Меню
Главная страница
О задачах издания
Хроника церковной жизни
Проповеди, статьи
История Церкви
О Катакомбной Церкви
Православное богословие
Православное богослужение
Православная педагогика
Православие и наука
Православная культура, литература
Истинное Православие и апостасия
Истинное Православие и сергианство
Истинное Православие и экуменизм
Апостасия РПЦЗ
Расколы, секты
Жития подвижников благочестия
Православная миссия
Пастырское училище
Фотогалерея
Проповеди-аудио

Поиск


Подписка

Подписаться
Отписаться

Наш баннер

Получить код

Ссылки
Леснинский монастырь

Свято-Успенский приход

Severo-amerikanskaya eparhiya

Pravoslavnoe bogosluzhenie

Serbskaya IPC

Manastir Noviy Steynik


Новосвященномученик Церкви Катакомбной архиепископ Прокопий (Титов) Одесский и Херсонский



 

Новосвященномученик Церкви Катакомбной

Архиепископ Прокопий (Титов) Одесский и Херсонский

 

Священномученик Прокопий  (в миру  Петр Семенович Титов) родился в праздник Рождества Христова 25 декабря (ст. ст.) 1877 года в городе Кузнецке Томской губернии в семье протоиерея о. Симеона Титова. Назван он был в честь московского святителя Петром. С первых дней своей жизни он был погружён в атмосферу родительской любви и церковного благочестия. Первоначальное образование Пётр получил дома, в своей семье. Когда ему исполнилось девять лет, он поступил в духовное училище, а затем в семинарию города Томска, которую окончил в 1897 году.

По окончании семинарии Пётр Семенович Титов поступает в Казанскую Духовную Академию, где ректором в то время был выдающийся русский богослов архиепископ Антоний (Храповицкий). Под духовным руководством Вл. Антония Петр Титов глубоко проникся любовью к святоотеческому наследию, богословию, аскетике и монашеству, что в последствии решающим образом отразилось на всей его судьбе.

В 1901 году Петр Титов успешно окончил Казанскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия и в скором времени был назначен преподавателем Томского духовного училища. На этой должности он пробыл несколько месяцев.

21 августа 1901 г. в Свято-Успенском мужском монастыре города Уфы ученик вл. Антония (Храповицкого) Пётр Титов принимает монашеский постриг с именем Прокопий, а 23 августа рукоположен в сан иеромонаха. После этого он получил назначение на должность заведующего Томской церковно-учительской мужской школы при архиерейском доме. Школа состояла из четырёх классов, и в неё после предварительных экзаменов принимались мальчики от двенадцати до пятнадцати лет, окончившие одноклассную школу. Задача школы состояла в том, чтобы за четыре года дать все необходимые сведения для учителя одноклассной школы. Преподавательский коллектив школы состоял из заведующего и законоучителя, должность которых исполнял иеромонах Прокопий, священника-законоучителя, семи учителей и эконома. Учащихся было около ста пятидесяти человек. Томская церковно-учительская школа в соответствии с решением Святейшего Синода должна была готовить учителей для Томской, Омской, Тобольской и Енисейской епархий.

Одним из главных элементов религиозно-нравственного воспитания учеников было участие в богослужениях, они посещали все воскресные и праздничные богослужения при архиерейском доме, участвуя в церковном пении и чтении. Ученики двух старших классов, изучающие церковный устав, поочерёдно посещали будничные богослужения. По воскресным дням в школе устраивались религиозно-нравственные чтения, в которых принимали участие не только учителя, но и наиболее способные ученики. При церковно-учительской школе существовала воскресная школа, которой также руководил иеромонах Прокопий.

В это время во главе Томской епархии стоял выдающийся миссионер и просветитель Алтая Еп. Макарий (Невский), который был инициатором многих церковных мероприятий в епархии, и в частности основателем церковно-учительской школы. Харлампович в брошюре о Вл. Макарии писал:

«Для расширения возможности влиять на общество проповедью, Епископ Макарий завёл в Томске, в зале своего дома, читальню, в которой по воскресным дням в течение всего года, более десяти лет, преподавались уроки веры, состоящие из объяснений евангельских чтений и церковного учения, а также сообщались исторические и географические сведения о русской земле и государстве и читались сведения о войне и других современных им событиях».

В 1903 г. собрания лекторов, сходившихся по понедельникам в комнатах Владыки для «считки», преобразовывались в пастырские собрания томского духовенства и преподавателей духовно-учебных заведений, происходившие еженедельно, чаще всего под председательством самого Преосвященного Макария.

В этих пастырских собраниях принимал самое активное участие иером. Прокопий. Причём на собраниях по инициативе преосвященного Макария обсуждались все насущные и острые вопросы церковной жизни епархии. Эти собрания были для всех весьма полезными. Например, на собрании, состоявшемся 2 сентября 1905 г. в приёмном зале епископа, Владыка поставил на обсуждение вопрос: в чём заключается нравственная связь между прихожанами и пастырем, которая составляет необходимый признак правильной приходской жизни. В чём причина разъединённости между пастырем и приходом и каким образом её устранить. Произошло обсуждение этих вопросов, причём Владыка справедливо указал на недостаточное сообщение пастырей между собой и предложил устранить этот недостаток с помощью благочиннических съездов, убедительно показав, что это наилучший способ добиться единства среди самих пастырей. Иером.Прокопий высказал мысль, что надо бы Церкви иметь епископов не только во главе огромных епархий но и руководителями церковных единиц, равных уездам; в этом случае они способствовали бы объединению пастырей.

В общеепархиальной деятельности Еп.Макария на видном месте стояла его забота о приготовлении достойных пастырей и учителей народа, в частности его близкие отношения к духовно-учебным заведениям. Но утверждая в питомцах их веру в Бога и ограждая их «от вторжения с улиц вредных нравов», преосвященный «далёк от мысли заслонить их от жизни и запереть в стенах отсталости». Он предоставлял своим соработникам вести учебно-воспитательное дело соображаясь с назревшими потребностями времени. При его благожелательном участии двери томских духовных и церковно-учебных заведений — раньше многих других русских духовно-учебных учреждений — открылись и для современной светской науки.

Основанное в 1891 г. Томское епархиальное училище настолько расширилось, что явилась нужда в новом здании для него, которое было воздвигнуто заботами Еп.Макария. При нём же расширены помещения мужского духовного училища, что дало возможность удвоить число пользующихся удобствами училищного общежития. Наконец в заслугу Еп.Макарию ставят и то, что при его самой деятельной помощи Томская семинария, сорок лет скитавшаяся по частным квартирам в различных уголках и закоулках города, нашла «покойный, удобный, просторный и светлый приют в роскошном здании, на просторе громадного поместья».

Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Невский)

Наряду с заботами о просвещении детей духовенства, у Преосвященного Макария (Невского) стоял вопрос о религиозном образовании и воспитании народа, поставленный при нём с небывалой для Томской епархии широтой. До прибытия его в Томск даже в самом городе не было церковных школ, — при нём Томская епархия по числу их заняла первое место среди других Сибирских епархий. Подчинённому духовенству он дал хороший пример, открыв школу грамоты при своём архиерейском доме. Школа эта с течением времени выросла во второклассную, а затем в церковно-учительскую, помещающуюся в солидном двухэтажном каменном здании близ архиерейского дома.

В 1906 г. иером. Прокопий (Титов) был назначен на преподавательскую должность в Иркутскую духовную семинарию, ректором которой в то время был архимандрит Евгений (Зернов).

В 1909 г. иером. Прокопий принимал активное участие в подготовке материалов, необходимых для прославления третьего епископа Иркутска, Преосвященного Софрония (Кристалевского, 25.ХII.1703 — 30.III.1771), молитвенное почитание которого началось непосредственно после его кончины. Не тронутые тлением мощи в силу разных обстоятельств многократно освидетельствовались. Происходившие от них исцеления и чудеса убеждали жителей Иркутска и всей Восточной Сибири в святости Вл. Софрония. 19 июля 1909 г. было произведено официальное освидетельствование мощей специальной Комиссией, в составе которой были Архиеп. Тихон (Троицкий-Донебин), Еп. Иоанн (Смирнов), протоиерей кафедрального собора Фивейский и иером. Прокопий (Титов).

30 августа 1909 г. иером. Прокопий решением Святейшего Синода был возведен в сан архимандрита и переведен в г. Житомир (Украина) с назначением на должность помощника заведующего Житомирского пастырского училища. В то время правящим архиереем на Волынско-Житомирской кафедре был учитель архим. Прокопия, бывший ректор Казанской Духовной Академии архиепископ Антоний (Храповицкий), который давно хотел забрать своего одаренного ученика помощником к себе в Епархию.

Митрополит Антоний (Храповицкий) Киевский и Галицкий

Митрополит Антоний (Храповицкий)

С искренним сожалением прощались с о. Прокопием ректор Иркутской семинарии архим. Евгений (Зернов), преподаватели, учащиеся и духовенство Иркутска. Характеризуя его труды, церковные деятели Иркутска писали, что он являлся одним из самых вдохновенных проповедников города. Для того чтобы послушать его в собраниях церковного Иркутского Братства во имя Святителя Иннокентия, сходились сотни людей. Во все праздники он служил акафисты в Крестовой архиерейской церкви, причём его служение отличалось большой молитвенностью, и после каждой службы он произносил глубоко назидательное слово. Прихожане настолько полюбили его, что во время последней службы и проповеди многие искренне плакали. О.Прокопий был вдохновителем и организатором благотворительного отдела при Братстве Свт. Иннокентия. Благодаря, главным образом, его трудам, удалось помочь многим беднякам. Отмечая при прощании деятельность о. Прокопия (Титова) в качестве преподавателя семинарии, архим. Евгений сказал:

«Преподавание Священного Писания в настоящее время — труд весьма тяжёлый, при той холодности, какая нередко наблюдается в учащихся к этому предмету, и надо иметь много ума, любви и старания, чтобы им заинтересовать учеников и заставить относиться к нему если не с любовью, то во всяком случае с вниманием и уважением. И вы этого достигли. В этом отношении немалое значение имела ваша личность как человека доброго, искреннего и последовательного. Ученики не могли не понять, что то, чему вы учили, — для вас не звук, а жизнь, и что вы стремитесь не только научить, но и воспитать. Честь и слава вам за это».

(Прибавление к Иркутским епархиальным ведомостям. 1909, № 23, с.537-545).

 

Переехав по ходатайству своего учителя Вл. Антония (Храповицкого) на Украину, в г. Житомир, о. Прокопий, как и везде, занялся активной миссионерской проповедью и учительством.

Основание к этому времени при Богоявленском монастыре в Житомире стараниями архиеп. Волынского Антония (Храповицкого) пастырского училища стало одним из крупнейших церковных событий в жизни Волыни. Училище пастырства ставило своей специальной целью не только образовать учащихся, но, прежде всего, воспитать добрых пастырей Православной Церкви через преподавание необходимых для пастыря знаний, а также через прохождение ими необходимых служителю Божию подвигов христианской жизни и деятельности. Имея такую цель, училище собрало в своих стенах не детей и подростков, но лишь взрослых, сознательно определивших своё жизненное поприще. В училище принимались или женатые люди, собиравшиеся стать пастырями, или монахи или послушники, имеющие намерение принять монашеский постриг. Все преподаватели училища были в священном сане, а ученики носили духовную одежду. Быт училища, организованного в стенах монастыря, был приближен к монастырскому — с общей молитвой, участием по очереди в ежедневных службах и чтением житий на трапезе. В училище могли поступить все, окончившие курсы церковно-учительской школы, учительской семинарии и вообще средние учебные заведения. Начальник училища и учителя представляли собой не столько учёную корпорацию, сколько духовное братство, объединённое строгим послушанием начальнику и общей взаимной любовью. Большая часть преподавателей состояла из священноиноков, но были и протоиереи и священники. Учителя поочередно проводили день с учениками, с ними молились, трапезовали и спали среди них. В училище преподавались Священное Писание, патрология, номоканон, церковное пение, церковная живопись, архитектура, церковная география, церковная история, учение о духовной жизни, богословие общее и богословие полемическое. Срок обучения в училище был трёхгодичный.

В 1913 г. Пастырское училище в Житомире посетил обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер, на которого жизнь училища произвела большое впечатление. Подводя итоги своего посещения, обер-прокурор, обращаясь к учащимся, сказал:

«Не взирая на окружающий вас городской соблазн с его безнравственной атмосферой, громом музыки и треском кинематографов, вы в своём тихом уединении за монастырской стеной своими незримыми подвигами и молитвой приносите Богу единую яркую лампаду. Это воистину — училище благочестия!»

Подводя итоги своей поездки, обер-прокурор В.К.Саблер писал:

«Великая будет польза от учреждения подобных училищ в других епархиях. Добрые начала церковного учительства и воспитания на христианских началах благочестия, положенные в основание этого учреждения, последовательно проводятся в повседневную жизнь училища и дают благие плоды, как о том свидетельствуют архипастыри, предоставившие приходы окончившим училище кандидатам священства».

(Волынские епархиальные ведомости. 1913, № 44, с.801-802).

В 1914 году Пастырское училище в Житомире посетило руководство учебного комитета при Святейшем Синоде. Подробно ознакомившись с жизнью и уставом училища, оно пришло к выводу, что его устав должен быть положен в основу общего устава для всех пастырских школ в России и стать обязательным для всех.

Жизнь Житомирского пастырского училища за все шесть лет пребывания в нём архим.Прокопия в качестве помощника начальника не знала со стороны учеников каких-либо проступков. Напротив, их приходилось удерживать от чрезмерного прилежания к учению и молитве.

Огромная заслуга в организации духовной жизни Пастырского училища в Житомире принадлежала одаренному ученику архиеп. Антония (Храповицкого) – архимандриту Прокопию. Он был не только талантливым преподавателем, но и вдохновенным проповедником. Его лекции и проповеди производили неотразимое действие на души слушателей. Кроме того, современники отмечали, что его отношение к подчиненным и сослуживцам всегда отличалось полной определенностью, непобедимой верностью своим убеждениям и отеческой снисходительностью. Они писали о нём:

«Образ отца Прокопия, его блестящий огнём праведности взгляд, с милой и всепрощающей улыбкой на добром открытом русском лице, навсегда запечатлелся в душах знавших его».

(Волынские епархиальные ведомости. 1914, № 34, с.577).

В преддверии мировых потрясений и гонений на Святую Церковь Господь призвал Своего избранника к высшему иерархическому служению. Архиерейская хиротония архим. Прокопия состоялась 30 августа 1914 г. в кафедральном соборе города Одессы. Преосвященный Прокопий решением Святейшего Синода был назначен викарием Одесско-Херсонской Епархии с титулом Елисаветградский. В своём слове при наречении его во епископа он сказал:

«Служение епископское поистине есть подвиг и труд. Прошло время спокойствия в нашей церковно-общественной жизни, когда внешние наблюдатели полагали, что епископский сан несёт с собою лишь величие положения и всеобщее почитание. Теперь ясно стало всем, что в наше время повсеместной сектантской вакханалии и хлыстовского психоза, поддерживаемого многими общественными кругами, всякому человеку имеющему хоть малую долю чувства пастырского душепопечения и сострадания к заблуждающимся и погибающим, епископское служение несёт многие скорби и непрестанные труды, налагает великий подвиг, требует, чтобы добрый пастырь забыл о себе, о своём покое и удобствах и преимуществах жизни, отдал бы все силы свои на служение Божией Церкви, на защиту её от нападений вражиих, обуревающих волнами страстей человеческое общество.

Но главный труд святительский заключается как бы в усугублении подвига общехристианского, подвига очищения своего сердца и жизни добродетельной, терпения, любви и снисхождения к немощам братий и чад духовных, несовершенных, но грядущих ко спасению, подвига смирения и непревозношения пред меньшими, несмотря на высокость сана. Ведь если архипастырь должен научить пасомых добродетели поста и благодатной молитвы, он сам должен непрестанно возносить свои сердечные воздыхания ко Господу, пребывая в посте и воздержании. Чтобы не допустить чад своих до превозношения и гордыни, он сам должен явить пример Христовой кротости, терпения и любви, и только своим смирением посрамит он гордыню человеческую. И потому, хотя епископ и не может быть совершенно чужд всякой немощи, греха и нечистоты, ибо несть человек, иже жив будет и не согрешит, но во всяком случае он должен непрестанно трудиться и подвизаться добрым подвигом всей своей жизни ради очищения сердца, искоренения страстей, изгнания всякой нечистоты чрез непрестанное самоукорение, молитву, постное воздержание и труд. Но посему-то святой апостол Павел и пишет апостолу Тимофею: “аще кто епископства хощет, добра дела желает” (1 Тим 3:1), ибо таковой желает подвига благочестия, чистоты и святости».

(Волынские епархиальные ведомости. 1914, № 41, с.689-690).

С первых дней архипастырского служения Владыка снискал уважение и признание среди духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению. С удивительной лёгкостью и душевной простотой он выполнял заповедь Христа — «кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 20:27).

Святитель Прокопий был совершенно чужд столь характерной многим современным иерархам т.н. «архиерейской надменности», «кастовости» и самомнения. Он никогда не считал себя выше своих «подчиненных», всегда советовался, умел выслушать чужое мнение (не только выслушать, но и прислушаться). Никогда не стеснялся признавать своих ошибок и попросить прощения, если был не прав. Он не считал себя «всезнающим» и «всеумеющим». Несмотря на высокий архиерейский сан, всегда считал себя в первую очередь монахом и пастырем, а не «церковным начальником». В общении был очень прост. И был совершенно чужд интриганства, сплетен, осуждения и политиканства.           

Его глубокое смирение и сострадательность легли в основу той удивительной любви херсонско-одесской паствы к своему архиерею, которую не смогли разрушить ни жесточайшие богоборческие гонения, ни долгие годы ссылок и тюрем. Замечательная работоспособность епископа поражала всех. Он часто совершал богослужения, обстоятельно проповедовал. Посещая отдалённые приходы, Владыка, не считаясь со своим временем, подолгу беседовал с народом и при всякой возможности оказывал помощь.

Епископ Прокопий Елисаветградский

Зловещий 1917 год обернулся для миллионов людей безпрецедентными потрясениями и страданиями. Но, невзирая на революционные перевороты и анархию, войны, голод и разруху, в 1917-1918 гг. Православная Церковь созвала Всероссийский Поместный Собор, призванный урегулировать церковную жизнь в новых условиях. Вместе с архиеп. Антонием (Храповицким) и другими его учениками-архиереями Вл. Прокопий на Поместном Соборе активно отстаивает идею восстановления Патриаршества в Русской Церкви, чему противостояло обновленческое крыло. В результате победы консервативного крыла Патриархом был избран Святитель Тихон (Белавин). На этом Соборе Еп. Прокопий, как делегат от Одесско-Херсонской Епархии и член Комиссии по освидетельствованию мощей, огласил доклад о святителе Иркутском Софронии (Кристалевском), и вместе с другими иерархами поставил свою подпись под Деянием о прославлении Свт. Софрония в лике святых от 5(18) апреля 1918 г.

Тогда же, на Всероссийском Поместном Соборе, Вл.Прокопий был назначен наместником Александро-Невской Лавры. Сразу же по своем назначении Владыка создает Братство защиты Александро-Невской Лавры, Председателем которого и был избран. Вместе с членами Братства перед ракой с мощами св. блгв. кн. Александра Невского Вл. Прокопий дал обет защищать обитель до последнего вздоха. Когда большевики попытались захватить Лавру, по благословению Вл. Прокопия в набат зазвонили лаврские колокола, собравшие множество православного народу, в результате чего богоборцы были вынуждены на время бежать из обители.

В конце января 1918 г. Вл. Прокопий был арестован большевиками вместе с митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским) и всем Духовным собором Лавры за отказ оставить монастырь для размещения в его помещениях большевицкого военного лазарета.

Чудом спасшись от смерти и выйдя на свободу, решением Поместного Собора от 26 января (8 февраля) 1918 г. Вл. Прокопий (Титов) был назначен еп. Николаевским, викарием Одесской Епархии.

В 1921 г. Вл. Прокопий назначен правящим епископом Одесским и Херсонским.

Кроме того, некоторое время Владыка исполнял обязанности управляющего Екатеринославской Епархией.

С этого времени началась его активная деятельность как православного архипастыря в условиях гонений на Русскую Церковь. Чистота и безупречность его нравственной жизни, твердые убеждения святителя, подвижническая личная жизнь — все это создало ему репутацию архипастыря высокой духовной жизни.

До 1923 г. Вл.Прокопий регулярно служит по приходам Одесско-Херсонской Епархии, и именно здесь с замечательной полнотой раскрылись его духовные дарования. Всегда мудрые и уместные советы неизменно достигали своей цели, и многие усомнившиеся не только обращались ко Христу, но и становились преданными духовными чадами святителя. Личный пример безстрашного, всепоглощающего служения Христу и Его Церкви вдохновил многих людей к принятию священного сана в, казалось бы, совсем не располагающих к тому обстоятельствах всеобщего отпадения от веры, разгула богоборчества и гонений на Св. Церковь.

В 1922 г. Вл.Прокопий знакомится с выдающимся херсонским пастырем о. Иоанном Скадовским, и эта встреча стала началом большой духовной дружбы, сохранившейся до самой их мученической кончины.

В 1922 году большевики начали ожесточенную борьбу с Православной Церковью, используя для этого инспирированный ими обновленческий раскол. Не принявший обновленчества и употребивший все свои силы на борьбу с ним Вл. Прокопий 16 февраля 1923 года был арестован и заключен в Херсонскую тюрьму.

В тюрьме Вл. Прокопий держался независимо, с тем смиренным достоинством, которое, как правило, раздражает низких и подлых людей. Отсутствие страха перед палачами, тюрьмой и даже самой смертью нервировало и злило чекистов, и они решили воздействовать на своего подследственного, по их мнению, «сокрушительным» оружием. В то время в Херсоне была известна в определённых кругах некая Сонька — рыжеволосая красавица-еврейка, профессиональная воровка с нестандартным стилем поведения. В очередной раз арестованная за какие-то проделки, она была поставлена чекистами перед выбором: «Если соблазнишь этого архиерея, дело будет закрыто». Не отягощённая моралью, она тут же оценила перспективу данного предложения. Её поместили в камеру к Еп.Прокопию. В первый день, с усердием отрабатывая доверие начальства, она употребила всё своё искусство обольщения... Следующий день, проведенный подобным образом, также не принёс желаемого для неё результата. Все её старания натыкались на кроткое молчание, светящееся сердечной молитвой; казалось, он за что-то её жалеет. Почувствовав расположение к сокамернику, она стала его расспрашивать, кто он и за что арестован. Завязалась беседа, и с каждым словом становилось всё очевиднее: не она, а её побеждают, но как-то небольно, необидно и незаметно для её обострённого самолюбия. Перед её глазами раскрывался необъятный, удивительно притягательный христианский мир, в котором и для неё было место. Её там ждали. Слушая Владыку, она не могла в этом усомниться. В таких беседах прошло несколько дней. Когда чекисты вызвали её на допрос, то услышали в свой адрес напористую брань рыжеволосой Соньки: «Что вы за гниды, если у вас в тюрьмах сидят такие люди!» Замысел чекистов провалился. В скором времени на удивление многим Сонька превратилась в рабу Божию Софию, стала постоянной прихожанкой херсонского собора и духовной дочерью Еп.Прокопия.

26 августа 1923 г. Вл.Прокопий был перевезен в Одесскую тюрьму, где и состоялся суд. Впоследствии, излагая следователю историю своего ареста, Вл. Прокопий говорил:

«В 1923 году в связи с появлением в Церкви обновленчества, к которому я по своим убеждениям не примкнул, я был привлечён к суду за содействие белогвардейскому движению, меня обвиняли в том, что я для белых устраивал молебствия и сбор пожертвований. Последние устраивали в церквях, но не по моему распоряжению, а по распоряжению управляющего епархией епископа-викария Алексея Баженова, который сейчас служит обновленческим митрополитом в Казани. Он к ответственности привлечён не был, потому что был тогда уже обновленцем. Местные правительственные органы к новым течениям-ориентациям церковного характера относились лучше, нежели к Церкви. Им больше давалось привилегий в отдаче храмов, даже если группа верующих небольшая, им давали храм, а в нём отказывали нашей группе. Им легче разрешали созыв собраний... Пример следующий относительно Алексея Баженова: его к ответственности не привлекали, а других, одинаково виновных, привлекли».

Православное население Херсона и Одессы выбрало большую группу уполномоченных, чтобы хлопотать об освобождении Вл. Прокопия. Ими было подано прошение Св. Патриарху Тихону с просьбой ходатайствовать об освобождении правящего архиерея Одесско-Херсонской Епархии. Они писали: «Осмеливаемся ходатайствовать перед Вашим Святейшеством о направлении по адресу прилагаемого обращения нашего к советской власти об освобождении нашего дорогого архипастыря епископа Прокопия (Титова) и об оказании возможного содействия с Вашей стороны к наискорейшему возвращению епископа Прокопия к его любящей пастве». 25 октября 1924 г. ходатайство Патриарха Тихона было подано в ОГПУ.

Владыку большевики обвинили в «моральной и материальной поддержке белогвардейского движения, сборе пожертвований для белых и служении общественных молебнов». Святитель был приговорен к расстрелу, который чудом Божиим позже заменили высылкой за пределы Украины.

Св. Патриарх Тихон (Белавин, + 1925), Исповедник всея Руси

12 января 1925 г. Вл. Прокопий был освобождён. Поскольку проживание ему в пределах Украины советской властью было строжайше запрещено, он выехал в Москву. В это время Св. Патр. Тихон, выйдя из заключения, предпринимал усилия для восстановления законного церковного управления и Синода Русской Церкви, разрушенных из-за обновленческого раскола и вмешательства большевиков. В Москве Вл. Прокопий становится одним из ближайших помощников Св. Патр. Тихона и по настоянию последнего был включен в состав «тихоновского» Синода. В течение 9 месяцев, что Владыка пребывал в Москве, он принимал активное участие в церковных событиях. Владыка регулярно присутствовал и высказывал свои суждения по церковным вопросам на совещаниях епископов в Свято-Даниловом монастыре. Содержание этих суждений впоследствии (после его ареста) явилось одним из оснований для его обвинения. Живя в Москве, за Владыкой сохранялся титул Епископа Одесского и Херсонского. Определённого прихода у него не было, и он служил по приглашениям. Епископ вспоминал:

«В этот момент велась подготовка к созыву Синода. Патриарх Тихон возбудил ходатайство об организации учреждений Синода. В числе кандидатур в кандидаты членов Синода Патриархом был выдвинут и я. Но с учреждением Синода вопрос был в то время не разрешен, так как в это время внезапно умер Патриарх».

На похоронах Св. Патриарха Тихона Вл. Прокопий служил панихиду с сонмом духовенства, согласно «Расписанию служб при гробе Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России», висевшему на стене в алтаре большого собора Донского монастыря. Как и при Св. Патриархе Тихоне, так и после его исповеднической кончины он принимал активное участие в церковных событиях. Присутствовал Вл. Прокопий и при оглашении завещания Св. Патр. Тихона, в котором говорилось, кто будет Местоблюстителем Патриаршего Престола до законного выбора нового Патриарха. Первым был назван Митр. Кирилл (Смирнов) Казанский, в случае его ареста таковые права переходили Митр. Агафангелу (Преображенскому) Ярославскому. Если же и он не сможет их воспринять, то права Местоблюстителя переходили к Митр. Петру (Полянскому) Крутицкому. Ознакомившись с этим документом, архипастыри сделали следующее, закрепленное собственноручной подписью, заключение:

«Убедившись в подлинности документа и учитывая 1) то обстоятельство, что почивший Патриарх при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти, и 2) что ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, Архипастыри, признаем, что Высокопреосвященный митрополит Пётр не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя».

Этот документ среди других иерархов Русской Церкви был подписан и Вл. Прокопием.

В июне 1925 г. по инициативе Патриаршего Местоблюстителя Митр. Петра (Полянского) Вл. Прокопий был возведен в сан Архиепископа Одесского и Херсонского.

После исповеднической кончины Св. Патр. Тихона, Архиепископ Прокопий (Титов) становится одним из ближайших помощников Святителя Петра (Полянского), активно помогая ему в борьбе против спровоцированного большевиками обновленческого раскола.

 

Осенью 1925 года, когда ни Митр. Петра, ни его окружение ОГПУ так и не удалось склонить к капитуляции перед обновленцами и полному подчинению богоборческому режиму, антихристова власть развернула масштабную акцию по обезглавливанию Русской Церкви. В результате советами были арестованы Патриарший Местоблюститель Митр. Петр (Полянский) и многие выдающиеся архиереи, священнослужители и миряне. В обвинении архиепископов Прокопия (Титова), Пахомия (Кедрова) и Николая (Добронравова), епископов Дамаскина (Цедрика), Амвросия (Полянского), Парфения (Брянских), Германа (Ряшенцева) и Гурия (Степанова) говорилось:

«Составили так называемый «Даниловский синод» и служили в качестве такового проводниками всех указаний двух бывших обер-прокуроров — Самарина и Саблера, устраивая совещания и советы между собой для обсуждения вопросов практического проведения самарино-саблеровской линии, как например, в вопросе об оставлении Киевской митрополичьей кафедры за белогвардейским эмигрантом Антонием Храповицким, для обсуждения и корректирования готовящихся к выпуску документов митрополита Петра как например, декларации, и в придании этим документам антисоветского характера, для сообщения и распространения сведений о движении эмигрантской части церкви, зачитки контрреволюционных документов, для обсуждения вопросов о воздействии на непокорных самарино-саблеровской указке, как например, о воздействии на митрополита Михаила и т.п., проделывая всё это для отвода глаз или за обедом, или тотчас после него».

(ЦА ФСБ РФ. Арх № Н-3677, т.5, л.254-255).

Впоследствии Архиепископ Прокопий Одесский вспоминал:

«19 ноября 1925 года я был в числе других вместе с Митрополитом Крутицким Петром арестован, и было предъявлено обвинение в принадлежности к контрреволюционной группе духовенства и мирян. Конкретных контрреволюционных действий мне предъявлено не было, возможно, не понравились мои разговоры, которые бывали с Тучковым, представителем ОГПУ, который бывал на наших совещаниях. После проведенного расследования мне было дано три года Соловков».

Следователь во время допроса допытывался, навещал ли архиепископ бывшего обер-прокурора Синода Саблера и какие церковные вопросы они обсуждали. Архиеп. Прокопий ответил:

«За время моего пребывания в Москве я был у Владимира Карловича Саблера, насколько помнится, три раза. Пошёл я его навестить в первый раз приблизительно в марте 1925 года, причём никакой особой причины к этому посещению не было, кроме желания несколько утешить старца. Второй раз я был у него весной или в начале лета 1925 года. Никого у него не встретил. Беседа шла вокруг недавних церковных событий — погребения Патриарха и его последнего послания (или, как его называли в газетах, завещания). Говорили о завещании Патриарха. Суждение наше по этому поводу было таково: тон послания и изложение местами неудачны. Самый стиль не патриарший, и не выдержанный, и недостаточно солидный. Что же касается некоторых моментов практического характера, как например суда над заграничными церковниками, то тогда по этому вопросу разговора не было. Вероятнее всего, в этот же раз зашёл разговор о заграничниках вообще, причём Саблер с прямым осуждением относился к Карловацкому собору и к эмиграции, а также к затее Кирилла,* назвав его даже «мерзопакостным». В каком отношении и в чём его «мерзопакостность», я не расспрашивал, а он сам не говорил.

* Великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат императора Николая II, который в феврале 1917, ещё до отречения императора от престола, встал на сторону революционных мятежников, носил красный бант и признавал «временное правительство». Здесь имеется в виду, что он, в 1924, находясь в эмиграции, объявил себя императором Кириллом I.

Во время моего последнего визита к Саблеру, бывшему в октябре месяце, приблизительно в половине этого месяца, говорил я с ним по поводу текущего церковного положения; говорили о взаимоотношениях Церкви с государством, об обновленцах, о неприличном поведении епископа Бориса (Рукина — прим.ред.) в отношении митрополита Петра, о его интригах, наконец, о митрополите Михаиле (Ермакове — прим.ред.), который к этому времени начал (самочинно) подписываться «Киевским митрополитом» и носить две панагии, о возможностях легализации. К затеям митрополита Михаила Саблер отнёсся отрицательно. Что же касается вопроса о легализации Церкви, то говорили о невозможности церковного суда над эмигрантским духовенством как о главном препятствии к легализации. Нам представлялось, что этот суд невозможен, во-первых, в силу малой авторитетности Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и, во-вторых, в силу невозможности по каноническим правилам заочного суда. При прощании Саблер просил меня передать митрополиту Петру поклон и сказать, что он, Саблер, за него, Петра, молится, советует ему надеяться и быть терпеливым в этом вопросе, ожидая, что власть со временем сама уверится в лояльности Церкви и легализует её. Этот поклон Саблера и его слова я передал митрополиту Петру при последнем его посещении, бывшем в начале ноября 1925 года».

Архиепископ Прокопий Одесский был арестован 19 ноября 1925 года вместе с Митр. Петром (Полянским) и другими архиереями т.н. «Даниловского синода», отвергавшими обновленчество, компромиссы с богоборческой властью и строго стоявшими на защите чистоты Истинного Православия. При аресте Вл. Прокопию агентами ОГПУ было выдвинуто следующее обвинение: "Состоял и принимал участие в деятельности монархической группы епископов и мирян, поставившей себе задачей использование церкви и ее аппарата для нанесения ущерба диктатуре пролетариата". Проходил по групповому делу: "Дело митрополита Петра Полянского и др., Москва, 1926 г."

Следствие длилось ровно год. Все это время Архиепископ Прокопий находился в заключении в Бутырской тюрьме, где постоянно подвергался допросам, пыткам и унижениям, однако так и не сломался.

5 ноября 1926 г. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Архиеп. Прокопия по ст. 68 УК РСФСР к трём годам ИТЛ и он был отправлен вместе с арестованным по тому же делу Еп.Амвросием (Полянским) на Соловки. В «Соловецком лагере особого назначения» (СЛОН) Архиеп. Прокопий встретил бывшего своего начальника по Иркутской духовной семинарии, уже еп. Приамурского и Благовещенского Евгения (Зернова), а также других выдающихся православных иерархов, не желавших идти на союз с обновленчеством и богоборческим антихристовым режимом.

После освобождения вл. Евгения (Зернова), Архиеп. Прокопий был избран старшим соловецким архиереем. Участвовал в составлении "Соловецкого послания" (обращения к правительству СССР православных епископов из Соловецкого лагеря). Вместе с другими соловецкими святителями отверг предательскую Декларацию митр. Сергия (Страгородского) и его церковный переворот. Продолжая признавать законным Первоиерархом Русской Церкви Митр. Петра (Полянского), Архиеп. Прокопий Одесский и другие ссыльные соловецкие святители считали действия митр. Сергия «превышением своих полномочий» и самочинием.

Поскольку твердая позиция Соловецких старцев могла сорвать планы ОГПУ по церковному ново-обновленческому перевороту митр. Сергия (Страгородского) и подчинению Русской Церкви богоборческому режиму, многие ссыльные архиереи были вновь арестованы. В их числе репрессиям подвергся и Архиепископ Прокопий как один из духовных лидеров антисергианской оппозиции на Соловках. Отбыв в лагере с 1926 г. по 3 декабря 1928 г., Владыка без предъявления нового обвинения был отправлен по этапу на Урал в трёхлетнюю ссылку. Вначале он оказался в Тюменском округе, а после, по указанию местного ОГПУ, был направлен в распоряжение Тобольского окружного отдела ОГПУ.

«Из Москвы из числа знакомых мы в Соловки попали вместе с Полянским Епископом Амвросием. Вместе с ним и приехали из Соловков в ссылку. Когда мы ехали из Соловков в ссылку, нас от Ленинграда сопровождала Скадовская Екатерина Владимировна, которая приехала из Херсона послужить нам. Дорогой мы шли этапом, а она ехала свободно. На остановках — в доме заключения — приносила нам передачи. И так от Ленинграда с нами доехала до города Тобольска.

В Тобольске нас всех троих — меня, Полянского и Скадовскую — арестовали и предъявили обвинение в антисоветской агитации и, главным образом, в том, что мы будто бы ругали местное духовенство, что оно бездействует. Тут же, при аресте, во время обыска была найдена церковная литература — рукописная и напечатанная на машинке, которая характеризовала общее состояние церковной жизни по отдельным течениям, и, конечно, касалась и существующего политического строя в вопросе об отношении Церкви и государства. Эту литературу привезла Е.Скадовская... У нас с нею было много разговоров о церковной жизни, так как мы, будучи в Соловках, от церковной жизни были оторваны, а она, как находилась на свободе и интересовалась этими вопросами, была в курсе последних данных, особенно о Херсоне.

Нас продержали в изоляторе в городе Тобольске полтора месяца, после чего за прекращением дела мы были освобождены. Нас направили в село Обдорск, Скадовская поехала обратно в Херсон. В Обдорске мы прожили месяц. Меня назначили в село Мужи, а Полянского в село Шурышкары.

В Мужах я прожил пять-шесть дней, а оттуда был направлен в Киеват, где прожил с 1929 года по июль 1931 года. В Мужах мы сначала остановились у Дьячкова, на второй же день перешли на квартиру, кажется, к Коневой. Там я познакомился с Христинией Терентьевой, членом церковного совета. Я у неё бывал в доме, когда только приехал в Мужи и когда приезжал в Мужи из Киевата по своим личным делам. С ней объясняться очень трудно, так как по-русски она говорит неважно. Была один раз и она у меня, заходила ко мне в квартиру, так как я договорился, чтобы она получала с почты всю мою корреспонденцию и переотправляла мне. Она этим оказывала мне большую услугу», - вспоминал Священномученик Прокопий Одесский.

Через Христину Терентьеву Владыка Прокопий нелегально поддерживал контакт с Патриаршим Местоблюстителем Митр. Петром (Полянским) и другими единомышленными ссыльными архиереями. Продолжал он нелегально, из ссылки управлять и своей Одесско-Херсонской Епархией. Связь держалась через Екатерину Владимировну Скадовскую – супругу верного сподвижника Владыки о. Иоанна Скадовского.

«Ко мне в Киеват приезжала Екатерина Владимировна Скадовская из города Херсона в октябре 1929 года. Она мне тогда привезла продуктов, церковное облачение и церковную утварь, в том числе и антиминс. Антиминс она взяла для меня в моей епархии, и мне отказать по существу никто не может, так как я никем не устранён от управления епархией и не лишён сана архиепископа Одесско-Херсонской епархии. Когда я был с ней в Тобольске, я у неё просил привезти (или с кем другим послать) церковную утварь и антиминс, который мне в ссылке необходим. Она мне привезла антиминс и церковную утварь, а также и епископу Амвросию Полянскому, а также и облачение, которое оставила у меня, а я передал Полянскому. Ранее по церковному законоположению антиминсы на руки никому не давались, но в связи с войной и последними событиями мы разрешили духовенству иметь антиминсы на руках».

Пробыв у святителя до 21 января 1930 г., Екатерина Владимировна выехала обратно в Херсон, но по дороге была арестована и отправлена в Тобольск, и только после многих лютых мытарств была препровождена в Херсон. Там она содержалась под стражей вместе со своим мужем о.Иоанном Скадовским, дьяконом Михаилом Захаровым и некоторыми монахами и мирянами, арестованными по делу Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) во время её отсутствия.

В Новом Киевате полностью отрезанного от внешнего мира одесского архипастыря работники ОГПУ тоже не оставляли без внимания, дважды наведываясь к нему с обыском.

Несмотря на расстояние и положение ссыльного, Владыка Прокопий нелегально все же оставался реальным главой своей Одесско-Херсонской Епархии. Он продолжал ею руководить не смотря на гонения, аресты и ссылки. Глубокая моральная и духовная связь, возникшая однажды между архипастырем, духовенством и народом, поддерживалась с обеих сторон. В Херсоне образовалось духовное ядро истинно-православных единомышленников Владыки во главе с о.Иоанном Скадовским, являвшее собой удивительный пример духовного единства. Оно и было основой и той золотой нитью, которая связывала херсонскую и одесскую паству с Архиеп. Прокопием. Верующие регулярно собирали для своего архиерея посылки и передачи, и духовные чада, ставшие ему родными людьми (в первую очередь, о.Иоанн Скадовский и его жена, дьякон Михаил Захаров и другие, – все они позже были арестованы за связь с Владыкой и принадлежность к ИПЦ), доставляли ему передачи и многочисленные письма, благодаря которым святитель был в курсе всех епархиальных дел. Невзирая на заключения, этапы и непрекращающиеся ссылки, Архиеп. Прокопий при первой возможности отвечал на все письма, и в своих ответах он не только утешал скорбящих, но и делал распоряжения, давал советы, благословлял.

Декларации митр. Сергия (Страгородского) и его новообразованного «синода», как уже отмечалось, Архиепископ Прокопий не признавал. Публичных заявлений по этому поводу, опасаясь новых арестов, ссыльный Владыка не делал, однако всячески поддерживал единомышленных с ним клириков, возглавивших антисергианское движение в Одесско-Херсонской Епархии.

Признавая Митр. Петра (Полянского) единственным законным Предстоятелем Русской Церкви, Вл. Прокопий благословлял поминать на богослужениях только его, не благословляя при этом поминать имя митр. Сергия (Страгородского), которого считал отступившим от Православия. Не имея возможности поддерживать общение с митр. Кириллом (Смирновым) Казанским и митр. Иосифом (Петровых) Петроградским, Вл. Прокопий в сложившейся ситуации предпочитал руководствоваться, прежде всего, Указом Св. Патр. Тихона № 362 «О самоуправлении епархий» и другими подобными рекомендациями, благословляя переходить на такое положение и верных ему клириков. При этом Вл. Прокопий не был сторонником крайне правых течений, категорически отвергавших благодатность таинств сергиан и пытался сдерживать от подобных настроений своих последователей, в связи с чем нынешняя Московская патриархия, признав Вл. Прокопия как Священномученика, пытается ложно приписать его к своему лагерю, тщательно скрывая от верующих правду о непризнании святителем сергианской МП и его принадлежности к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ).

В связи с тем, что Архиепископ Прокопий (Титов) не принял Декларации о лояльности Церкви к советской власти, в октябре 1927 г. митр. Сергий (Страгородский) от имени своего самочинного «синода», созданного при участии ОГПУ, издал антиканонический указ о смещении Владыки с Одесско-Херсонской кафедры, вместо которого назначал принявшего Декларацию 1927 г. архиеп. Анатолия (Грисюка). Этот антиканоничный акт вызвал недовольство у многих священнослужителей Одесско-Херсонской Епархии, особенно у несогласных с Декларацией митр. Сергия. Осенью же 1928 года еще 17 украинских архиереев, находящихся под следствием или в заключении, были указом митр. Сергия и его «синода» незаконно лишены своих кафедр...

Такие действия вызвали всплеск антисергианского движения на Украине. В Одесско-Херсонской Епархии часть духовенства сразу же после назначения архиеп. Анатолия (Грисюка) временно управляющим епархии, отделилась от него и митр. Сергия. Когда архиеп. Анатолий (Грисюк) 26 октября 1927 г. впервые приехал в Херсон, о.Иоанн Скадовский как благочинный протоиерей совместно с причтом кафедрального собора: свящ. Димитрием Мирошкуном, иеромонахом Афанасием и протодьяконом Михаилом Захаровым отказавшись допустить его к сослужению. В беседе с ним они отвергли его права на управление Одесско-Херсонской Епархией как неканонические. Apxиеп. Анатолий несколько месяцев выжидал, после чего запретил “бунтовщиков” в священнослужении в пределах епархии. О.Иоанн был изгнан при помощи властей из кафедрального собора и стал служить “незаконно” на квартирах. Он окормлял истинно-православных верующих в Херсоне и окрестных сёлах. Его взгляды в Херсонской обл. поддерживали о.Димитрий Мирошкун, священник с.Ново-Збурьевка Кириллов. Он пытался добиться у властей выделения ему церкви, как «особому независимому течению», но получил отказ. Община о.Иоанна в Херсоне насчитывала около 100 человек, он также выезжал служить в окрестные сёла, где имел много духовных чад. Позже о. Иоанн и единомышленные с ним клирики Одесско-Херсонской Епархии были арестованы по обвинению в «организации подпольных ячеек ИПЦ».

Из следственных дел НКВД также известно, что в Одессе благочинным ИПЦ являлся священник Орлов. В состав этого благочиния входили: в Одессе – прот. Александр Введенский ("Ботаническая" церковь); в г. Ананьев – свящ. Венедикт Корольчук (в 1929 г. со всей общиной перешёл к еп. Павлу (Кратирову)); в с. Мутыхи Шевченковского района – иеромонах Фаддей (Тарасенко); в с. Матьясы – иеромонахи Гудаил и Досифей. В 1927–31 гг. действовала тайная церковь ИПЦ в с. Бельведеры Новоархангельского района. Были в Одесской области и другие священники и общины, не принявшие митр. Сергия (Страгородского) и назначенного им архиеп. Анатолия (Грисюка) и принадлежавшие к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ). Все они были арестованы и репрессированы богоборческой советской властью.

Дело Истинно-Православной Церкви на Украине было сфабриковано ОГПУ Украинской ССР в январе-июне 1931 г. В качестве обвиняемых привлекли 140 «иосифлян»: 2-х епископов, 52 священника, 19 монашествующих, 7 диаконов и псаломщиков, 60 мирян. 14 декабря 1931 г. состоялся первый судебный процесс по делу украинской ИПЦ. В обвинительном заключении утверждалось, что «контрреволюционная организация церковников “Истинно-православная церковь” была широко разветвлена и охватывала своими филиалами весь Советский Союз», в том числе Украину». В республике существовала жёстко организованная сеть групп и ячеек ИПЦ, непосредственно управляемая Ленинградским и Московским центрами. Особое совещание при Коллегии ОГПУ вынесло решение по обвинению в антисоветской деятельности 126 человек — 53 приговорило к 3 годам концлагеря, 58 к высылке в Северный край на 3 года, 5-х к лишению права проживания в 12 населённых пунктах с прикреплением к определённому месту жительства на 3 года и 10 человек освободило из-под стражи.

Верным сподвижникам ссыльного Архиепископа Одесского Прокопия протоиерею Иоанну Скадовскому и диакону Михаилу Захарову дали восемь лет лагерей. Д.Г.Клименко и К.Я.Кулида получили пять лет, а все остальные были осуждены к трём годам концлагерей. Виновным себя никто не признал.

Отца Иоанна Скадовского и диакона Михаила Захарова отправили в Вишерский концлагерь, где они находились до февраля 1933 г., до тех пор, когда заключение было заменено ссылкой с прикреплением к определённому месту жительства. Получив запрет на проживание в двенадцати городах страны, о.Иоанн был определён на место жительство в город Камышин Сталинградской обл. Там уже находился ссыльный Еп. Иоасаф (Попов), тоже не принявший Декларации митр. Сергия, и с которым они были знакомы ещё по Вишерским лагерям.

Не смотря на арест о. Иоанна, Архиеп. Прокопий продолжал поддерживать с ним тесную духовную связь даже из заключения и ссылки.

Одновременно с повальными арестами в Одесско-Херсонской Епархии по обвинению в принадлежности к ИПЦ сторонников Архиепископа Прокопия, 30 июля 1931 г. в ссылке был снова арестован и сам Владыка. Вместе с ним был повторно арестован и еп. Амвросий (Полянский). ОГПУ стало вызывать возможных свидетелей на допросы, чтобы собрать против них обвинительный материал. Был вызван Дмитрий Ильин, хозяин квартиры, где поселили под присмотром ссыльного Владыку Прокопия. Как показал Ильин:

«В его разговоре проскальзывало недовольство советской властью, что его выслали из своей местности и не дают возможности служить Церкви. Из отдельных конкретных разговоров с ним помню следующее. Он мне рассказывал о причинах своей высылки так: «Советская власть своим декретом отделила Церковь от государства, а сама в церковную жизнь всё время вмешивалась и вмешивается. Возьмите закрытие церквей, это происходит под давлением власти. Притесняют служителей налогами, обвиняют в разных преступлениях. А раз Церковь отделена, им до церковной жизни не должно быть дела, не должны нажимать на верующих, чтобы закрывали церкви; что делается внутри Церкви их также интересовать не должно, а то они по-разному относятся к нашим отдельным церковным ориентациям. Например, когда Церковь разделилась на обновленцев и староцерковников, правительство всячески способствовало укреплению обновленцев, а нас, староцерковников, всячески зажимали».

В прошлом году, когда из Хэ увезли митрополита Петра Крутицкого и я ему об этом сообщил, что, вот, увезли митрополита, видимо, освободился, он на это сказал: «Какая разница, что его увезли из одной местности, всё равно пошлют в ссылку в другое место. Вот я отбыл срок в Соловках, а после этого, вот видите, послали в ссылку. Отбуду здесь срок ссылки, всё равно пошлют в другое место. В данное время нам, духовенству, попавшему и попадающему в ссылку, ссылку никогда не отбыть, нам власть не только не разрешит служить в церквях, но и быть на родине».

В 1930 году в селе Мужи стали закрывать церковь. Я ему в беседе сообщил об этом, и он мне сказал: «Это для вас ново, а для меня старо, так как в России и центре закрытие церквей идёт уже давно».

Как-то, помню, я толковал с архиепископом Прокопием о вере и о идеях коммунистической партии. Он мне на это сказал: «Для нас не ново то, что сейчас то, что сейчас, так как что сейчас делается всё идёт, как написано в Священном Писании, где говорится, что будет гонение на религию, мы видим это воочию — и терпим это гонение хотя и несправедливое, ведь мы тоже за братство. Возьмите сейчас коммуны, колхозы. Почему они бывают неудачные? Да потому, что туда попадают лодыри, тунеядцы и всякий сброд. А возьмите монастыри, в них много общего с коммунами. Можно строить колхозы, но не притеснять религию, а в результате такого враждебного отношения к религии и рождаются их колхозы-коммуны. Если бы веру оставили в покое и власть не обращала бы внимания на неё, было бы лучше. Когда народ стал бы культурнее, грамотнее, он сам бы определил, нужна ему вера или нет, и сам бы по себе культурный народ к религии стал бы относится по-иному, и новым начинаниям она нисколько не помешала.

В 1929 году в Рождество он совершил в своей квартире богослужение, облачился во все облачения и пел так, что во всём доме было слышно. Посторонних у него не было, кроме одной женщины, которая к нему приезжала из Херсона — жена священника (прот. Иоанна Скадовского, – прим. ред.), она ему привезла, облачение и продукты.

Из местного населения деревни Киеват у него масса знакомых, к которым он приглашается на именины и в случае оказания медицинской помощи, так как у него масса разных лекарств. Что он там говорил, я не знаю. Но он со всем местным населением сжился, так что не раз говорил мне, что ему здесь хорошо и он чувствует себя как дома. Когда приходят посылки, а они к нему поступают часто, он всегда даёт детям подарки. В частности, манной и другой крупы он давал мне и другим, так как зимой крупы в магазине не было».

Следователи вызывали для допроса и заключённых тюрьмы. Один из них, Ибрагимов, показал:

«За время нахождения в камере вместе с арестованным Прокопием Титовым и Амвросием Полянским 15 августа сего года они среди арестованных не стесняясь вели антисоветские разговоры, выражающиеся в том, что Титов говорил: «Все законы, изданные ВЦИКом коммунисты не считают себя обязанными выполнять; если будешь от них требовать что по закону, то они тебя арестуют, особенно большую роль здесь играет ОГПУ. Он уверял арестованных в числе десяти человек, что советские законы — это просто бумажки, в этом ему никто из арестованных не возражал. Титов говорил, что... такой власти, как в СССР, не знает история... переполнены тюрьмы, Соловки честным, трудолюбивым народом»».

Заключённый Василий Ложкин, из раскулаченных, на допросе сказал:

«Епископов Прокопия Титова и Амвросия Полянского, которые находятся в одной с нами камере, я знаю, но никаких разговоров от них я не слышал, так как нахожусь всё время на внешних работах. Говорят они иногда что-то, но тихонько между собой, так что трудно понять их разговор. По утрам и вечерам они молятся Богу. Иногда читают книги. Больше ничего не слышал, не знаю».

На допросах Вл.Прокопий держался твёрдо, а чтобы никого не выдать, старался уклоняться от прямых ответов. Обвинения следователя в мнимых преступлениях отрицал, заявляя прямо:

«Проводимая политика со стороны существующего политического строя по отношению к религии стесняет церковно-религиозную деятельность, в чрезвычайно тяжёлые условия ставит духовенство, обременяет налогами, [производит] ограничение церковных процессий, закрытие храмов при наличии небольшой группы верующих.., я не помню, чтобы кому-либо говорил, что духовенству дают срок ссылки неопределённый, этим желая подчеркнуть, что к нам, духовенству, власти относятся по-иному, нежели к другим ссыльным. Я лично мог говорить только про себя, так как по общему сложившемуся порядку мне после Соловков дали ссылку, а после ссылки полагается минус. С кем на эту тему говорил, не помню, но возможно, что и с хозяином квартиры.

С хозяином квартиры Ильиным у меня был как-то в шуточной форме разговор, в котором я указывал, «что вы хвалитесь, что коммуну нашли, она была и раньше — общежительные монастыри с внешней стороны во многом сходны с современными коммунами». Серьёзного разговора у меня с ним по вопросу коллективизации не было, и своих мнений, предположений, как современную коммуну сделать религиозной, я не высказывал.

Болезненность переживаний новых условий церковной жизни отчасти зависит, несомненно, от того, что перестраивается вся жизнь, меняются все условия, к которым ещё не применены формы религиозной жизни».

В некоторых сергианских публикациях далее приводятся следующие слова Вл.Прокопия, сказанные им на допросе в тюрьме в ответ на вопрос следователя ГПУ о его взгляде на современную церковную жизнь:

«Я не давал херсонцам совета не иметь общения с митрополитом Сергием, напротив, сдерживал их в этом отношении».

Ухватившись за эти слова Владыки, как уже отмечалось выше,  нынешние апологеты сергианства по-воровски перетягивают его в свой лагерь, искажая исторические факты. Но каждый внимательный исследователь данного вопроса понимает, что здесь необходимо учитывать и место, и условия, и время, когда были сказаны те слова, и все обстоятельства, сопровождавшие их. Ведь на допросах палачей ГПУ-НКВД признаться в руководстве антисергианской оппозицией – было равносильным как расписаться в собственном смертном приговоре, так и подвергнуть верной смерти своих сторонников и единомышленников. Именно поэтому «непоминающие» архиереи, священники и миряне старались скрывать от советских органов свою принадлежность к ИПЦ (такая принадлежность в ОГПУ-НКВД по ст. 58 УК РСФСР рассматривалась как «антисоветская деятельность и пропаганда», за что присуждался приговор – высшая мера наказания или максимальный срок от 10 до 25 лет ИТЛ). И именно поэтому последователи ИПЦ из-за жесточайших гонений на веру вынуждены были действовать в условиях строжайшей конспирации и подполья, из-за чего у ИПЦ в 30-е гг. появилось и другое название – Катакомбная Церковь.

Поэтому сказанное Архиеп. Прокопием на допросе в застенках НКВД никак невозможно рассматривать как доказательство его будто бы «просергианских позиций». Уходя от ответов и скрывая от палачей правду, Владыка тем самым уберег от верной гибели многих своих последователей. Что же касается подлинных его воззрений, то о них можно судить уже хотя бы из того, что даже после многочисленных арестов, пыток и ссылок, Архиеп. Прокопий до конца своих дней поддерживал тесные отношения с одним из лидеров антисергианского движения в Одесско-Херсонской Епархии прот. Иоанном Скадовским, вместе с которым он и был расстрелян в 1937 г. по обвинению в принадлежности к ИПЦ, о чем пойдет речь несколько позже.

29 сентября 1931 года следствие по делу Архиеп. Прокопия (Титова) было закончено. Так и не добившись от Святителя необходимых показаний, а также не найдя достаточных доказательств его вины, уполномоченный Ямальского окружного отдела ОГПУ Уралобласти Фомин оформил дело, в котором, в частности, говорилось:

«В Ямальский Окружной отдел ОГПУ поступили сведения что административно-ссыльные епископы Полянский и Титов, находясь в ссылке в селе Мужи в 1929 году, устраивали с местным зырянским и туземным остякским населением широкие связи, сначала на почве ведения бесед на религиозные темы, придавая им антисоветский уклон, одновременно совершали незаконно в домах богослужения, а также проводили явно антисоветскую агитацию.

Впоследствии уполномоченным ОГПУ были переведены Полянский в Шурышкары, а Титов в Киеват, где продолжали ту же самую деятельность, оказывая вредное влияние на окружающие их тёмные массы, в результате чего лица находящиеся с ними в наиболее тесных связях, стали активно выступать против проводимых мероприятий советской власти, как например против закрытия церквей, против коллективизации, распространения займов.

Произведённое расследование установило следующее:

1. Полянский, архиепископ Амвросий (Александр Алексеевич) 53 лет, холост, русский, уроженец с.Петелино бывшей Тамбовской губернии, Елатомского уезда, сын священника, с высшим духовным образованием. С 1903 по 1906 год состоял преподавателем Киевской духовной семинарии, а затем ректором последней до октября 1918 года, а с этого времени до 1923 года состоял Винницким епископом Подольской епархии. В 1923 году был выслан из Украинской ССР в Москву на 3 года за контрреволюционную деятельность. Постановлением Особого Совещания при коллегии ОГПУ от 21 мая 1926 года был заключён в Соловецкий концлагерь сроком на три года. По отбытии этого срока постановлением того же совещания от 6 октября 1928 года выслан на Урал сроком на три года, который отбывал до апреля 1929 года в Тюменском округе, а затем в Обдорском районе (ныне Ямало-Ненецком).

2. Титов, архиепископ Прокопий (Пётр Семёнович)... Находясь в ссылке, Полянский и Титов имели тесную связь с местным зыряно-остяцким населением и резко настраивали последних против Советской власти».

И далее идёт перечень преступлений архиереев: «убеждение местного населения не поддаваться атеистической агитации», не давать закрывать храмы, пропаганда о зле коллективизации и «закрепощении крестьян», «Церковь отделили от государства, но не перестают вмешиваться в дела Церкви» и т.д. Архиеп. Прокопию была дополнительно вменена в вину переписка с Одесско-Херсонской Епархией.

Архиереи виновными себя не признали. Прочитав обвинительное заключение, Вл.Прокопий написал:

«В порядке дополнения следствия, со своей стороны считаю необходимым заявить следующее. Мне предъявлено обвинение в «систематической антисоветской агитации», которую будто бы я проводил во время отбывания ссылки в Обдорском районе. Два года ссылки я прожил безвыездно в деревне Новый Киеват (всего пять домов) на одной квартире у местного активиста и советского деятеля, члена Мужевского сельсовета, бывшего коммуниста Д.Н.Ильина, наблюдению которого я и был поручен. Отдельной комнаты я не имел, а помещался за ширмой в комнате хозяев никуда, ни в какие другие дома без нужды какой-нибудь мелкой не ходил. Если бы я систематически агитировал, то хозяевам моим было бы известно ввиду условий помещения в таком маленьком посёлке. Ежегодно зимой через Киеват проезжали раз до пяти в зиму уполномоченный ГПУ и его помощник. У меня произведен был в первую зиму моей ссылки обыск, в другую зиму лишь осмотр помещения. Каждый раз агенты ГПУ расспрашивали о моей жизни и поведении моих хозяев, и если бы я систематически агитировал во время своей ссылки, то я был бы арестован и привлечён к ответственности много раньше июля сего 31 года. Отдельные же фразы случайных и шутливых разговоров с хозяевами едва ли можно считать агитацией. Газет я не имел и не читал. Свои воззрения по затронутым при допросе вопросам я высказывал уполномоченному Лопаткину. Об этих беседах с ним я, конечно, рассказывал вместе со мной арестованному и содержимому Амвросию Полянскому. Но это тоже не может быть признано агитацией».

Не смотря на отсутствие доказательств и отказ признать свою вину, Особое Совещание при коллегии ОГПУ 14 декабря 1931 г. постановило: «Полянского епископа Амвросия (Александра Алексеевича) и архиепископа Прокопия Титова (Петра Семёновича) выслать... в Казахстан сроком на 3 года, считая срок с 23 июля 1930 года».

Подорванное пытками, тюрьмами и лагерями здоровье Вл. Прокопия было ослабленным. В новой ссылке он тяжело заболел малярией, но Господь сохранил Своего избранника.

По окончании срока ссылки в апреле 1934 г. Владыка побывал в Москве, где останавливался у брата. Некоторое время он жил в Томске у своей матери, стараясь вылечиться от малярии, которой заболел еще в ссылке. Но климат ему не подошёл, и он выбрал местом поселения Камышин, где находился в ссылке его ближайший сподвижник, единомышленник и друг, один из лидеров антисергианской оппозиции в Одесско-Херсонской Епархии прот. Иоанн Скадовский, который и пригласил его к себе.

По дороге Архиеп. Прокопий заехал сначала в Москву узнать о последних церковных событиях, и 16 сентября 1934 г. он прибыл в Камышин. Там святитель поселился у Дарьи Алексеевны Фунтиковой, где жил о.Иоанн Скадовский и высланный с Украины Вл. Иоасаф (Попов). По всем церковным вопросам они были единомышленны и единодушны, принадлежа к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ). И даже здесь связь с Одесско-Херсонской Епархией по-прежнему не прерывалась. Владыка был в курсе всех событий епархиальной жизни. Письма нелегально передавались через монаха Афанасия (Стореуса). Снова и снова святитель увещевал свою паству стоять до конца за чистоту Истинного Православия и не слушать никого, кто бы ни «пришёл к ним со стороны», пусть даже в архиерейских облачениях. В Камышине Вл.Прокопий и о.Иоанн, как и везде, устроили катакомбный домовой храм, где тайно совершали богослужения и ежедневное молитвенное правило.

Нового ареста истинно-православным подвижникам не пришлось ожидать долго, всего две недели. Нашлись провокаторы и предатели. Вл.Прокопий так же, как Еп.Иоасаф и о.Иоанн, на этот раз уже не особенно скрывал свою церковную позицию и свой взгляд на происходящее. Ища повод для очередного ареста, органы НКВД воспользовались «услугами» сергианского священника Георгия Чудновского, имевшего сомнительную репутацию. Ранее он был запрещён в священнослужении за драку в алтаре из-за денег, после сбежал в Камышин, устроился в местный сергианский храм и параллельно пытался по рекомендации органов войти в доверие к Вл.Иоасафу (Попову), в чём на некоторое время преуспел. По требованию органов НКВД он дал необходимые показания, на основе которых и было сфабриковано новое обвинение. 2 октября 1934 г. Архиеп. Прокопий был арестован. Вместе с ним были арестованы Еп. Иоасаф, прот. Иоанн Скадовский и священник Евстафий Маркович Нориц, приехавший по чьей-то рекомендации из Харькова.

На допросе 4 октября следователь спросил Владыку:

— У кого вы были здесь, в Камышине, кроме Скадовского?

— Из переписки со Скадовским я знал, что в Камышине живёт архиерей Иоасаф и когда приехал в Камышин, познакомился с ним, был у него на квартире, и он у меня. Когда я был у Иоасафа, то там, кроме меня и Иоасафа, никого не было. Раньше я Иоасафа не знал и о нём не слышал.

— Вы с ним одной ориентации?

— Здесь я выяснил, что мы с ним одной ориентации Патриарха Тихона.

В Рождественский сочельник, 6 января 1935, состоялся последний допрос.

— Изложите ваши политические взгляды, — сказал следователь.

— Я считаю себя человеком аполитичным, однако я являюсь убеждённым последователем Православной Церкви и, как представитель последней, естественно, не могу относиться безразлично к тому, какая власть существует в стране, — преследующая Церковь или, наоборот покровительствующая Церкви. Совершенно естественно, что к политическому режиму, который покровительствует деятельности Церкви у меня больше симпатий, чем к политическому режиму, который преследует Церковь или ограничивает свободу её деятельности. В этом отношении я разделяю симпатии Скадовского к идее монархической власти, возглавляемой монархом — помазанником Божьим. Должен оговориться, что сказанное мною не означает, что я являюсь сторонником насильственного свержения советской власти и восстановления монархии. Добиваться свержения советской власти и вести в этом направлении какую-либо политическую работу я не считаю для себя возможным, как для представителя Церкви, к тому же я считаю, что идея неограниченной монархии в настоящее время отжила своё время, и наиболее желательным в существующих условиях для меня представляется строй, обеспечивающий полное отделение Церкви от государства и гарантирующий Церкви полную свободу и невмешательство государства во внутреннюю жизнь Церкви.

— Что вы можете сказать по существу предъявляемого вам обвинения?

— С момента моего освобождения из ссылки в апреле 1934 года я никаких деяний против власти и никакой агитации не проводил. Виновным себя ни в чём не считаю.

 

А вот один из допросов арестованного вместе с Архиеп. Прокопием его сподвижника и единомышленника прот. Иоанна Скадовского, который проводил помощник начальника секретно-политического отдела УНКВД Э.А.Али 28 ноября 1934 г.:

Вопрос: В чём сущность расхождения с патриархом Сергием?

— Сергий после того, как принял сан местоблюстителя, произвёл такие изменения церковных догматов, которые противны самому существу православной церкви. Прежде всего, Сергием была опубликована известная декларация о лояльном отношении церкви к Советской власти, между тем церковь к Советской власти лояльно относиться не может, поскольку та отрицает её. Затем Сергием были отстранены от сана все епископы, находившиеся в концентрационных лагерях или других местах заключения, чего делать Сергий не должен и не мог. И другие более мелкие изменения.

Эти мои взгляды являются официальными взглядами Истинно-Православной Церкви (ИПЦ). Видные представители ИПЦ — Серафим Угличский, Иосиф Петербургский и Дамаскин Нежинский, все в заключении.

Наша задача — распространение христианства. Практически, в условиях сегодняшнего дня это сводится к разоблачению искажений религии Сергием и возвращении верующих в лоно ИПЦ.

Вопрос: Приходилось ли вам высказывать ваши политические взгляды в беседах с вашими знакомыми в Камышине и с кем именно?

— О том, чтобы я высказывал свои политические взгляды кому-либо в Камышине, я не помню, хотя допускаю, что это могло быть... Я мог говорить о церковных делах. Кроме того, я рассказывал некоторые эпизоды из жизни императора Александра III, рисовавшие его как человека с сильной волей и благородными чертами характера, высоко поднявшего за время своего царствования международный престиж и величие России. У меня в последнее время ослабла память, и я не помню многих обстоятельств, относящихся даже к последнему периоду.

Вопрос: Считаете ли вы, что каждый последователь «Истинно Православной Церкви» должен являться сторонником российской монархии?

— Да, я считаю, что истинный последователь Церкви Православной должен быть сторонником российской монархии.

Вопрос: Считаете ли вы, что для последовательного сторонника ИПЦ недопустимо лояльное отношение к советской власти?

— Да. Истинный последователь Православной Церкви не может относиться лояльно к советской власти, не может вступать в какие-либо компромиссы с ней, участвовать в советском строительстве.

Вопрос: Следовательно, увеличение числа последователей ИПЦ есть увеличение числа лиц, монархически настроенных, относящихся отрицательно к советской власти?

— Да. Увеличение числа истинных последователей Православной Церкви есть увеличение числа сторонников российского монархического строя и противников каких-либо компромиссов и лояльного отношения к советской власти.

Вопрос: И, несмотря на это, ИПЦ и вы как её представитель ставите своей задачей увеличение числа последователей ИПЦ?

— Да. Православная Церковь и я как её последователь ставим своей задачей распространение нашего учения и увеличение числа истинных сторонников Православной Церкви. Должен сказать, однако, что непосредственно задачу увеличения числа монархистов и вообще политических задач я не преследую.

 

Через несколько дней, 11 января, следствие было закончено. Архиепископ Прокопий обвинялся в том, что «будучи контрреволюционно настроенным и имея монархические убеждения, примыкал к организованной Поповым контрреволюционной группировке церковников в городе Камышине, куда был специально вызван членом группировки Скадовским».

На этот раз следователям НКВД удалось раскрыть и доказать принадлежность Архиепископа Прокопия Одесского к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ). Поэтому при вынесении приговора главным обвинением было: "принадлежность к ИПЦ ("Истинно Православной Церкви"), контрреволюционная пропаганда, нелегальные богослужения на дому, связь с Одесско-Херсонской епархией".

В результате 17 марта 1935 г. Архиеп. Прокопия (Титова) и прот. Иоанна Скадовского Особое Совещание при НКВД СССР по обвинению в принадлежности к ИПЦ осудило и выслало в Каракалпакию сроком на пять лет. Архиеп. Прокопий и его верный сподвижник о.Иоанн с женой Екатериной Владимировной оказались в городе Турткуле. В новом городе они, как и прежде, организовали катакомбный домовой храм ИПЦ, куда стали ходить и местные жители. Те, кто внушал доверие и внутренне был расположен к Истинному Православию, находил в их лице деятельное участие и духовную поддержку.

Жили ссыльные на пожертвования из Одесско-Херсонской Епархии. О.Иоанну ещё оказывала помощь родная тётя Ольга Львовна Скадовская-Пикар, проживавшая в Англии, в Манчестере, и регулярно высылавшая ему денежные переводы. Во избежание неприятностей о.Иоанн ограничивался уведомлениями о получении переводов. Но и этого было вполне достаточно, чтобы Архиеп.Прокопия и о.Иоанна обвинили в связях с Белой эмиграцией и РПЦЗ. Также их обвинили в том, что совершали религиозные обряды и богослужения, причём иногда облачались в ризы, и что организовали в Турткуле нелегальную молельню ИПЦ, где вели среди верующих контрреволюционную монархическую агитацию, призывая к активной борьбе с советской властью. Виновным они себя не признали.

Летом 1937 г. уполномоченные НКВД стали собирать через осведомителей сведения о ссыльных, вызывая их затем на допросы в качестве «дежурных свидетелей». Один из таких «свидетелей», сергианин Николай Иванович Придни, на допросе показал:

«Будучи религиозным, я случайно узнал, что в городе Турткуле по Чимбайской улице в доме № 40 организована молельня, в которой происходит богослужение. В один из воскресных дней в начале августа 1937 года я отправился в эту молельню для того, чтобы прослушать литургию. Прежде чем допустить меня в церковь, священник Скадовский спросил меня, давно ли я говел, и когда я ему ответил, что лет десять тому назад, то на литургию меня не допустил, а предложил в один из ближайших дней прийти на исповедь. Через несколько дней я пришёл на исповедь и Скадовский, допустив меня в молельню, стал меня исповедовать. Во время исповеди Скадовский вёл контрреволюционную агитацию... говорил: «Надо быть мужественным и храбрым.., власть коммунистов, большевиков не от Бога, а от антихриста».

После окончания исповеди в доме, где живут Титов и Скадовский, тут же при молельне, оба они в моём присутствии, продолжали вести контрреволюционную агитацию, убеждать меня в том, что единственная законная власть — это монархический строй, что советскую власть признавать не нужно, а надо против неё всячески бороться. В целях того, чтобы их контрреволюционная деятельность не была раскрыта органами советской власти, Титов и Скадовский в присутствии нескольких лиц вести контрреволюционную агитацию остерегаются и предпочитают обрабатывать верующих в контрреволюционном духе один на один.

Титов... предупредил меня о том, чтобы всё, что он со Скадовским мне говорил, хранил в строжайшей тайне.

Ввиду того, что я, хотя человек и религиозный и придерживаюсь той группы церковников, которые признают советскую власть, то решил сообщить об этом органам НКВД, что и сделал».

24 августа 1937 г. Архиепископ Прокопий (Титов) Одесский и Херсонский и протоиерей Иоанн Скадовский были арестованы. Через два дня после ареста, 26 августа 1937 г., оперуполномоченный НКВД Олсуфьев начал проводить допросы.

Хотя допросы в то время были с применением пыток, оба исповедника держались мужественно.

— Вы обвиняетесь в том, что вместе со священником Скадовским организовали в городе Турткуле нелегальную молельню, в которой вели контрреволюционную монархическую агитацию — признаёте ли в этом себя виновным? — спросил следователь Архиеп. Прокопия.

— Не признаю, так как контрреволюционной агитации я никогда не вёл. Проживая в городе Турткуле вместе со священником Скадовским, я действительно принимал участие при совершении им богослужений. В беседах с приходившими к Скадовскому верующими, я действительно вёл пропаганду, но исключительно религиозного содержания.

— При проведении бесед с верующими касались ли вы вопроса о ваших разногласиях с обновленцами и другими ориентациями?

— При проведении бесед с верующими в городе Турткуле я действительно поднимал вопрос о моих разногласиях с духовенством обновленческого направления... Тех верующих, которые раньше придерживались этих религиозных направлений, я и Скадовский не допускали до совершения вместе с нами религиозных обрядов без исповеди.

— Как формулировали вы в беседах с верующими ваши разногласия с обновленцами?

— Свои разногласия с духовенством обновленческой ориентации я мотивировал тем, что последователи этих ориентаций нарушили церковные каноны и содействовали антицерковной политике советской власти. Беседы с верующими в городе Турткуле не были групповыми, а имели одиночный характер.

— Вы отвечаете неточно. Так, в беседе с верующими вы формулировали ваши различия с духовенством обновленческой ориентации, а именно в том, что это духовенство признаёт советскую власть в декларативных заявлениях об отказе от борьбы с ней, вы же стоите совершенно на противоположных позициях. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю, а заявляю, что в беседах с верующими я о непризнании советской власти ни с кем разговоров не вёл.

 

При допросе прот. Иоанна Скадовского следователь НКВД сказал ему:

 

— Вы обвиняетесь в том, что вместе с архиереем Титовым организовали в городе Турткуле нелегальную молельню, в которой среди верующего населения проводили контрреволюционную монархическую агитацию, признаёте ли в этом себя виновным?

— Нет, не признаю и по существу дела показываю, совершал религиозные обряды и богослужения я в своей квартире, причём при богослужении действительно облачался в ризы. При совершении мной богослужения иногда, кроме моей жены и архиерея Титова, присутствовали и посторонние верующие желавшие помолиться. По просьбе приходивших ко мне верующих я действительно совершал религиозные таинства: исповедь, крещение, служил молебны, панихиды. За отправление этих треб верующие, правда, не всегда платили мне деньги. Даваемые мне верующими деньги я рассматривал не как плату за требы, а как помощь. Контрреволюционной агитации я никогда и нигде не вёл.

— Следствием установлено, что при совершении таинства исповеди вы исповедующимся задавали вопросы о том, не примыкали ли они к обновленческому движению, причём, пропагандируя против обновленцев, вы говорили, что одним из основных вопросов разногласий с ними является то обстоятельство, что они признают советскую власть. Признаёте ли вы это?

— При совершении таинства исповеди я задавал вопросы о том, не посещали ли они молитвенных учреждений не нашего направления. Никакой пропаганды против обновленцев я не вёл и о разногласиях моих с обновленцами среди верующих не рассуждал.

— Зачитываю вам показания свидетельницы, изобличающей вас в том, что вы вели систематическую контрреволюционную монархическую агитацию. Признаете ли вы это?

— Нет, не признаю и заявляю, что контрреволюционной агитации я никогда и нигде не вёл.

Через месяц следствие было закончено. Обвинительное заключение гласило:

«Прибыв в г.Турткуль в 1935 году, Скадовский совместно с ссыльным Титовым П.С. организовали нелегальную молельню, в которой занимались совершением религиозных обрядов и среди верующих вели контрреволюционную монархическую агитацию, призывая к активной борьбе против советской власти, и распространяли провокационные слухи о том, что якобы советская власть в скором времени будет свергнута.

Допрашиваемый в качестве обвиняемого 26 августа 1937 года Скадовский виновным себя не признал и пояснил, что он религиозные обряды совершал в своей квартире, но антисоветскую агитацию не проводил.

Однако его вина доказана свидетелями по делу Мигулиной Т.Г. и Придней Н.И., которые присутствовали на молебнах, где Скадовский проводил контрреволюционную агитацию.

Свидетель Мигулина Т.Г. показала: «При совершении религиозных обрядов Титов и Скадовский систематически проводили контрреволюционную агитацию. Скадовский стал мне говорить о том, чтобы я ни в коем случае не примыкала к обновленческому церковному движению, и заявил, что обновленцы признают советскую власть — власть антихриста, и нам ни в коем случае не нужно признавать советскую власть».

Полагал бы дело № 392 по обвинению Титова П.С. и Скадовского И.Г. по ст. 66 УК УзССР предоставить на рассмотрение тройки при НКВД Узбекистана.

Оперуполномоченный 4-го отдела НКВД Олсуфьев.

Начальник 4-го отдела НКВД лейтенант Госбезопасности Мельников.

Ещё через месяц, 28 октября, состоялось заседание Тройки при НКВД УзССР. На слушании этого Дела № 392 Архиепископ Прокопий и прот. Иоанн Скадовский были обвинены в том, что «среди населения проводили к-р монархическую агитацию, призывали к активной борьбе с сов.властью». Постановили:

1.      ТИТОВА Прокопия Семёновича

2.      СКОДОВСКОГО Ивана Георгиевича —

         РАССТРЕЛЯТЬ,

         лично им принадлежащее имущество конфисковать.

В качестве причин вынесения высшей меры наказания в Приговоре НКВД значилось: «Систематическая контрреволюционная монархическая агитация, принадлежность к ИПЦ".

23 ноября 1937 г. Архиепископа Прокопия (Титова) Одесского и Херсонского и протоиерея Иоанна Скадовского за принадлежность к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) расстреляли.

 

 

P.S. В 1971 г. дочь Ивана Георгиевича, Мария Ивановна Скадовская, подавала жалобу о пересмотре дела отца и матери. Жалоба была оставлена без удовлетворения. Его реабилитировали только в 1989 г. Имеется также справка о реабилитации Екатерины Владимировны за 1989 г, где сказано, что родственников, которым можно было бы сообщить о реабилитации «не обнаружено».

 

Источники

1.  Томские епархиальные ведомости. 1903, № 2, с.45; № 20, с.24-25; 1905, № 12, с.15-18; № 14, с.29.

2.  ЦА ФСБ РФ. Арх. № Н-3677, т.2, л.158; т.3, л.473-а, т.4, л. 82.

3.  Архив Общественных Организаций Украины. Арх. № 65744, т.16.

4.  Архив КГБ Узбекистана. Арх. № П-35209, л. 8, 10-15, 19-20, 24-26.

5.  Архив УФСБ РФ по Волгоградской обл. Арх. № 22319-ПФ, № 5647- ПФ, л. 87-92, 142-143, 153-154, 159.

6.  Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. Арх. № 2612, л. 6-9, 26-29, 34-35, 39, 65-66, 70, 76.

7.  ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.657044, т.16.

8.  Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи. Куйбышев, 1966. Машинопись, ч.4, с.193.

9.  Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943: Сб. в 2 ч. / Сост. М.Е.Губонин. М., 1994. 1064 с.

 

 

 


Дополнительно по данному разделу:
Катакомбный исповедник иерей Григорий Сокрута (+1993 г.)
Святоотеческая мудрость отца Серафима (Роуза)
ПАТРИАРХ ТИХОН
О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923-1925 гг.)
Тайна личности Митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) и его значение для Православного Славянства
Жизненный путь Блаженнейшего Митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого)
Канон Святителю Антонию Киевскому, Первоначальнику Русския Зарубежныя Церкве
Жизнеописание Блаженнейшего Митрополита Анастасия (Грибановского)
Краткое жизнеописание Митрополита Филарета (Вознесенского), третьего Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви
Архиепископ Аверкий и его значение для Вселенской Православной Церкви


Назад | Начало | Наверх
Главная страница | О задачах издания | Хроника церковной жизни | Проповеди, статьи | История Церкви | О Катакомбной Церкви | Православное богословие | Православное богослужение | Православная педагогика | Православие и наука | Православная культура, литература | Истинное Православие и апостасия | Истинное Православие и сергианство | Истинное Православие и экуменизм | Апостасия РПЦЗ | Расколы, секты | Жития подвижников благочестия | Православная миссия | Пастырское училище | Фотогалерея | Проповеди-аудио

Хроника церковной жизни 
СЕРГИАНСТВО В ДЕЙСТВИИ: В РПСЦ установили литургическое прошение о воинстве неосоветской РФ, «о еже на враги победы и одолении»

К 70-летию провозглашения Сталиным митр. Сергия (Страгородского) первым советским патриархом в МП пытаются «догматизировать» сергианство

Официальное заявление Сербской ИПЦ по поводу нападения на храм СИПЦ под Белградом и избиения иеромонаха Максима

Нападение на храм Сербской Истинно-Православной Церкви и избиение священника СИПЦ

Детский Рождественский спектакль в Леснинском монастыре

Редакция журнала «Вѣра и Жизнь» провела международную конференцию «Исихазм в истории и культуре Православного Востока: к 290-летию старца Паисия Величковского»

ВИДЕО: Проповеди Преосвященного Епископа Стефана Трентонского и Северо-Американского

Все сообщения >>>

О Катакомбной Церкви 
Богоборництво і гоніння на Істинно-Православну (катакомбну) Церкву на Чернігівщині

Памяти катакомбного исповедника Георгия Степановича Чеснокова (1928-2012 гг.)

Катакомбная инокиня Ксения Л.

Церковь Катакомбная на земле Российской

«ТРЕТЬЯ СИЛА» В СОВРЕМЕННОМ ПРАВОСЛАВИИ РУССКОЙ ТРАДИЦИИ. Современная наука начинает замечать ИПЦ, хотя и не выработала общепринятой классификации этой Церкви

Катакомбные Отцы-исповедники об отношении к власти и к советским паспортам

ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНЫЕ ОБЩИНЫ В КИЕВЕ в 1930-х годах

Все сообщения >>>


Адрес редакции: E-mail: catacomb@catacomb.org.ua
«Церковные Ведомости» - вне-юрисдикционное православное духовно-просветительское издание, являющееся авторским интернет-проектом. Мнения авторов публикаций могут не совпадать с точкой зрения редакции. Одной из задач издания является освещение различных мнений о современной церковной жизни, существующих среди духовенства и паствы Истинно-Православной Христиан. Редакция оставляет за собой право редактировать или сокращать публикуемые материалы. При перепечатке ссылка на «Церковные Ведомости» обязательна. 

Rambler's Top100 Находится в каталоге Апорт Рейтинг@Mail.ru Каталог BigMax.ru