного приготовления научно-технической базы для царства зверя. Некоторые из наших совопросников иронизируют над теми, кто полагает, будто ИНН и есть уже последняя страшная печать. Приводят в частности такой довод, что есть, мол, уже христиане, принявшие номер, но, тем не менее, способные и к вере, и к покаянию. И делают вывод, что сам ИНН есть нечто совершенно безобидное, не влияющее на духовный мiр и участь человека в вечности.

Повторим: хотя это и не есть последняя печать, но все-таки это не игрушка. Легкомысленное отношение ко всяким такого рода современным проделкам устроителей международного порядка само по себе является грехом. Пока ИНН это есть только совокупление паспорта с банковским счетом, но в дальнейшем карточка с этим номером станет заменителем денег. Именно для этого и придумана такая промежуточная стадия, как система ИНН, чтобы люди к ней привыкали постепенно, чтобы прочувствовали ее удобства и убедились бы, что она безвредна. Но вот уничтожение в государстве денег уже означает тотальный контроль над собственностью граждан, их сделками, их перемещениями, их пожертвованиями на какие угодно цели. Все сведения об этом станут при желании доступны всем «посвященным» лицам, занятым в этой диавольской системе. Значительная часть личной жизни человека перестает быть таковою. Об этом, как о первейшей опасности и предостерегают все трезво мыслящие авторы, выступающие против ИНН, - и именно на этот главный довод «успокоители» общественности упорно не дают ответа.

Да и в самом деле, не отмену ли денег проповедывал нам классический интернациональный коммунизм, то есть чистый марксизм первой пробы, тот, которого уже не разделяют и современные коммунисты. Трудно найти теперь не сумасшедшего человека, который сознательно исповедывал бы идеалы коммунистического Манифеста. Всем, даже национал- большевикам, понятно, что отмена семьи, частной собственности и государства - задумка явно преисподнего происхождения. Но именно классическим марксизмом и выдвинута впервые идея уничтожения денег, как одна из важнейших составляющих тотальной коммунистической обезлички и превращения общества в стадо. Люди, лишенные средств к самостоятельному существованию, конечно же, очень легко управляемы, и антихристова диктатура наверняка воспользуется таким оружием массового поражения душ, как голодная безысходность.

Поэтому уже теперь важно понимать всю стратегию этого замысла на пару ходов вперед и по возможности всемерно уклоняться от втягивания в эту систему. И если ради нее не следует разрывать церковного мира с теми, кто вынужденно принимает ИНН, то и благодушию здесь не должно быть места. ИНН - безусловно душевредная вещь, хотя, может быть, и не последняя погибельная черта.

2. Последняя же и подлинная печать антихриста будет ставиться им самим, в чем согласны и Писание, и его святые толкователи. Как Христос основал Свои таинства в Церкви не прежде, чем Сам явился во плоти, так и Его антипод поступит со своей последней печатью, наносимой уже не просто на душу, но и на тело человека. Как в Христовых таинствах участвует не только душа, но и тело, так и в анти-таинствах антихриста тело не сможет остаться безучастным. Просто карточка, лежащая в кармане, даже вредоносная по своей сути, не сможет, видимо, служить этой последней печатью.

А вот микросхема (чип), вживляемая в человеческое тело на лоб или руку, - это уже очень удобное техническое средство, которое легко может быть использовано для запечатления людей во времена антихриста.

Глубоко ошибочен взгляд некоторых патриархийных апологетов, а также и некоторых наших читателей, будто религиозный Mip человека, его духовная свобода не может контролироваться и управляться с помощью каких-либо материальных воздействий. Известный публицист диакон Андрей Кураев даже обвиняет в грубом материализме тех, кто осмелится в этом усомниться (мы имеем в виду его брошюру «Дают ли на Украине печать антихриста?», Киев, 1999). Но его подход в данном вопросе слишком примитивен.

Психика людей неплохо контролируется и управляется современными техническими средствами уже сейчас. Это достаточно широко известный факт, который нет смысла оспаривать. Неподконтрольною может оставаться лишь самая святыня человеческого духа - его совесть и произволение. Вот здесь и находится та (по выражению Кураева) «Богообразная свобода, что дарована нам Творцом». С учетом этой свободы поведение человека в принципе до конца непрогнозируемо. Однако же обычный падший человек связан множеством и внешних, и внутренних душевных уз. Полностью Богообразную свободу человек может получить лишь в подвиге за веру Христову, а до этого он все же раб греха в достаточно большой степени. Существует целый ряд людей, у которых вообще уже не проявляется это управляемое совестью свободное произволение. Это младенцы, старики в маразматическом состоянии, душевнобольные люди, а также полностью заглушившие в себе совесть и живущие лишь животными инстинктами.

Низшая часть нашей души очень сильно зависит от состояния тела и сама влияет на него. На эту низшую душевную деятельность и способны воздействовать как химические препараты, так и иные средства психотропного контроля. Самые простые из этих средств - алкоголь и наркотики. Верующий человек может напиться до потери человеческого облика. И в этом состоянии он, быть может, станет доказывать кому-то, что он верующий, будет, если захочет, даже богословствовать. Но по сути дела, посреди такой проповеди он собою не владеет, его психика отдана силе бесовской. Куда бы вы дели его Богообразную свободу, отец Андрей, если, по-вашему, на нее не влияют материальные факторы?

Подобным же образом душа может быть управляемой посредством электронных вторжений в психику. Это в принципе дело техники. Чип для этой цели - удобное средство дистанционного воздействия. Положим, с пульта посылается сигнал, и чип только разрушает в крови определенный гормон. Человек начинает сразу испытывать какое-то навязанное психическое состояние: подавленность, агрессивность, похотливость. Пожалуйста, кайтесь в таком состоянии, если вы считаете, что у вас еще остается богодарованная свобода произволения! Если желаете убедиться, что это невозможно или безсмысленно в таком состоянии - примите, например, полпачки димедрола и вставайте на молитву. Ничего не выйдет: для осуществления свободного произволения необходима определенная свобода низших сторон души от посторонних воздействий.

Принявший в свое тело такую микросхему, вообще говоря, может веровать во Христа, в какой-то глубине своего духа, но душою и телом он не сможет творить дел Божиих. Напротив, ему весьма легко будет пересмотреть все нравственные нормы и творить дела сатанинские со вполне спокойной совестью. Первое же из этих дел в те дни будет такое: перепутать Христа, принявши за Него сына погибели. Как можно добиться такого душевного состояния человека? Соедините лукавство и напористость пропаганды с постоянным насильственным воздействием на человеческую психику, с тем воздействием, которое держит человека в одержимости какой-то душевно-телесной страстью. Конечно, род людской - система статистическая, в которой возможны разные случайности, правильнее сказать, всякие исключения из любых закономерностей, обусловленные особым промыслом Божиим о каждой отдельной душе. Но при таком совокупном воздействии и извне, и изнутри на человеческую душу вероятность неудачи сводится практически к нулю.

Жизнь с чипом во лбу станет подобной состоянию постоянного алкогольного опьянения, с той только разницей, что после выпивки можно проспаться. Оправиться можно и после применения наркотиков, и после гипноза, но от чипа не удастся отделаться никак.

Сила печати антихриста, по согласному мнению святых Отцов, будет в добровольности ее принятия. Насильственно она или вовсе не будет ставиться, или не будет иметь должной силы. Как это может происходить, если под печатью мы станем понимать эту проклятую микросхему, предсказать сложно. Возможно, сопротивление организма, вплоть до физического, будет ослаблять все функции чипа. Возможно, сопротивлявшийся не потеряет самоконтроля и при первой же возможности вырежет прочь изо лба это диавольское приспособление. Возможно, чип не будет воздействовать на психику таких сопротивлявшихся людей по особому о них промышлению Божию.

Как бы то ни было, каким бы образом ни защищал Господь верных своих, принятие последней печати зверя, очевидно, должно быть добровольным, возможно, сопровождаемым каким- то ритуалом. Но даже и без оного греховно будет само согласие человека, само разрешение на вторжение в его собственное тело (такое же богодарованное, кстати, как и свобода произволения).

В некотором смысле такое допущение до своего тела подобно согласию на блудное прикосновение. Последнее безгрешно только в случае насилия, и если при том было проявлено сопротивление этому насилию. Если же мы встанем на ту точку зрения, будто никакие материальные воздействия не влияют на наш дух и на верность Христу, то логично будет признать, что и согласие на блуд не отлучает человека от Христа. Дух-то, по такой логике, в блуде не участвует, но только тело! Придем, в конечном счете, к чистому манихейству, мечтавшему о высоких состояниях духа и одновременно повергавшему эту скверную и ничего не значащую плоть в бездну разврата.

Вот теперь нам стоит обратить особое внимание на уже упомянутую брошюру д. Андрея Кураева и проследить корни той ошибки, в которую впадает автор, и которую мы только что рассмотрели. Ошибка же его состоит в непонимании того, что отречение от Христа, наше добровольное согласие на это отречение - есть, действительно, вещь довольно тонкая. Далеко не всегда требуется сознательно от Христа отказаться, чтобы, в сущности, от Него отпасть. Вот что, например, пишет наш публицист: «Если человек сам не отрекается от Христа, то никакие чары и компьютерные манипуляции не могут выгнать Христа из его души» - Совершенно верно, если правильно понимать, что такое отречение. Но поскольку автор этого не понимает, то дальше идет уже неверное положение: «Или мы будем полагать, что компьютерные коды и налоговая полиция имеют власть над Христом и могут сами по себе решать, где будет царствовать Христос, а где - антихрист?»

Чтобы эта нелепость стала очевидною, перефразируем ее на языке классической христианской древности: или мы будем полагать, что идольские жрецы и бесы, во идолах гнездящиеся, могут сами по себе решать, в чьей душе будет царствовать Христос? И ответ такой: если человек соглашается не хулить Христа, а только бросить крупицу ладана на идольский жертвенник, то в случае, когда идольские жрецы только этого от христианина и требуют, добившись от него, они становятся в силах отлучить его от Христа, хотя бы сам он при этом отречься от Христа и не желал. То же самое и с этой микросхемой. Согласие - не отрекаться от Христа и не прославлять антихриста,- а просто принять от него такое покровительство, которое якобы дает его «метка», - такое согласие уже и дает возможность компьютеру и его создателям отлучить человека от Христа.

Церковь древней традицией установила такие действия, которые приравниваются к отречению - прежде всего идольские жертвы. Конечно, здесь всегда была некоторая неопределенность, вызванная многообразным лукавством лукавого. Например, такая вещь, как ложные справки о принесении идольской жертвы, покупаемые некоторыми христианами за деньги у языческих чиновников, вместо самого жертвоприношения. Иногда такие христиане (либелатики) приравнивались к отрекшимся, но даже такой строгий и ревностный пастырь, как смч. Киприан Карфагенский в своих письмах велит делать разницу между ними и прямо павшими, находя для либелатиков некоторые оправдания и, соответственно, смягчая для них покаянные правила. А является ли отпадением от веры трапеза с язычниками по поводу их праздника, но без употребления каких-то идольских ритуалов? Апостол Павел вроде бы это разрешает (1 Кор. 10.27). Но если сами язычники такую трапезу рассматривают, как знак соучастия с ними, то участие христианина в ней есть уже более или менее опасная сделка с совестью. А служба в языческой армии, тем более в советской армии, в НАТОвской армии, прямо-таки нашпигована для христианина подобного рода искушениями, каждое из которых не всегда можно приравнять к отречению, но все они, тем не менее, опасны.

Иными словами, здесь много тонкостей. Когда Апостол Павел убеждал коринфян воздерживаться от идоложертвенного, он делал это в весьма мягких выражениях, как доброе наставление на будущее. Никого при этом он не отлучал за вкушение идоложертвенного, не входил в подробное исследование, за кем такой грех мог бы водиться. В этом же Первом Послании к Коринфянам он гораздо строже выговаривает за допущение блудодеяния и примерно наказывает блудника. Почему же потом нравственный накал по отношению к жертвам изменился? - Потому что сами язычники формальный акт соучастия в идольской жертве стали рассматривать как соучастие с собою, по сути снимающее с человека гражданский статус христианина. Вот тогда вопрос идольской жертвы стал вопросом жизни и смерти. Поэтому мы не можем теперь вслед за Кураевым цитировать эти благодушные слова Апостола, сказанные в 50-х годах первого века, и основываться только на них. С тех пор прошли века гонений, и множество мучеников стяжали свои венцы за отказ от малейшего компромисса в вопросе идоложертвенного. Равно общее предание церковное несколько уточнило отношение к безбожной государственной власти, и в этом вопросе мы не можем полностью ориентироваться только на слова Апостолов, сказанные до первых государственных гонений на христиан. Мы должны учитывать и последующий опыт Церкви. И более всего руководствоваться словами Апостола, сказанными в этом же контексте по поводу различных искушений с идоложертвенным: О идоложертвенных яствах мы знаем, потому что мы все имеем знание, но знание надмевает, а любовь назидает. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать. Но кто любит Бога, тому дано знание от Него. (1 Кор. 8. 1- 3)

Поэтому, конечно, в любом новом искушении нашей верности Богу потребно ориентироваться на общую практику Церкви и на голос своей совести. Церковная практика прямого ответа на новый вопрос нам не даст никогда, но даст все-таки примеры для подражания и неподражания. А совесть начнет говорить в человеке, боящемся Бога и опасающемся греха. В смехотворце, в цинике, которому все нипочем, она правильно говорить не сможет.

Вот мы на свой страх и риск (в согласии, впрочем, с целым рядом других церковных авторов и на основании древних примеров), делаем вывод, что ИНН еще не есть печать антихриста, а микросхема, вживляемая в тело, уже может быть таковою. А может быть, Господь принятие христианином ИНН расценит более строго,- откуда нам знать? Ясно, что это дело греховное, неясно лишь, насколько оно может отлучить нас от Господа. И, конечно, тут совершенно неуместны всякие шутки: вот, мол, какие дураки, все печати антихриста боятся! - Этой печати стоит поопаситься! И не диавольский это страх вовсе. Боязнь, как бы не согрешить и не отречься от Господа по своей трусости или просто по глупости,- такая боязнь есть начаток страха Божия, это доброе качество, если им не злоупотребляют.

Так что напрасно Кураев патетически восклицает: «Ну не боится Бог чисел и штрих- кодов! Он не столь пуглив, как некоторые бабушки и монахи. Не уходит Он из души человека, если в карман его легла бумажка с цифровым набором...» (А мы продолжим: что если на этой бумажке написано зверем: ты мой еси?) Или следующий после этого перл: «Христос - это не кошелек, который можно незаметно вытащить в автобусной давке. Не может быть такого, что человек вошел в магазин христианином, но купил бутылку сока со штрих-кодом - и все, Христа потерял...»

Но не может ли случиться так,- спросим мы в ответ,- что христианин все смеялся да смеялся над штрих-кодами и идольскими жертвами, и под конец Христа потерял? Вполне так может получиться. Наш автор здесь же публично признается, что постоянно смотрит телевизор, перечисляет в шутку всякие теле-рекламы. Легкомыслие по отношению к греху вошло в привычку. Как со времен митрополита Сергия обобществили свои радости с мipoм сим, так с тех пор и дают себе одни поблажки за другими. Привыкли, что христианином можно быть только в душе, а не в жизни, не в делах, и теперь совершенно уверены, что Христос вовсе не может их покинуть, пока они вполне сознательно не сменят свою веру. Кураев так и пишет (продолжаем прерванную выше цитату): «Если человек не имел сознательного желания жить помимо Христа, если он сам не выставил Христа за порог своей жизни - то не может такого быть. Нельзя так низко думать о Христе»

Но и нельзя, отец диакон, так высоко думать о себе, чтобы четко знать, до какой меры вам разрешается спокойно грешить в полной уверенности, что Христос Вашу душу не покинет. Вы же продолжаете: «Модернизм - это считать, будто человек может незаметно для себя и не желая потерять контроль над собой, потерять связь со Христом».

Не модернизм это вовсе, а древнее отеческое наставление об окамененном нечувствии или о лицемерстве. Потерять связь со Христом как раз-таки и можно совершенно незаметно для себя! Как иудейские начальники времен Христовых отпали от Бога истинного в полной уверенности, что они только и угодны Ему. Человек, глубоко обладаемый страстью, отлучающею его от Христа, никогда не признает за собою и начатков этой страсти, тем более в такой мере, которая довольна, чтобы отлучить его от Господа. И вот пример - сам Кураев. Если ему сказать, что главная его страсть есть именно окамененное нечувствие духовное, то он этому, конечно, не поверит. Ведь так много пишет именно по религиозным вопросам, говорит о живой связи человека с Господом, что угодно, - скажет, - поставьте мне в вину, только не нечувствие.

А ведь именно оно тут и угнездилось, как вполне достойный плод сергианского пути, ведущего к сорадованию с врагами Христовыми. Выражается оно в совершенно потрясающем цинизме, которого автор нисколько не замечает, даже когда ему указывают. Выступая перед широкой аудиторией и постоянно ловя одобрение безбожной толпы, он может себе запросто позволить такого рода вступления: Вот, вы видите священника, потребившего чашу. Вы думаете, он просто того (щелчок по горлу)? Нет, ребята, это духовное... Или: вы думаете Христос это ... (идет не подлежащее цитированию кощунство), - нет, это не так. - Мы не решаемся здесь приводить дословные цитаты, а пересказываем их в несколько смягченном варианте, но всякий, кто слушал или читал Кураева, легко найдет у него множество подобных высказываний. Человек просто говорит на таком языке, притом отстаивает его перед своими критиками, срывает аплодисменты публики благодаря таким выражениям. И совершенно уверен, что Христос обитает в его душе. Как можно такого человека слушать, когда речь заходит о важнейшем и довольно тонком нравственном искушении последнего времени?

По себе же он судит в той же брошюре и о всей патриархийной иерархии, прекрасно зная разные преступления которой, все же постоянно ее оправдывает. «Убежденность в том, что нынешние времена - последние, трудно совместить с известным предсказанием преп. Серафима Саровского: в последние времена «архиереи так онечестивятся, что главнейшему догмату веры Христовой и веровать не будут». То есть догмату о Воскресении Христовом. Известны ли кому такие архиереи Московской Патриархии, которые не веруют Воскресению Христову? Есть ли среди них хоть один, кто не радуется искренне в пасхальную ночь? Кто может указать на архипастыря, лукаво замолкающего, когда пение Символа веры доходит до чаю воскресения мертвых? (если бы они здесь замолкали, это было бы искренне, лукавство-то как раз в том, что они продолжают петь!- с.Т.) Нет таких фактов? - Ну, значит, и градус апокалиптических предостережений должен быть понижен».

Каково?! Истинно святые архипастыри, по-настоящему верующие, что будет Воскресение мертвых и страшный суд над всеми, в том числе и над ними, никогда не «понижали градуса», но напротив, постоянно проповедывали возможность близкого конца и необходимость приготовления к нелицеприятному ответу. А от нынешних патриархийных только и слышишь: нечего бояться, конец не скоро. Или, как цитирует Кураев послание Синода УПЦ МП: «Святая Церковь в нужное время поднимет свой голос, предупредит и сохранит своих верных чад от непоправимой ошибки». Ой-ли! Как это непохоже на собрание сих епископов, которые именуют себя Святой Церковью!

И потом, что нужно понимать под верою? Какова должна быть вера христианина? Где она должна обитать: в семинарских лекциях? Как и чему радуются разные верующие в пасхальную ночь? Разговению? Стечению народа? Обильному денежному сбору? Возможности показать себя? Нам не верится, что такие типы, как Никон, бывший епископ Екатеринбургский, так громко оскандалившийся в своей епархии, кричавший в небеса: «Ты кто? А я - епископ!» - что такие артисты в рясах могут вообще сердцем веровать хоть в какого-то бога. А ведь он, будучи уверен в своей безнаказанности, признавался, что живет как все собратья по сану, только более открыто. Может ли, действительно, пасхальная радость о воскресшем Господе обитать в сердце, оплетенном грубыми земными страстями? Не сбывается ли приведенное Серафимово пророчество в наши дни самым решительным образом? Зачем же слушать эти кураевские убаюкивания: в Багдаде, мол, все спокойно?

Впрочем, подобную полемику, особенно в обличительном тоне продолжать не хочется. Пусть смеющиеся смеются, пока время на это еще есть. Нам же, оканчивая разговор о последних временах, стоит все же задаться вопросом: почему эта тема вызывает у нас слишком уж безпросветный мрак и уныние? Понятно, что смеяться тут не над чем, но какая-то надежда, какая-то радость о приближающемся Царстве Небесном во всей его славе, должна же быть у нас хотя бы иногда. Мы все молимся: Господи, только отодвинь сроки, дай помереть поскорее. А во времена Апостола Иоанна христиане, напротив, призывали: ей, гряди, Господи Иисусе! Если мы все время только нервничаем и унываем о приближении Mipa к своему концу, значит, все-таки нет внутрь нас Царства Божия, но ведь это плохо. Во всяком случае, это не меньший повод для покаянных слез, чем разные наши отдельные прегрешения. Отношение к последним временам в какой-то мере является пробным камнем нашей души, испытанием ее на близость ко Христу. И мы не выдерживаем этой проверки.

Конечно, глупо показывать себя храбрым против тех скорбей последнего времени, страшнее которых ничего прежде Mip не видел и не увидит. Но и терять из вида светлый лик Христов, закрываемый мрачным силуэтом антихриста - также не должно.

Завершим эту мысль словами приснопамятного митрополита Антония (Храповицкого), сказанными в неделю о Страшном Суде в 1905 г.:

«Скажи теперь, современный христианин, почему же ты испытываешь иные чувства при мысли о втором пришествии Господнем?... Почему ты содрогаешься, когда слышишь о том, как небеса с шумом падут, как будут распадаться гробы и возставать умершие по трубному звуку Архангела... и все нагими предстанут пред Сына Человеческого? Ведь не для тебя должно казаться все это страшным, ведь тебе, как христианину, сказано иное: когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк. 21.28) Зачем же ты трепещешь, слыша то, чему должен радоваться? Не тебе должно страшиться и плакать, а врагам Христовым...

Ты тоже страшишься и плачешь? Плачь же, но не о Суде Божием, а о своем отступлении. Исповедай Богу, что сердце твое отступило от Его Евангелия, что возлюбил ты нынешний век с его неправдой, что отвратился ты делами своими от Христа и Его правды, что ты ложно носил Его имя, а служил велиару, у которого нет общения со Христом. Принеси покаяние Богу... - и тогда не потеряна твоя надежда, ибо небесное царство восхитили и благоразумный разбойник, и покаявшаяся блудница, и мытарь, отрекшийся от своего стяжания. Спеши и ты подражать их примеру».

VI-2000 г.

О НАШЕМ ПРЕЕМСТВЕ С ИСТОРИЧЕСКОЙ РОССИЕЙ

В русской истории очень тесно переплетены церковная, государственная и национальная составляющие, так что вычленить какую-либо одну из них довольно затруднительно. Один из русских церковных историков верно заметил, что история Русской Церкви разделяется на эпохи по великим князьям, царям и императорам. Но и сами русские князья, цари и императоры, как христианские государи воспитаны Церковью, и вся их деятельность так или иначе от Церкви исходила и к ней же направлялась. Русские при св. благов. князе Владимiре получили от Византии не только христианское догматически отчеканенное учение, но и христианский государственный строй - православную монархию. Под влиянием монархического идеала складывалась вся русская государственность со своими отличительными особенностями. В рамках этого государства под водительством Церкви постепенно формировался единый русский народ. Окормляя народ и взаимодействуя с государством, одна из провинциальных митрополий Константинопольского патриархата постепенно возросла в Русскую Церковь.

Эти три составляющих русской истории: церковная, государственная и национальная, позднее нашли свое выражение в триединой формуле: Православие, Самодержавие, Народность, и в аналогичном воинском призыве: За Веру, Царя и Отечество. Вместе их можно объединить понятием Историческая Россия, та Россия, которая сложилась за девять с половиной веков своей христианской истории. Очевидно, что и сегодня всякому движению, претендующему на название русского патриотического необходимо исповедывать свою преемственность с исторической Россией. Для этого нужно не только хорошо знать русскую историю, но и правильно ее понимать и любить.

История России изобилует страданиями и кровью, многими бедствиями и катастрофами. Один историк верно засвидетельствовал, что если обозначить русскую историю одним словом, то этим словом будет трагедия. Трагедий в нашей истории много, причем самые большие из них случались даже не от внешних напастей, а от внутренних разделений. Только при поверхностном взгляде на русскую историю можно говорить, что разделения и расколы в нашем народе случались лишь по причине личных страстей и амбиций. Едва ли не больше конфликтов (и наиболее ожесточенных!) бывало между единокровными по причине разных жизненных установок и национально-государственных идеалов. Уже князю Владимiру пришлось разрывать с языческой верой и обычаями отцов ради истины Христовой, и конфликт его с бывшими соратниками, оставшимися в язычестве, был неизбежен. Великие князья суздальские, а затем московские для объединения Руси строили самодержавие, и не могли убедить новгородских демократов в его пользе иначе, как только на поле брани. Разрывом кончилась прежняя дружба царя Иоанна Грозного с князем Андреем Курбским, царя Алексея Михайловича с патриархом Никоном и сего последнего с протопопом Аввакумом – и, прежде всего потому, что их церковно-государственные взгляды оказывались несовместимы.

В этом смысле историю России интересно сопоставить с историей ветхозаветного Израиля, в котором постоянно происходило промыслительное разделение между рабами Божиими и рабами греха (Исаака и Измаила, Иакова и Исава и т.д.) В истории Израиля служители истинного Бога постоянно сталкиваются с богоотступниками, пророки Господни - с пророками Вааловыми. Одни создают храм Божий, другие оскверняют его; одни радостно встречают пришествие Мессии, другие готовят Ему крест. В одном поколении встречаются Иоанн Креститель и Апостолы, с одной стороны, и Ирод, Анна и Каиафа, с другой. При таком диапазоне духовно-нравственных состояний желаемое национальное единство постоянно рвется. Обретается оно Израилем только после христоубийства и извержения из своих рядов евреев-христиан. И основа этого единства антихристианская, противобожная.

Нечто подобное мы наблюдаем и в истории России. В лице своего крестителя - благоверного князя Владимiра, русский народ вступает в завет с Богом. Но далеко не все способны понимать высоту этого служения, тем более подчинить свою жизнь (личную, общественную, государственную) этому служению. Отсюда такое внутреннее напряжение в русской истории, где святость и грех часто встречаются рядом, как свет и тень: святые Борис и Глеб - и окаянный Святополк, святой князь Михаил Тверской и Юрий Московский, и т.д. Русская история знает много примеров святости, благочестия и доблести, но едва ли меньше примеров низости и подлости. По этому поводу Константин Леонтьев остроумно заметил, что русский человек может быть или отчаянным грешником, или святым, но редко бывает просто порядочным человеком. Таковым гораздо чаще бывает человек западный, верующий, но прохладный к религии, честный, но при этом свободный от укоров совести, благотворительный к ближним, но далекий от идеала жертвенного служения Богу. И западное общество, составленное из таких людей, более стабильно, не знает потрясений, подобных обвалам в русской истории. Цели земного преуспеяния и материального благополучия объединяют западное общество, как и еврейство.

Смысл же русской истории не в построении технически развитой цивилизации, обслуживающей сытое общество, не в зоологическом империализме или шовинизме, а в жизни ради Царствия Божия, в трудах ради получения этого Царствия. Именно здесь проходит главная линия русской истории. Конечно, живя на земле, нашим предкам приходилось отстраивать свое государство, собирать свой народ, организовывать его, технически вооружать. Но это все-таки являлось вспомогательным, не основным для русского человека, и когда он об этом забывал, промысл Божий напоминал ему об этом суровыми испытаниями.

Обилие тяжелых бедствий в русской истории часто ставило исследователей в тупик: почему? за что? Почему самые тяжкие национально-государственные потрясения в нашей истории свершаются на фоне относительного внешнего благополучия? За что это Провидение постоянно не дает русским возможности жить, как все другие народы? Западники искали причины национальных бедствий в конкретной связке исторических условий и причин, не возвышаясь в своих обобщениях выше обличений «реакционной сущности царизма», тормозившего прогресс. На самом деле главная причина тяжелых исторических испытаний в том, что, избрав и будучи избрана на служение Богу, Россия подверглась многим искушениям со стороны сил зла. В течение веков Россия была ареной борьбы Христа с велиаром. В этой борьбе испытывалось произволение русских людей, они окончательно выбирали, - с кем они.

При этом многое в русской истории остается до конца непонятным и в принципе непостижимым, даже если сойти с материалистической и рационалистической точки зрения и постоянно иметь в виду фактор Промысла Божия. Так, например, рассматривая причины российской катастрофы после 1917 года, мы не можем полностью ответить на проклятый вопрос: за что? Да, были грехи, было отступление от веры, было стремление к самовольству, было обольщение различными идейными химерами. За все это нужно было понести наказание. Но и у других народов и государств подобных грехов бывало не меньше нашего, а героических примеров подвига за веру и верность Богу, по сравнению с русской историей, случалось не столь много,- однако эти народы не подвергались столь страшным испытаниям. Да, народу, вступившему в завет со Христом, должно было не только нести свой крест, но и сораспяться своему Господу, но почему же не сразу после распятия и Воскресение? Почему уже 80 лет бывшая православная страна лежит во гробе и истлевает? Неужели недостаточно крови стольких новых мучеников, чтобы омыть ею прежние отступничества и прегрешения? - Вопросы дерзновенные, на них нет ответа. Промысел Божий о России остается для нас непостижимым, судьбы Божии от нас скрыты. Христианская вера подает нам утешение в сознании того, что Бог пребывает и благим, и справедливым и всемогущим, даже если, любя человека, не дает ему отчета в Своих действиях. (Ответ на эти вопросы мы все же попытались дать в статье «Почему необходимо покаяние в грехе сергианства» - прим. Ред. «ЦВ»).

Идейное, нравственное и духовное состояние русского народа ныне, по-видимому, наихудшее за всю нашу историю. По данным социологического опроса, какие качества государственных деятелей следует ценить больше, на первом месте для отвечавших оказалась компетентность, за нею воля, гибкость ума, решительность и т.п. На 11-м месте честность, на 12-м справедливость, а совестливость на 22-м. (см. «Наша страна» № 2587-88 от 18.03. 2000 г. стр.6) Предлагалась ли в этом списке качеств еще и 23 позиция, нам неизвестно, однако и без того представленная раскладка общественных идеалов говорит о многом. Если глядеть на пути Промысла, как на отражение воли человеческой, то вот мы и получили теперь как раз то, что хотели: президента компетентного - представителя очень компетентных органов, у которого совесть едва ли превышает двадцать вторую отметку в списке личных качеств.

Но с другой стороны, прежде в истории Промысл не только «отслеживал» мнения и настроения черни. Почему же Православная Россия, рухнув, не исчезла из истории совсем? Почему отнятое от нас Царство Божие не передано иному языку, приносящему плоды его, а с другой стороны, колеса истории все еще крутятся столько лет, приближая мiр к концу, который все же непосредственно еще не проглядывается?

Эти вопросы так же следовало бы отнести к дерзновенным. При этом заметим, что для огромного большинства современных русских людей представляется невозможным и недопустимым поставить точку в конце книги собственно русской истории. Все соглашаются, что современное наше народно-государственное и церковное состояние является крайне жалким, но все верят, что Россия может восстать вновь в каком-то новом облике. Не монархия - так республика, не Святая Русь - так советская, не советская - так корпоративная, национально-демократическая. Во всяком случае, какого-то будущего чают и каким-то образом к нему стремятся. Взглядов покойного о. Льва Лебедева, что историческое бытие России и русского народа кончилось, не разделяет практически никто. Что воздыхать о прошлом, нужно как-то делать будущее, - на этом тезисе сойдутся, пожалуй, выразители самых разных общественных идеалов.

Но если хотя бы кратко окинуть взглядом эти общественные идеалы, то окажется, что собственно исторически-русского нам практически ничего уже и не предлагается. Люди думают о том, как обустроить потомков русского племени на его исторической территории, и, возможно, таких общественных моделей, вполне научно обоснованных, предложить можно несколько. Но могут ли они претендовать на соответствие имени Россия? СССР, Российская Федерация, какие- нибудь Соединенные Штаты Евразии, - все эти наименования не означают ли нечто принципиально новое по сравнению с традиционным русским государственным идеалом? Если они осуществятся, то не означает ли это начало бытия иного государства, объединяющего иной народ? Ведь никто не говорит, что, к примеру, современная Греция может считаться продолжением Византии, а Италия - продолжением Древнего Рима; или что народы, населяющие эти территории теперь, суть преемственные потомки тех же древних народов. Только западные страны как-то не замечают переломных моментов истории, после которых государство и народ могут потерять свое прежнее качество. Так Англия свою историю до и после Кромвеля, а Франция - свою историю до и после свержения монархии, могут представить в одной книге. Революция не разорвала в этих народах исторического преемства. Пусть парламентская, но та же Англия, пусть республиканская, но та же Франция.

А что же сказать о России? Показателен сам факт, что, в отличие от западных стран, революция в России переименовала саму страну. Советские историки писали в разных книгах и преподавали в разных курсах историю русскую и советскую. Имена писателей, деятелей науки так же были распределены по двум различным категориям: русский писатель, композитор, ученый - или советский. Путаницы здесь обычно не бывало. Русскость и советскость взаимно отгородились друг от друга; совместить их едва ли было возможно, между ними приходилось делать выбор. Потому приведенное суждение о. Льва не является, по крайней мере, каким-то искусственным построением. История знает, что государства, цивилизации, народы по природе своей безсмертием не обладают.

Ключ к пониманию русской истории - во Христе. Без живой веры во Христа понять русскую историю и русскую душу решительно невозможно. Именно со Христом связаны лучшие движения души русского человека, лучшие проявления его творчества. Христу служили лучшие люди России - ее святые, а за ними тянулись и остальные. Непонимание русской истории многими современными патриотическими деятелями связано с тем, что это или откровенные атеисты, или принимающие Православие, как партийную идеологию, но по сути тоже неверующие (показательно, что они не любят называть себя христианами, легче именуют себя «православными», понимая под этим нечто отличное от традиционного церковного значения этого слова).

У современных славянских язычников с их известной триадой: антисионизм, антихристианство, антимарксизм в центре проповеди, несомненно, стоит антихристианство. Именно сюда направляется их главное устремление, а словоблудие, будто «христианство есть троянский конь иудаизма», используется лишь для прикрытия. Личная неприязнь ко Христу служит главной опорой их вражды к исторической России, отвержения всей русской истории, начиная с князя Владимiра, и она же является побудителем для сочинения мифов о «славном языческом прошлом Руси».

Евразийцы также избрали для себя путь «быть Востоком Ксеркса, а не Христа» (если перефразировать известные слова В. Соловьева). Достаточно сравнить, каким «высоким штилем» повествует их учитель проф. Л. Гумилев о Чингиз-хане или Тамерлане, и с каким презрением пишет он о князе-мученике Михаиле Черниговском и других благоверных русских князьях и воинах, павших в боях с азиатскими завоевателями. Находя множество оправданий для кровавых восточных деспотов, он не находит ни одного оправдания для Руси, растоптанной монголами. Как человек, чуждый живой веры, он не может оценить подвига мученичества за веру, не может сочувствовать русским христианам, предпочетшим умереть, чем стать «евразийцами». И потому историк Гумилев, несмотря на его огромную эрудицию и остроумные соображения относительно истории евреев, остается чуждым исторической России.

Вместе с язычниками и евразийцами свой национально-государственный идеал исповедуют и национал-большевики, подобно им основывая его на культе внешней силы государства. И для них тоже совесть остается на 22-м месте, а компетентность - на первом. Потому историческая Россия в ее совокупности неприемлема и для них (за исключением отдельных, вырванных и криво перетолкованных эпизодов), в особенности же - императорский период. Чтобы оправдать советский строй и его высшее достижение - эпоху Сталина, они стремятся всячески опорочить Россию царскую, представить ее насквозь прогнившей. Правда, сейчас уже не повторяют советские штампы о «крайне отсталой стране» и «тюрьме народов». Больше говорят о социальной несправедливости, которая, якобы, была ликвидирована революцией. Социальная несправедливость неизбежна в любом государстве, была она и в царской России, но в последнее царствование имп. Николая II она была наименьшей за всю историю страны: за чертой бедности жило не более 5-7% населения. Величайшую социальную несправедливость установил как раз коммунистический режим, ликвидировавший народ целыми классами, сословиями и социальными группами.

Любимая тема национал-большевицких идеологов, поддерживаемая и патриархийными «правыми», это «промасоненность» высшего слоя царской России, от которой нас якобы спасла опять-таки революция. Тщательно собирая компромат на всех видных деятелей русской истории, борцы с масонством дополняют отсутствующие факты вымыслами и фантазиями. Записанными в масоны (читай: в платные, тайные агенты сионских лож) оказалось множество выдающихся русских людей: все цари от Петра I до Николая II, многие герои и полководцы, включая М.И. Кутузова, писатели, историки, государственные деятели и т.д. Принадлежность же того или иного лица к масонству (действительная или предполагаемая) в соответствии с советской традицией рассматривается как несмываемое клеймо, как нечто такое, что полностью и отрицательно определяет человеческую личность и ее роль в истории. В последние годы нам усиленно внушается, что вся классическая русская литература была масонской, так же как и русская школа. Отсюда, в конце концов, выводится оправдание революции, покончившей с масонством.

В условиях широкой и подлинной свободы для творческой мысли в царской России в русскую культуру, действительно, проникло много западных неправославных влияний. Многие деятели русской государственности и культуры, действительно, были увлечены и масонством, но впоследствии отвергли его. Да и степень посвящения в сатанинские глубины была весьма малой для огромного большинства русских «каменщиков», которые не имели должного понятия о тайной стороне и подлинных целях масонства. Увлечение масонством равнялось увлечению гуманизмом вообще, что, конечно, несравнимо с какой-то темной эзотеричностью или революционной борьбою. Практически все русские мыслители XIX века от Ивана Киреевского до К. Леонтьева и Л. Тихомирова прошли период увлечения Западом, но затем преодолели его. Притом сделали это совершенно свободно и сознательно (в царской России не было политруков, способных убеждать кого угодно в правильности курса партии). В полемике с западными учениями они и обосновали русский путь. Их произведениями мы назидаемся и доныне. Подобно и русская богословская школа по свободному убеждению, а не по синодальному циркуляру, к концу XIX века практически освободилась от влияний Запада.

В русской классической литературе, несмотря на наличие пустой беллетристики и не в меру критических произведений, содержится нечто весьма ценное, на что указывал еще Митр. Антоний (Храповицкий), а именно то, что она в лучших своих произведениях остро поставила вопросы нравственные. В этом проявились ее христианские корни. Для наших писателей того времени совесть и правда были важнее всего - и, вероятно, это сложно понять тому, кто этим категориям отводит у себя 22-е место. Привыкший заниматься абстрактной идеологией или сбором компромата, вряд ли побоится того, что изгнание из школы русской классической литературы порвет еще одну (возможно последнюю) связь подрастающего поколения с исторической Россией. А пустое место займет или советская идеологическая продукция или современная грязная прозападная макулатура.

Царская Россия предоставила людям слишком большую свободу, которой пользовались и добро, и зло. Добро от этого становилось добрее и краше, зло от этого становилось сильнее и злее, - ведь то и другое выбиралось свободно. Революция дала свободу только злу, не оставив добру вообще никаких прав. Если царская Россия достойна упрека за то, что плохо служила Богу, то советская (и современная) полититическая система открыто (или скрыто) боролась с Богом, служа врагу Его. Потому-то революция и разрывает живую ткань русской истории и, действительно, после революции историческая Россия, Россия под своим собственным именем, продолжается уже не в виде государства, а в виде осколков его: в Белом движении, в русском Зарубежье, в подлинной части Катакомбной церкви; в широком смысле слова - в потаенной России.

Приведенная нами выше шкала человеческих качеств и ценностей в ее современном понимании заслуживает того, чтобы вновь и вновь вернуться к ней мыслью. Может быть, в ней вообще наиболее ярко выражен самый корень русской трагедии. Честность - дело одиннадцатое, благородство - восемнадцатое, а впереди - компетентность, решительность и гибкость ума. Соедините компетентность и гибкость ума с совестью, стоящей на 22-м месте! Пожалуй, сам дьявол не отказался бы расставить в таком порядке свои душевные качества.

И вот отсюда все оценки исторической России, ее прошлого и будущего. Для русского царя, для русского дворянина, для русского воина благородство не может стать на каком-то третьем месте, оно вместе с совестью будет впереди. А слова «компетентность» в прошлом веке и вовсе, наверное, не понимали. Кому же из современных людей понравится такое «некомпетентное» государственное правление? Такая шкала ценностей не оставляет места собственно русским идеалам. Потому неудивительно, что те же опросы общественного мнения дают 40% сторонников демократии западного типа, 25% выступающих за социализм, и лишь около 1% монархистов. Монархию, как своего рода «диктатуру совести», не понимают по той самой причине, что о самой совести представления весьма расплывчаты.

Все эти грустные упражнения в статистике подтверждаются и с другой стороны. До сих пор в России нет сколько-нибудь заметного общественного монархического движения, тем более, партии, способной о себе громко и внятно что-то сказать. Православное население России (если относить к нему хотя бы слегка прицерковленных людей) также вряд ли превысит 5%, из которых большинство, воспитанное в советской церкви, вполне разделяет советский государственный идеал и не относит себя к сторонникам монархии.

Итак, с какой стороны ни взглянуть, шансов у русских монархистов немного. Гораздо больше в России этнически русских кришнаитов, пятидесятников, не говоря о каких-нибудь иеговистах. Может быть, и прямых сатанистов окажется больше, чем русских православных людей, не утративших (или же вновь обретших) живую духовную связь со своей исторической родиною. О каком восстановлении православного царства тут можно мечтать? Мы уподобились евангельскому расслабленному при Овчей купели, который 38 лет все чего-то ждал, потеряв всякую надежду, но и не решаясь бросить своего места, потому что идти ему было некуда. Так и мы, при всяком помутнении воды в политической Вифезде, пробуем шевелиться, но, естественно, всякий раз иной прежде нас слазит в нее.

В патриотической малотиражной прессе усиленно проповедуются теперь идеи некой революционной, подпольно-конспиративной деятельности с патриотическими целями. Одни возлагают надежды на сотрудников спецслужб, не продавшихся режиму, другие хотят создать некий орден, типа тамплиерского, или «братство опричников» ради установления монархии. Если даже такая проповедь не является провокационной, то на сегодняшний день вполне уместно поставить к ней такой вопрос: зачем навязывать народу тот исторический путь, который (как бы он ни был хорош сам по себе) огромным большинством этого народа отвергается и притом теперь уже сознательно? Если вкрапление русских по духу людей в постсоветское население исчисляется не миллионами, а самое большее, десятками тысяч, то не уместнее ли привыкать жить на положении национально-религиозного меньшинства, в своеобразной внутренней эмиграции? Даже если бы группа жертвенных, безстрашных, умных православных борцов и смогла бы вернуть России православное Царство, то кому здесь оно оказалось бы нужным? И если его почти никто не хочет, то зачем его людям навязывать силой?

Отметим при этом, что идея «патриотической революции» идет рука об руку с настоящей революционной идеей: цель оправдывает средства. Неслучайно подобные патриоты превозносят таких героев, как, например, недавно погибший Аркан, командир сербской террористической организации «тигров». Про него ничтоже сумняшеся с похвалою рассказывают, что среди неприятелей он не щадил никого, ни мирных жителей, ни раненных; знал только «своих» и «чужих».

Но ведь в нашей русской истории мы постоянно отмечаем как раз противоположные черты: благородство, великодушие, милость. Убить раненого неприятеля или ограбить мирного обывателя - такое в русской армии всегда считалось не только преступлением, но и позором; делом, не просто подлежащим наказанию, но и крайне постыдным. Патриотическим терроризмом и революцией не вернешь ту Россию, которая была и которая нам нужна. И если перед нашим народом встал выбор: умереть тихо, но по-христиански, или же умереть, взяв на душу побольше чужой крови, - то лучше избрать первое, нежели второе.

Тем более, что постсоветский народ в целом сам избрал для себя вымирание, как бы его к этому ни подталкивали и ни соблазняли. За последние десять лет Россия потеряла около 10- 12 млн. населения - примерно столько же, сколько между двумя переписями 1927 и 1937 гг. Но то были годы голода, коллективизации и политических репрессий, красная мясорубка была раскручена на всю мощность. А теперь-то этого нет. Ныне просто не рожают детей. Конечно, мы стали жить беднее, но все-таки еще не умираем от голода.

Кстати, в русском вкраплении наблюдается совершенно иная картина. Здесь к семейным вопросам относятся по-христиански и с пониманием демографической политики правящего режима. Здесь сознают, что родить и воспитать ребенка по нынешним временам - подвиг (в аскетическом смысле слова), и на него идут спокойно и радостно, потому что видят в нем смысл. Обычный же постсоветский народ смысла своего бытия уже не видит ни на земле, ни в вечности. Отсюда и рассмотренная выше раскладка нравственных ценностей, и общественные идеалы. В этом-то и состоит вся беда нынешней России.

Но, не станем от этого впадать в уныние. Пусть даже дело наше на земле безнадежно проиграно. Лучше без политического авторитета и народной популярности войти в живот вечный, нежели, имея оные, быть ввержену в геенну огненную. Русским лучше быть даже в том случае, если наш народ полностью вымер или переродился, даже если рядом вообще нет ни одного русского православного человека.

Но, к счастью, до такой степени бедствие еще не дошло. Дело в том, что русские православные люди, в России и за ее пределами, имеют некоторую форму своего объединения и общения. Мы имеем в виду под русскими сознательных, сочувственных, деятельных сторонников исторической России, чуждых советчины, языческих пережитков, фашистских увлечений, психопатической «ультраправославности» и прочих уклонов, которым в истории Русской Церкви не было места, или которые сошли с русского пути. Спрашивается, чем объединены такие русские? Какое человеческой объединение способно собрать их под своей крышей?

Ответ существует, и притом единственный! Это Русская Зарубежная Церковь, во отечестве и в рассеянии сущая. Со времен самого своего основания, с Карловацкого и Владивостокского Соборов и Рейхенгальского Съезда, она живет исторической Россией, проповедует ее, изучает ее, обращает к ней русских, забывших духовное родство. Словосочетание «подвиг православной русскости» стало ключевым понятием именно здесь. Только представители Русской Зарубежной Церкви могли правильно понять и оценить русскую историю, русскую государственность. Только здесь старую Россию, подлинную Россию любили по- настоящему. К вопросам истории здесь обращались постоянно. В русском прошлом искали выхода для будущего. Расходились во мнениях, иногда допускали крайности, но никогда в Зарубежной Церкви не допускалось равнодушия к своей истории, и никогда не отступали от общего православного взгляда на нее. Здесь трудились такие наши историки и идеологи, как архиепископы Аверкий (Таушев) и Никон (Рклицкий), архим. Константин, Н. Тальберг, Н. Зызыкин, Н. Кусаков и многие другие. Их дело продолжили и в России прот. Лев Лебедев и др. Где еще можно представить себе этих авторов? В Патриархии? - Она безнадежно больна советчиной, причем теперь эта болезнь ностальгически усиливается. В Парижском экзархате или в Американской митрополии? - Там от русского имени отказались еще со времен Митр. Евлогия и с тех пор русскую историю и дух умели лишь анализировать и анатомировать. В Суздальской группировке или других карликовых образованиях, отколовшихся от Зарубежной Церкви? - Эти люди самим фактом раскола ясно показали, что не ценят наследия наших отцов и основателей.

Корни Зарубежной Церкви - в Белом движении. А оно имеет для нас очень важное значение. Это была последняя попытка удержать историю России на ее собственном богоначертанном историческом пути. После революции, впервые в русской истории, получилось так, что большинство народа не встало горой за сверженного Государя или за монархию вообще. Никакие западнические увлечения, положим, Петра I или Екатерины II не уводили большинства русских людей на чужую дорогу. Большевикам же именно это и удалось - путем массового террора, но и не менее массового обольщения. Собственно же русским путем, теперь уже опасным и жертвенным, пошло меньшинство.

Пример белых и показал, что такое в истории может быть: выразители народного духа и подлинные продолжатели его истории могут среди собственного народа оказаться в меньшинстве. Этого не должно бояться. И нам теперь не должно удивляться, если так получилось.

И сейчас наши приходы в России собираются, растут за счет тех людей, для кого историческое русское преемство есть вопрос важный. Вернуться к своему историческому пути, проникнуться своей народной идеей и духом оказалось возможным для всякого бывшего подсоветского человека - в той же мере, как и вообще обратиться ко Христу. Тому, кто этим пренебрегает, можно подобрать другие юрисдикции. Человек советский по духу из Патриархии не уйдет никуда. Еврейскими диссидентами и сочувствующими им из прочих народов людьми, не советскими и не русскими, не любящими нашу историю, не сочувствующими монархии, постепенно наполняются Суздальская группа и т.н. Киевский патриархат Филарета (Денисенко), имеющий свои приходы и на территории РФ. (Известным представителем последнего направления является Глеб Якунин, личность, достаточно характерная). Лица, помешанные на какой-то сверх-чистоте сверх- православия (по выражению иером. Серафима /Роуза/), ищут и находят себе более экзотические группировки во главе с подобными же лидерами, зачастую - просто авантюристами.

А члены Зарубежной Церкви, в том числе и катакомбные христиане, присоединившиеся к ней, стоят и терпят не только внешние гонения, но и всю нынешнюю организационную разруху, в сущности по одной-единственной причине: они чувствуют, а иногда и ясно сознают, что в любой другой юрисдикции свою связь с исторической Русской Церковью волей-неволей придется утратить.

Не ошибемся, если скажем, что для приходов Русской Зарубежной Церкви в России сложились самые невыгодные условия, по сравнению с прочими путями «неофициального православия». Мы вызываем к себе наибольшую ненависть сторонников патриархии, и, кроме того, имеем самую слабую, неповоротливую, разбитую церковную администрацию. И, тем не менее, пока еще стоим. Причина тому только одна - Зарубежная и Катакомбная Церковь - есть единственное не просто формально законное, но и по духу преемственное продолжение исторической Русской Церкви.

V-2000 г.

ОБ ОТНОШЕНИИ РУССКОГО ПРАВОСЛАВНО- ПАТРИОТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ К КОММУНИСТАМ

В последние месяцы усилился кризис правящего в России марионеточного прозападного режима, разъеденного коррупцией и раздираемого междоусобной борьбой олигархических кланов. В связи с этим, а также с приближением выборов в Госдуму, для русского православно- патриотического движения встал вопрос о «партнерах». Некоторые деятели, например, К. Душенов с его газетой «Русь Православная» и приложением к ней «Русский православный патриот», выступают агитаторами за союз православных патриотов с коммунистами (КПРФ Г.Зюганова). Издательство К. Душенова «Царское дело» даже выпустило брошюру Г. 3юганова «Вера и верность» с обоснованием такого альянса. Как можем оценить подобное начинание мы, православные русские монархисты?

Главным врагом России является мiровая система зла, «мiровая закулиса», строящая антихристов новый мiровой порядок. Именно от нее зависит правящий ныне в России преступный аморальный режим, именно по ее указке он разваливает государство и проводит геноцид русского народа. По сравнению с этим рыночно-демократическим режимом, находящимся у власти последние 8-10 лет, современные коммунисты, находящиеся в оппозиции выглядят, конечно, меньшим злом. Но и только. Мы не можем забывать, что, находясь у власти более 70-ти лет, компартия являлась главным врагом исторической России, Православной Церкви, русского народа. Кровавые гонения на Церковь, многолетняя пропаганда воинствующего атеизма необратимо подорвали Православие в России. Массовые репрессии против русских, искусственное насаждение среди них интернационализма, разрушение русской культуры сокрушили и денационализировали основную массу нашего народа, превратив ее в безликое русскоязычное население. И главная идея существования коммунистического государства «в отдельно взятой стране», как плацдарма для последующего экспорта коммунизма в другие страны мiра, говорит о том, что духовная сущность его была та же, что и у нынешнего нового мiрового порядка. И коммунизм, и нынешний мондиализм запечатлены одним духовнмм знаком грядущего антихриста. Разница между ними только та, что коммунизм был предварительной моделью антихристова мiроустройства. Он играл главную роль в разрушении христианской цивилизации в России, подготавливая следующий этап. Мондиализм же на приготовленном для него коммунизмом месте окончательно строит антихристов мiровой порядок, завершая человеческую историю. Те же идеалы сытого безбожного общества и максимального материального благополучия, своего рода «земного рая» являются общими для коммунизма и мондиализма, которые расходятся между собою только в методах их достижения. Народы, прошедшие коммунистическую обработку, оказались вполне способными принять и мондиализм.

Поэтому и падение коммунистических режимов произошло быстро и легко, в основном путем «бархатных революций» и дворцовых переворотов, а основная часть коммунистической номенклатуры осталась у власти в своих странах в качестве управляющих «мiровой закулисы». И исторически «золотой» и «пролетарский» интернационалы были очень тесно связаны в совместной борьбе против христианских монархий, христианской цивилизации и национальных движений. В последнее время опубликовано немало исследований добросовестных ученых разных стран, свидетельствующих, что именно международные банкиры субсидировали «русскую революцию», а затем активно поддерживали большевиков во время гражданской войны. Они же финансировали советскую индустриализацию и оказали огромную помощь СССР в годы 2-й мiровой войны, которая велась мiровой закулисой с целью разгрома ее главного тогдашнего врага - стран фашистского блока.

Но, может быть, нынешние деятели КПРФ пересмотрели свои заблуждения, осознали преступления своих предшественников и называются коммунистами лишь по инерции мышления? - Отнюдь нет. Вот, что пишет Г.Зюганов в своей статье «Русский путь. Основные тезисы» (РПП №1, c.2)

4.3 «К началу XX столетия все государственные, политические и общественные механизмы, поддерживающие жизнеспособность Российской Империи обветшали и сгнили. К сожалению, не смогла сыграть былой объединяющей роли и Церковь.

5. Октябрьская революция - не случайность и не результат злонамеренного заговора кучки предателей. Она - закономерный результат всестороннего социального, экономического и духовного кризиса российского общества... В этой ситуации большевики оказались единственной силой, обладавшей необходимой политической волей. А потому способной предотвратить катастрофу. Они железом и кровью обуздали смуту и восстановили единство былой Российской Империи.

6. Братоубийственная гражданская война и кровопролитная иностранная интервенция ожесточили людей. Ожесточилась и государственная власть. Часть духовенства открыто поддержала врагов нового правительства. В этих условиях партия вступила в открытую борьбу с противостоящим священством и с Православной Церковью в целом». Далее там же Г.Зюганов пишет: «Для миллионов наших соотечественников Ленин является главным символом социальной справедливости и всех достижений советской эпохи. Непрекращающаяся истерика вокруг его имени служит сегодня лишь разжиганию вражды и ненависти между русскими людьми: между «красными» и «белыми», молодежью и ветеранами, верующими и атеистами... Гражданская война не располагает к милосердию: ожесточение с обеих сторон в те страшные годы превзошло всякую меру. Ведь не секрет, что часть духовенства тогда открыто поддержала широкомасштабную иностранную интервенцию против нашей Родины... Безпристрастная статистика свидетельствует: все разговоры о «миллионах жертв» - миф».

Все это мы уже читали в свое время в советских учебниках по «Истории СССР». И вот теперь Г. Зюганов опять поносит историческую Россию, как «сгнившую». Он правда, скромно умалчивает, что интернационал-авантюристы, среди которых первое место занимали большевики, финансируемые международными банкирами, два десятилетия перед 1917 годом день и ночь вели подрывную работу против России, в т.ч. добиваясь ее поражения в японской и германской войнах. Вспомним ленинский тезис: «превратить войну империалистическую в войну гражданскую!». Именно большевиками была развязана гражданская война и велась ими невиданными дотоле методами «красного террора» с целью истребления лучшей части русского народа. И даже для большевицкого террора против Церкви Зюганов находит оправдание: виной тому само «контрреволюционное духовенство», поддержавшее мифическую иностранную интервенцию против нашей родины, а не атеистическая политика компартии. Правда, Зюганов делает оговорку в п. 7 своих тезисов: «Внутри компартии на протяжении всего существования СССР с переменным успехом боролись две мощные группировки. Гонения на Церковь в значительной мере объясняются влиянием именно антирусской, космополитической троцкистской группировки». Но известно, что Троцкий с 1926 г. был отстранен от власти, а в 1929 выслан из СССР», между тем, как апогей гонений на Церковь пришелся на 30-е годы (безбожная пятилетка 1932-37 г.г.), он совпал с репрессиями и против троцкистов.

Группировки интернационал- и национал-большевиков действительно существовали в недрах компартии. Тот факт, что они десятилетиями уживались друг с другом в рамках одной идеологии и одной политической системы, говорит лишь о том, что их идейные противоречия были незначительными, их соперничество объяснялось, главным образом, борьбой за власть. В главном - в атеизме, материализме, в отрицании исторической России они были едины. Идеолог национал-большевизма А. Жданов определял новый советский патриотизм, как любовь, прежде всего, к своему общественному строю, а потом к своей родине, такой, какой она стала при большевиках. Теперь эту патриотическую тему пытается разрабатывать Г. Зюганов.

Восемь лет оппозиционной деятельности КПРФ наглядно показали, что никакой оппозицией существующему ныне режиму она не является. Прокоммунистическая Госдума России утвердила все нерусские правительства России и все антинациональные гос. бюджеты, ратифицировала почти все антирусские внешние договоры и приняла множество антирусских и антихристианских внутренних законов (напр. закон о легализации проституции и порнографии). «Красные» губернаторы и «красные» областные думы в лучшем случае играли с криминал- демократами в «поддавки», а чаще обделывали только свои личные дела. Единственное безспорное «достижение» коммунистов за последние годы - это сохранение в неприкосновенности мумии Ленина в мавзолее, могил палачей и цареубийц Свердлова, Войкова, Дзержинского и пр. у Кремлевской стены, придания статуса «памятников, охраняемых государством» всем статуям, мемориалам и музеям ком. лидерам. Их трудами и в школьных учебниках истории до сих пор октябрьский переворот и советская эпоха представлены, как явления в целом положительные и прогрессивные.

Как же, оставаясь на позициях «верности делу Ленина и великого Октября» Зюганов думает заключить «союз с Церковью»? Во-первых, он надеется использовать в своих целях многолетнюю традицию сотрудничества иерархов Московской Патриархии с ком. властью (хотя сейчас большим успехом у них пользуется правящий режим). Во-вторых, как прагматичный политик, он пытается заинтересовать церковных иерархов выгодой, которую они получат за его поддержку, если он придет к власти. Во всяком случае, эти попытки «союза коммунистов с православными», если отбросить неуклюжее пропагандистское прикрытие, выглядят довольно циничным торгом: «мы-вам, а вы-нам».

Показательно, что некоторые иерархи МП (приводимые в той же газете РПЦ), оценили брошюру Г. Зюганова «весьма благосклонно и отрадно», считают, что автор «сделал правильные выводы», с которыми и они согласны, думают, что это издание повысит авторитет Г. Зюганова среди верующих. Но и тот иерарх, который обстоятельно возражает Зюганову, напоминая о коммунистических преступлениях, не может противопоставить ему православного государственного идеала. Этот архиерей пишет, что «политики должны смириться и просить Всероссийского Отца нашего Святейшего Патриарха, чтобы он, Патриарх, возглавил страну нашу, управлял ею на основах православных, чтобы все подчинялись его воле и были у него в послушании». На это Г. Зюганов резонно ему отвечает: «Неужели Вы всерьез рассчитываете, что Патриарх согласиться играть роль «русского аятоллы Хомейни»? Превратить церковь в российский аналог движения Талибан? Ваше предложение в корне противоречит всему нашему историческому опыту. Никогда за все десять веков отечественной истории глава русской Церкви не управлял государством».

Из этой публикации видно, что церковные лидеры МП совершенно забыли или отвергают исторический русский государственный идеал - православное самодержавие. Поэтому одни готовы быть «послушниками» у любого правящего режима, другие хотели бы иметь правителей своими «послушниками» - любая такая химера кажется им более желательной и реальной, чем восстановление в России православной монархии. На этом фоне становится понятным нежелание большинства иерархов МП прославить Царя-мученника Николая в лике святых и многочисленные оговорки, что, если такая канонизация и состоится, то она никак не означает канонизации монархии. Такая церковная политика вызвана желанием сохранить партнерские отношения с разрушителями России вчерашними-коммунистами и сегодняшними-демократами, которым равно ненавистна православная самодержавная Россия.

В связи с этим мы, православные русские монархисты заявляем, что отвергаем фальшивый альянс с коммунистами.

1) Попытку коммунистов разыграть «патриотическую карту», найти себе временных «попутчиков» в борьбе за власть, мы оцениваем как лживую и опасную. Наши идеалы и принципы в корне противоположны их идеалам. Из истории мы знаем, что коммунисты, использовав на каком-то этапе своих попутчиков, всегда в дальнейшем обманывали их и расправлялись с ними. Мы знаем, что «патриотическую карту» в годы 2-ой Мировой войны режим Сталина разыграл вынужденно для своего выживания, а после победы жестоко расправился не только с русскими патриотами (в т.ч. из 1-ой Эмиграции), но даже со многими военными и хозяйственными деятелями из числа самих национал-большевиков. Уже сейчас идеологи нео-сталинизма, типа А. Проханова (газета «Завтра», ноябрь 99 г.) вопиют: «Как отличить патриота от врага народа? Спросите его, любит ли он товарища Сталина?» Если уже сейчас предлагается такой «критерий патриотизма», то можно по опыту догадаться, что будет, в случае прихода к власти коммунистов, с теми, кто этому критерию не соответствует.

2) Поэтому мы отвергаем советский патриотизм, основанный на любви к новому общественному строю, коммунистическим вождям и социалистическому отечеству, как фальшивку и подмену. Настоящий русский патриотизм истекает из любви к православной Вере, хранителю этой веры - Царю и воцерковленному Отечеству. Мы отвергаем идеал «советской империи», как в точном смысле слова анти-России. По-гречески приставка «анти» имеет два значения: «против» и «вместо». Советская сталинская империя была и противо-Россией и вместо-России: подавляла и уничтожала и православную Россию и одновременно выдавала себя за ее законную наследницу. И сейчас пропаганда сталинской империи и советского патриотизма есть опасный соблазн для русского патриотического движения, есть попытка увести его на заведомо ложный и погибельный путь.

3) Мы отвергаем также путь лукавых компромиссов, закулисных торгов, тайного сговора с коммунистами со стороны некоторых лидеров православно-патриотического движения и ряда церковных иерархов. Всякий такой сговор, заключенный по сиюминутным соображаниям земной выгоды за спиной церковного народа, не будет иметь благословения Божия. Мы не питаем никакой ненависти к рядовым членам компартии, отравленным многолетней советской пропагандой. Если они пожелают, - мы готовы беседовать с ними. Но цель таких диалогов должна быть не попытка «увязать и согласовать» коммунизм с православием, а показ коммунисту его заблуждений, обращение его в православного церковного человека и русского патриота. При этом мы отдаем себе отчет, что за последние десять лет люди в России в основной массе определились во взглядах, и те, которые до сих пор исповедуют коммунизм, окончательно отвергли православие и вместе с ним исторический русский путь. С теми же, кто считает критерием патриотизма «любовь к тов. Сталину», святыней страны - мавзолей Ленина, кто взрывает памятники Царю-мученику Николаю и кресты на могилах белых воинов, минирует памятник имп. Петру I (как нынешние комсомольцы - смена компартии), - с теми у нас ничего общего быть не может.

4) Мы отвергаем искусственно навязываемую нашей стране ложную дилемму: или тоталитарный коммунизм, или рыночная криминал-демократия. Мы продолжаем исповедовать наш исконный русский государственный идеал - православное самодержавие, монархия в симфонии с Православной Церковью с опорой на сословно-земское представительство. С этим гocударственным устройством Россия прошла большую часть своего исторического пути. Именно это государственное устройство имеет свое обоснование в слове Божием и в Предании Вселенской Православной Церкви. Пусть в ближайшем будущем оно недостижимо. В отличие от политиков-конъюктурщиков, для нас, православных церковных людей, решающим является не «текущий момент», не сиюминутная «раскладка политических сил», а истина. Помощь Божия, которую неверующие политики не принимают всерьез, для нас является главной опорой, а она подается человеку, только если он неуклонно держится истины и «не следует с большинством на зло». Именно этим путем шли все русские святые XX века - Новомученики и Исповедники во главе с Царем-мучеником. Этим же путем шли подлинные русские патриоты - герои Белого движения. Оказавшись в меньшинстве, они не увидели в земной жизни торжества своего дела, но спасли свои души для вечности. И ныне их пример, как и пример всех святых Российских, вдохновляет нас неуклонно держаться нашей русской основы: Православие, Самодержавие, Народность.

XI-99 г.

БЕЛАЯ ИДЕЯ И КРАСНАЯ СТИХИЯ

Оглядываясь на историю уже прошедшего XX века, русские патриоты особенно внимательно всматриваются в события русской катастрофы 1917 г., в ее причины и последствия. Фактических данных по истории революции и гражданской войны на сегодняшний день известно достаточно много, и важнейшим для нас является правильное осмысление этого материала. Современные исследователи с политического уровня понимания проблемы переходят на историософский, с использованием православного учения о последних временах и с привлечением трудов церковных учителей Русской Церкви начала века и мыслителей Русского Зарубежья.

Такое обобщение дает новое, более глубокое видение проблемы. Но и здесь подстерегают свои опасности. Пытаясь быть «правее правого», да еще и глядя глазами отдаленного потомка, некоторые впадают в крайности и путем надуманных построений приходят к ложным выводам. Так одни историки все причины и всю суть гражданской войны видят в поисках неизвестных еще масонских списков, находят (а может быть, и сами составляют) оные перечни, где, например, генералы Корнилов и Алексеев стоят через запятую с Лениным и Троцким. После этого делается вывод, что белые и красные были равно масонами, никакой принципиальной разницы между ними не было, и саму гражданскую войну они развязали якобы по взаимному соглашению, как «игру в четыре руки». Другие публицисты напирают на то, что Русская Церковь в лице патриарха Тихона не благословила Белого Движения, а простой народ в массе не поддержал его. Значит; - делают они глубокомысленный вывод, - православные поняли масонскую суть белых, которые подняли мятеж против советской власти (а ведь нет власти, аще не от Бога), чтобы спровоцировать эту власть на гонения против Церкви.

Попробуем разобраться сначала с фактической стороной дела, а потом проследим духовно-нравственные истоки подобных ложных выводов, которые нередко подаются современному читателю в несколько смягченном виде.

К настоящему времени известно довольно точно, что к началу февральского переворота 1917 г. действительно существовала масонская «Военная ложа», возглавляемая думским деятелем А.И. Гучковым. В нее входили ряд видных генералов: Поливанов, Маниковский, Зайончковский, Рузский, Крымов, Половцев, гр. Игнатьев и другие. Перечисленные генералы впоследствии никогда не были участниками Белого Движения. Одни из них прямо служили у большевиков, как, например, Поливанов, Маниковский, Брусилов, Зайончковский и проч. Другие оказывали красным неявную поддержку, оставаясь сами в тени, как, например, бывший военный атташе во Франции граф А. Игнатьев препятствовавший отправке в армию Деникина военного имущества, закупленного еще царским правительством, или генерал Крымов, сорвавший выступление генерала Корнилова в августе 1917 г. Третьи, как тот же генерал Рузский, сыгравший главную роль в измене Государю в феврале, во время развернувшейся гражданской войны просто сидели по домам.

«Военная ложа» собирала сведения о состоянии армии и, главным образом, занималась обработкой высших офицеров, сея клевету на Государя, подрывая к нему доверие. Эта клевета повлияла на многих, в частности и на генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова. Последний попал в германский плен в мае 1915 г., бежал оттуда только в ноябре 1916 г. и не понимал обстановки на родине. Генерал Алексеев знал о заговоре и не донес Государю. Он виновен в пассивном соучастии масонскому бунту, но активным заговорщиком он, безусловно, не был. Это, конечно, не снимает с него ответственности за нарушение присяги Государю. «Грех февраля» остался на нем, как и на Корнилове. Но справедливости ради стоит сказать, что в этот грех вовлекла их чужая, искусно сплетенная ложь, а не собственная развращенная или злая воля. Когда они поняли, что их обманули и использовали в своих целях враги России, эти генералы попытались исправить содеянное и выступили против революции.

То, что эти генералы не были «февралистами», они доказали очень скоро, выступив против «февральского» же масонского Временного правительства. «Корниловский мятеж» против Керенского был поднят в августе 1917 г. группой генералов - будущих вождей Белого Движения (Корниловым, Деникиным, Марковым, Лукомским и другими). Против этих контрреволюционеров единым фронтом выступили большевики и эсеры, правительство Керенского и петроградский совдеп во главе с Троцким. Из-за измены и несочувствия делу Корнилова большинства войск выступление окончилось неудачей; Белых генералов Временное правительство посадило в тюрьму. После октябрьского переворота они бежали из заключения и продолжили белую борьбу с революцией, фактически начатую ими еще в августе и продолженную в ноябре.

Через два дня после октябрьского переворота под Петроградом выступил против большевиков генерал П.Н. Краснов. Выступил по собственной инициативе и не в защиту презренного Керенского, а именно против предельного проявления революционной вакханалии, воплотившейся в большевизме. Также отнюдь не в защиту завоеваний Февраля, не по приказу временного правительства, а по зову сердца встали в разных местах России против революционных банд старшие офицеры (даже не генералы): полковники Дроздовский, Дутов, Чернецов, есаулы Семенов, Шкуро, капитан Покровский и другие.

По своим личным симпатиям многие белые вожди были монархистами, хотя в условиях разгулявшейся революционной стихии вынуждены были скрывать свои взгляды. Монархистами были генерал Н.И. Иванов, недолго командовавший Южной Армией (зимой 1918-19 г.) - крестный восприемник Цесаревича Алексия и духовный сын св. прав. Иоанна Кронштадтского; донской атаман генерал Краснов; командующий Северо-Западной Армией генерал Юденич. Монархистами, до конца верными Государю, были и организатор белофиннской армии барон Маннергейм, и предательски убитый петлюровцами граф Ф.А. Келлер, и командующий белыми силами на Дальнем Востоке барон М.К. Дитерихс, «воевода Земской рати», возглавлявший в 1918 г. комиссию по разследованию убийства Царской Семьи, и генерал А.П. Кутепов, один из ближайших соратников генерала П.Н. Врангеля, возглавлявший после смерти последнего в 1929 г. Российский Общевоинский Союз. Тогда же, в феврале 1917 г., будучи в Петрограде в чине полковника, он по собственной инициативе организовал сопротивление мятежникам и боролся с ними до конца. Позднее он присоединился к Корнилову, не соблазняясь на «февральский грех» своего командующего, и прошел с Добровольческой Армией весь путь от Ледяного похода до Галлиполи. Монархистом был и М.Г. Дроздовский, протестовавший против некоторых антимонархических выступлений генерала Деникина.

Таким образом, было бы неверно считать Белое Движение в лице его вождей каким-то «февральским» или «демократическим». Конфликты с демократическими политиканами, бывшими февралистами и думцами, постоянно возникали даже у наиболее «левого» вождя генерала Деникина, который терпел их, но старался все делать по-своему. Адмирал Колчак вынужден был в ноябре 1918 г. устроить переворот в Омске и разогнать тамошнее правительство, состоящее из эсеров и эсдеков. Подобный же переворот в марте 1922 г. совершил во Владивостоке генерал Дитерихс. Именно поэтому Керенский, будучи за рубежом в 1919 г. убеждал правительства Антанты не оказывать помощи Деникину и Колчаку, как представителям «самой черной реакции».

Главная позиция, которой держалось большинство белых вождей, было «непредрешенчество» в отношении формы государственного правления России и военная диктатура на переходный период. Эта позиция не может рассматриваться как проявление какого-то принципиального антимонархизма, а является скорее просто прагматической установкой военных людей: сначала нужно покончить с главным врагом - большевизмом, а потом уже заниматься государственным обустройством России. Вопрос: против кого? заслонил в их глазах вопрос: за кого? В тогдашней обстановке это было и неизбежно.

Чью-то случайно оброненную фразу: хоть с дьяволом, только против большевиков, - современные историки сделали чуть ли не девизом всего Белого Движения. На самом же деле большевики тогда представляли открытую дьявольщину, и вполне духовно и нравственно оправданным было выступление против них вместе с любыми сочувствующими попутчиками.

Если еще можно было бы упрекнуть белых вождей в недальновидности или непонимании религиозной сути революции, то совершенно лживым является их обвинение в том, будто они сознательно служили врагам России или боролись за свои сословные преимущества. Даже Ленин назвал, к примеру, генерала Корнилова «первым по храбрости контр-революционером». К сожалению, некоторые современные «слишком православные и не-в-меру-монархисты» не признают за основателем Белого Движения даже и этого.

Масонство, внедрившееся в Белое Движение, потому и содействовало всячески его поражению, что не смогло поставить это движение под свой контроль. Белые гражданские правительства Деникина, Колчака, Юденича и Миллера, действительно, имели в своем составе много масонов. Но эти правительства и прочие деятели гражданской администрации на занятой белыми территории не играли решающей роли в самой белой борьбе, а имели лишь вспомогательное значение. Руководящая роль в Белом Движении принадлежала военным - людям волевым, честным, патриотически настроенным, которые не поддавались нажиму и посулам, да и обмануть которых можно было не всегда.

Поэтому масоны отнюдь не возглавляли Белое Движение, а напротив, занимались разложением его тыла, сеяли пораженческие настроения, недоверие к командованию, срывали мобилизацию, разжигали сепаратизм и т.д. Яркие свидетельства тому оставили в своих воспоминаниях генералы Деникин и Краснов. Мiровое и подчиненное ему российское масонство однозначно сделали в гражданской войне ставку на победу красных, а не белых, и многочисленные документальные исследования это подтверждают, (см. напр. Э. Саттон «Уолл-стрит и большевицкая революция»).

Белое Движение, несмотря на свои первоначальные политические ошибки и некоторую идейную ограниченность, способно было стать основой русского национально- государственного возрождения. Уже в ходе самой гражданской войны оно постепенно изживало остатки «феврализма», очищалось от родимых пятен демократии. Это весьма заметно, если сравнить, например, весьма левую Кубанскую раду 1918 г., с которой пришлось иметь дело Деникину, с Крымским правительством 1920 г. генерала Врангеля. Или масонско-эсеровскую Самарскую «учредилку» и Уфимскую «директорию» 1918 г. - с Владивостокским Земским Собором 1922 г. Именно на последнем было объявлено о православной монархии, как единственно законной власти в России. Ранее об этом же заявил и Карловацкий Собор 1921 г., на котором присутствовали участники Белого Движения на Юге России. Опросы, проводившиеся в 20-х годах среди белой эмиграции, показали, что около 85% опрошенных симпатизировали монархии. Все тогдашние монархические деятели и идеологи Зарубежья так или иначе участвовали в Белом Движении, будь то будущий архиепископ Никон (Рклицкий) или церковный историк Н.Д. Тальберг, проф. И.А. Ильин, или поэт Н. Бехтеев.

Белое Движение было единственной реальной попыткой предотвратить гибель Российского государства и геноцид русского народа, единственной национально-здоровой альтернативой богоборческому интернациональному коммунизму. Заметим, что при всей ограниченности понимания его вождями религиозной сути революции, Белое Движение было тесно связано с Православной Церковью и не имело тех уродливых языческих черт, которые характеризовали позднейшие европейские анти-коммунистические движения, в особенности германский национал-социализм.

Когда говорят, что Русская Церковь не благословила Белое Движение, то обычно имеют в виду только отказ Патриарха Тихона передать через князя Е. Трубецкого благословение генералу Деникину в мае 1918, а также патриаршее послание к народу от сентября 1919 г., призывающее не мстить за себя и осуждающее жестокости гражданской войны (в т.ч. пресловутые «погромы»). Из этого послания не следует делать далеко идущих выводов о неприятии Русской Церковью Белого Движения. Есть данные о том, что патриарх Тихон тайно благословил гр. Келлера и ген. Дитерихса, которых знал как людей церковных и честных. Во всяком случае, по поведению одного патр. Тихона нельзя делать вывод о позиции всей Русской Церкви. Патриарх находился в Москве, где свирепствовал красный террор, и не мог сказать открыто всего, что думал, дабы не подать лишнего повода для гонений на Церковь, но было бы странно, если бы и вся Церковь не сочувствовала бы тем, кто противостал богоборцам и кощунникам.

В 1919 г. на территории, освобожденной белыми войсками, прошли два архиерейских собора: в Ставрополе и в Омске, на которых благословлялось Белое Движение. Митр. Киевский Антоний (Храповицкий) выпустил особое послание, в котором благословлял оружие, поднятое против безбожников в защиту веры и Церкви, и разрешал от присяги большевикам тех, кого они насильно мобилизовали в Красную Армию. Многие приходские иереи добровольно пошли к белым бойцам в качестве походных священников. В армии Колчака таковых насчитывалось около 1100 человек, в армии Деникина - более тысячи, в армии Врангеля - до 800. Одним из таких армейских священников в Южной армии генерала Дутова был иером. Иона, будущий епископ Ханькоуский, недавно прославленный Зарубежной Русской Церковью в лике святых. Эти священники до конца разделили судьбу тех белых частей, в которых служили: одни погибли, другие ушли со своей воинской паствой за границу - И, конечно, десятки тысяч мiрян - сознательных членов Русской Церкви участвовали в Белом Движении в качестве воинов. Пишущему эти строки довелось лично слышать свидетельство очевидца, который Страстную седмицу 1919 г. провел в Ейске (на Кубани): начиная с Великого Четверга и до Пасхи в храме были в основном усердно молившиеся юнкера и офицеры.

Большинство простого народа, действительно, не поддержало Белого Движения - и в этом заключается главная причина его поражения, чтобы не сказать, главная причина всей русской трагедии XX века. Но мужики не поддержали белых вовсе не потому, что, оставаясь монархистами, не захотели помогать республиканцам, а как раз напротив, потому что хлебнули уже мутной революционной стихии. Народный монархизм показал себя, как решительная сила во время смуты 1905-07 гг., он явился главной причиной неудачи этой «генеральной репетиции». Но, как отмечал Л. А. Тихомиров, народный монархизм был у нас малосознательным, основывался в основном на инстинкте, на привычке, а потому был неглубоким и непрочным. И действительно, к 1917 г. в правых монархических организациях представителей простого народа (крестьян, рабочих, мещан, а также купцов) почти не осталось. Сознательными монархистами к 1917 г. (хорошими или плохими - другой вопрос) оставались в основном представители дворянства и интеллигенции. В III и IV Гос. Думе представители крестьянства («трудовики») поддерживали почти всегда эсеров и эсдеков, а не правые партии. Такое «полевение» русского крестьянства объясняется, прежде всего, падением в нем религиозности и церковности, о чем предостерегали многие церковные публицисты начала века, напр. архиеп. Никон Вологодский, прот. Иоанн Восторгов, С. Нилус. Кроме того, развитие капитализма в деревне порождало, с одной стороны, культ денег и наживы, с другой, пролетарскую зависть и ненависть, ставшие основой для быстрого и действенного усвоения массами людей нехитрой марксистской теории: «грабь награбленное».

Во всяком случае, к 1917 г. русская деревня отнюдь не являлась оплотом Православия и Самодержавия. И революция вскоре это показала. Даже крепкие хозяева - «столыпинские дворяне» (кулаки) не выступили в поддержку царского правительства, которому были обязаны всем своим благополучием.

Февраль 1917 г. также не был делом рук только гнилой столичной интеллигенции, тем более не был дворцовым переворотом. А. И. Солженицын, изучивший множество документов той поры, делал вывод, что по размаху народных выступлений против монархии собственно революцией должен почитаться именно Февраль, а не большевицкий Октябрь, который тянет скорее как раз на дворцовый переворот. В феврале почти неделю продолжались в Петрограде уличные бои мятежников с правительственными войсками, сотни людей были убиты, сотни тысяч участвовали в манифестациях под красными флагами и лозунгами: «долой самодержавие!» Простонародная стихия выплеснулась во всей своей постыдной и кровавой наготе: массовые грабежи, убийства и истязания полицейских и офицеров, массовое уничтожение царских портретов, гербов и флагов. Массовым был и переход войск на сторону мятежа, который начался с расправы над своими офицерами: предательского убийства унтером Кирпичниковым капитана Лашевича и неизвестным казаком - ротмистра Крылова. Об этом ярко повествует А.И. Солженицын в своем документальном романе «Март 1917».

Выступления против монархии в феврале 1917 были и в других городах. Без этой поддержки значительной части простонародья заговорщики из Думы никогда бы не заставили Государя отречься от престола. Если бы речь шла об обычной обструкции Думы, или только об уличных безпорядках в столице, или даже о мятеже нескольких полков, Государь бы, конечно, не поколебался. Но здесь масштаб выступлений против монархии был уже иной, и для его подавления потребовалось бы большое кровопролитие. Конечно, народное разложение было заранее подготовлено теми, кто вел среди народа подрывную антимонархическую пропаганду, сеял клевету на Царскую Семью. Но если в 1905 г. народ в целом не поддался на эту революционную агитацию, то в 1917 г., опять же в целом, отверг Царя. Слишком много свидетельств дошло до нас о массовом безумном ликовании по поводу свержения «старого режима». Не только какого-то организованного протеста против этой вакханалии не возникло, но и простого сочувствия к Государю среди народа требовалось еще поискать. Поэтому говорить о народном монархизме после 1917 г. не приходится.

Февраль разнуздал в людях все низменные страсти, отучил их от порядка, подчинения, соблазнил вседозволенностью и безнаказанностью. В этой обстановке люди не только перестали понимать слова «Вера» и «Царь», заменив их красным штампом: «старый режим», но и такие слова, как «долг», «честь» и «родина». Немногие, верные долгу и родине, объединенные в ударные батальоны, шли в июле 1917 г. под командой Корнилова в знаменитый Тарнопольский прорыв. Прочие или бежали, или стреляли им в спину.

Октябрь довел революционную анархию до предела. Свой переворот большевики совершили в союзе с левыми эсерами, анархистами и максималистами. Красная стихия широко разлилась по России. Красные времен гражданской войны - это совсем не вышколенные бойцы, не сознательные строители чего-то нового. Гораздо чаще в идейном плане это просто разбойники- анархисты, которые, как в известном советском фильме, не знают даже толком, за большевиков они, аль за коммунистов, но все-таки знают, что за революцию и за интернационал, а не за Россию. Некоторые из них сами себе и командиры, и комиссары, другие воюют под лозунгом: «бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют». Важно, что такой тип народного вождя, как Махно, Чапаев, Миронов, Думенко, Антонов, был наиболее популярен среди простонародья. Без помощи этих выходцев из народа и им подобных, более мелкого масштаба одни только еврейские комиссары и латышские стрелки никогда не сформировали бы такой армии, которая смогла бы одолеть белых. Потом, после разгрома белых армий, большевики цинично расправились с этими народными предводителями красно-зеленого цвета, которых использовали в качестве пушечного мяса, а затем даже внесли кое-кого из них в «советские святцы» как героев гражданской войны. Одних (командармов Сорокина, Миронова, Думенко) расстреляли по ложным обвинениям, других (Антонова, Чапаева) убрали чужими руками.

Конечно, основная крестьянская масса не сочувствовала большевикам. Но, не имея идейной основы, она шаталась из стороны в сторону: то прельщалась большевицкими посулами «грабь награбленное» и поддерживала красных, то отшатывалась от них из-за зверств продотрядов и красного террора. Самые мощные анти-большевицкие народные выступления, такие как Тамбовское восстание или Кронштадтский мятеж шли под лозунгами «Советы без коммунистов». С помощью экономических обещаний (замена продразверстки продналогом), а не только с помощью террора, большевики, в конце концов, крестьянские выступления подавили.

Участники Белого Движения пишут о большой разнузданности народа, когда малейшее наведение порядка рассматривалось как «возврат к старому режиму». Даже царские погоны в армии Колчака вводились с большим трудом. Подобная картина была и на Дону. Разве поднялись бы такие бойцы за веру и царя, если даже за единую и неделимую Россию поднимались лишь с трудом? Именно потому и те белые вожди, которые в душе сочувствовали монархии, не поднимали монархического знамени - они не хотели иметь в своем народе лишних врагов.

Белое Движение тем и отличалось от мутной красно-бурой стихии, что было движением за идею, а не «за землю, за волю, за лучшую долю». Белое Движение выступало за общенациональные и общегосударственные интересы, красное обещало удовлетворить групповой и личный эгоизм. Белое дело взывало к жертвенности и патриотизму, но ничего не обещало своим последователям в земной жизни, кроме скорбей; красное дело обращалось к низменным человеческим страстям и соблазняло людей земным раем в случае победы. К сожалению, большинство народа не отозвалось на призыв Белого Движения, и потом вынуждено было дорого расплачиваться за веру ложным посулам красных. И справедливо с горечью писал генерал Деникин, что один из уроков гражданской войны - это отсутствие патриотизма у большинства простого народа, когда слова о родине говорили людям меньше, чем интернациональная демагогия большевиков.

Белое движение объединяли не конкретные политические лозунги, а общее духовно- нравственное состояние его участников. Об этом общем их самочувствии, большем, чем просто единомыслие, очень выразительно писал в 1923 г. проф. И. А. Ильин:

«За всей внешней видимостью революции... укрывается один смысл: духовное искушение и религиозное межевание (выд. И.И.) Да, сокровенный и глубочайший смысл революции состоит в том, что она есть, прежде всего - великое духовное искушение, суровое жестокое испытание. Это испытание вдвинуло во все русские души один и тот же прямой вопрос: кто ты? чем живешь? чему служишь? что любишь? Где твое главное? где центр твоей жизни? И предан ли ты ему, верен ли ты ему? Вот пробил час. Нет отсрочек и укрыться негде. И не много путей пред тобою, а всего два: к Богу и против Бога. Встань и обнаружь себя. И если не встанешь и не обнаружишь себя, то тебя заставят встать и обнаружиться: найдут тебя искушающие в произнесенном слове и в умолчании. Найдут и поставят на свет, чтобы ты заявил о себе недвусмысленно: к Богу ты идешь или против Бога. И если ты против Бога, то оставят тебя жить и заставят тебя служить врагам Божиим, и позволят обижать других, и дадут всю видимость позорящего почета. И если ты за Бога, то отнимут у тебя имущество и обездолят, и будут томить тебя лишениями, унижениями, темницею, допросами и страхами, и если прямо воспротивишься - то будешь убит в потаённом подвале и зарыт в безвестной яме. Выбирай и решай».

«От этого искушения в России не ушел никто, это искушение постигло всех. И каждый должен был в этом испытании стать перед лицом Божиим и заявить о себе: или словом, которое стало равносильно делу, или делом, которое стало равносильно смерти. Проба же была огненная и глубинная, ибо начиналось и совершалось не партийное и не классовое, а мiровое, общечеловеческое межевание, духовное деление, религиозный отбор, религиозная дифференциация человечества. И победит в этом религиозном испытании, принимающем форму мiрового катаклизма, кто устоит и вот уже устоял в этой буре; кто выдержал испытание и пребыл верным, кто нашел в себе любовь и силу любви для выбора; кто нашел в себе слово, равносильное делу, и совершил дело, равносильное решимости умереть.

Победил не тот, кто временно физически одолел - нет, победил тот, кто противостал соблазну, не соблазняясь, противостал страху, не устрашаясь, кто в страшный миг выбора, миг великого одиночества, когда никто за тебя не решит, и когда чужой совет не поможет, когда человек стоит перед выбором позорной жизни и почетной смерти - кто в этот миг одиночества пред лицем Божиим не принял позорной жизни». («Государственный смысл Белой Армии»)

Очень важно то, что в Белое Движение и на его первом этапе, когда оно только начиналось, и на последнем, когда его поражение было очевидно, люди приходили добровольно. Не по приказу начальства, не по стадному чувству, а каждый лично выстрадав этот процесс, о котором писал проф. Ильин, сознательно став на сторону побеждаемого меньшинства, но с Богом и за правду, а не с торжествующим большинством, но против Бога и за ложь. Слабо развитое чувство личной ответственности за свое поведение, привычка «быть как все», в нашем народе как раз и привела к тому, что большинство простого народа белых не поддержало.

И в наши дни, когда издано уже много мемуарной и исторической литературы о Белом Движении, невозможно отговориться незнанием или прежним влиянием советской пропаганды. Но симпатию к белым из бывших советских людей возымели лишь единицы, да и то большей частью из молодого поколения, не столь сильно «обработанного» советчиной. Остальные же не принимают белую идею прежде всего сердцем, и по причине своего иного духовно-нравственного качества.

Современные историки нередко подталкивают читателя к противопоставлению Белого Движения черносотенному народному монархизму, отдавая преимущество, естественно второму перед первым. Помимо того, что и хронологически эти два движения не совпадали, так что выбора между ними у человека просто не было, следует отметить определенное нравственное преимущество белых, которое в том именно и состоит, что белые были в меньшинстве против разбушевавшейся народной революционной стихии. Гораздо легче поддержать царствующего Государя, тем более такого кроткого и неотразимо привлекательного, каким был Николай II, чем быть монархистом и бороться за свой идеал с оружием в руках, не имея возможности даже привлечь соратников проповедью монархических идей. В Белом Движении требовалась гораздо большая вера, твердость духа, большая личная ответственность и способность не поддаваться соблазну. А соблазн этот таков: быть с большинством и с начальством. Не изменился он и к нашему времени.

Неслучайно черносотенная идея в патриархийной среде пользуется ныне большей популярностью, чем белая. Это монархизм стихийный, способный легко обратиться за благословением к епископам МП, поддерживающих демократические власти, и столь же легко получить от них это благословение. Если перефразировать известный афоризм К. Леонтьева: из-под бело-желто-черного сюртука таких монархистов торчат красные шаровары национал- большевизма. Ясно, что такое «черносотенство» остается чем-то чисто внешним и никому не угрожающим даже погромом.

Патриархийные правые для того и чернят Белое движение, для того и утверждают, будто весь наш народ не поддержал белых, якобы распознав их масонское коварство, что в отличие от тех борцов, которых описал проф. Ильин, сами привыкли уживаться со злом и ложью, даже без всякой угрозы, привыкли «жить позорной жизнью» и нисколько не понимают, что это плохо, но искренне считают, что это и значит «быть со своим народом». Конечно, подвиг белых они в таком состоянии никогда не поймут и не оценят. Какую бы «крайне правую» позицию они при этом ни занимали, в какие бы мундиры ни наряжались, какие бы слова о монархии и русском национализме ни говорили, - закваской русского возрождения такие никогда стать не смогут. Только подлинно белые по духу, по своему нравственному устроению и жизненным ценностям, только равняющиеся на прежних белых героев России смогли бы послужить ее восстановлению.

VII-2000 г

ЛАЗАРЕВА СУББОТА РОССИИ

История России во многом перекликается с историей ветхозаветного Израиля. Общей является судьба народа, избранного на служение Богу, народа особенно отмеченного Божиим заступлением и Божиим водительством, и отпадающего от Бога на время или навсегда. Может быть, не стоит простирать параллели в русской и ветхозаветной истории слишком далеко. Но они, несомненно, просматриваются в узловых моментах нашей истории, и многие русские мыслители это отмечали. Для нас особый интерес представляет последний период нашей истории, начавшийся после сокрушения Российской империи. Он представляется аналогичным истории иудеев в Вавилонском плену и после него вплоть до пришествия Христова. Вавилонский плен не был для иудеев особенно отяготительным в материальном плане. Но в духовно-нравственном отношении он имел для народа Божия роковые последствия. Именно здесь он близко познакомился с противобожной цивилизацией и приобщился к ней. Многие забыли здесь родной язык, не говоря уже о законе Божием, от которого остались лишь какие-то обряды Моисеева закона. Иные познакомились с оккультными учениями халдеев, легшими впоследствии в основу Каббалы. Резко упала общественная нравственность. Произошло всецелое погружение иудеев в земные интересы. В результате этого почти исчезли духоносные руководители народа Божия - пророки. Причиной этого было вырождение человеческой природы в ее высшей духовной части, в неспособности к богообщению. Конечно, людей, способных к принятию Божественных откровений, среди израильтян всегда было немного, но они были, и даже в самые неблагоприятные периоды истории Царств (например, в царствование Ахава) насчитывались десятками. По возвращении иудеев из плена после пророка Малахии у них не появляется ни одного пророка Божия до самого пришествия Христова.

Когда вышел указ персидского царя Артаксеркса, разрешающий иудеям возвратиться в Иерусалим и восстановить разрушенный храм, то лишь небольшое число иудеев воспользовалось этой возможностью послужить Богу. Большинство осталось в странах рассеяния, занимаясь устроением своего земного благополучия путем разных финансовых махинаций.

В после-вавилонский период иудеи, хотя имели свободу Богопочитания и богослужения, но уже не имели государственной самостоятельности, входя в состав языческих держав: сначала персидской, затем греко-македонской и, наконец, римской. Отсутствие собственной государственности и зависимость от государственности религиозно и национально чуждой привели иудеев к формированию у них национального ведущего слоя из приспособленцев, мастеров «реальной политики». Во время маккавейских войн (2-й век до Р.Х.) погибли последние неложные вожди иудеев, искренние ревнители богопочитания - сыновья священника Маттафии и их соратники. Их место заняли лидеры другого типа, которые устранили подлинных религиозных вождей народа и воспользовались достигнутой в результате этой народной войны религиозной свободой в своих целях. Чтобы сохранить свою власть над народом, этим деятелям пришлось принимать на себя личину ревнителей Моисеева закона. Но в свой круг они подбирали только таких же лицемеров, как они сами, не допуская людей живой веры и благочестия до руководящих должностей. Подобные руководители иудеев вполне устраивали оккупационную администрацию, как греко-сирийскую, так и римскую.

Руководители нового типа не были заинтересованы в подъеме народной нравственности и истинного благочестия. Своих пасомых они могли воспитать только такими же религиозными лицемерами, какими были сами. И, действительно, ко времени пришествия Христова лицемерие стало почти основной характерной чертой большинства иудеев. Живой правой веры в Бога Израилева не имели ни саддукеи, державшиеся материалистических и эпикурейских воззрений, ни фарисеи, прикоснувшиеся в лице своих посвященных к «глубинам сатанинским». Но и те, и другие, соблюдая внешние обряды Моисеева закона, занимали посты первосвященников, членов Синедриона, старейшин, раввинов.

От высших привычка к двойной морали, двойному стандарту передавалась низшим. Все притворялись ревнителями Моисеева закона, но, по свидетельству Самого Христа, «никто из вас не поступает по закону» (Иоан.7,19). Сборщиков налогов в пользу римлян - мытарей все гласно осуждали, а тайно завидовали им, пытались им подражать, заводя полезные связи с римской администрацией и наживаясь за счет ближних («снедаете домы вдовиц» Мф. 23,14). Взятую в прелюбодеянии жену готовы были публично побить камнями, а тайно сами прелюбодействовали, так что никто из осуждавших не оказался без этого греха (Иоан.8,9). Подобное можно сказать и о всем тогдашнем благочестии, обличению которого посвящены многие места Евангелия (напр. 23 глава от Матфея).

Лицемерие, прикрывавшее в иудеях тайную порочность и развращенность, сочеталось у них с исключительной гордостью и самомнением. Находясь в нравственном отношении гораздо ниже язычников, живущих по совести, они продолжали усваивать себе Божественное избрание в силу своего плотского происхождения от Авраама. Божественные обетования, данные их праотцам - истинным рабам Божиим, они присваивали себе, не имея ни веры, ни добродетелей предков. Все остальные народы иудеи презирали и позволяли себе в отношении их самое безчестное и безсовестное поведение. В результате ко времени пришествия Христова во всех странах своего рассеяния иудеи успели приобрести прочную репутацию народа гордого, лживого, хитрого, вероломного, жадного к деньгам и неразборчивого в средствах. Естественно, такая их репутация не могла обратить к вере в Бога Израилева нравственно лучших язычников, ищущих религиозной истины. И Сам Христос называл прозелитов, обращенных фарисеями в иудейство, «сыновьями геенны, худшими» своих учителей (Мф.23,15).

Находясь в таком духовно-нравственном состоянии, вожди иудейства не способны были к тому, чтобы служить делу Божию на земле, свидетельствовать о вере в истинного Бога другим народам. Все мысли их вращались вокруг достижения земного могущества, обустройства прочного материального благополучия. Основными средствами для достижения этой цели они с давних времен избрали: деньги, связи и информацию, т.е. накопление собственных богатств, налаживание полезных связей с влиятельными людьми римской империи и собирание всесторонней информации о политической и экономической жизни империи для использования этих сведений в своих интересах. Таким образом, отпадение от Бога религиозных лидеров иудейства произошло еще до пришествия Христова и только обнаружилось явлением Спасителя. Древняя религия, Моисеев закон использовались ими лишь для привлечения народа.

Какого же Мессию ждали иудеи? Мессия - Царь Израилев, как Лицо Божественное, как посланник Божий, возвещающий им волю Божию, которой они должны были бы подчиниться, им был не нужен. Не нужен им был Мессия-восстановитель нравственности, Учитель истинного богопочитания, нелицемерного богослужения. Не нужен им был Мессия - Примиритель человеков с Богом, берущий на Себя грехи мiра, обновляющий человеков Духом, возводящий истинных израильтян в достоинство пророков и апостолов. Лидерам иудейства нужен был человек от земли, а не от Небес, выдвиженец Синедриона, действующий в его интересах, хотя и с репутацией Мессии для привлечения народа.

К этому времени в иудействе оформились два основных политических крыла: иродиан и зилотов, соответствующих религиозным партиям саддукеев и фарисеев. Первые составляли как бы «левое» либерально-космополитическое крыло. Они выступали за усвоение языческой греко- римской культуры, за более тесную интеграцию с римском империей, за более активное внедрение иудеев в высшую римскую администрацию. Вторые являлись как бы «правыми», консерваторами- националистами. Они отвергали античную культуру, подчеркнуто держались за национальные традиции, мечтали о создании собственного еврейского государства, подогревали в народе мятежные сепаратистские настроения по отношению к Римской империи.

В главном - достижении мiрового еврейского господства,- а также в духовно- нравственном противобожном состоянии, фарисеи и саддукеи были едины. В средствах достижения своих целей они могли расходиться, но и то не всегда, ибо и те, и другие не гнушались никакими средствами. По сути, борьба еврейских либералов и консерваторов того времени была борьбой между кланами правящей олигархии.

В простом народе иудейском ко времени пришествия Спасителя было чрезвычайно много тяжелых больных и бесноватых. И это было знамением духовно-нравственного разложения иудеев. Наиболее чуткие из них понимали, что болезни человека - результат того, что «согрешил он или родители его» (Иоан.9,2). Сам Христос, исцеляя, предварительно прощал грехи и предупреждал: «Вот, ты выздоровел, не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Иоан. 5,14).

Когда же греховность родителей была причиной болезни ребенка, у Господа вырвалось восклицание: «О, род неверный и развращенный! Доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» (Марк. 9,19).

Особенно стоит выделить среди этих больных бесноватых, т.е. не просто умопомешанных, а одержимых духами зла, чего не бывает без сознательного обращения к ним. Большое количество таких людей в бывшем народе Божием также служило одним из признаков отпадения этого народа от Бога во власть темной силы. И после Вознесения Господня, когда апостолы Христовы вышли на проповедь, им неоднократно приходилось сталкиваться с иудейскими магами, волхвами, заклинателями духов как в самой Палестине, (Симон Волхв, Деян, 8, 9), так и в иудейском рассеянии; на Кипре (Елима, Деян.13,6), в Ефесе (семь сынов первосвященника Скевы, Деян.19, 19) и т.д. Показательно, что этих колдунов никто из начальников иудейских общин не отлучал от синагоги и не побивал камнями, в отличие от последователей Христовых. Напротив, как видим, носители темной духовности вполне уживались с иудейскими книжниками и законниками и даже имели с ними родственные связи.

Ко времени пришествия Спасителя большинство иудеев забыло древнееврейский язык, на котором были написаны книги Ветхого Завета. Разговорным языком иудеев в Палестине был близкий к сирийскому арамейский, в странах рассеяния - греческий. Поэтому большинство иудеев не читало Священного Писания в подлиннике, не понимало правильно закона Божия и пророчеств о Мессии, а знало только адаптированный пересказ того и другого, сделанный книжниками и их толкования, искажающие самый смысл Писания. Еще хуже было то, что эти вопросы оставались предметом внимания узкого круга специалистов-книжников и были неинтересны основной массе иудеев, - людей малорелигиозных, всецело погруженных в проблемы своего земного бытия.

Особо стоит остановиться на тогдашних иудейских патриотах-зилотах, мечтавших об освобождении от римской зависимости, восстановлении собственного государства и даже о мiровом иудейском владычестве. Среди них было немало людей, искренно стремящихся принести пользу своему народу. Но и они несли на себе печать своего времени. Малая религиозность, нравственный минимализм, всецелая погруженность в земные интересы, особенно в политические проблемы, были свойственны и им. На первом месте у них стоял иудейский национализм, а богопочитание и богоугождение, в лучшем случае, лишь на втором. От Бога Израилева они прямо требовали восстановления великого царства Израильского, не задумываясь над тем, будет ли это царство служить делу Божию. И на ожидаемого Мессию они смотрели как на лицо служебное по отношению к еврейству, ожидали не для того чтобы слушать Его повеления и исполнять их, а для того, чтобы поручить Ему осуществление уже готовых планов установления мiрового иудейского господства.

Зилоты не могли не видеть лицемерия и нравственной нечистоплотности религиозных возглавителей иудейства - первосвященников и старейшин. Не могли они быть довольны и поддержкой, которую оказывали первосвященники римской власти в обмен на свое личное преуспеяние. Но они смотрели на церковь, как на национальное объединение иудеев, которое хотели использовать в своих целях. Поэтому они, хотя и оказывали некоторое давление на синедрион в политических вопросах, но оставались вполне лояльными к нему в вопросах религиозных. Важно, что за Христом никто из этих ревнителей не пошел. «Правое крыло» иудейства предпочло иметь своим духовным вождем Каиафу, а не Христа и в этом его вся богоотступная суть. Когда в Синедрионе решался вопрос об убийстве Христа, Каиафа сказал: «Лучше нам, чтобы один человек умер зa людей, нежели весь народ погиб» (Иоан.11,50). Эти слова показались вполне убедительными для ревнителей-националистов, привыкших всегда во главу угла ставить не правду Божию, а политическую целесообразность и ради цели - еврейского дела - оправдывать любые средства.

Отпадая от нравственного закона Божия, иудейский национализм приобретал все более неприглядные черты: слепая ненависть к другим народам, желание истребить их, устроив в Палестине «этнические чистки»; вообще тяга к насилию была характерна для всех иудейских зилотов. Периодически они собирались в вооруженные группы от мелких шаек до больших отрядов, нападавших на римские посты, а также грабивших и местное население. Предводительствовали ими проходимцы, часто выдававшие себя за мессию или пророка. Таковыми были, например, Февда и Иуда Галилеянин, упоминаемые в книге Деяний (5, 36-37), явившиеся в Иудее незадолго до выхода Христа на проповедь. Подобными иудейскими «партизанами» были и Варавва со своими сообщниками, «произведшие в городе возмущение и убийство» (Лук. 23.19). По своему занятию и нравственному обличью они действительно были разбойниками. Но по партийной принадлежности Варавва принадлежал к зилотам, почему имел поддержку значительного числа простого народа. Показательно, что именно такого типа люди почитались иудеями за национальных героев или, по крайней мере, импонировали большинству из них. Поэтому не случайно толпа иерусалимлян отвергла Христа и предпочла Варавву: одними кознями первосвященников этого народного выбора не объяснить.

Пришествие Христово, кроме главной своей цели - спасение всех людей от греха, смерти и власти диавола,- имело еще и другую цель - спасение Израиля. Св. Отцы отмечают, что если бы Израиль не отверг своего истинного Мессию, его национально-государственная судьба была бы иной. Но этого не произошло. Христос был отвергнут не только национальным ведущим слоем иудеев. Большинство простого народа также не приняло Его. Толпы народа, окружавшие Его в первое время выхода на проповедь, приходили к Нему в основном для исцеления от болезней. Многие приходили из любопытства, посмотреть на чудеса, послушать что-то новенькое.

Из десяти исцеленных лишь один возвратился сказать «спасибо» (Лук.17, 12-17). Большинство воспринимало милость Божию к ним, как должное. Сравнительно немногие изменяли по-настоящему свою жизнь с греховной на богоугодную. Многие из учеников Христовых, первоначально последовавших за Ним, «отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Иоан.6,66). Греховная жизнь, прикрытая ложным благочестием, лицемерием, гордостью делали большинство иудеев неспособными к принятию Христа. Об этом и говорил Господь: «Свет пришел в мiр, но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Иоан. 3,19-20).

Незадолго до окончания Своего земного служения Господь предоставил иудеям последнюю возможность признать Его в качестве Мессии, принять Его как своего Царя и Первосвященника. Воскресив из гроба четверодневного мертвеца Лазаря в доказательство Своего божественного посланничества, Христос совершил торжественный вход во Иерусалим. Действием Божиим враги Христовы онемели и не могли Ему противостать, хотя давно уже замышляли Его убийство. Толпы народа восторженно встречали Его, славословили, постилали одежды свои. И, однако, среди этой общей радости Христос заплакал об участи Иерусалима и сказал: «О, если бы ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Лук.19,42-44).

От взора Богочеловека не укрылась не только злоба тех, кто пока молчал, но и непрочность добрых чувств большинства тех, кто его приветствовал. Поверхностная религиозность, неглубокая сердечная привязанность к Богу, непостоянство воли большинства этих людей привели их к тому, что через несколько дней отреклись от Того, Кого исповедовали Мессией. Одни кричали: «Распни Его», другие трусливо молчали, ничем не выказывая своего сочувствия страждущему Христу. От Спасителя отреклись по соображениям ложно понимаемого национального единства и политической целесообразности. Отреклись трижды: сначала в пользу лже- первосвященника Каиафы, затем в пользу лже-героя Варрввы, наконец, в пользу ложного монарха - кесаря («Нет у нас царя, кроме кесаря» Иоан.19,15). Это окончательно решило участь иудеев, как народа. Ложные герои и ложные духовные вожди ввергли народ в безсмысленную и опустошительную войну с кесарями, - войну, которая окончательно поставила крест на всех мечтаниях о собственном национальном государстве, истребила множество иудеев, разорила их главную святыню Иерусалим, - все в соответствии с пророчеством Христовым. Иерусалим не познал времени посещения своего, не захотел, не принял пути Божьего, как целое общество, как целый народ.

Если грех Христоубииства, грех активный, сатанинский, в основном, касался национального ведущего слоя иудеев, то грех отвержения Христа лег на всех остальных, пребывающих в послушании и духовном единении со своими духовными вождями- христоубийцами. Поэтому «истинные израильтяне, в которых нет лукавства» (Иоан.1,47), вышли из среды своего народа, ставшего богоотступным, составив новый народ - христиан. Первохристиане из иудеев не питали вражды к своим соплеменникам, сохраняли с ними общение на бытовом уровне, но никогда не ставили национальных интересов иудейства выше своей верности Христу. Поэтому они были гонимы от своих сородичей, прежде всего, как нарушители иудейского национального единства, как предатели еврейства, хотя на самом деле продолжателями традиции праотцев, патриархов и пророков, израильтянами в первоначальном смысле слова, были именно христиане, а предателями и раскольниками - отпавшие от завета отцев христоубийцы.

Обращаясь к нашей недавней русской истории и современному состоянию нашего народа, мы видим ряд параллелей с историей иудейской. Катастрофа 1917 г., подобно плену Вавилонскому, лишила наш народ национальной христианской государственности. В условиях враждебной коммунистической государственности, антихристианской и антинациональной, произошло истребление прежнего ведущего национального слоя и формирование вместо него нового слоя, состоящего из коммунистической партноменклатуры и интернациональной советской интеллигенции. В результате многолетних гонений на Церковь руководство церковной жизнью также перешло к ставленникам коммунистического режима. Отсутствие подлинно духовных вождей есть одно из самых трагических явлений современной российской жизни. Ложные пророки и церковные вожди способны только обольщать и успокаивать народ, но не способны вести его по пути Божию.

Состояние нашего народа также во многом подобно состоянию иудеев перед первым пришествием Христовым, а в чем-то даже хуже его. Широкое разлияние всевозможного греха, причем греха узаконенного, ставшего нормой жизни, причудливо сочетается с обрядоверием, с формальной принадлежностью к церкви. Множество болезней, причем болезней именно как последствий греха, своего или родительского, встречается вместе с широким распространением темной духовности. Носителями ее являются тысячи колдунов разной степени квалификации, от деревенских знахарок до высоко-посвященных сатанистов. В самой официальной церкви отсутствие духоносных наставников восполняют обильно размножившиеся в последние годы ясновидцы, - ложные старцы и прочие прельщенные мистики, которые воспитывают в своих последователях духовно и душевно больных людей. Вообще психически нормального и уравновешенного человека сейчас встретишь не часто.

Стоит выделить и такое явление, как распад семьи, причем уже не в первом поколении. Семьи с двумя родителями, с двумя бабушками и двумя дедушками встречаются весьма редко. Многие дети знают только одного из родителей или вообще только одну бабушку. Благочестивые русские христиане всегда придавали большое значение честному происхождению человека, т.е. его рождению от законного церковного брака. Сожительство до брака или свадьба в посту, или нарушение супругами церковных постов рассматривались, как тяжкие грехи. Это не было ригоризмом. По многовековому опыту наши предки знали, что всякое родительское нецеломудрие обязательно отразится на духовной природе ребенка, а часто и на телесной. Наши предки знали, что склонность к блуду и дерзость у детей часто обуславливаются не только их плохим воспитанием, но и предрасположенностью к этим грехам вследствие их незаконного происхождения. Ныне, когда уже 3-4 поколение русских людей рождается не только не от церковного брака и даже не от гражданского, а часто от случайных связей и внебрачных сожительств, вырождение нашего народа налицо. Ныне много пишут о телесных болезнях и уродствах новорожденных, об умственной отсталости и психических отклонениях детей. Менее заметны повреждения духовные. Но всякий, кто занимался с детьми, знает, что неодолимая тяга ко всему запрещенному, греховному, соблазнительному, болезненное самолюбие, эгоизм свойственны большинству детей еще до начала всякого воспитания.

Уместно указать и на большое количество в нынешнем русскоязычном населении полукровок и помесей (вплоть до мулатов) от смешанных браков или от случайных сожительств. Если в Российской империи лица смешанного происхождения быстро ассимилировались в силу духовного и телесного здоровья русского народа, то теперь при нравственном разложении и физическом вырождении этого не происходит, и процесс разложения нации лишь ускоряется.

О разлагающей системе общественного воспитания и образования, о тлетворном влиянии средств массовой информации, которые десятилетиями трудятся над «мутацией русского духа», писалось много в патриотических изданиях.

Все вместе взятое приводит нас к выводу, к которому пришел покойный прот. Лев Лебедев: ныне основную массу населения России составляет иной народ, советский (или уже пост- советский), духовно (и даже по плоти) чуждый тому народу, который жил на этой земле до революции. Другими словами, духовно-телесные повреждения, нанесенные нашему народу в этом столетии его врагами, имеют уже необратимый характер, количество этих ран привело к иному духовному качеству. Конечно, к этому трагическому выводу мы делаем оговорку, что еще остался «остаток Израиля» - истинное православно-русское национально-религиозное меньшинство, сохраняющее традиции и преемственное самосознание с историческим русским народом. Остаток этот может расти, и какое-то небольшое количество из нынешнего пост- советского населения потенциально может его пополнить. Но в силу своей малочисленности и духовной слабости «русский остаток» вряд ли сможет стать ведущим национальным слоем.

Большинство наших патриотов, из тех, кто не чужд Церкви и не отвергает Православия, имеет тот же изъян, что и иудейские зилоты времен первого пришествия Христова. Вера и Церковь для них всегда стоят сзади и имеют служебное значение. Впереди у них находятся национально- государственные интересы, а чаще даже сиюминутные политические комбинации, не говоря уже о личных расчетах. Одни из них - прагматики и «реальные политики» - делают ставку на «поправение» и появление «державных инстинктов» у нынешней власти. И, конечно, их вполне удовлетворяют нынешние возглавители Московской Патриархии в качестве духовных лидеров народа. Другие патриоты, более фанатичного типа, тяготеют к насильственным действиям и ориентируются на героев, подобных Варавве. Подлинных вождей от Бога не ждут и не ищут ни те, ни другие.

Есть и такие, которые говорят, что в деле спасения России они надеются только на помощь Божию. Но понимают ли они, к чему она их обязывает, способны ли они принять эту помощь? Помощь Божия, подаваемая человеку, например, в виде исцеления от тяжелой болезни, обязывает этого человека оставить прежнюю греховную жизнь. Помощь Божия, избавляющая человека от смертельной опасности, обязывает его посвятить Богу жизнь, которую он снова от Него получил. Помощь Божия в виде посланного народу духоносного вождя обязывает народ следовать за ним. В любом случае помощь Божия обязывает человека как минимум к серьезному самоограничению, а как максимум - к полному самоотвержению. Без такого настроения человека, помощь Божия служит ему только в осуждение и потому чаще всего не подается.

В последние годы в России было немало чудес, мvроточения от икон, св. мощей, некоторые чудесные явления святых. Возможно, среди этого потока сообщений о чудесах были и ложные известия патриархийной пропаганды и прельщенных мистиков. Но многое было и истинным. Мы оцениваем это, как последний призыв нашего народа к покаянию и исправлению жизни. Господь еще милостивым ликом обращается к нам, почему мы и дерзаем уподобить последние годы нашей истории Лазаревой субботе. Но заблуждаются те, которые называют Лазареву субботу Пасхой или нынешнее положение вещей - воскресением Св. Руси. Согрешают те, кто, получив исцеление от Христа или быв свидетелем Его чудес, следуют не за Христом, а за Каиафой. Слепотствуют те, которые, не обращая внимания на грозный характер многих современных чудес, «не разумеют времени посещения своего».

V-2000 г.

Отзыв сергианского издателя на рукопись данной брошюры

Храни Вас, Господь, уважаемый отец Тимофей!

Я с большим интересом прочитал Ваш совместный с иеромонахом Дионисием труд и приношу свою искреннюю благодарность и признание за освещение тех идей и мыслей, которыми последние годы живет сердце каждого христианина, стремящегося к ревностной вере. Низкий Вам поклон и дай Вам, Господи, долгие лета и возможность написания новых книг!

Полностью разделяю Вашу боль относительно утраты нашим народом непреходящих духовных ценностей, о непонимании роли Царственных Мучеников во всей истории России XX века.

Очень сильно и рельефно обозначены проблемы числа зверя и ИНН. Пожалуй, только Вам удалось сжато, но очень точно рассказать об трансформации и постепенном богоотступничестве еврейского народа и проведение интересных параллелей в русской истории.

Простите меня, батюшка, но я разумею, что глубокие мысли книги контрастируют со злобными нападками на Московскую Патриархию и сергианство в целом. Здесь я с Вами согласиться не могу, и как христианин, молящийся дома и на ектениях о здравии Патриарха Алексия II с иерархами Церкви, и о упокоении Патриархов Московских Сергия, Алексея и Пимена, - отказал в печати книги, дабы не согрешить пред Господом двуличием. Тем более официальная канонизация Царской Семьи на Архиерейском соборе в августе 2000 года практически единогласным решением снимает остроту многих претензий в адрес МП, поднятых в книге. Совсем недавно (всего лишь два года назад) я очень критически относился к деятельности Патриарха и его умилительным беседам с государственными ворами и разрушителями России, но со временем я понял, что это чудовищный крест, который несет первоиерарх ради спасения тысяч душ немощных и грешных наших соотечественников. Конечно, эффективней дать президенту-убийце пощечину и моментально навлечь на Церковь волну новых гонений и ополаскивания помоями в жидовских СМИ. Это при том, что за бездуховными душами вчерашних «совков» ведут настоящую охоту адвентисты, свидетели Иеговы, не говоря уже об оккультниках и тоталитарных сектах.

Вы батюшка, всех приверженцев МП упрекаете в привязанностях к советчине, но парадокс (!), сам Алексей Михайлович Ридигер родился в несоветской Эстонии в семье протоиерея, и до включения республики в состав СССР, дважды совершал паломничества в великий духовный центр Святой Руси - о. Валаам, тогда еще принадлежавший Финляндии. Поскольку память в детстве более цепкая, то отрок Алексий наверняка запечатлел образ Святой Руси в глубине сердца на всю жизнь.

В 1961 году, а апогее циничных хрущевских гонений, о которых Вы не говорите не слова, Алексий Ридигер принимает монашеский постриг. Это поступок, когда все радиоточки и газеты только и трещат о неминуемой победе коммунизма. Так что наш Патриарх, наверное, более несоветский человек, чем все современные монархисты вместе взятые.

Не называя клириков Московской Патриархии разве что бандитами, Вы бросаете тень на моего духовного отца-иеромонаха, сотни других священников, дьяконов, певчих, алтарников для которых цель жизни в искреннем служении Христу. Однажды пришлось и мне обращаться к архиепископу за разрешением чрезвычайно запутанного духовного вопроса. Беседуя с ним подряд два часа, я почувствовал с его стороны больше любви и тепла, чем по прочтении Вашей книги.

Каждый день мы взываем к Господу: «Раздирания Церквей утиши...», а к чему идем сами?

Вы неявно призываете всех честных русских верующих к окормлению в РПЦЗ. А что делать тысячам малороссов, которые и сейчас испытывают гонения и нападки еретиков и раскольников? Вся надежда у них на духовное родство и окормление Москвой.

Силы тьмы консолидируются, а мы только и выясняем: кто из нас безгрешнее или: рождаются ли русскими? Я своим недалеким умом разумею, что христианину нужно больше и чаще думать о своих грехах, никого не осуждая. Это самый краткий путь ко спасению.

Если Вы посчитаете мои замечания хотя бы отчасти заслуживающими внимания, то впредь я готов на очень льготных условиях печатать Ваши оригинальные труды.

Прошу меня простить за дерзновенные замечания, но я очень хочу, чтобы на исходе Русская Церковь-Мать стала единой и страшной для врагов Христовых.

А.

Ответ автора

Уважаемый Александр!

Благодарю Вас за комплименты и помощь в издании брошюры. Ваше письмо само по себе обличает в Вас ту самую двойственность, которой желаете избежать. Если мы с братом, уводя читателя от Патриархии, делаем злое дело, то что тогда Вам в нас понравилось? Что задело за живое? Значит мы все-таки квалифицированные негодяи и все?

Алексей Михайлович Ридигер в 1961 г решается принять монашество не в пещерах на Псковщине. И в 33 года архиерем он становится не с тем, чтобы жить на черной корочке хлебца. И вся его дальнейшая судьба это, простите, не прозябание в безконечных страданиях за «благо Церкви». Скажите искренне, пред лицом Бога, а не старца: неужели Вы этого не понимаете?

Два года назад, как вы сами признаете, Вы глядели на вещи проще. Зло казалось злом, а добро добром. Теперь зло для Вас превратилось в «чудовищный крест». Вглядитесь в само такое словосочетание. Чудовищным может быть грех, чудовищною может быть ложь. Крест же, напротив бывает тяжким, но спасительным и животворящим. Однако это Ваше словосочетание очень метко; это впрямь чудовищный крест, чудовищное исповедничество, чудовищная святость...

Что можно было бы сделать? Не нужно давать пощечин. Нужно просто перестать спасать Церковь чудовищным исповедничеством и просто уйти на покой. Не касаться святынь руками оскверненными. Нужно покаяться. Вот и все что от них требуется. Но поскольку чудовищные святейшества и преосвященства не способны на простые поступки, то и нам с Вами незачем на них равняться и обучаться чудовищной логике чудовищных старцев.

Не нужно чудовищ. Смотрите на вещи прямее и честнее, как два года назад. Конечно, это означало бы чудовищный удар по деловым связям и возможностям. Но зато исчезла бы чудовищная раздвоенность из сердца.

Мы же своей книжицей «неявно», а явно предлагаем сделать выбор, поступить по совести. Без экстремизма, без огульных осуждений. Мы не пересказываем клевет и сплетен. Но если с оценками реальности Вы соглашаетесь, то почему не согласиться и выводами?

Не боитесь ли Вы, что через некоторое время и на красную звезду (например) станете смотреть уже другими глазами (как описанный в брошюре священник). Может быть, и в ней увидите «чудовищную красоту» и привлекательность?

«Тысячам» малороссов нужно, кстати, сделать то же самое, что и великороссам. Зарубежные приходы есть и на Украине, я так скажем, лично в курсе этих дел. Всем желающим спасения нужно вовремя уйти из Патриархии. Вовремя - значит, во-первых, не раньше чем хорошо разузнали и своим опытом убедились, что Патриархия это не Церковь (или не вполне церковь); а во- вторых, не позже того времени, пока сердце еще горячо к этим вопросам, иначе старцы успеют обучить чудовищному типу мышления, при котором маленькое добро нужно делать методами добра, а большое методом зла.

И теперь, если Вы тешите себя мыслью, что можете послужить православному делу только в своем нынешнем духовном качестве, то это ошибка. Пусть сложно: менять духовника, разрывать с приятелями. Все мы через это проходили. Но потом Вам будет от этого только лучше: держаться правды без ожесточения и фанатизма. Без всякого рода чудищ.

Так что если Вы надумаете, мы всегда будем Вам рады

iерей Тимофей.

P.S. Все приведенные Вами аргументы (и что святейшая ложь спасает тысячи душ; и что мы, разоблачая МП, помогаем иеговистам, и что никого не надо осуждать) между прочим, это чудовищная банальность. Мы слышим это в миллионный раз. Не понимаю, как всерьез и искренне можно верить в такую чепуху. Как будто святейшая ложь не толкнула тысячи душ именно к иеговистам (а не к нам даже, послушайте самих иеговистов!), и как будто патриархийные батюшки не осуждают Зарубежную Церковь, причем иногда именно бандитскими методами (как в Хевроне, Иерихоне и по множеству российских приходов).