Версия для печати

Священномученик протоиерей Иоанн Восторгов 

Ложный стыд*

Иже аще постыдится Мене и моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий   постыдится   того, егда. приидет  во  славе  Отца Своего со ангелы святыми (Мрк. VIII, 38),

Этими словами отмечено явление, которое на первый взгляд может показаться странным и невозможным. Неужели мож­но стыдиться Иисуса Христа? Неужели можно стыдиться Его словес, Его учения? И если такое явление возможно было во дни земной жизни Спасителя, во днях Его плоти, когда Он приходил и жил между людьми в смирении и неизвест­ности, то допустимо ли оно теперь, после двух тысячелетий истории христианства—Его славы, Его силы, Его благотворного и чудесного влияния на мир и человечество?

История знает поразительные примеры ложного стыда среди людей, а наблюдение над человеческою душой подтверждает, что начало греха, живущее в человеке, приви­вая ему злое, сплошь и рядом искажает и добрые начинания и свойства в человеке, и, направляя их в дурную сторону, делает их сугубо-злыми. Так, сознание человеком своего достоинства в мире, необходимое и ценное и в христианине,— обращается в гордость и самолюбие. Так и стыд, это драгоценнейшее свойство человека, отличающее его резко от других земных творений, ограждающее чистоту его души, эта естественная и врожденная защита от всего низменного и греховного, обращается нередко в ложный стыд который становится иногда источником тягчайших преступлений, а иногда и источником духовной смерти. В этом смысле и слово Божие поучает: „есть стыд во спасение, есть стыд—в погибель"..

   Нужны ли примеры? Один из них ярко начертан в евангелии в живом образе: Ирод дает клятву плясавице исполнить  всякое  ея  желание, и  отдает  ей голову  Иоанна Крестителя, осуждая  на  смерть  праведника, вопреки  голосу и сердечной жалости. Было бы, однако, неудивительно если бы такие явления наблюдались среди людей, отдавших себя в плен rpеху и страстям,—среди людей, у которых все доброе или подавлено, или искажено. Но вот, мы видим, среди душ святых и даже особо избранных действует тот же ложный стыд: так соблазнительно и сильно это искушение. В каком-то непонятном самозабвении, несмотря на прямое предсказание Спасителя, после горячих заявлений о верности Господу, апостол Петр троекратно отрекается: от Него, устыдившись признать себя Его учеником то перед служанкой, то перед праздными расспросами воинов: начат ротитися и клятися, яко не знаю человека...

Исшед вон, он плакася горько; горькими слезами покаяной скорби он загладил отречение, бывшее мимолетным порывом человеческой слабости. И все-таки  впоследствии, и после нового его призвания Воскресшим Господом, пред ним опять явилось то же искушение ложного стыда, но в более тонких, в более скрытых, а потому и в более опасных его проявлениях. Предстояло в Антиохии, среди христиан впервые назвавшихся этим именем и образовавших Церковь  из  язычников,  засвидетельствовать  о  том,  что христианство бесповоротно порвало с  еврейством и с его племенными особенностями, что Ветхий Завет, с его обрядовой и национально-еврейской стороны, кончен и уже не нужен, как  свеча  среди яркого  дня,—что  для  того, чтобы быть христианином, не нужно  сначала  и  непременно сделаться евреем. Против такого духовного и всемирного значения христианства восставали евреи, даже принявшие христианство и восставали с такою силой, с таким нездоровым рвением с такими угрозами разрыва и преследований, что апостол Петр стал молчать и  скрываться и, по началу, как бы уступал еврействующим себялюбивым вожделениям.(Галат. II, 11—15). Конечно, и это было кратковременным проявлением слабости, и впоследствии апостол искупил и загладил его твердостью учения и исповедания всемирного значения христианства и верностью Христу даже до уз и смерти.

Хочется применить сказанное к переживаемому времени Христианство имеет всемирнoe и вечное значение. Насаждать и укреплять его религиозные и нравственные начала в жизни служить им, открыто их называя, не подменивая названия христианства, как религии, другими силами чисто-человеческими, — это задача всякого верующего, всякого, подобно первым антиохийским последователям Христа, нарекшего себя христианином.

В жизни личной, семейной, общественной и государствен­ной религиозно-нравственные основы христианства должны за­нимать первое место, и ими должны определяться наше по­ведение, направление мысли и жизни, — вся деятельность. Ко­нечно, это требование особенно важно и применимо к тем лицам, учреждениям и силам, которые так или иначе являются руководителями жизни. Государство должно служить нравственным целям; власть, законодательство, обществен­ный строй, назревающие реформы этого строя,—все это должно иметь и исходным началом, и завершительною задачей за­веты христианства, как религии, как богооткровенной истины, а не человеческой системы морали. Может ли, в таком случае, жизнь государственная не касаться Церкви, и может ли Церковь не касаться государства? Напротив, они, действуя согласно, должны и могут служить одной задаче духовного воспитания людей, действуя каждый в своей области: Церковь—в области духа, в сокровенной внутренней жизни че­ловека; государство — в области внешней жизни, помогая Церкви, силою материальной и силою власти, закона, суда, образования, печати и внешнего распорядка, насаждать и укреплять религиозно-нравственные начала. Потому-то и говорит апостол о власти, что она назначена в поощрение добрым и в наказание зло творящему, что она—Божий слуга ( Римл.XIII, 1—6; ср. 1 Петр., II, 15),—слуга воли и правды вечной и Божьей, а не слуга человеческой, колеблющейся воли и человеческой условной правды. Если всего этого нет, ясно, что и общество и государство перестали быть христианскими.

   Что же мы видим? Растущее озлобление, усиление преступности, падение нравственных начал жизни, разбои, грабежи, лень, пьянство, —все это, по-видимому, взывает к усилению религиозно-церковного воздействия на народ. Отсюда ясно, что в предполагаемых реформах общественного и государственного переустройства должны быть положены открыто и решительно начала религиозно-нравственные.

   Это ясно и, по-видимому, не требует никаких доказательств. Но современным людям, и опять, как древле, под влиянием того же еврействующего направления мысли, ныне только принявшего иные формы, но не менее враждебного ко всему христианскому, скрывающего имя еврейства, но остающегося таковым по существу, — под влиянием того же еврейства,  которое некогда, в первенствующей Церкви, выступило врагом всемирного и всеобъемлющего значения христианства, современным руководителям жизни часто „стыдно" назваться христианами.

   И вот, идет бесконечная путаница понятий,  подмена христианских начал жизни другими, заимствованными от христианства, но искаженными и известными под громкими модными названиями, бесконечная разноголосица мнений и воззрений, бесконечные попытки устроить и упорядочить жизнь на спорных и неясных началах человеческих, ни для кого не обязательных и вечно меняющихся.

   Что такое „культура" и „культурные задачи", к которым теперь так часто взывают? Что такое „право" и „правовой строй ", на который теперь так много надеются? Что такое пример цивилизованных народов", что такое «цивилизация», «прогресс» и просвещение, о которых говорят любая газетка и любой листок? Что такое равенство и свобода, эти кумиры современности, если они рассматриваются вне христианства? На чем обосновать и братство всех людей, если не верить в Бога, их Небесного Отца? Есть ли во всех этих перечисленных и названных нами  понятиях определенное и неизменное содержание? А ведь к ним обращаются как к новому евангелию, ими проверяют все и вся, на них хотят строить все здание жизни, весь, круг человеческих отношений. Есть ли в них, в этих понятиях, какая-либо внутренняя обязующая сила?

Все это ни более и ни менее, как жалкие попытки за­тенить название, затенить и исказить  силу христианства другими пышными названиями, понятиями, модными и принятыми. „Не принято" говорить текстами Священного Писания „не принято" и „стыдно" обращаться к источнику вечной мудрости; стыдно ссылаться на евангелие, — это знак „лампадного мировоззрения"; стыдно искать руководства у Церкви,— это знак отсталости и клерикализма.

   Что же удивительного, если под влиянием того же нового кумира и идола, желающего и требующего  от  своих поклонников усилий разложить христианство, устранить значение Церкви, ослабить государство, уничтожить патриотизм, ввести  материалистические основы  жизни под  видом про­гресса,—„представители народа", страха ради иудейска и из ложного  стыда, стыдятся явиться патриотами, стыдятся быть помощниками и соработниками власти, стыдятся стать на сто­рону порядка, честью и обязанностью почитают стоять непре­менно  за оппозицию— сопротивление правительству, стыдятся высказаться против убийств и замыслов на цареубийство? Неужели можно думать, что все это—люди совершенно бессовестные, люди злые и безвозвратно безнравственные? Неужели можно предположить, что все они, в самом деле, искренно оправдывают все то зло, которому служат?

   Думать так,—значит, слишком низко думать о людях. Здесь очень часто — гибельный ложный стыд, здесь малодушие и слабоволие пред натиском и силой зла, здесь боязнь осуждения со стороны  модных  идолов и кумиров, здесь страх пред теми силами, которые нагло взяли в свои руки руководительство жизни и насилием, запугиванием желают подавить и обессилить всякое сопротивление злу.                   _а

   Для нас все это—показатель того гибельного пути, куда приводит ложный стыд. Для нас – это грозное предостережение. Для нас это—объяснение того, по-видимому, невозможного явления, о котором сегодня говорит нам евангельское чтение: „Иже аще постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейном и грешном, того и Сын Человеческий постыдится, егда приидет во славе Отца Своего со ангелы святыми".

   Не таким  людям,  не  рабам   моды,  не пленникам ложного стыда устроить жизнь, не таким людям, хромающим на оба колена, ею руководить! Нужны люди и деятели убежденные искренние, верующие в Бога и Христа, верующие в добро и помощь Божию,  открытые и небоязненные  сыны Церкви. Нужны люди, которые будут называть Бога, Христа,  религию и Церковь  их  собственными  именами,  не стыдясь  ложным  и  постыдным  стыдом,  не  подменивая вечных и святых  основ  всякой   жизни  модными человеческими измышлениями.

   Только такими людьми строится жизнь, а не разрушается; только такие люди откроют нам выход к светлому существованию и к счастью России из нынешнего тяжелого безвременья. Что бы ни делали злые силы, какими бы преступлениями не позорили  народ, какими бы тучами и ложью не омрачали они сознание и настроение сынов родины, - победа и торжество суждены не им, а людям веры, чуждым ложного стыда, неколебимо, бесстрашно и прямо идущим правым путем  религиозно - нравственного устроения жизни. К ним, в  конце концов, перейдут слабые и смущенные, пока еще колеблющиеся, но в существе любящие Бога и христианскую веру, к нимъ, и с ними — и Божье благоволение, и Божественная всесильная помощь.

   Сильные и твердые!  Вам  похвала и честь и отрадная вера, что Сын Человеческий не постыдится вас, когда придет в славе Своей.

   Тайные ученики Христовы, Никодимы современные, коле­блющиеся и ложным стыдом стыдящиеся! Вам слово вещее: укрепитесь колена расслабленные,  поднимитесь сердца унылые! Сила врагов—мнимая, она вся утверждается и покоится на вашей нерешительности и боязливости. Встаньте во весь рост христианских убеждений,—и сила врагов сразу рухнет.

   Дерзайте убо, дерзайте людие Божии, ибо Той победит враги, яко всесилен! Аминь.

* Слово въ неделю по Воздвижеши.